Его желание

      Холодные струи били кнутами в попытках сбить температуру двигающихся в экстазе тел. Но лишь подгоняли, добавляли градус страсти. Ноги с трудом держали монстров, утопающих в жадном соитии. Руки цеплялись за фаянсовую поверхность, оставляли на ней царапины. Громко звучали соприкасающиеся снова и снова бедра. Их стук заглушали крики и мольбы продолжать.       Черное на белом – резкий танец, отражаемый плитками стен. Нечеткие расплывчатые силуэты.       Однако в зеркале, куда заставил смотреть любовника Эррор, все отражалось предельно четко. И его пылающее похотью лицо, и трепещущие души в глазницах, и полоски слюны по краям челюсти.       Разрушитель резко обхватил белые бедра, приподнял – край ванны стал единственной опорой Инка – и с протяжным стоном совершил три грубых движения. Его голос смешался с голосом белого скелета и утонул в накатившем блаженстве.       Из ванной комнаты любовники выходили довольные и вымытые. После секса скелеты воспользовались данной комнатой по назначению и вымыли друг друга. Вернее, умудрились даже эту процедуру превратить в эротический массаж.       — Это было нечто, — сказал Инк, когда уже сидел в халате за кухонным столом.       Напротив него в точно таком же халате сидел Эррор. Он кивнул и вернулся к поглощению какао.       Молчать казалось неправильным, и хранитель альтернатив попытался выбрать тему для разговора. Он понимал, что если коснется неудобных вопросов, потеряет возможность обнимать разрушителя ночью (а к этому все шло), потому пытался найти нейтральную тему. Однако, как назло, мысли вновь возвращались на круговорот странностей последних лет.       Так и хотелось закричать: «Что ты скрываешь от меня? Почему тебе все помогают? Ты замешан в исчезновении крупных миров?»       Если бы Инк посмел, то не получил бы ответов, еще и лишился бы грелки. И потому он ляпнул первый попавшийся безопасный вопрос, который пришел в голову:       — Кто тебе нравятся: кошки или собаки?       Эррор подавился какао и воззрился на Инка взглядом, будто вместо этого вопроса, он задал все вышеперечисленные, еще и стуча кулаком по столу.       — Почему ты спросил?       Напряжение можно ножом резать.       — Воу! Эррор, с чего такая реакция? Это просто вопрос, — Инк суматошно придумывал оправдание. — Недавно появилось ДогиТеил, и я сравнил её с НекоТеилом. Вот пытаюсь понять, какая вселенная мне больше нравится.       Черный скелет будто расслабился. Хотя в его взгляд не вернулась былая легкость, он вновь развалился на стуле и пил какао.       — Ненавижу собак, — с весьма неприятным оскалом живодёра ответил он. — А ты?       Тон: попробуй только не согласиться.       Инк пожал плечами и сказал так:       — К собакам я равнодушен. Они мне не кажутся хорошими питомцами: лают, грызут обувь, гадят. Милые на вид, они слишком любят кости. Сложно ответить взаимностью, когда тебя желают съесть или закопать прозапас.       Эррор расхохотался, и беседа вернулась в мирное русло. Он спросил:       — А кошки, гадящие в тапки, тебя, значит, устраивают?       — Пока они не требуют в обмен на ласку мои кости – да.       — Почему тогда не заведешь?       — Уже завел, — улыбнулся художник и почесал любовника сбоку черепа, — скажи «ня».       Опешивший вначале Эррор покрылся лагами, а затем прыгнул через стол, с криком:       — ПизНЯ тебе!       Тогда Инк вспомнил, что кошки еще и кусаются, царапаются, рвут одежду и любят лежать со своими любимыми поздней ночью под одеялком, крепко обняв мощными лапами.       Хранитель альтернативных вселенных получил, кого хотел, в свою кровать. А разрушитель получил то, чего хотел, – спящего хранителя.       Он отправил всего одно слово текстовым сообщением: «Начинайте», — и приступил к своей части плана.       Эррор как можно аккуратнее выпутался из объятий любовника и достал хлороформ. Кто бы сказал ему, что настанет день, когда он будет держать в своей пустоте этот химикат. Но не для того, чтобы мучать. А напротив, чтобы один скелет не чувствовал мучений.       Он обильно смочил чистую тряпку и поспешно накрыл ею лицо художника. Сверху прикрыл одеялом и обнял получившийся кокон. Замер в ожидании.       Тело вяло дернулось раз-другой и больше не вырывалось. Инк спал и не чувствовал, как его тело сопротивлялось, не ощущал жгущей до судорог боли. Не знал, что в их мультивселенной стало еще на один большой мир меньше. Не видел, как Эррор распутывает его из одеяла и пугается, пытается привести в чувство. Не помнил, как приоткрыл глаза и улыбнулся. Но в его память въелся полный боли взгляд разрушителя.       Инк протянул руку и прошептал:       — Не плачь, — огладил кончиками пальцев синие полосы из глаз. — Я рядом с тобой.       Все рушилось. Потолок, стены, будто сминались под давлением невидимых сил. Повсюду синие нити, их так много, так много слез. Но хозяин нитей не плачет. Ему не больно. Больше нет. Он смеется, и звук бьет эхом по ушам.       Скоро все закончится. Все исчезнет. Долгожданная свобода рядом.       Все вокруг умирает… но не он – этот бездушный агнец – принесенный в жертву скелет идет к нему. Будто не замечая трещин на полу и провалов в пустоту, он переставляет ноги и тянет к нему руку.       Дотягивается и касается покалеченных глаз:       — Не плачь… Я рядом с тобой.       Треск. Пространство переломилось и…       Эррор пришел в себя. Душа сжалась, едва не распадаясь на части, стала тусклой.       Того места больше не существует. Его нет, и он не попадет туда больше никогда. Инк жив. Эррор жив. План приходит в исполнение. Все хорошо. Все будет хорошо. Они уже так близко.       Душа черного скелета медленно вернула первоначальный свет и дала возможность выдохнуть.       Разрушитель подавил лаги и огладил вспотевший череп Инка:       — Я не плачу, ведь ты рядом со мной.