Его желание

      Паразит замер на мгновение. Протянул долгое «Хммм» и кивнул каким-то своим мыслям. Затем снял очки.       Санс не дрогнул. Он морально вымотался и, казалось, растерял возможность реагировать здраво и верно. Смотрел в мерцающие фиолетовым глазницы взглядом усталого скелета. И ничего не ощущал, кроме желания как можно быстрее закончить начатое дело.       — Я могу получить столько энергии, если… — Санс говорил медленно, хорошо понимая, что, когда он оформит мысли в слова, он отсечет себе возможность отступить. Он даст установку, которой будет следовать. — Если только… взорвется Ядро и весь этот мир!       В глазницах Фреша зашевелился паразит, лиловые щупальца выползли наружу и потянулись к ученому. Не то желая схватить, не то выражая поддержку.       — Нужно чем-то жертвовать, чувак. Что есть твой мир, когда ты идешь к великой цели?       Санс продолжил устало смотреть на паразита, его слова отдавали смирением:       — Не только мой мир, Фреш! Как минимум нам придется уничтожить свежесозданный мир, откуда мы заберем жертву в Боги. Если следовать этому плану, придется уничтожить два мира! Два полных жизни мира! Кем я после этого буду?       — Чудовищем, бро! — честно ответил паразит и вернул очки на глаза. — Для всех ты будешь чудовищем.       На очках высветилась надпись: «Зверь».       Санс отвернулся к доске и начал строить столбики вычислений. Писал, считал, смывал, начинал с начала. Он ничего не сохранял, все стирал и сжигал, опасаясь прихода Пса. Вдруг что увидит и поймет. Только не сейчас, когда победа так близка. А может, поражение. Впрочем, какая разница. Главное – вырваться из опостылевшего цикла повторяющихся дней.       Ученый пытался рассчитать момент перехода двух персонажей из нового мира в зал создания. Фреш покорно носился в другие миры с вычислительной техникой. Возвращался с данными. Выходило: энергии на прыжок для двоих не хватит.       — Знаешь, а может, мне остаться в том мире, ну, который мы заставим создать. А дальше ты сам? Возьмёшь агнеца и в путь? — предложил ученый.       Реакция оказалась неожиданная. Впервые Фреш врезал ему. Просто. По-мужски. Кулаком. В череп.       — Со своей совестью договаривайся сам, но отлынивать от плана не смей, — грубо потребовал паразит. — Ты можешь сколько угодно скулить о том, какие страшные дела ты творил во имя всеобщего блага, но только после того, как эти блага мы получим. Я – мир, ты – покой, мультивселенная – нового Бога. Усек?       Санс поднялся, вытер кровь с носа, поставил упавшую доску на место и улыбнулся.       — Ты прав. Рано раскисать. Надо продумать план. И начать действовать. Правда, как переместить двух персонажей на энергии смерти одного мира, я так и не придумал. Может, еще один мир уничтожим, — у Санса вырвался нервный смешок. — Где два мира, там и три.       — Насчет этого… — Фреш поправил очки, на них бежала надпись долгого «Хммм». И предположил: — Я тут подумал. Без мира ты станешь таким же, как Гено, внекодовым. Потеряешь связующую тебя с миром и псом нить. Но это не сделает тебя путешественником, каким являюсь я и, например, Рипер. Однако, — он замялся, — что если ты возьмешь способность Гено «глючить»?       — Глючить? — Санс уже многое узнал о своей несчастной альтернативе с экрана загрузки. Но о его глюках еще не слышал.       — Да, он как бы не совсем в системе. Именно поэтому он такой нестабильный и опасный для Пса. Полагаю, именно поэтому его заперли в тюрьме загрузочного экрана. Эта область стабилизирует глюки и мешает ему пользоваться своим потенциалом. Но я не о его судьбе, а его силе. У его нестабильности есть побочный эффект. Если бы для него был бы открыт проход в пустоту, он бы мог скользить через коды без вреда для себя. Как вирус в базе данных. Возможно, мог бы поражать других, как я. В любом cлучае он стал бы путешественником по мирам.       Фреш продолжал расписывать варианты способности несчастного полумёртвого скелета, в то время как Санс перелопачивал старую документацию. Он уже знал, что Гено результат игры с решимостью. Весьма позитивный результат, он же остался собой и ни с кем не слился. По сути, Фреш предлагал это самое слияние. Потому Санс читал все, что нашел про амальгам. И стать таким Санс не хотел: расплавленным, сумасшедшим, нестабильным слиянием монстров. Однако… если получится…       — Если получится, — прошептал ученый. Затем более громко — А, в принципе, почему не попробовать. Ты говорил, у него лишь осколок вместо души. Насколько маленький?       — Крохотный. Одна девятая часть, вроде бы. Не математик.       — Да, ты очень умный паразит, который понимает дроби. Ха! В принципе, если вначале убить Гено и использовать не его тело, а только его душу, то да – может получиться. Так, если я заменю этой частью часть себя, то, может, даже не превращусь в расплавленное нечто.       Работа закипела по новой.       В подвале жили Амальгамы. Их нельзя было назвать несчастными, но и счастливыми они не выглядели. Санс накормил их, покидал палочку сросшимся собакам, чем вызвал их слюнявую благодарность. И долго смотрел на них, будто примерял возможную маску. Смерялся с вероятным исходом.       — Хах, — усмехнулся он. — Наверное, это не худшее, что может произойти. Что ж, — Он почесал псов по объединенной голове, — скоро вашей истории настанет конец. И я не знаю, хорошо это или плохо. Сон. Забвение. Без боли и сновидений.       Сказав это, Санс ощутил зависть. Ему подобный отдых пока не светил.       Вот уже третий перезапуск он пытался связаться с создателями, рассчитать возможность слияния без итога в виде амальгамы, просчитать все детали существующего лишь в теории плана и не сойти с ума.       Так еще и Пес зачастил со своим верным подручным. Иногда заходил лишь подручный.       — Эй, башка ученая!       — Привет, Рипер. — Не отвлекаясь от поглаживания псов-амальгам, поздоровался Санс. — Ты просто так – поиздеваться – или по делу зашел?       Рипер широко улыбнулся и подошел вплотную. Вот-вот коснется.       — По делу! Ты уже Тоби знает сколько лет думаешь о полном перезапуске своего мира. И так еще и не решился. Почему?       Санс продолжил гладить амальгаму и не обратил внимания на вопрос, вместо этого он начал пространные рассуждения:       — Сколько времени? И вправду, сколько? Интересно, я могу считать себя глубоким стариком. Или я уже пережил всех, кого только можно пережить, стал кем-то более старым. Наверное, у меня давно развился маразм и прочие стариковские болячки. Если бы в нашем мире время шло нормально, я бы давно умер.       Рипер скривился. Он на дух не переносил клиентов, которые буквально просили о смерти. Но этот Санс его забавлял. Он еще боролся. И было видно, что внутренний стержень его хоть и поистёрся, но еще крепок. Удача, что Рипер понятия не имел, какая идея заставляла этот стержень держаться.       — Ну?       — Нет, я хочу оставить все как есть. Интересно даже, сколько я ещё протяну….       — Перед тем как упадешь мне в ноги и будешь умолять.       — Именно так ты получил эту работу? Упал ему в ноги? — заинтересовался Санс. И это был последний интерес в тот перезапуск.       Вопросы о причинах, заставивших его работать с Богом, Рипер ненавидел. Хотя секрета особого не было. Санс уже давно понял, как легко управляемы такие, как он. Ведь у всех у них была ахиллесова пята.       — Брат, иди завтракать! Опоздаешь на работу!       Санс медленно встал с кровати и медленно пошел к двери. Спустился и посмотрел на брата. Такого доброго и отзывчивого.       — Папи.       Папайрус обернулся, и вилка выпала у него из руки.       — Господи, Санс, на тебе лица нет! — он буквально подбежал к старшему брату и начал осматривать его. Подумал – заболел.       А Санс просто смотрел на брата, когда-то самого важного для него существа.       — Папи, скажи, — голос хрипел, как при простуде. — Если бы я совершил нечто ужасное, достойное ненависти, ты бы возненавидел меня?       Вопрос заставил Папайруса удивиться. Он помнил брата увлеченной упертой натурой, не склонной к меланхолии и грусти. Да и не верил он, будто его брат способен на страшные поступки. Высокий скелет сел на колени, чтобы заглянуть Сансу в глаза и увидеть вместо них бездонные колодцы, полные раскаяния.       — Санс, что бы ты не натворил, я не буду ненавидеть тебя. И я обязательно прощу тебя. Даже если другие не смогут.       Санс судорожно обхватил брата руками, прижал к себе и держал в объятиях целую минуту.       — Спасибо, бро. Ты дал мне сил и решимости.       Выйти на связь с одним из голосов удалось неожиданно. Просто в один из дней, когда ученый надел шлем и начал искать частоту, он услышал голос. Создатель миров находился в глубокой депрессии и не верил в свои силы. Только и делал, что жаловался на жизнь и свои неумелые руки.       Какой-то миг Санс сомневался: может, стоит поискать более позитивного создателя с большей уверенностью в себе. Но от мысли, что придется потратить еще десять лет, если не больше, на поиски очередного голоса, становилось дурно.       Действовать надо было быстро. Санс начал уговаривать голос попробовать создать мир. Вещал о вере в собственные силы и о цене реализованной идеи. Уповал на возможность самореализации при помощи подобного создания и обещал душевный покой после сего деяния.       В это время Фреш сидел, затаившись, в зале набросков и ждал появления нового мира.       — Я попробую… — были последние слова голоса, перед тем как связь оборвалась.       Санс обессиленной кучкой тряпья сполз со стула на пол, откинул шлем и свернулся калачиком. Заснул. Ему нужно было отдохнуть. А результаты… они будут позже. Или не будут. Тут уж как повезет.       Повезло.       Фреш без зазрений совести разбудил ученого, встряхнул и скинул на него новости: мир есть!       В ответ молчание. Санс не испытал радости, страха или грусти. Он просто принял факт выполнения части плана и был готов перейти к следующему пункту. Вместе с паразитом спустились к Ядру. И подошли к заранее смонтированной конструкции у основного моста.       Эту странную установку Санс монтировал каждый перезапуск и каждый перезапуск кто-нибудь подходил к нему с вопросом: «Что это такое?» Обычно он врал, говорил: «Это измерительный прибор.» Но иногда говорил правду: «Это бомба, и, когда она упадет в ядро, наш мир умрет». Ему не верили. Зря!       Эту бомбу хотел создать еще Гастер: надеялся победить ею людей. Но когда понял, насколько мощное оружие у него выходит, он испугался. И если бы не сохранившиеся записи, то Санс не узнал бы об этом страшном оружии.       Узнал и создал. И был готов использовать.       — Санс, ты там? Что ты делаешь?       Фреш стерег дверь и не позволял никому войти, пока Санс заканчивал приготовления. За дверью скопилось много народу, и все пытались войти. Они нервничали и обещали выбить дверь.       Санс не слышал их. Все его внимание принадлежало рычагу. Нужно было его опустить. Рука дрожала, но он продолжал держаться за рычаг. Одно движение, и в ядро упадет бомба, и исчезнут все жители этой альтернативы, перестанут существовать, жить, мечтать. Перестанут умирать. Больше никто не причинит им боли. И мир вечного цикла закончит свое существование. Пес больше не будет иметь над ними власти.       Санс улыбался. Словно не собирался уничтожить все и всех. Он просто желал «спокойного сна». Вечного сна. Вечного покоя. Им и себе.       Слеза – непрошенная гостья – скользнула по скуле вниз. Скромная эпитафия.       Со скрежетом ржавого металла бомба сорвалась с цепей и полетела в раскрытое зево Ядра. В этот момент Фреш отбежал от двери, и она не выдержала напора. На мост ворвались Альфис, Папайрус, лаборанты и стражи. Все они смотрели на Санса глазами, полными страха и непонимания. А Санс плакал и улыбался.       — Простите меня.       Взорвалось не ядро – взорвалась его душа. И осколки впились в кости осиными жалами. Прошибли насквозь и заставили биться в агонии.       Фреш уже увлек его в прыжок. А Санс все смотрел и смотрел на лица тех, кого уже нет. Мир буквально схлопнулся в ничто. В точку в нигде. И перестал существовать. От него ничего не осталось. Будто мира никогда и не было. А Санс был, существовал и сотрясался рыданиями.       Он это сделал. Совершил немыслимый грех против себя, личности, человечности, мира, миров и должен быть готов повторить его на бис. Очень скоро. В течение часа. Потому что в пределах видимости стоит еще один Санс. Весь в белом, с красным шарфом на шее. По телу скелета скользят белые блики глюков. Это Гено.       Он тот, кого Санс должен убить. Чьи силы должен забрать.