Его желание

      Гено смотрел так, будто знал о страшном деянии Санса. И Санс не был готов к этому взгляду. Он отвернулся, захлебнулся рыданиями и погрузился в боль утраты.       — Ну ты и растяпа! — в отличие от Санса, Фрешу было плевать на смерть целого мира. Он видел их тысячи. Подумаешь, одного не стало. — Чуть инструменты не забыл.       В руках паразит держал большую коробку, полную разных гремящих металлических деталей. Мензурки были упакованы отдельно.       От вида коробки, в которой лежало орудие убийства следующего мира, у Санса кончился запас силы воли, и он повалился без сознания. Снился ему родной мир и все, кого он знал. Папайрус, Альфис, Андайн, Ториель, Азгор, Флауи, Гриллби и даже человек. Они окружали скелета и смотрели на него ничего не выражающим взглядом. Пустой взгляд прошибал насквозь.       Мир начал осыпаться, словно старая краска. Обнажал пустоту без стен и потолка. Бесконечно белую и бесконечно пустую.       — Простите меня, — шептал Санс.       Но ему никто не ответил.       Они отвернулись от него и отправились вдаль. Все дальше и дальше, теряясь в белом мареве таинственного ничто. Лишь Папайрус задержался: он стоял и смотрел на брата. Казалось, пытался что-то сказать ему. Но не мог. Затем отвернулся и ушел за остальными.       Санс остался в пустом пространстве в одиночестве. И он блуждал в нигде, пока его не разбудили голоса.       — … план довольно рискованный. И такой же абсурдный, как мой.       — Ты, Бро, постарался. Наш черед.       Один из голосов Санс узнал – Фреш. Вроде бы паразит жил в теле альтернативного Санса, значит, и голос должен был быть, как у Санса. Но нет, голос паразита отличался как манерой говорить, так и тембром.       Второй голос показался чудовищно знакомым. Такой же уставший, вымотанный и тихий. Сразу видно, Гено пережил столь же много боли и лишений, как и Санс. А может, даже больше.       — Очнулся?       Над Сансом склонился точно такой же, как он, скелет, но с лагами по всему телу. Особенно много скопилось их на правом глазу.       Ученый медленно поднялся на дрожащие ноги и уставился на альтернативную версию себя, как баран на новые ворота. Гено вторил его взгляду: смотрел с нескрываемым любопытством. И несмотря на свой изнеможённый вид, одетый в белое скелет нашел силы улыбнуться гостю. И даже смог пошутить:       — Здравствуй, Санс. Я – Санс, — и протянул руку.       — А я думал, твое имя Гено.       Протянутая рука дрогнула.       — Прошу, не называй меня так. Это идея Рипера – дать мне кличку. Гено от слова Геноцид. Не подумай, не я вырезал всех. Это сделал человек. Но я был первый, кто посмел бороться с мировым порядком и геноцидной линией своего мира. Итог этой борьбы перед тобой. И я несказанно рад, что флаг борьбы перенял ты.       Сансы одарили друг друга крепким рукопожатием. К ним присоединился и Фреш.       Происходящее все меньше и меньше походило на проникновение со взломом и умышленное убийство. Скорее, на встречу старых друзей. Но речь, которую повел Гено (Санс не смог называть его в уме иначе, боялся запутаться) никак не настраивала на позитивные посиделки.       — Фреш мне обо всем рассказал, — начал он. — Должен признать, я поражен и испуган. Не знаю, хватило бы мне духу пойти на столь отчаянный шаг. — Он не осуждал, и это взбодрило Санса. — Не могу сказать, что в силах одобрить твой поступок, но и не могу предложить ничего более действенного. Я даже немного рад, что скоро все закончится. Этот нескончаемый кошмар уже выпил из меня все силы и начал истощать разум. Так что… убей меня и уничтожь мой мир.       — Ты не против умереть? — не поверил Санс.       — А ты бы хотел так жить? — Гено развел руки, предлагая полюбоваться на пустоту вокруг, затем распахнул на себе одежду и продемонстрировал кривые кости – результат приема решительности. Помимо этих ран можно было рассмотреть и другие – свежие. Укусы и царапины. — Бессмертной тенью. Игрушкой. Смотреть на все перезапуски без возможности хоть что-то сделать? — кивок на экран, где человек вновь вырезал жителей подземелья. — И продолжать страдать под прессом Пса и Рипера… не знаю, кто из них больший урод! Потому… я согласен.       Санс будто себя увидел. Сломленного физически и морально. Вот он, сдавшийся и отдающий узды другому. Его сломленная версия.       — Эй, Бро. Нам нельзя на жопе ровно сидеть. Сюда нагрянуть могут, — заторопил скелетов паразит.       Санс кивнул и вновь обратился к Гено:       — Ты уверен? У нас может ничего не выйти, понимаешь? — Санс уже держал в руках колбу с раствором. А Фреш собирал установку. Оба понимали: когда Гено погибнет, сюда, как выразился паразит, нагрянут.       — Да. Даже если у тебя не получится, я умираю с верой, что помог хотя бы попытаться пойти против всего этого цикличного ужаса.       — А твой мир?       Гено невесело улыбнулся. В его глазах Санс увидел ту же решимость и то же отчаяние, которое видел в своих глазах. Глючный скелет провел кончиками пальцев по краю красного шарфа и его взгляд потух.       — Я их всех люблю. Папи, Андайн, Альфис, Азгор, Ториель. Даже эту железку Меттатона. Но я не могу помешать пушистой гниде и дальше мучить их. И потому… сделай это. Прерви цикл. Пусть мой мир навсегда покинет просторы мультивселенной.       Санс повернулся к Фрешу за поддержкой, но тот просто дал отмашку: все готово. И Санс подошел к Гено вплотную. Кость раскрошила хрупкие кривые ребра, как тонкие сухие тростинки. Они истаяли сахаром в воде. Последним, что успел произнести Гено, перед тем как окончательно исчезнуть, было пожелание:       — Надеюсь, ты тоже найдешь покой, Санс.       Хрупкий крошечный осколок души упал в колбу с раствором, а Фреш нажал на рычаг. Через мгновение мир, которого Санс не успел увидеть, но на загрузочном экране которого был заключен Гено, просто исчез. Точно так же, как час назад исчез мир самого Санса.       Он убил два мира. Осознание этого заставило впасть в прострацию, и Фреш долго не мог привести его в чувство. А когда смог, то пришлось отвечать на вопросы.       — Что это за … мир? Где мы?       Вначале ученый хотел употребить другое, более подходящее слово для увиденного.       — Как: что за мир? — Фреш не понял, что именно смутило союзника в окружающем пространстве. — Это тот мир, который создал голос с твоей подачи.       — А почему он такой… вот такой!?       То, что создал творец, было ужасно! Не в плане, что его мир был полон чудовищ или был жесток. Он был просто не завершен. Всюду грубые штрихи и мазки, ни одной четкой линии. Цвета дефицит, пол и потолок мало чем отличались. Дома от персонажей тоже. Деревья не шевелились, не ощущалось дуновения ветра. Тишина мертвая. А запах вокруг химический. Пахло красками.       От запаха краски ученому стало дурно.       — Бро, мы почти закончили. Держись.       Стараясь не думать, что в обездвиженном призраке несостоявшейся истории они не найдут никого, способного заменить Бога, Санс лег на грубый набросок травы. Его сильно мутило, голова казалась тяжелой. Хотелось заснуть и, проснувшись, узнать, будто все безумие просто приснилось. Не было ни пса, ни перезапусков, ни смерти миров, ни убийства.       Нельзя бежать от правды.       Реальность ставила перед неприглядным фактом. Он – чудовище. Он убил два мира. Забрал будущее у жителей двух миров. Он убил жителей двух миров.       Санса вырвало. Он то плакал, то смеялся, и психоз продолжался добрый час. Пока Фреш не приласкал его доской.       — Готов продолжать? — спросил Фреш, едва Санс вернулся в сознание.       — Вот же бездушная скотина! — огрызнулся на него скелет, поднялся и скрипнул зубами. — И я тоже.       — У тебя-то душа есть, и тебе нужно с ней поработать.       Санс нехотя принял колбу с плавающим внутри осколком, и его вновь затрясло. Он держал свою душу. Вернее, душу своей покалеченной альтернативной копии. Которую он убил. Хрупкий маленький осколок, такой теплый, сильный, все еще борющийся за существование.       — Эй, этот тип на тебя рассчитывал. Не подведи его, — в меру своего понимания ситуации попытался взбодрить Фреш.       После осмотра по сторонам Санс пришел к выводу, что можно провести операцию прямо посреди улицы. Никто не обратит внимания. Ибо некому. А вон та лавочница… Да ей даже глаза забыли нарисовать! Она восковая??? Она живая???       — Надеюсь, тут есть хоть один монстр с душой, — пробубнил ученый.       — Есть, я его видел. — уверил паразит и установил на земле оба прибора. Один для уничтожения мира, второй для работы с душой. — Найдем его, когда закончим.       И вот, душа Гено плавала в растворе, а душа Санса лежала в ладонях. Нужно было отрезать от нее часть. Но руки дрожали, а в голове мутнело. Однако ученый таки вставил душу в аппарат и приготовился испытать самую страшную боль за все пережитые сбросы.       Что ж, он был не прав. Это была боль куда сильнее, чем все пережитые смерти за все перезапуски вместе взятые.       — Твою ж мать! — Фреш склонился над конвульсивно дергающимся ученым, заорать которому не давал лишь кляп. Спросил: — Ты умираешь?       — Неее….ееетт… Под…под…ни…ми меня, — страшным хриплым голосом попросил Санс и, оказавшись возле прибора, указал на банку с осколком души. — Быстрее, надо вставить осколок в трещину.       Поправка. Вот сильнейшая из испытанных ученым болей….