Ненаписанная пьеса

Комната, по виду — библиотека богатого замка. Освещение скудное. На заднем плане слышны разговоры и музыка. В библиотеку входит молодой имперец, одетый пышно, но костюм на нём явно бутафорский, как и меч в ножнах на поясе. Крассиус Курио: Аристократы, ха! Им лишь бы только пузо набивать! Им дела нет, что тут для них играет талант и восходящая звезда! Какая, право, наглость! Ведь труппе нашей стоило труда — и септимов — немало, чтоб попасть на выступленье в императорский дворец, и — тщетно. Нас никто и не заметил. Нет, видно, нужно покровителя искать. А что — ведь я хорош собою, юн, талантлив… Без принципов, и это тоже кстати. Воспользуюсь пока оказией и поброжу вдали от главных залов — глядишь, и встречу тут ценителей искусства. (в дверях появляется молоденький данмер, судя по одежде — слуга) Крассиус Курио: Вот ты-то мне и нужен, цветик мой. Все слуги любят сплетничать, конечно. Что ты, мальчишка, можешь рассказать об императорских гостях из Морровинда? Слуга (выглядит несколько удивленным, но отвечает): А что могу я рассказать о леди, которую злой рок заставил спешно покинуть дом родной, сбежать в столицу и жить здесь целых восемь долгих лет? Она горюет, право. Крассиус Курио (себе под нос): Какая жалость. Значит, королева не подходит. Едва ли у горюющей вдовы найдётся время и желанье таланту юному стать добрым щедрым другом… (громко, обращаясь к слуге): А что же принц с принцессой? Что о них ты можешь рассказать? Слуга: Принц Хелсет? Молод и хорош собою. Умен, и вежлив, и дипломатичен, но если разозлить — такая гн… Ой. То есть, очень строг. Крассиус Курио: Звучит не очень перспективно, особенно про строгость. Но скажи, мой цветик… Такой вопрос пикантный у меня. Вот, скажем, ты, красавчик… Не случалось ли тебе у принца Хелсета… ну… вызвать интерес вполне определённый? Слуга: Желание за уши оттаскать. И выгнать вон из бальной залы, да. А в остальном я сильно неуверен. А… собственно, о чем спросили вы? Крассиус Курио (себе под нос): Хмм… за уши… Пожалуй, я к такому не готов, да и едва ли принц по нашей части, раз упустил такой цветочек серокожий и хочет его только выгнать вон. (слуге, громко): Забудь, мой цветик, боги с этим принцем. Давай-ка лучше о его сестре. Скажи-ка откровенно: принцесса Моргия пошла ли нравом в мать? Слуга: Конечно же пошла! Она похожа на мать и мягкостью своих улыбок, и остротой стальною языка, умом и мстительностью, дорогим уменьем к импровизации… Крассиус Курио: Какая, право, дивная невинность! Ну хорошо, спрошу я откровенно: много ли мужчин в принцессиной постели побывало? И сложно ли туда попасть? Быть может, ты и сам… Слуга (чернея румянцем до самых кончиков ушей): Она… Она невинна, она не думает об этом вовсе, а учится… Как вы вообще посмели?! За что вы на себя берете право судить и Моргию, и королеву-мать своею пошлой меркой?! Крассиус Курио: Судить? Нет-нет, меня неверно понял ты, мой цветик! Напротив, восхищаюсь я данмерской свободой нравов и жаром крови их. Да ты и сам, должно быть, так горяч, и в гневе очень мил! Но всё-таки, неужто лишь учёба принцессе скрашивает ночи? Слуга: Да. Определенно. И сомневаюсь, что она захочет в порядке этом что-то изменить. Она увлечена одной наукой магической. Крассиус Курио: Наукой… Стало быть, страшна как тролль пещерный… Ну что ж, зато принцесса. Я готов рискнуть и благосклонность её трудом нелёгким заслужить… Слуга (начиная закипать): Легенды ходят, будто бы в столице встречаются достойные мужи. Они умны, щедры и благородны. Они способны поддержать беседу. Они мозгами мыслят, а не… носом. И вы, мессир, коль вы не из таких — не смейте нос совать к принцессе нашей. Крассиус Курио (разглядывая слугу с ехидством): Какая чистая и светлая наивность! Какой младенческий в глазах задор! Ты, верно, сам влюблён в свою принцессу и мыслишь… носом. Только нос дорос ли? И молоко обсохло на губах? Слуга (ехидно): Вы ведь из труппы? Крассиус? Я слышал, что брат мой, х… хранитель здешних книг смеялся, будто между всех актеров вы, поздно восходящая звезда, получше многих знаете о том, как запачкать губы в белом молоке… Которое не взять ни у служанок, ни у принцесс. И потому, имперец, а не пойти бы вам его набрать? Крассиус Курио: За словом ты в карман не лезешь… Постой, я что-то не припомню брата твоего — а он меня, выходит, не забыл. Что ж, я польщён. Ну, цветик, не завидуй брату. Пожалуй, раз принцессы не видать, то я согласен и с тобою испить немного молока на брудершафт. Слуга (отступая на шаг от неожиданности): Бесстыдный и нелепый лицедей! Вы думаете, коль за вами слава о легком нраве неотступно ходит что на прием имперский, что в кабак — то вы откуда-то берете право сей нрав вокруг раскидывать, как хист — свою пыльцу? И ею все заляпать… и в том числе — изящный стан принцессы, конечно! Потому я предлагаю вам максимально скоро извиниться. Не предо мною — так хоть перед ней. Крассиус Курио: Цветочек-то с шипами! Как в гневе ты хорош! Извиниться? Что ж, я готов хоть сей же миг, малыш. Отыщем уголок мы потемнее — и о прощении начну молить немедля! Хотя… А может, всё же пригласим принцессу? Слуга (чернея от ярости): А ваша пасть воняет, как дурзога, неделю как издохшего в болоте, гнилая и объеденная туша! И, лицедей, остерегаю вас: коль вы сейчас продолжите свой юркий язык использовать не ради дела, которому так складно научились — а чтоб мою принцессу оскорблять… Тогда я вызову вас на дуэль! Крассиус Курио: Как интересно! Прежде я не слышал, чтоб называли это всё дуэлью. Ах, мой клинок всегда готов скреститься… Веди, мой цветик. Пофехтуем славно. Слуга: Актер, чего ты! Я же не шучу. (слуга заметно бледнеет, но продолжает выглядеть решительно) Крассиус Курио: А ты решительно настроен, цветик? Что ж, дуэль! Веди меня в укромный уголок, и там мы разрешим противоречья! (Крассиус достаёт из ножен меч, абсолютно бутафорский, но слуга этого не замечает) Слуга: Сейчас, возьму у брата свой меч — и непременно проведу! (удаляется куда-то с воинственным видом) Крассиус Курио (глядя вслед удаляющемуся слуге): А сзади вид, пожалуй, даже лучше… Но, кажется, мой цветик не шутил. Пожалуй, двое таких горячих тёмных эльфов — с избытком на одного меня. Пора мне удалиться. В библиотеку заходит роскошно одетый данмер. «Слугу» он ведёт за ухо. Крассиус Курио: Да это же его высочество Хелсет! Гляди-ка, парень не соврал — и правда за уши таскает. Хелсет: Ну что, сестрёнка, доигралась? Показывай, с кем собралась устраивать дуэль. Крассиус Курио: Хелсет… Сестрёнка… Девять сохрани, вот это я попал… Хелсет: Вот это ты попал. Моргия (всхлипывает): Он оскорбить меня пытался, Хелли! Крассиус Курио: Я? Оскорбить? Я сам пал жертвой… Вы так преступно обольстительны, миледи, особенно в мужском костюме… Хелсет: Кстати, да. Я б тоже не узнал свою сестру, воспитанную скромную принцессу… Крассиус Курио: Воспитанную? Скромную? Да грузчики в порту меня честили ласковей и мягче… Моргия.: Закрой свое вонючее хав… Рот! И — Хелли, он грозился мне мечом! Хелсет: А вот теперь уже серьёзней обвиненье. Покушение на жизнь особы королевской крови… Крассиус Курио: Мечом? Он сделан из бумаги! А если вы про… «меч» — то, кажется, сейчас он тоже бутафорским стал от страха. Моргия: Не верю! Дайте мне его потрогать! (глядит на брата, понимая, что сморозила) Моргия: Я, Хелли, говорю сейчас про меч. Ну… тот, который у него на поясе… О, то есть… тот, который он удержит за рукоять… А, что я говорю, ведь все равно ты понял! Хелсет: Так. Стоп. Я больше это слышать не желаю! Крассиус Курио (себе под нос): А я бы вот сейчас чуть-чуть послушал… Хелсет: Забыли, я сказал, не то… Ты, Мор, иди к себе, пока тебя в таком вот виде не застала мама. А ты, актёр — вон с глаз моих. И если ты хоть слово об этом… недоразумении… промолвишь — я сам тебе язык отрежу. Вместе с головой. И чтоб к утру в столице твоего и духу не было! Моргия: …я слушаюсь тебя, мой старший брат. Крассиус Курио (себе под нос): Нет, всё же данмеры неотразимы в гневе… (Хелсету): Всё-всё, я исчезаю. Всё забыл, впервые вижу эту леди, страдаю слепоглухонемотой… Хелсет: Вон! Крассиус Курио (себе под нос): Всё. Решено. Сбегу-ка в Морровинд, уж больно эти эльфы горячи… Брат с сестрой (хором): Вон отсюда! Крассиус Курио, уходя: А я уже почти успел влюбиться в него… в неё… Теперь уже неважно.