Кукла

Сарада с детства любит лес. Толстые высокие стволы деревьев, мощные густые кроны, укрывающие и от дождя, и от стужи. Внутри него всегда так спокойно и тихо — только порывы ветра клокочут в ветках убаюкивающим треском, шуршит листва или глухо опадает белоснежными водопадами кухта. За двором дома простирается первая небольшая рощица, из которой маленькими ножками протоптана тропа вглубь. Недалеко, но так, чтобы беспокойные взрослые не ворвались в царство уединения. Девочка с трепетом считает секунды и минуты, проведённые в гармонии с природой, но никогда не возвращается под обеспокоенный зов матери — появляется во дворе, когда она выглядывает из-за открытой сёдзи. Сарада никогда не уходит надолго, но и не приходит слишком рано. Солнце золотой каймой описывает верхушки деревьев, проникает под лесное покрывало желтоватыми отблесками и тёплыми тенями. Осенняя сухость хрустит под ногами первыми опавшими листьями, ломает пожухлые травы. Учиха отодвигает руками колючие ветки кустарника и едва слышно проходит к своему любимому месту. Два мощных ствола стоят так тесно друг к другу, что только детская фигурка протискивается, усаживается на выпирающие корни, вьёт своё укромное гнёздышко. Сарада с радостью занимает своё место, опираясь узкой спиной на неровную шершавую кору, и запрокидывает голову. Вне линз мир вокруг сливается в мутное жёлто-зелёное пятно, неспешно рябит высокими нечёткими кронами. А перед очками ярко и живо колышутся ветки, повинуясь прохладному ветру. Она медленно прикрывает глаза, вслушиваясь в симфонию леса. Но только до первого треска в паре метров. Девочка охотно распахивает глаза и бодро поворачивается на звук. Неподалёку на небольшом пятачке земли усаживается дымчатый кот с удивительно разумными тёмными глазами. Сарада в нетерпении приподнимается, узнавая животное. — Кумо! — улыбается она, но кот лишь флегматично поднимает лапу и умывает узкую мордочку. — Ты пришёл! Кумо дёргает ухом в сторону шума, но не прерывает занятия. Учиха шире расплывается в улыбке и нетерпеливо подскакивает, неосторожно перешагивает через вьющиеся корни, скрывающие её укрытие. Трава шумно шуршит под ногами, и кот недоумённо решает поднять взгляд на нарушительницу спокойствия. Девочка полубегом минует короткое расстояние, но замедляется и останавливается всего в метре от животного. Тот изучает её довольное лицо, но не опускает лапу. — В последнее время я тебя совсем не видела, думала, ты ушёл, — счастливо тараторит Сарада, разглядывая поблёскивающую гладкую шерсть. — У тебя опять были важные дела?.. Не пропадай так, я начинаю беспокоиться! Эх, если бы ты жил с нами... Детское личико на мгновение грустнеет, но Кумо отстранённо опускает маленькую голову и проводит лапой по уху. Ветер протяжно воет в вышине, поднимает чёрные пряди вслед своему направлению. — Эй, — снова заговаривает она, медленно опускаясь на колени перед животным, — знаешь, я снова хотела поговорить... Кот облизывает лапку, старательно натирает мордочку, прикрывая тёмные глаза. Сарада задумчиво смотрит на свои маленькие руки, покойно лежащие на коленях. — Недавно... Папа снова приходил, — она заговаривает тише, слова путаются в громком шуршании листвы. — И мама... Я снова это видела. Мама снова стала... — Какой?.. — бархатный насыщенный мужской голос. Спокойный, красивый и понимающий. Сарада поднимает голову, встречаясь с пристальным взглядом Кумо. Она неловко улыбается. — Ты ведь точно никому не расскажешь?.. — Учиха наклоняется ближе и продолжает шёпотом. — Об этом никто-никто не должен знать. Это секрет. — Конечно, — не открывая рта, выразительно наклоняет голову Кумо. — Разве кто-то поверит говорящему коту? — Ну я же тебе верю, — удивляется на мгновение девочка, но снова становится серьёзной. — Пообещай, что никто не узнает. — Обещаю, — она замечает, как едва заметно кот кивает ей и становится на четыре лапы. — Это будет наш с тобой секрет. — Ну... — ещё задумчиво тянет она, хоть и знает, что Кумо можно доверять. — Тогда подойди ближе. Животное привычно мяукает и семенит к её ногам, с громким урчанием отирается о колени, затем быстро взбирается на них. Сарада чуть улыбается, оглаживая мягкую шерсть и проводя ладонью по всему телу кота — он покорно прогибается под ней, ластится, как и все остальные кошки, и сворачивается калачиком, грея покрывшуюся мурашками кожу. — Так какой секрет ты мне хочешь рассказать? — напоминает Кумо, прикрывая глаза и накрывая нос лапой. — Я внимательно слушаю. Девочка долго смотрит на кота, но потом осторожно склоняется к его уху, прикрывая рот рукой. — Моя мама — кукла.

* * *

Сарада впервые видит Кумо на улице, когда он греется на летнем солнце. Ей всего два, и она только может тянуть крохотные ладошки к красивому котику на заборе. Сакура замечает заинтересованность дочки и достаёт для неё ленивое животное, отчего детское лицо начинает светиться от восторга. Но на все самые настойчивые просьбы приютить питомца мать отвечает отказом. Сначала мягким и внимательным, а потом — безапелляционным и жёстким. Сарада считает, что это несправедливо, но слушается и отпускает животное на волю у самого дома. Кот горделиво поднимает хвост трубой и деловито уходит в даль улицы, пока юная Учиха следит за ним одним взглядом. Второй раз она встречает Кумо, когда он моется рядом с детской площадкой. Девочка поворачивается к матери, сидящей на скамье, и радостно тыкает на знакомого кота пальцем, радуясь новой встрече. Но Сакура оцепенело смотрит перед собой и не замечает ни радостных криков дочери, ни её активной жестикуляции. Сарада неловко опускает руки, вглядываясь в отрешённое лицо матери, а затем снова оборачивается на кота. Но его и след простыл. Глухо брякают деревянные перекладины детской лестницы, качнувшейся на ветру. Мама отмирает только спустя полчаса, когда начинает темнеть. Свою кличку кот получает в третий раз, когда Сараде стукает три и она плачет, утыкаясь лбом в подоконник. Кумо призывно мяукает, проходя по водостоку дома, и привлекает внимание рыдающего ребёнка. Учиха утирает горючие слёзы, бегло надевает очки и присматривается к животному — в неразличимых по тонам сумерках он кажется светлым пятном, сероватым облаком, опустившимся к самой земле. Оттого она и кричит заветное “Кумо” — маленькая пушистая туча, что приходит всякий раз утешить её. Но больше всего Сарада помнит весну. Дождливый вечер, разрывающееся от ломаных ярких вспышек молний низкое небо и жуткий грохот, что, кажется, разверзнет землю. Лужи под ногами нервно брызгают грязью, ползут рябыми кругами, искажая отражение. Учиха убегает в лес, старается спрятаться от нависшего мрачной тенью собственного дома. Окна в нём показательно черны и пусты, только вспышки грозы отблесками играют на стёклах. Двор заливает водой, простыни одиноко трепыхаются на верёвках, бьются и хлопают. Сёдзе так и остаётся открытым, и в темнеющий коридор прорывается косой ливень. Сарада прячется в своём укрытии, зажимается между корнями и не может сдержать судорожных всхлипов. Ей страшно, до ужаса, до беспамятства, и она не может представить страшнее угрозы, чем безумная тишина, рокочущая следом за её беглыми шумными прыжками. Кумо мяукает между корней, и девочка пугается. Но потом в нерешительности тянется к нему дрожащими руками и обхватывает кота. Обнимает, тискает, но не с нежностью и любовью, а хаотично, лишь бы не царапать собственными мягкими ногтями свои ноги от волнения. Но животное не вырывается и даже не шипит — покорно терпит жестокую ласку, громко урчит на детской груди, принимает на себя натиск ужаса и страха. Лес защищает её от непогоды. Кумо защищает её от собственного ужаса и семьи. — Мам?.. — чуть успокоившись, Сарада медленно возвращается к дому, не отпуская с рук кота. Небо светлеет, а гроза трещит мрачными тучами за горизонтом, уходит со светлеющего неба. Её шаги гулко отдаются эхом в тёмном доме. Он отвечает ей скрипом иссохшегося дерева, но не живым приветствием. С одежды неслышно спадают капли. Во дворе безрадостно накрапывают остатки ливня, стекая с неровной крыши и наклоняющихся к земле листьев. Сарада сглатывает и сильнее прижимает к себе Кумо. Осторожно проходит внутрь, заходит в гостиную. — Здравствуй, Сарада, — отзывается тень на диване голосом Саске. Девочка обмирает на пороге, не решается ступить дальше. — Где мама?.. — может только глухо пролепетать она. — Мама спит, — спокойно отвечает он. — Ты даже не поздороваешься со мной? И младшая Учиха в липком ужасе кланяется, неразборчиво бормочет приветствие и практически зажёвывает слово “папа”. Кумо неожиданно шипит, и мужчина переводит на кота взгляд. — Вы завели питомца? — Нет, он бродячий, — быстро оправдывается дочка, стараясь отвернуться и прикрыть собой от пристального взгляда животное. — Я просто играла с ним... — Тогда выкинь его поскорее, заразу принесёт, — чуть брезгливо бросает Саске и поднимается. Сарада не верит собственной удаче и как можно скорее уходит из дома вновь. Усаживает кота на дороге рядом с неглубокой лужей, присаживается рядом с ним на корточки. — Спасибо, — шёпотом говорит она мяукнувшему Кумо, поднявшему на неё мордочку, — ты мой спаситель. Ещё никто не осмеливался шипеть на папу. Ты герой. Она ласково треплет его за ушком, рассматривая потухшим взглядом животное. — Мне нужно возвращаться. Я боюсь за маму, — кот будто с полным пониманием слов мурлыкает, и девочка одними губами шепчет, — он врёт, моя мама не спит. Но Кумо не отвечает. Он долго не показывает, что умеет говорить, и раскрывает свою особенность только спустя полгода. Мама напряжённо говорит с кем-то в коридоре, и Сарада улучает момент выбежать во двор. Там она замечает мелькнувший знакомый хвост и с улыбкой следует за ним. Уже на дороге она понимает, что Кумо ведёт её в их логово, и испуганно оборачивается, когда хлопает входная дверь. Слышатся шаги гостя, и девочка поспешно уходит в заросли, не желая, чтобы её место смогли раскрыть. Кумо привычно сидит на полянке, и Учиха довольно приближается к нему. — Не убегай так неожиданно, нас могли раскрыть! — обиженно выдаёт она, скрещивая на груди руки. — Это место только для меня и тебя, о нём не должны знать! Кот приятно жмурится на солнышке. Сарада хмыкает. — А почему о нём не должны знать? Приятный мужской голос, и девочка вздрагивает, начиная оглядываться. Она в панике выкрикивает “кто здесь”, но не получает ответа и иступлённо переводит взгляд на блаженного кота. — Кумо, это ты сказал? — с шуткой начинает она, считая, что ей просто послышалось, но животное открывает глаза. — Я, кто же ещё тут может быть, — не открывая клыкастого рта, снова говорит голос, и Сарада в ещё большем непонимании уставляется на кота. — Ты разговариваешь?! Девочка ещё неделю не может поверить в правдивость своего открытия, демонстративно молчит, когда снова видит кота в окрестностях дома, но потом всё же шёпотом уточняет: — Ты призывное животное, да?.. Почему раньше не сказал? — А ты не спрашивала, — отвечает Кумо, продолжая вылизываться. — Да и имеет ли это значение? — Ну... — теряется Сарада. — Не знаю, наверное. Но ты так странно говоришь, даже рта не открываешь. — Я редкий вид, — спокойно поясняет Кумо, не отрываясь от своей лапы. — Я никому не расскажу про наше место, только если ты никому не скажешь, что разговаривала со мной. Хорошо? — Ага, — неловко соглашается она. — Ты от кого-то скрываешься, Кумо? — Можно и так сказать, — дёргает ухом кот, и они замолкают. Спустя время Сарада тихо уточняет: — А ты ведь никому не говорил про тот случай? — Какой? — беспечно потягивается Кумо. — Ну... Когда ты зашипел на папу. Сможешь и про него ничего не говорить? — она слегка наклоняет голову, стараясь заглянуть в чёрные кошачьи глаза. — Про это... тоже никто не должен знать. — И почему же? — животное поднимает мордочку и фыркает, и девочка поражается, как странно ей разговаривать с таким обычным котом. Она думала, что призывные животные ведут себя несколько иначе. — Просто... Просто об этом нельзя говорить. Мама запрещает кому-то рассказывать. — Вот как... — странно протягивает Кумо, но его взгляд ничего не выражает. — Хорошо, я никому не расскажу. И Сарада верит этому причудливому созданию. Потому что знает, что каждый раз он не просто так спасал её от всех горестей и бед, успокаивающе мурлыкал на груди под треск грома. Она понимает его, когда он прилюдно не отвечает ей на улице, продолжая вести себя как обычный кот. Наливая ему молока в блюдце, она так же не ожидает услышать ответа, потому что только в их укромном логове они могут разговаривать. Кумо с завидной постоянностью приходит туда и легко поддерживает любую беседу, но никогда не рассказывает о себе, несмотря на интерес Учихи. И Сарада думает, что он сбежал от своих соплеменников и прячется у них в деревне, и лёгкая завеса тайны интригует её, даже заставляет немного радоваться. Отчасти она хотела себе такого друга: скрытного, понимающего и никогда не задающего слишком много вопросов. В свои четыре у неё накапливается слишком много того, о чём хочется поведать, но совершенно некому — разговоры о семье со сверстниками и взрослыми запрещены, и Сарада как примерная дочь никогда не ослушивается наказа. Но, зарываясь в корнях и стараясь подавить предательские слёзы, она доверяется разговаривающему коту. Осторожно, постепенно — она всегда рефлекторно оглядывается, когда начинает говорить с ним, боится, что не только он может что-то услышать. Резко прерывает себя на полуслове, закусывает костяшку пальца невольно, всё ещё вздрагивая от странных и мутных воспоминаний. А потом решается. Специально приходит на место встречи без повода, ждёт его в осенней листве и говорит это. “Моя мама — кукла”. Её голос тих, а слова неуверенны. Но, рассказывая, она сама набирается смелости продолжать каждую фразу, пока Кумо сидит на коленях и молча слушает. Когда она начинает говорить, первое воспоминание перекрывает взор золотого леса, и она автоматически зажимается. Дом. Удушающе тихий, беззвучный, как вакуум. Её биение сердца заглушает всё вокруг, но никогда не сможет перебить тот мерзкий и уродливый звук. Отчётливый хруст. Мама улыбается неестественно, как кукла в руках марионеточника. Она сидит на кухне рядом с папой, ледяным голосом спрашивает, чего хотела дочь. Сарада помнит, как переводит взгляд на молчащего отца, а затем обратно на Сакуру. Хруст. Тихий, но разительно мощный для её детского восприятия. Она слышит его и ищет глазами источник, бегло смотрит под стол, что хорошо виден из прохода. Мамины длинные пальцы скрючены, выломаны. Рука отца сильно сжимает бледную ладонь. Она видит это всего мгновение, но потом вздрагивает, когда Саске говорит ей уйти в детскую. И Сарада безропотно слушается, отступает ватными ногами обратно во тьму коридора и как можно скорее перепрыгивает ступеньки. Она помнит приглушённые всхлипы из ванной, когда отец наконец уходит из дома. А однажды утром застаёт Сакуру с каменным лицом, когда она в режущей тишине прикладывает подсвеченную зелёной чакрой ладонь к лицу. И Сарада не видит ту часть её полупрофиля. Только в бледном отражении окна замечает исказившиеся родные черты, окроплённые фиолетовым, алым и бордовым. И Учиха плачет. В своей комнате на окне, чтобы не выдавать своего ужаса матери. Она знает, что она кукла и на все её вопросы ответит: “Всё хорошо, не придумывай, тебе показалось”. Но Сараде не кажется. Когда ей стукает два, ей не кажется, что мама врывается к ней суетливо и нервно, сбрасывает в сумку детские игрушки, вещи, бельё. Не кажется, когда на вопрос она садится перед дочерью и берёт в свои ладони её маленькое лицо. — Поживёшь у бабушки с дедушкой, милая? — взгляд у Сакуры такой странный, жуткий. — Всего недельку, не переживай. Я тоже к ним приду, только завтра. Будешь храброй, Сарада?.. Дочка завороженно кивает, мама облизывает пересохшие губы. Только ни на следующий день, ни через неделю она не приходит в дом бабушки и дедушки. В дверь громко стучат, и на пороге оказывается отец, пришедший забрать её обратно домой. Мебуки и Кизаши тихо говорят с ним о чём-то, но потом с лёгкой улыбкой отдают внучку. И девочка слышит, как ухает её сердце вслед тяжёлым шагам. Папа всегда остаётся спокойным и холодным. Он приходит достаточно редко, но каждый раз Сарада отчётливо помнит их встречи. Молчаливые и отстранённые, пропитанные неестественным и непонятным напряжением. На время его визитов девочка боится находиться дома, а после боится оставаться и с матерью. Она уходит в себя с головой, практически не откликается на зов, по ночам иногда долго сидит в гостиной в тишине и тьме. Сарада решается кому-то рассказать об этом, но быстро останавливается Сакурой. Та непривычно громко шутит, отмахивается от заинтересованных взглядов, а дома начинает холодный разговор. — Сарада, — её имя звучит как тот самый раскат грома, — ты боишься папы? Девочка робко кивает. — Почему? Слёзы предательски катятся по щекам. — Тебе не стоит бояться, он тебя сильно любит. У него сложная и важная работа, поэтому он так нечасто появляется дома. Но он приходит сюда ради тебя, его дочки. — Мам, а ты?.. Тебя папа любит? — Любит, — взгляд Сакуры бесцветный, обращённый в глухую пустоту. — Он любит нас обеих, Сарада. — Тогда почему он тебя бьёт? Мама не отвечает. Лишь спустя сутки заводит разговор о том, что иногда отношения между взрослыми могут казаться странными, но они вполне естественны. Протягивает бледные хрупкие руки, демонстрирует отсутствие синяков, вертит показательно головой, чтобы дочка убедилась в её здоровье. Но Сарада не верит. Кивает на железную просьбу не распускать глупые детские вымыслы по округе, но отчаянно не верит. Видит, как послушной куклой мама сидит рядом с отцом, как беззвучной тенью следует за ним, не поднимая взгляда. Пару раз она слышит как обеспокоенно с ней пытаются поговорить на кухне тётя Ино и дядя Наруто, но мама в ответ нервно что-то отвечает, а потом начинает кричать. Бьётся посуда, трещат сломанные стулья, протяжно скрипит сдвигаемая мебель. После ухода друзей Сакура навзрыд плачет в разгромленной гостиной, и Сарада решается выйти из коридора к ней. Мама прижимает к себе дочь отчаянно, сильно, всхлипывает ей в тёмную макушку, а потом вымученно улыбается. Хаотично гладит Учиху по волосам, нашёптывает, что с ней всё хорошо, что она немного устала, что это просто стресс и ничего больше, что папа здесь вовсе не причём. Но каждый раз, когда отец должен прийти, холодно просит дочь либо закрыться в детской, либо пойти погулять. И Сарада знает зачем. Лес принимает в свои тихие объятья. Шуршит над головой вечной и бесстрастной листвой. — Не плачь, — тихо говорит Кумо, не переставая урчать на коленях. — Не плачь, Сарада, всё будет хорошо. Но девочка разражается ещё более громким и жутким рёвом, не зная, куда бежать ей, четырёхлетней, и кому рассказать о том, что она знает. Она боится за маму, боится за свои слова, боится за то, что может стать ещё хуже. — Кумо, что мне делать?.. — утирая слёзы, всхлипывает она. — Скажи, что мне делать?.. Но кот не отвечает. Он вообще перестаёт с ней говорить и появляться на поляне в их укромном логове. И пока она бегает по округе, стараясь найти своего друга, она не слышит, как стучат к ним в дверь и раздаётся знакомый кошачий голос. — Сакура, — Какаши смотрит на девушку серьёзно и тяжело, — мы должны поговорить.