Убийство не по плану

Год спустя       — Так значит, граф де Селонже, вы говорите, что эти полотна написала ваша жена? — задумчиво прозвучал вопрос из уст уже сильно немолодого мужчины невысокого роста и мало привлекательной наружности, облачённого в чёрное одеяние. На голове его была шапка, украшенная маленькими образками святых. Глядя на этого человека, сложно было представить, что он вот уже многие годы крепко держит в своих руках власть над Францией. На первый взгляд примечательная своей неказистостью внешность Людовика XI скрывала острый и прозорливый ум, благодаря которому он смог удержать власть в своих руках и преумножить её. — Всё так, Ваше Величество. Это работы Фьоры, — ответил Филипп, кивнув в подтверждение своих слов. — Мы даже сначала не поверили, что подобная красота принадлежит кисти женщины, — проговорил монарх, ещё раз внимательным взором оглядев несколько лежащих на его столе картин. На первой картине была изображена чёрно-белая кошка, кормящая троих котят. Кошачье семейство со всем комфортом возлежало на подушечке в большой корзине. На второй картине были изображены две девочки на вид десяти и пяти лет, обе одетые в дорогие платья по флорентийской моде, и маленький мальчик двух лет на вид в бежевых штанах и колете. Старшая из девочек на картине обладала густой копной чёрных волос ниже плеч и большими карими глазами. Девочка помладше обладала выразительными чёрными глазами и дивными золотыми кудрями до уровня плеч. Маленький мальчик же внешне очень походил на старшую из девочек — те же карие глаза и те же чёрные волосы, которые, в отличие от волос девочки, вились, доходя до основания шеи. Изображённые дети, казалось, вот-вот оживут и сойдут с холста — настолько похоже художнице удалось их изобразить. На третьей картине был изображён берег реки на фоне сиренево-лилово-алого заката. Но внимание короля Франции больше всех привлекла вторая картина с изображёнными на ней детьми. — Кто эти прелестные дети? — чуть улыбнувшись, спросил монарх у Филиппа. — Мои с Фьорой дети. Старшенькую зовут Мария, среднюю — Флавия, а сынишку — Филипп, — с тёплой гордостью поделился Селонже. — Хоть Мария Фьоре не родная, но у них очень тёплые отношения. Вот и верь после этого сказкам про злую мачеху, — с добродушной иронией добавил рыцарь. — Граф де Селонже, вы счастливый человек. Нас больше всех картин привлекла именно эта. Понравились нам все работы вашей жены, но групповой портрет — особенно, — взгляд Людовика XI снова оказался прикован к трём полотнам. — Благодарю вас, Ваше Величество, — Филипп учтиво поклонился королю. — Сколько лет вашей жене? — вдруг поинтересовался король у Селонже. — Фьоре двадцать. Она с детства прекрасно рисует. Но продвигать свои работы она решилась только сейчас. И то потому что я её убедил, — Филипп вздохнул и чуть улыбнулся. — И это хорошо, что ваша жена к вам прислушалась. Было бы кощунством прятать в стол такую красоту. У графини де Селонже талант, — промолвил довольно король. — Вот я и не даю Фьоре её талант похоронить. И ей будет очень приятно, что Ваше Величество столь высоко оценили её работы. Могу ли я рассчитывать на протекцию Вашего Величества для Фьоры и её творчества? — вежливо полюбопытствовал Филипп, всё же решив не ходить вокруг да около. — Вне всякого сомнения, граф де Селонже. Мы всегда покровительствовали наукам и искусствам. И не только им. Мы охотно окажем протекцию графине де Селонже и её творчеству. — Людовик радушно улыбнулся и кивнул Филиппу. — Я благодарен Вашему Величеству. Вы оказываете великую честь нам, — Филипп ответил королю тем же. — Граф де Селонже, многие из бывших соратников Карла Бургундского присягнули на верность французской короне. Увидим ли мы вас в числе наших вассалов? — неожиданно прозвучал вопрос Людовика. — Ваше Величество, позвольте мне говорить искренне. Покойный монсеньор Карл заменил мне отца, когда я осиротел в тринадцать лет, заботился обо мне и моём старшем брате. Могу ли я надеяться на великодушие Вашего Величества, что вы позволите мне остаться верным памяти моего покойного сюзерена? — не теряя достоинства, высказал Филипп свою просьбу. — Я даю слово дворянина, что никто из рода де Селонже никогда не поднимет оружие против короля Франции, — твёрдо пообещал Филипп. — Мы ценим и уважаем людей вашего склада, мессир де Селонже — честных и прямолинейных. Мы согласны. Никто не станет неволить вас присягать нам на верность, если вы решили остаться верным памяти вашего покойного сюзерена, — твёрдо произнёс Людовик. — И мы были бы рады видеть при дворе вас и вашу супругу. — Я благодарен вам за проявленную доброту ко мне и моей семье, Ваше Величество. Для меня ценно, что Вы поняли моё желание сохранить верность дорогому для меня человеку и что вы сделаете Фьору вашей протеже, — Филипп благодарно улыбнулся, поклонившись Людовику. — Да, талантливых художниц среди наших протеже ещё не было, — проговорил в лёгкой задумчивости король Франции, любуясь полотнами.