* * *
Нивелин была виновна. Такой побег только еще раз доказал им, что она в сговоре с орденцами — c врагами гвардий Эль и всей Элдарии. Каждая деталь в этом деле подтверждала ее вину… но какое-то внутреннее чутье Невры было против. Вампир все утро пытался заглушить это дергающее интуицию чувство, убеждал себя, что дело всего лишь в миловидном лице и его слабости к напуганным малышкам, и в неосознанном желании оправдать хорошенькую девочку. Но в итоге Невра должен был признаться себе, что Нив совсем не в его вкусе, — интересная и не более — не тот тип, не тот характер, чтобы он заинтересовался настолько, чтоб даже в мыслях выгораживать преступницу. «Девчонка кому-то помешала, разве ты не видишь?» — твердил его внутренний критик, голос, из года в год говоривший ему, где он неправ, указывающий на ошибки, ругающийся и бранящийся хуже кого бы то ни было. В детстве этот критик звучал глубоким и властным голосом отца. В юности, уже после вступления в гвардию — говорил строгим голосом Шеран. Теперь же Невра слышал насмешливый тон Натиена. «Девчонка кому-то помешала.» Невра тяжело вздохнул, еще раз прокручивая в голове всю цепочку рассуждений, приводящую к этой неприглядной истине, подошел к краю скалы и закрыл лицо руками. От Нивелин хотели избавиться, и не просто избавиться — избавиться руками гвардий. Невра мог бы пойти против своего чутья, списав на что угодно, но логика Эзарэля, которой эльф поделился с ним утром, была куда убедительнее любой интуиции. Нивелин пытались отравить, выставив как неудачную амальгамацию. А сейчас внушили, что она должна объявить войну гвардиям. Аэрис ни раз говорила ему, что Нив очень внушаема и гипнабельна, а ее незащищенное сознание просто проходной двор для кого угодно… Он и сам понимал — Нивелин по своей воле никогда бы не решилась ни на что подобное. Та Ниви, которую он знал, была осторожной, несмелой, и никогда бы средь бела дня не напала на главу гвардий Эль второй раз подряд! По своей воле… Но кто в таком случае за этим стоит? Вероятно, кто-то, кто хочет захватить власть в Эль, и кому совершенно не нужен претендент на должность Глашатая. Вслед за группой разведчиков Невра осторожно спустился со склона на пляж. Он совсем запутался в своих мыслях и нелепых теориях, что враги и заговорщики мерещились ему в каждом, и он уже не верил даже себе… Особенно после того, как собственное «внутреннее Я» говорило с ним голосом врага. Но сейчас нужно было сосредоточиться и оставить эти мысли для более удобного случая. Сначала необходимо найти Нивелин, и не дать случиться непоправимому, а уже потом думать обо всем остальном. Сапоги утопали в прибрежном иле, смешенным с выброшенной на берег тиной, и каждый шаг сопровождался противным чавкающим звуком. Порывистый ветер и нарастающая влажность говорили о том, что прилив уже начался — дальше искать следы на берегу было бессмысленно, и Невра скомандовал возвращаться. — Если она ушла по воде, то самый быстрый способ ее нагнать — идти верхом, — сказал Крис, когда они шли по погрузившейся под воду косе. Невра поднял глаза на затянутое небо. — Вопрос сейчас в том — на северо-восток, или на запад, — ответил вампир, втягивая носом прохладный, пахнущий дождем воздух. Вот только его сейчас не хватало, чтобы окончательно сбить их со следа. Куда могла бежать Нивелин? На северо-востоке скалистый берег Эль сменяется каменистыми равнинами, и на пустошах нет ничего на лиги вокруг. Фьорды Дал-Риады непроходимы, если не знаешь подземной тропы, а верхние дороги еще затянуты снегами. На западе начинается Мицхарт, а потом эльфийская Селантрия… Так пыталась ли Ниви уйти к эльфам? — Все так, только если сообщники не подхватили беглянку в море, — предположил Олаф, — тогда их уже и след простыл. — Мы бы заметили, — негромко возразил Невра, про себя думая, что если к ее побегу приложил руку Натиен, то они бы не заметили, уведи он Ниви прямо посреди собрания гвардий из зала с Кристаллом. — Возьмите поисковых миналу и прочешите западную сторону, — скомандовал он без энтузиазма. Натиен определенно приложил руку к ее побегу, вот только… зачем? Если ее хотели вывести из игры, то какая выгода Натиену? Или они с Эзарэлем ошибаются, а интуиция предала его и ведет по ложному следу? Ответ могло дать только одно — найти Нивелин во что бы то ни стало. Рука вампира опустилась на загривок Шайтан и потрепала ее плотную и колючую шерсть. — Беги на северо-восток, малышка, — сказал он галлитроту. Самому ему предстояло вернуться в Штаб и опросить свидетелей — всех, кого видели на пляже сегодня утром. — Ты знаешь, что и кого искать.* * *
Почему именно сейчас? Вопрос, который задавал себе Лейфтан каждую минуту, формально бродя по подземелью, расследуя вместе с тупоголовыми теневиками «побег» Нивелин. Почему ее украли у него именно сейчас — за день до приезда Хуан Хуа в Штаб гвардий Эль? И так показательно? Лейфтану казалось, что какая-то сила каждый раз играет против него. Ведь теперь это фальшивое воплощение мудрости и справедливости непременно сунет сюда свой любопытный нос. А Мико слишком благоговеет перед ученицей Феникса, и не будет, пользуясь полномочиями, чинить преград. Дура. А Лейфтану так хотелось хоть раз поставить Хуан Хуа на место — ее, и весь народ фенхуанов, предавших его расу. Закончив нелепое «расследование», Лейфтан ненадолго зашел в душевые, где подставил голову под струю ледяной воды, пытаясь вернуть себе свежесть и безмятежность взгляда, и спокойствие, так необходимые ему перед встречей с Мико. Главу Эль он, вопреки ожиданиям, застал не в зале с Кристаллом. Измученную и уставшую Мико отправили отдыхать, что, впрочем, не мешало кицунэ разбирать бумаги у себя в комнате, когда Лейфтан вошел. — Нивелин нашли? — с ходу спросила глава Эль. — Нет, — ответил Лейфтан, проходя внутрь ее комнаты. — Я хотел бы обсудить последние приготовления к визиту Хуан Хуа, — сказал он, когда Мико подняла на него голову из-за стопки пергаментов. — У нас что-то не подготовлено? — спросила она. Лейфтан скривился, услышав проскользнувшее волнение в ее голосе. Она так боялась не угодить своей подруге… — Да, — ответил он, с силой сдерживая досаду. — Мы не решили… насколько будем посвящать ее в наши дела. — То есть? — она будто бы не поняла вопроса… или сделала вид. И Лейфтан сорвался. — Нивелин, Мико! — потеряв контроль, он всплеснул руками и нервно зашагал по комнате. — И все то, что случилось! Кицунэ помолчала, потупив взгляд, а затем, повертев в руке перо все же ответила. — Понимаю тебя… Но Хуан Хуа поможет нам принять верное решение. — Ты доверяешь ей больше, чем мне? — спросил он, чуть изогнув бровь. — Все могут заблуждаться… — Это ты заблуждаешься! — возразил Лейфтан. — Фенхуаны считают себя сильнейшей расой Элдарии. Они спят и видят, чтобы отобрать у Эль право хранить Кристалл! Как можно быть настолько слепой?! — воскликнул он, призывая весь свой талант, чтобы правдоподобно разыграть эту сцену. Разыграть так, будто бы его заботит репутация и влияние Эль. Будто бы его заботит судьба гвардий. — Поэтому Хуан Хуа не была на совете Альянса, бросила нас, а теперь так легко и радостно соглашается приехать. Она почувствовала твою слабость, — добавил он тише, чуть склонившись над рабочим столом Мико. — Хуан Хуа не такая… — возразила она, тряхнув головой. — Ты хочешь отдать ей Етис! — продолжал напирать Лейфтан, видя, что кицунэ колеблется. — В руки сопернице! — Мы не соперницы! — теперь уже Мико повысила голос. — Никогда и ни в чем не были! — Ты просто не хочешь видеть, — Лейфтан отошел от ее стола, качая головой. — Ты тоже… — Что я не хочу видеть? — Того, что происходит. — Мико вся сжалась и заерзала на стуле, но Лейфтану было совсем не жаль ее. — Я не удержала Пандору, — сказала она, уронив голову на руки. — А в глазах остальных — Эль не удержала Пандору, понимаешь? — Лейфтан понимал. И ему снова было не жаль. — Все совершают ошибки, — сказал он с фальшивым сочувствием. — И они не так страшны, если ты о них сожалеешь и стремишься исправить. — Иногда мне кажется, что я схожу с ума, — тихим голосом продолжила Мико, смотря куда-то вглубь себя. — Их души, Пандоры и Етис, они говорят со мной, называют меня «сестрой»! «Ты им не сестра, — со внутренней усмешкой подумал Лейфтан. — Они выбирают только сильнейших… Как Сонеко». — Тебе просто нужно отдохнуть. — Это Пандора обратила Нивелин, — сказала Мико после паузы, подняв на него глаза. — И я ей ее продала! Не выстояла, искусилась! — она зажмурилась и замотала головой. — А теперь Эль в опасности! Я подвела Гомарда, Эль, Элдарию… всех… Лейфтан покачал головой. — Я попрошу Эвелейн дать тебе сонного зелья, — сказал он. — Ты говоришь чушь. Он вышел из ее комнаты, оставив надежды воззвать к разуму Мико. Идиотка накрутила себя, и стала еще бесполезней чем была. Лейфтану стало противно от себя, потому что когда-то он верил в нее, верил, что она сможет изменить элдарийские порядки… Сонеко верила в нее. Ценой ее жизни Мико получила в руки такую огромную власть… но использовала ее на то, чтобы всеми силами поддерживать рушащийся порядок своих предшественников. Хоть Мико и продержалась долго, сейчас она явно выходила из игры, хотя Лейфтану и выгодно было ее безумие… Наверняка он знал одно — это он дал Нивелин зелье. Пусть сделка с д’харлой Пандорой и стоила ему поступления с собственной совестью, но… он смог убедить себя, что так было нужно. Так было нужно! Когда он перевернет мир, Кристалл наполниться темной маной, которая будет подчиняться ему — последнему демону. Тогда он поможет Нив, очистит ее от проклятия проводника. Она непременно останется жива, хоть Пандора предсказала иное. У него будет такая сила, какой не было ни у одно демона, жившего до него, — он сможет изменить все. Но это будет потом. Сейчас — несмотря ни на что, Нивелин нужна ему такой… какой, предпочтя смерть, так и не согласилась стать для него Сонеко.* * *
— Тебя видели сегодня утором, возвращающегося с пляжа, — сказал Невра, проходя за Уолдмуром в его тесный домик с низким потолком. — А потом следили, как я пару часов перебирал бумаги в кабинете? — хмыкнул казначей. — С чего такой интерес? — Так что ты делал с утра на пляже? — спросил вампир, расположившись в неудобной на его вкус коморке казначея, которую Уолдмур упорно именовал кабинетом. — Собирал водорослей для фамильяра, — тяжело вздохнув, ответил Уолдмур. — Твой фамильяр бекола, — как бы невзначай сказал Невра. — Это для аквариллы Селин, — ответил казначей, хмуро зыркнув на посетителя. — Она третий день шмыгает носом, и я запретил ей выходить на такой ветер. — Сколько заботы, — протянул Невра, рассматривая коллекцию цветных камушков на аккуратной полочке. — О ком? О Селин? — спросил Уолдмур. — Тебе никогда не понять. — Что не понять? — Как можно не использовать женщин, — ответил казначей, ехидно хмыкнув. — А заботиться о них, без грязных намеков и мыслей. Даже о таких некрасивых, как моя помощница. — Водоросли можно было купить, — сказал Невра, игнорируя попытки Уолдмура сбить его с толка мелкими нападками. Казначей темнил, и вампир это чувствовал. — Можно, — кивнул полукровка, щуря и без того маленькие глаза за причудливым пенсне. — А можно было нанять нерасторопного новобранца. Но забота, Невра, проявляется не так. Но я говорил — тебе не понять. — Ты мне что-то недоговариваешь, — сказал теневик прямо, устав тратить время на эту перепалку. — Что недоговариваю? То, что ты мне не нравишься? Прости, но нам лучше не переходить на личные темы и общаться сугубо по работе. Так что ты хотел? Едва ли тебя может интересовать как и где я провожу свой досуг. — Тебе не впервой проводить досуг в местах, где случается измена или преступления, — хмыкнул Невра и, скрестив руки, навис над столом казначея. — Если ты о побеге, о котором уже шепчутся по углам, то я никого и ничего не видел, — ответил Уолдмур, прямо глядя вампиру в глаза. — А если бы увидел, знаешь, что бы я сделал? Спрятался бы за камнями или притворился мертвым. — Чего ты боишься? — Смельчаки в наше время долго не живут, — вздохнул казначей. — Пришел обвинить меня, так давай. — Мне действительно есть в чем? — Не знаю, — с безразличиет ответил Уолдмур, продолжая монотонно перекладывать пергаменты на столе. — Но ты ведь за этим сюда пришел. Я привык к лицемерию, и тому, что, несмотря на заверения, ошибку прошлого мне здесь простить не могут. Что бы я ни делал. Особенно после того, как Лейфтан кощунственно обвинил моего покойного друга во всех бедах гвардий! — Ты был другом Натиена… — протянул Невра, чувствуя, как мозаика в глубине мыслей обретает новый кусок, а его настороженность в отношении Уолдмура будто бы нашла подтверждение. Или оправдание. — Не к твоей чести было этого не знать, — зло хмыкнул казначей. — Потому что в одном этом я, видимо, уже виноват перед гвардиями. — Ты не веришь, что он жив? — спросил вампир. — Мне говорили… — Уолдмур развел руками, не сводя с Невры пристального взгляда красных глазок, — Но нет. — Кто говорил? — Невра почувствовал, как что-то свело нутро холодом. — Караванщики. Торговцы. Якобы видели его в Нефритовом Крае, — ответил казначей и пренебрежительно хмыкнул. — Треп и слухи. — Почему ты так уверен? — Ты знал его как предателя, а я, — Уолдмур выдержал тяжелую паузу, — как гениального теневика. Если бы Натиен был бы жив, и действительно искал какую-то спрятанную диковину, как говорили эти торговцы, то его бы не заметила и не опознала ни одна живая душа. Тем более какие-то там недалекие караванщики. Невра вышел из домика Уолдмура даже не заметив, как его мысли от побега Нивелин переключились на Натиена. В отличие от казначея он знал, что некоторое бредовые на первый взгляд слухи бывают правдивее самых проверенных сведений. К тому же, много сходилось… Натиен действительно мог искать какую-то «спрятанную диковину». Кредо Воинствующей Луны. За все время после нападения на Штаб Невра так и не продвинулся в поисках. Все что присылал ему Лис из найденных отрывков селантрийской библиотеки не натолкнуло их ни на одну гипотезу. Нигде не упоминается ни одной вещи, ни одного артефакта… Внезапная догадка посетила вампира. Он наскоро зашел к своим ребятам и приказал установить наблюдение за Уолдмуром — хоть оснований обвинить казначея в чем бы то ни было у Невры не было, чутье не давало ему покоя: коротышка что-то скрывал. Оказавшись в подвальном гроте, который в шутку разведчики начали называть кабинетом, Невра зашифрованным посланием написал Лису: «Может ли Кредо… носить в себе живое существо?»* * *
Запасы еды кончились на третий день. Запас выдержки — неминуемо подходил к концу. Нивелин уже давно миновала короткий перешеек, знаменовавший конец территории Эль, и ступила на скалистые безжизненные земли, омываемые морем, и мысль, что она идет в никуда, с каждым часом все сильнее вгрызлась в грудь. Нив совершенно не понимала, где она. Где мыс Черный Коготь, про который говорил ей Уолдмур? Сколько еще бежать до Дал-Риады? И в ту ли сторону она вообще бежит? Темными безлунными ночами Нивелин старалась не идти, чтобы окончательно не сбиться с пути. Засыпая в очередном прибрежном гроте, она каждый раз пробовала выловить свой сон, где она ходит по Штабу гвардий Эль. Один раз, худо-бедно, но у нее получилось развернуть сновидение и оказаться в библиотеке перед картой Сияющего Края. Во сне Нивелин даже решилась сорвать ее со стены, сконцентрироваться… Но когда она проснулась, ее руки были пусты. И что бы она не делала, ни в ту ночь, ни в следующие, у нее не получалось повторить тот же фокус… без помощи Натиена. А спросить, что она делает не так было не у кого — лунатик ей не встречался в сновидениях, как бы она не старалась. Четвертый день клонился к закату. Нивелин брела по каменному полю вдоль самого берега, высматривая моллюсков среди холодных камней. От голода неприятно мутило, кружилась голова, и Нив понимала, что еще немного, и она будет готова есть тину. Едва подвернулась возможность, и прибрежная скала открыла за поворотом удобный выступ, Нивелин забралась наверх, чтобы посмотреть, можно ли чем-то поживиться — она была согласна на что угодно: кору, траву, даже наросший гриб! Но наверху, как и вдоль берега — на сколько хватало взгляда высились безжизненные каменные скалы. Нивелин прошла немного вглубь материка, петляя между холодными выступами, надеясь выйти хоть к какой-то поляне, когда приглушенное рычание заставило ее застыть. Холодея от ужаса, она подняла глаза, и чуть вовсе не лишилась чувств: на выступе нависающей над ней скалы, скаля огромную пасть, сидел черный галлитрот. Паника ледяной хваткой вцепилась в горло. Все, что Нивелин знала об этих фамильярах укладывалось в три слова: «Беги, если увидишь». И она побежала. В одну секунду, как ошпаренная сорвалась с места, и кинулась прочь так быстро, как только позволяли прибрежные камни. По звуку осыпающегося склона за спиной, Нив поняла, что черный пес спрыгнул за ней, и кинулся в погоню. Рычание становилось все ближе. Звук мощных и быстрых когтистых лап, ударяющихся о камень с каждым прыжком, наводили ужас. В какую-то секунду Нивелин отчетливо поняла, что черный пес сгруппировался и прыгнул. Она вскрикнула и зажмурилась, но фамильяр вместо того, чтобы напасть, в два прыжка обогнал ее и, ощетинившись и зарычав, преградил ей путь вперед. Нивелин резко остановилась, и едва не упала на камни. Затаив дыхание, она сжалась, ожидая броска, но галлитрот не двигался, только стоял, сверкая лиловым огнем левого глаза. Осторожно Нивелин попятилась, и только в эту минуту заметила ошейник, скрытый в густой и колючей черной шерсти. Еще с большим ужасом Нив поняла, что не просто случайно забрела на территорию галлитрота близ его убежища, все было куда хуже. Перед ней была Шайтан. Значит, гвардейцы настигли ее. Нивелин стремительно развернулась и кинулась обратно, но не к скалам, а к берегу. Если Шайтан перерезала ей путь вперед, значит по ее следу идут теневики. И нужно было попытаться запутать след. По звуку она поняла, что галлитрот бросился следом. Нивелин старалась петлять между выступающими камнями, но фамильяр не дал себя обмануть. В два прыжка настигнув беглянку, Шайтан на этот раз решила обойтись без предупреждений. Тяжелые и сильные лапы с мощными когтями ударили в спину. Нив отчаянно вскрикнула и упала на камни, и, дрожа всем телом, закрыла голову руками. Зловещее рычание над самым ухом говорило лишь о том, что здоровая пасть в любую секунду вопьется ей в шею, если Нивелин шевельнется, или если галлитроту хоть что-то не понравится. И так она пролежит до прихода гвардейцев… Они пришли быстро, Нивелин услышала, как на выступе скалы наверху раздались суетливые голоса и полетели камни. Шайтан зарычала, издала пугающий звук, отдаленно напоминающий лай, видимо, привлекая внимание, а затем отпустила ее спину. Шаги приближались, звук падающих камней гремел совсем близко. Нивелин слышала, как рычала и металась Шайтан, как летели камни, как кричали наперебой голоса. Когда она набралась смелости пошевелиться, и подняла голову, то увидела на склоне расплывчатые темные силуэты. И насколько она смогла разобрать — это были не гвардейцы. Подгоняемая волной адреналина, Нивелин вскочила. Шайтан тут же снова кинулась к ней, но сверху в галлитрота полетели камни. — Олла, олла! — кричали фейри на скале. Нивелин растерянно обернулась и попятилась к берегу. Шайтан, обогнув камень, снова проворно кинулась к Нив и схватила за подол пижамы. Нив вскрикнула и дернулась. Фейри на скале засуетились, и фьорд наполнили звуки, напоминавшие отборную ругань, по тону узнаваемую на любом языке. Приземистые фигуры фейри, обмотанные черным тряпьем, перескочили каменную насыпь и чуть спустились по склону. Две из них, рыча и вереща, тыкая вперед короткими пиками, пошли в сторону Шайтан, а одна протянула Нив руку. — Давай! Наверх, — крикнул фейри на ломанном эльфийском, и Нивелин, сама не понимая как, в несколько прыжков оказалась на скале. За ограждением были еще пятеро коренастых фейри, ростом доходивших Нивелин едва до груди. У них были острые, торчащие уши, массивные челюсти и пронзительно светлые глаза. Они кричали и кидались в Шайтан камнями, пока их товарищи отходили. Спасители напомнили Нивелин гномов. Вот только гномы, которых она помнила в сказках и видела в Элдарии, были широкоплечими, массивными, с густой бородой. Эти были такие же коренастые, но худощавые, с гладкими лицами. Возможно, это были цверги, или дварфы, или кобольды — Нивелин ужасно путалась в многообразии родственных рас волшебного народа, когда Керо или Икар пытались объяснить ей разницу. Одеты «гномы» были в сильно поношенную одежду цвета хаки, и черные обмотки из грубой шерстяной ткани на предплечьях и голенях, видимо, служившие броней. Если ее спасители и были бойцами, то весьма бедными, потому что по сравнению с гвардейцами Обсидиана Эль, выглядели как обычные оборванцы. Или бандиты… — Олла, капи не! — крикнул один, повернувшись в сторону Нивелин, отчего она вздрогнула и отшатнулась. Гном закатил глаза. — А на чертовом эльфийском?! — спросил он и сплюнул под ноги. — Давай, за мной, быстро! Не задавая лишних вопросов, Нив побежала следом, вглубь неровных скал, прорезанных фьордом. Отряд гномов двигался быстро и проворно, Нивелин с трудом поспевала следом. Остановились они уже в сумерках, пропетляв по каменистому лабиринту, когда к отряду присоединились еще двое гномов — тех, кто отвлекал на себя Шайтан. Оба были целы. Они обменялись несколькими фразами на гавкающем наречии, а затем резко повернулись к Нивелин — Ты кто такая? — спросил один из них. — Я… я, — слова словно застряли в горле, — я п-плохо говорю по-эльфийски, — только и смогла выдавить из себя Нив. — А по какому говоришь? — спросил все тот же гном. Нивелин промолчала, испуганно вглядываясь в лица попутчиков. Сердце бешено колотилось, грозя пробить грудную клетку — то ли от бега, то ли от того, что она не знала, как быть, и что сказать, — что она человек, беглая преступница, разыскиваемая гвардиями Эль? Можно было сразу с разбега прыгать со скалы. — Да беженка обычная, — хмыкнул второй гном, — посмотри на нее! — Я… — От нее несет сумеречным краем! — Опять что ли дроу устроили чистки? — Я не беженка, — замотала головой Нивелин, прерывая гул сплетённых голосов. — Я заблудилась… — наконец смогла сказать она. — Мне нужно встретиться с… с моей семьей в Дал-Риаде. — Ты в Дал-Риаде, — пожал плечами пухлый гном, с чьей широкой шапки свисал хват какого-то животного. — На границе. — А город? — перебарывая усилившееся волнение спросила Нив. — Каол т-ах-Летхен? — Не пройдешь, — сказал самый на вид молодой гном, который лучше всех говорил по-эльфийски. — Снега сойдут только с началом лета. — Это… не скоро? — Через месяц. — Но… — Нивелин запнулась и прикусила губу. — Они сказали, что я смогу… добраться и встретиться… с ними. Если не заблужусь, — пробормотала она для убедительности. — Дороги нет, — развел руками гном. — Может, они караванщики? — предположил другой пограничник. — Эй! — он повернулся к Нив. — Твои торгаши что ли? — Д-да, — неуверенно ответила Нивелин. — Все ясно, — гном махнул рукой. — Тори, двигай на заставу. Там пусть разбираются! От слова «застава» Нив вся похолодела внутри. Она тут же в красках представила, как приходит в пограничный лагерь, где уже красуются ее портреты с объявлением в розыск. Или еще лучше: Шайтан передала Невре, что ее увели пограничники, и конвой Эль уже ждет ее. Отряд тем временем двинулся дальше, в густеющих сумерках пробираясь по скалистым тропам. Кто-то подтолкнул ее в спину, и Нив поняла, что выбора у нее нет. Она пошла вслед за гномами, с надеждой озираясь по сторонам, хотя понимала, что шанса убежать от пограничников в их же владениях у нее нет. Лучше уж действительно сигануть со скалы, чтобы не даться в руки гвардиям живой. В эту минуту Нивелин казалось, что она действительно готова и не боится смерти. Сложно было другое… Она действительно хотела встретиться со своей семьей. Хотя бы в последний раз. Вслед за гномами Нивелин шла по извилистой каменистой тропе, куда-то вглубь скал. Вокруг по-прежнему были лишь голые камни, и казалось, кроме их отряда в округе не было ни одного живого существа, и слышно было только их шаги, насвистывания ветра и шум моря где-то за спиной. Гномы взволнованно переговаривались всю дорогу, Нив отчетливо уловила только «галлитрот», звучавшее, видимо, универсально. Внезапно, тот самый молодой гном, видимо, Тори, обернулся в ее сторону. — Ты видела, откуда взялся черный пес? — Нет… — Дерьмовый знак, — гном сплюнул под ноги. — П-почему? — спросила она, запинаясь. — Они здесь не водятся, — ответил Тори, на неровном эльфийском. — Значит, пришел охотится, — гном настороженно осмотрел верх нависающей скалы, и снова о чем-то заговорил с отрядом. В месте, где в скале зияла огромная трещина, гномы разделились. Часть ушла наверх, а двое кивнули Нив следовать вниз. На фьорды опустилась тяжелая ночь, когда они подошли к огромной пещере, освященной ярко-желтыми факелами. «Настоящие, — отметила Нив с удивлением. — Не магические, и не алхимические». В Эль она уже и отвыкла видеть живой, играющий огонь, излучающий тепло. У входа стояли огромные, высеченные из камня статуи двух гномов, — но совершенно не похожих на встретившихся Нивелин пограничников — широкоплечие, бородатые, в тяжелой броне. Их холодные каменные глаза сурово смотрели на путников из-под косматых бровей. В игре теней и отсветов от факелов Нив показалось, что их каменные губы шевелятся. Застава оказалась просторным гротом, выдолбленном в скале. Пол, потолок и стены были гладко отшлифованы и отделаны резным узором, напоминающим рунические орнаменты. Внутри горел большой очаг и факелы — такие же как на входе, с настоящим огнем. В остальном застава была обставлена сдержанно, — несколько лавок и ряды деревянных заграждений, на которых, вероятно, караванщики проходили проверку. Сейчас же застава была пуста, только пограничники лениво несли вахту, кто-то спал на грубо сколоченной деревянной лавке, кто-то точил короткий нож Нивелин провели внутрь через заграждения к углу, где стояли высокие шкафы и стеллажи, большие весы, и широкий тяжелый стол, заваленный бумагами. За столом сидел еще один гном, с рыжей косматой шевелюрой и густой бородой. — Драин! — окрикнул его Тори, толкая Нивелин вперед. — Эта ищет прошедший караван. Бородач поднял голову и хмуро глянул на Нив. — Что еще за беженка? — буркнул он. — Говорил вам гнать таких отсюда! — Знаю! Но она утверждает, что торговка, — пожал плечами Тори. — Твоя работа, разберись! — Я не беженка, — воскликнула Нивелин, обняв рюкзак. — Я сбилась с дороги. Я должна встретиться с моей семьей… в Каол т-ах-Летхене. — Чего? — зычным басом протянул гном. — Тори, твою дубину! Не понимаю, чего она там лопочет! — Караван торгашей она ищет, — ответил пограничник, стягивая с полки медовый фрукт. — За сегодня тут сорок караванов прошло! — Ну! Никто не искал девчонку? — А я тут по-твоему справочное бюро? — Мне нужно попасть в Каол т-ах-Летхен, — сказала Нивелин, стараясь звучать как можно увереннее. — Мои родные, вероятно, уже прошли границу… Меня ждут и будут искать. — Еще бы немного, и искали бы тебя в желудке галлитрота, — хихикнул было Тори, но грузный Драин недовольно рыкнул. — Плевать кто ты, и кто тебя ждет! — сказал он, глянув на Нивелин как на недостойное существо. — Не топчись тут, это тебе не постоялый двор, а пограничная застава! Никакую семейку торгашей искать по бумагам или проверять, не заплатил ли кто за потерявшуюся девочку я не буду, ясно?! Хочешь, сама плати пошлину, и топай догонять их в городе. Нет денег, так катись отсюда, и жди лета, когда оттает верхняя дорога! Понятно? Понятнее было некуда. — Сколько нужно заплатить? — спросила Нив, понимающе кивая. Пограничник закатил глаза и тыкнул в настенный плакат, похожий на таможенные правила, какие на земле вешали в аэропортах, но Нивелин не разобрала ни слова. — Двести маны, — устало выдохнул гном. Двести маны — звучало не так дорого, тем более в Эль на ее счету у котофеев когда-то было куда больше… Вот только сейчас этой валюты у нее не было ни одной. Но было кое-что другое. Не зная, какой точно обменный курс маны к драгоценным камням, ледяной рукой Нив вытащила из рюкзака один рубин, и положила на стол перед пограничником. — Маны у меня нет, — сказала она. — Но мне… очень нужно в город. Гном придирчиво осмотрел красный камушек и улыбнулся полубеззубым ртом. — Другой разговор, — хмыкнул он, и впервые действительно посмотрел на Нивелин, а не сквозь нее. — Что там у тебя за товар? Выкладывай. А то всяких барахольщиков мы здесь не пропускаем. Такие распоряжения. — Весь товар остался в караване моего отца, — ответила Нивелин, выкладывая перед гномом второй рубин. — А я отстала от повозки и долго плутала, пока меня не нашел ваш отряд. — Понимаю, — сказал гном. — Но время прохода прошло. Завтра приходи, как положено. — Но сегодня мне негде спать, — не отрывая взгляда от пограничника, Нив выложила перед ним третий рубин. — А вы сами сказали, у вас тут не постоялый двор. — И то верно, — ответил бородач. — Ладно, что еще с тобой делать. А сегодня я добрый, — он свистнул ребятам, махнул рукой, и пограничники засуетились. Нивелин вздрогнула, когда услышала тяжелый железный вой, будто бы рядом загудел отряд металлических труб. А потом стена позади стола пограничника поползла вверх, открывая тоннель, уходящий во мрак. Нижняя дорога в Каол т-ах-Летхен. У Нивелин свело живот от волнения, когда гном вручил ей факел и какую-то бумажку с невнятными письменами. — Ну так, — прогремел бородач, кивая во тьму. — Добро пожаловать в Дал-Риаду.