* * *
Закончив работу в лавке Тромвуда, Нивелин хотела снова пойти к храму гномов, чтобы посмотреть, сможет ли она наложить печать и-чин на Аркхайл, и утащить его в другое измерение, но вместо этого свернула на нижние уровни города. Нив сама не знала, какая сила этим очередным хмурым Дал-Риадским вечером привела ее почти к самому берегу, где за крутым обрывом бушевало холодное море. Немного поколебавшись, она вышла на скалу, огибающую фьорд, где несколько дней назад разговаривала с Фергусом. Кентавр и внуки были там, на небольшом плато скалы, почти у самого края, где устроили тренировочную площадку. Когда Нивелин подошла, Фергус взглянул на нее, а затем перевел взгляд на небо. — Надо же, — сказал он, — никак красный снег пойдет сегодня. — А вот я рада вас видеть, — парировала Нивелин и попыталась улыбнуться. Кентавры молчали. — Мне нужна помощь, — наконец сказала она. Фергус дал внукам перерыв в тренировке, а сам подошел к Нив. — Что у тебя? Из свертка за спиной Нивелин достала ржавый меч, кинутый Ашкором вместо оружия. — Хочу привести это в приемлемый вид, — сказала она, — но не могу разобраться, как. Ее ответ до последнего слова был ложью, просто предлогом, чтобы прийти сюда и поговорить. Нивелин даже не ждала, что кентавр поверит, и после всего что она наговорила в их последнюю встречу вообще захочет иметь с ней дело. Но ее сейчас так внутренне трясло от неуверенности, что поговорить было жизненно необходимо. А слова Фергуса всегда действовали на нее отрезвляюще. Рядом с ним Нивелин не чувствовала себя такой потерянной. Казалось, одного его слова хватит, и она поймет, что делать дальше. — Откуда это у тебя? — спросил кентавр, рассматривая сбитые и заржавевшие края оружия. — Отдал гном-оружейник, на которого я работаю, — соврала Нив. — Зачем? — Мне не спокойно ходить по Нижнему Городу с дорогими ингредиентами. — Не хочу тебя расстраивать, но в тесном переулке тебе едва ли поможет такой меч, — скептически заметил Фергус и сделал пару взмахов. — Он тебе ни по весу, ни по размеру. Не поверю, что в арсенале оружейника не было чего-то полегче. — А еще и подогнано мне по руке, — Нив усмехнулась. — Знаете сколько такой будет стоить? За десять лет рабства не отработаю. — Да уж, — протянул Фергус. — Старые скряги. Оружие у них тут стоит состояние, — кентавр покрутил меч в руках, всматриваясь в гравировки на гарде и клинке. — А этот-то не местный. С Полуострова, не иначе… — Нивелин только пожала плечами, будто бы говоря: «Что дали, то и взяла». Впрочем, это было отчасти даже правдой. — Ладно, что у тебя есть? Нив вытащила из сумки смесь для чистки металла, сделанную у Тромвуда, и кусок грубой ткани с вкраплениями металлических нитей, которыми алхимики начищали котлы. — Сойдет, — Фергус одобрительно кивнул. — Ты сражаться-то не разучилась? — Не знаю… — протянула Нивелин, садясь на камень напротив кентавра, — Но нормально я не тренировалась уже давно. После болезни мне было это физически сложно. Я только здесь начинаю приходить в себя. — А бандитам в переулке ты это же скажешь? — усмехнулся Фергус и, кинув ей тренировочный меч, подозвал внуков. Нивелин неуверенно взяла обтёсанную деревянную палку — так с ходу без подготовки она не рассчитывала вступать в спарринг, тем более с внуками Фергуса. Ясон сильно вырос с их последней встречи четыре месяца назад в Эль. Сейчас на его худом лице уже пробивалась первая щетина, плечи стали шире, а тело крепче. Он напоминал парня лет шестнадцати на человеческий манер, и уж точно был сильнее Нив даже навскидку. Харон же выглядел лет на десять или двенадцать, и был с Нивелин примерно одного роста. Прикинув, она решила, что с младшим она возможно и смогла бы тягаться на равных. Но второй тренировочный меч Фергус отдал старшему внуку. — Боишься? — с вызовом спросил кентавр, видя ее нерешительность. — Нет, — ответила Нивелин, крутанув деревяшку в руке. — Я не буду сражаться с женщиной, — отрезал Ясон, смерив ее холодным взглядом. — Думаешь проиграешь? Парень на издевку деда только самоуверенно дернул плечами и встал напротив Нив. Не теряя времени, он замахнулся, чтобы проверить ее реакцию, но Нивелин отскочила в сторону, закрывшись палкой. Такие приемы она отлично выучила в Эль — более сильный противник провоцирует слабого на необдуманную атаку и использует его ошибку, чтобы выиграть бой в считанные секунды. Вместо того, чтобы атаковать, Нив заняла оборонительную позицию и пошла по кругу, ставя на то, что кентавру будет сложно крутиться. Но Ясон сразу разгадал ее маневр и неожиданно для Нивелин проворно развернулся и сделал выпад, который она кое-как успела парировать, но потеряла равновесие и завалилась вправо. — Плохая идея заходить мне за спину, — сказал Ясон, отступая, так и не нанеся Нив сокрушительного удара в бок, а затем повернулся к Фергусу. — Если бы я ударил задней ногой, ей был бы конец. Можем на этом закончить? Нивелин еле слышно чертыхнулась, поняв, какую глупую ошибку совершила. Она действительно не подумала, использовав универсальную тактику, какой учат новичков против более крупных и менее проворных противников. Только вот такие «универсальные противники» обычно не могут атаковать со спины. А кентавр вполне мог, и в реальном бою такая оплошность могла бы стоить жизни. — Я попробую еще раз, — сказала она, решительно сжимая палку. Ясон обернулся, и тут же без предупреждения стремительно напал, но Нивелин смогла уклониться. Не давая ей передышки, кентавр снова атаковал, и куда жестче. Нив снова изловчилась отбить удар, но резкие и стремительные выпады Ясона не давали ей ни контратаковать, ни даже нормально защищаться. Она только уворачивалась от атак, отбивала удары жестко и решительно, иногда шумно выдыхая, быстро перемещалась по каменному плато, почти убегая. Против Ясона у Нивелин не было преимущества в скорости. У нее вообще не было преимущества, и, спустя полторы минуты боя, Ясон все же обошел ее блок. Удар пришелся в плечо, не сильный, но чувствительный. Нив негромко вскрикнула, взмахнула мечом снова. Смесь досады и обиды закипела внутри, и хотелось во что бы то ни стало отыграться, и нанести противнику, хоть один удар. Новый раунд закончился еще быстрее, когда Ясон ударил противницу в бок. Харон, наблюдающий за их спаррингом, точнее, за попытками Нивелин увернуться от ударов, сначала поддерживал брата, но потом не выдержал, и крикнул Нив: — Зачем ты замахиваешься так высоко? Ты ниже его ростом, бей в ноги, ему не с руки будет защищаться! — Атакую ноги — открою голову, — тяжело выдохнув, ответила Нивелин и отступила, чтобы перевести дух. — Нашелся советник, — хмыкнул Фергус, наблюдавший за боем, пока заканчивал чистку меча. — Но ведь это не настоящий бой, — настаивал Харон, — в голову Яс ее не ударит. Небольшая перепалка дала Нивелин время отдохнуть. Переведя дух, она напала на Ясона первая, выжимая из себя всю скорость. Атаковать и защищаться было уже легче, тело понемногу вспоминало заученные движения, иногда инстинктивно вело ее само. В какой-то момент Нив удалось перехватить инициативу атаки, она даже подумала, что сможет задеть противника, но Ясон увернулся и контратаковал. Удар пришелся Нивелин в грудь. У нее перехватило дыхание, и она отбросила тренировочный меч и подняла руки. — Сдаюсь, — сказала она. — Я не в лучшей форме, признаю, — ее решимость испарилась, а внутри все сжалось от досады. Ясон пожал плечами, а Харон забрал тренировочный меч и радостно подбежал к брату, надеясь, что теперь его очередь сражаться. Фергус какое-то время задумчиво молчал. — Все еще жмуришься, как мышка, когда на тебя летит атака, это тебя подводит, — наконец сказал он. — Но ты стала куда агрессивнее. Раньше и ударить боялась. — Все приходит с опытом, — ответила Нивелин, отвязывая от пояса флягу с водой. И про себя добавила: «А с моим я теперь разительно отличаюсь от той, кого вы помните». — Это точно, — Фергус еще раз провел тканью по мечу и отдал его Нив. — Так, пожалуй, лучше. Но сталь очень убита, ничего не поделаешь. Наточить меч тебе смогут только в мастерской, у меня даже дома нет камня на такое тонкое лезвие. — Спасибо, — ответила Нивелин и присела рядом с кентавром на камне, смотря, как Ясон с братом начали новый раунд боя. — Ребята тоже сильно изменились за этот год, — сказала Нив. В эту минуту ей казалось, что внуков старого кентавра она видела в прошлой жизни. Тогда, закончив с уборкой лаборатории, она пошла в сад подышать воздухом, где встретила Фергуса и двух несносных мальчишек. А сейчас перед ней были юноши, — и один почти взрослый мужчина. Теперь то время казалось Нивелин праздным и беззаботным. С ностальгией и грустью она вспоминала теплый весенний вечер в Эль, наполненный запахом цветений и пряностей. Но холодный соленый воздух Дал-Риады вернул ее в настоящее. — Когда вы уезжаете? — спросила она. — Должны были на прошлой неделе, — ответил Фергус. — Потом на этой. Но теперь не понятно. — Паромов все еще нет? — И пока не будет. — Что-то случилось? — Говорят, море разволновалось, — кентавр пожал плечами. — Со стороны Нордола идут дрейфующие льды. Так что… мы задерживаемся. — Почему идут льды? — спросила Нив и повернулась на север, где горизонт упирался в холодное небо. — Зима была теплая? — Правильнее было бы сказать — жаркая, — хмыкнул Фергус. — Лед на верхней дороге тоже стоит. Торговцы в недоумении, власти тоже. Слышал, собирают отряд в горы, чтобы сбивать лед. Нивелин кивнула. Про это она тоже слышала немало. — Думаете, что против города замышляется что-то нехорошее? — спросила она, незаметно для себя начав теребить край туники. — Будто бы кто-то хочет нанести городу вред? «И украсть его святыню», — добавила она про себя. Последние дни Нивелин не находила себе места, разрываясь между желанием вернуться домой и ощущением, что ради этого она ввязывается во что-то гнусное и низкое. — Единственные, кто наживается на капризах погоды — Дал-Риадские дельцы, контролирующие подземную дорогу, — ответил Фергус. — Здесь это обычное дело. Простым смертным остается только ждать. Нив заерзала на камне. Что бы сделал Фергус, узнай, что она может быть замешана в происходящем? То ли это череда неясных и тревожных снов, то ли пробивающееся сквозь злую обиду на элдарийцев чувство вины, но чем дальше, тем больше ей казалось, что похищение Аркхайла и неурядицы, сыплющиеся на город, связаны. — Чего ты боишься? — спросил кентавр — Неопределённости, — честно ответила Нивелин. — Своей слабости перед тем, что происходит. — Твоя беда не в слабости тела. — А в чем? — В том, что жалеешь себя, и разрешаешь себе бояться. — Как будто это можно себе запретить, — Нив отвернулась к морю. — Но можно тренировать выдержку. Вот физическое тело ты тренируешь, — спокойно сказал Фергус, — нагружаешь, чтобы оно стало выносливее. Тоже самое нужно делать и с духом — тренировать его. — Запрещая себе страхи и сомнения? — Преодолевая их. Известно ведь, — кентавр слегка улыбнулся и его морщинистое лицо посветлело, — хочешь силы — делай дух твердым.* * *
Когда над утесом нависли густые сумерки, Фергус скомандовал окончание тренировки, и вместе с кентаврами Нивелин двинулась к городу. — Тебе в какую сторону? — спросил Фергус, когда они подошли к лестнице на первый ярус. — На самый верх, — ответила она, поднимая голову. Кентавр проследил за ее взглядом. — Тебя проводит Ясон, — сказал он, и тут же добавил. — Мне так будет спокойнее. Они шли молча по засыпающим улицам города. Нивелин смотрела по сторонам на огни, на побережье, на тусклый свет маяка «Фейт-Хара». Молчание нарушал лишь звук шагов Ясона. Разговор у них не клеился, потому что кентавр держался отстраненно. — Тебе нравится в Дал-Риаде? — достигнув лестницы на четвертый ярус, Нивелин предприняла еще одну попытку заговорить. — Нет, — ответил Ясон, даже не поворачивая голову в ее сторону. — Слишком много камня и сырости. — Мне тоже здесь… не хватает солнца. Ты скучаешь по Эль? — Нет. Снова молчание и цокот копыт по влажному камню, пока они миновали еще один уровень города. — Ты завершил свои тренировки? — Да. — И ты готов к обряду? — Готов, — ответил кентавр с юношеской самоуверенностью. — Понятно, — протянула Нивелин. — А что будешь делать потом? Ясон отвернулся к морю, и Нив уже не надеялась на ответ, когда неожиданно кентавр заговорил: — Когда я пройду обряд, буду в праве вернуться к матери и заботиться о ней. — Вот как… — протянула Нив. Она знала, что внуки Фергуса, по закону племени, живут с ним после смерти сына, но вот о матери кентаврят раньше не слышала ничего. — Где она сейчас? — На Эйдосе, — ответил Ясон. — Она так и не вышла замуж второй раз и живет одна. Ей сложно. Я мог бы помогать ей… — парень осекся. — После смерти отца я должен был воспитываться другим мужчиной моей семьи, пока сам не смогу им назваться. И когда меня признают взрослым, я смогу уехать к матери и взять ее под свою защиту. — Ты ради этого так усердно тренируешься? — Все, что я сейчас делаю, — ответил Ясон, — я делаю только ради нее. «Я тоже, — подумала Нивелин. — Все, что я делаю — только чтобы вернуться к родным». Хотя внутри она чувствовала, что стремление Ясона вернуться к матери, и ее собственные порывы воссоединиться с семьей, может, и похожи внешне, но отличаются в корне способами, которые выбрал каждый из них.* * *
Хуан Хуа… последняя соломинка, державшая ее душу. Мико смотрела перед собой и видела только мрак пожирающей ее безысходности. Она думала, что Хуан Хуа поможет ей справиться с тьмой и ее жертва окупится, но сейчас понимала, что все было обречено. Демоницы в голове смеялись и ликовали. — Они подумают, что мы что-то скрываем, — сказала Мико не оборачиваясь. Она по шагам поняла, что Хуан Хуа зашла за ней в ее спальню и закрыла двери. — Умоляю, давай поговорим! — сказала Хуан Хуа. Мико не могла заставить себя повернуться и посмотреть ей в глаза. — Я виновата перед тобой, я понимаю! — она молитвенно сложила руки и прижала их к губам. — Но давай решим это позже! Сейчас превыше всего… — Позаботиться о Кристалле, — кивнула Мико. — Еще не все потеряно! — Возможно… — Мико! — Ответь честно, Хуан Хуа: почему? — кицунэ наконец повернулась к подруге. — Снова хочешь поговорить обо мне и Нате? — фенхуанка поджала губы и кивнула. — Что ж, хорошо. Если тебя это успокоит, все эти годы я не находила себе места… — Почему? — Я… — Вот сейчас остановись, Хуан Хуа, — сказала Мико, вскинув руку вперед. — Мне ты можешь сказать, что угодно, но, ради Оракула, будь честна с собой. Солжешь себе — Они утащат тебя в настоящий Ад. — Кто… «они»? — опешила Хуан Хуа. — Демоны, — шепотом сказала кицунэ. — Мико… — Я живу там почти год. В Аду, — глава Эль обхватила себя руками. — Я заслужила его — за то, что врала себе. Ложь — это путь, по которому тени могут пройти в твою душу и захватить ее, — она подняла на подругу глаза, полные отчаяния и обреченности. — Ложью я оправдывала свои слабости, но теперь я могу признать правду: я позволила ей расправиться с Натиеном, потому что в глубине души я все знала — про него и тебя… Всегда знала, — добавила она скорбным шепотом. — Я убила Сонеко, потому что испугалась за свою жизнь и за жизнь всего, что мне дорого. Я прощала предателей, потому что хотела, чтобы меня любили. Я позволила злу пустить корни в самом сердце Эль, потому что боялась гнева жителей Сияющего Края. — Мико, ты… — также шепотом выдавила Хуан Хуа сквозь подступающий к горлу горький комок. — Но мне поздно что-то признавать, — глава Эль покачала головой. — Те слова, которые Она мне повторяла: «У тебя нет выбора». Она говорила это потому, что с первого дня видела меня насквозь — мою слабость, мои страхи. Поэтому у меня не было выбора. Ученица феникса отчаянно замотала головой, чувствуя слезы в уголках глаз. — С тобой все по-другому, Хуан Хуа. Скажи! Скажи себе сейчас, что ты не устояла перед искушением и поддалась Натиену из тщеславия. Скажи, что оставила меня на совете Пяти из страха… Тогда Они не доберутся до тебя. И тогда у Элдарии еще есть крохотная надежда. — Хорошо, — кивнула Хуан Хуа, сглотнув слезы. — Если ты этого хочешь, я во всем признаюсь. Если ты… — Уезжай, Хуан Хуа, — прервала ее Мико резким голосом и мотнула головой. — Если ты думаешь, что это признание нужно мне, уезжай из Эль немедленно. — Я не уеду! — возразила фенхуанка. — Я тебя не оставлю… Мико! Не в таком состоянии… — Для меня уже все кончено. Пока я прошу, Хуан Хуа, уезжай немедленно! — Что… ты собралась делать? — спросила она, от волнения задержав дыхание. — Последнее, что мне осталось. — Дашь им растерзать себя? Мико! Твоя жертва ничего не изменит. Чтобы спасти положение нужны действия, а не жертвы! — Ради всего, что было, — отрезала Мико. Хуан Хуа пыталась поймать ее взгляд, но кицунэ избегала любого контакта. — Ради светлой памяти нашей дружбы… уезжай из Эль немедленно.* * *
Прижимаясь к скале, чтобы встречным ветром ее не скинуло в пропасть, Нивелин поднималась на высящуюся над городом скалу, называемую гномами «Плечо Атланта». В густеющих сумерках она едва различала тропу, но Ашкор в своей записке, ждавшей ее в тах-аустене, запретил жечь осветительные печати, и Нив понимала почему — отсюда свет будет виден каждому прохожему Верхнего Города, не поленившемуся поднять голову. Ашкор ждал ее наверху, невозмутимо стоя у самого края и смотря вниз на зажигающиеся огни Каол т-ах-Летхена. Буйство стихии было ему нипочем — фигура орденца была словно вылита из стали, и свирепые порывы ветра, бросающиеся на скалы с моря, лишь терзали его красный плащ. Ее присутствие он будто бы почувствовал, — потому что Нивелин была уверена, что расслышать шаги в неистовом свисте ветра было невозможно, — и обернулся. Карминовые прорези маски сверкнули в сумерках. — Надо полагать, мой камень еще не у тебя, — сказал он. — Пока нет, — ответила Нив громко, чтобы ветер не унес ее слова. — Время на исходе. Я и так ждал дольше, чем мы договаривались, — сказал Ашкор недобрым тоном. — Камень висит над бурлящей лавой, — в оправдание произнесла Нивелин, сцепив зубы. — Я придумала, как достать его, но как сделать это незаметно для охраны — пока нет. — Подойди сюда, — сказал Ашкор, и Нив инстинктивно подалась назад — что-то в ледяном спокойствии Ашкора в эту минуту напугало ее больше, чем его обычные вспышки гнева. «Будь, что будет, — решила она. — Захочет прибить на месте, далеко все равно не убегу». С опаской отпустив спасительный край скалы, Нивелин шагнула по выступу, стараясь держаться от Ашкора сбоку, чтобы очередной порыв ветра не скинул ее на фьорд. С тревожным свистом ординец вытащил меч из ножен и кончиком указал на яркое мерцающие, словно прожектор, пятно на чернеющей глади моря. — Маяк «Фейт-Хара», — сказал Ашкор и провел мечом мимо группы островов Фейт-Риады к огромной темной скале, высившейся из моря словно скрюченное животное. — К югу от него — мыс Черный Коготь, из города его не видно. Знаешь, как туда добраться? — Знаю. — Прекрасно, — Ашкор, к великому облегчению Нивелин, убрал меч в ножны. — Послезавтра на закате оттуда отойдет корабль. С черным парусом. Принесешь камень на борт. — Нивелин перевела взгляд на маяк, потом на Черный Коготь, но ничего не ответила. — Ты трусишь, или сомневаешься? — нетерпеливо спросил Ашкор. — Я боюсь, я не успею, я еще не в полной мере… — Завтра охрану из храма мы выманим, — резко сказал ординец. — Поэтому, если ты в деле, не тяни, и не мешкай. Не справишься — счастливо оставаться. Мы больше не встретимся. — Зачем вам Аркхайл? — спросила Нивелин, осторожно глянув на собеседника. Ответ оказался ожидаемым. — Не твое дело. — Это святыня города… — Значит, все же сомневаешься, — презрительно фыркнул Ашкор. — Реликвия целого народа! — Почему мне должно быть интересно?! Кому ты сопереживаешь? Прогнившему городишке торгашей и наемников? Выродкам, которые ради наживы не остановятся ни перед чем? — То, что они рыночные дельцы и роставщики, не значит, что красть у них — не преступление! — ответила Нив, разом выдав Ашкору все свои сомнения. — Боишься запачкать ручонки, — презрительно сказал он. — А вот ни твои друзья гвардейцы, ни гномы отнюдь не боятся. Думая о том, как бы еще набить себе карманы, Дал-Риадцы однажды выловили кракеншу, пока она в заливе обустраивала гнездо. Выловили, растянули на скалах и высушивали на кострах, потроша внутренности. Нивелин сделалось дурно. — Не вороти нос, — хмыкнул ординец. — Или думаешь, все алхимические ингредиенты растут на деревьях? — Нет… — Нивелин было дурно не из-за осознания, что «сердце кракена» — это не аллегорическое название ингредиента, а прямое, и получен он браконьерским способом. В конце концов, на Земле говядина тоже не росла на дереве. Люди истребляли животных ради мяса, меха, рогов, клыков… Но элдарийский кракен это ведь не животное, это… черт возьми! Разумное существо. А для элдарийцев — просто другая раса таких же фейри, как они. Ашкор какое-то время молча стоял, не вмешивался в ее мысли, и наконец, продолжил. — Черный рынок Дал-Риады — место, где можно купить все и не важно, законно это продавать, или нет. А тех, кого не волнует закон, не волнует и мораль. Нив прекрасно понимала, о чем он. Но ей так отчаянно хотелось думать, что все здесь, в городе — мастера, торговцы — они не такие. За все время в Дал-Риаде Нивелин не встретила ни одного скверного фейри. Они все были любезны… И, вместе с тем, жили, продавая смертоносное оружие и ингредиенты, добытые нечеловеческим способом. Но ведь и там, в Эль, те, кого она считала друзьями — тоже по отдельности — не такие плохие. Но все вместе… — Город изжил свое, — сказал Ашкор, — нечего о нем сожалеть. Своими действиями это тоннельное отродье давно навлекло на себя проклятье. Кому-то придется стать его орудием. — И Вы… и те, кто с вами — орудие этого возмездия? — Что-то в словах орденца казалось Нивелин неправильным. Как может кто-то брать на себя роль божества и решать, кого и за что карать? — Каждый имеет право на месть, — сказал Ашкор. — На справедливость. — Месть — это не справедливость, — ответила Нивелин, прикрыв глаза. — Это продолжение порочного круга. Зло, порождающее новое зло. — Зло существует в этом мире независимо от того, хочешь ты этого, или нет. Боишься ты или нет. Хороший ты, или нет. Каждый получит свое. — Но его можно остановить, — Нивелин сжала кулаки. — Или уменьшить… — Остановить поток мирового зла на себе? — Ашкор едва не рассмеялся. — Я что, похож на святошу? Правила в этом мире просты: ты либо последняя мразь, либо расходный материал, который используют… которым жертвуют. Выбирай, на какую встанешь ты? Нивелин не ответила. — Тебе есть дело до тех, кто изуродовал твою сущность? До их судьбы? — Нет, — Нив сжала кулаки. — Или ты на своей шкуре недостаточно прочувствовала, какого это — идти в расход ради чужих интересов? — Достаточно, — ответила она, смотря на темное море. В конце концов… может, Ашкор прав, и все элдарийцы заслужили кары? — Вот и не сомневайся, — сказал ординец. — И завязывай с морализаторством. В следующий раз меня точно стошнит от твоего малодушия, и я спущу тебя со скалы. — Не спустите, — равнодушно ответила Нивелин. — Вам нужен Аркхайл. Был бы способ добыть его без меня, вы бы и секунды не терпели мое морализаторство. — Шибко умную из себе строишь? — Рассказываете мне о справедливости и возмездии городу, который пренебрег моралью ради наживы, — горько усмехнувшись, сказала Нив, — Но вы точно такой же — называете себя орудием справедливости, но все делаете ради личной наживы. — А вот про меня судить не советую, — сказал Ашкор, не скрывая больше угрожающих интонаций. — Ради чего вам нужен Аркхайл? — Я сказал — не твое дело! С тобой или без, камень я заберу, когда гномы будут в панике бежать по льдам, трусливо спасая свои жалкие жизни! Думай о том, зачем камень нужен тебе! — Мне нужен не камень! — ответила Нив. — Я хочу вернуться на Землю. — К семье и родным… благородно! Никакой личной выгоды, — с издёвкой протянул Ашкор. — Считаешь монстром меня, потому что мне не жаль жадных и алчных созданий? Сама готова опустить голову и смириться, лишь бы не чувствовать себя конченной мразью? Ну так и проваливай, какого черта ты до сих пор здесь? Нивелин не двинулась с места. «Конченная…» именно так она себя и чувствовала. Готовая на низость, лишь бы получить свое. Ашкор усмехнулся. — Мы все в одной лодке, и все мрази, признай это, станет легче, — сказал он. — Тебе камень нужен, чтобы отправиться домой… к своей матери. А мне, — он понизил голос, и красные прорези маски уставились ей прямо в глаза, — чтобы поквитаться с тем, кто убил мою.* * *
Тревожность в зале с Кристаллом нарастала с каждой секундой. Лейфтан наблюдал, как идиоты, называемыми главами гвардий Эль, пытаются унять взволнованную отсутствием Мико делегацию. Старейшины Эль и претенденты ждали уже почти полчаса, недовольно перешептываясь и нетерпеливо позвякивая талисманами на серебряных браслетах. Но Мико не появлялась. Ни она, ни Хуан Хуа… Кицунэ струсила, это было ясно. А фенхуанка… впрочем, о ней Лейфтан сейчас беспокоился меньше всего. Внезапно череда крохотных покалываний защекотала ладони. Лейфтан напрягся — это был сигнал, что дверь в его комнату открыли, обойдя защитное заклинание. Советник Эль бросил короткий взгляд на коридор. Сегодня он был слишком счастлив, предвкушая крах гвардий, чтобы всерьез разозлиться из-за чьей-то наглости. Впрочем, если какому-то любопытному надоело жить, в грядущей суматохе устроить это будет легче легкого. — Я кажется знаю, где еще можно поискать Мико, — соврал он, чтобы под благовидным предлогом покинуть зал с Кристаллом. — Я догадываюсь, что могло задержать их с госпожой Хуан Хуа, — раскланявшись в извенениях, Лейфтан пошел напрямую к комнате. Незваный гость и не думал прятаться. Глава Эль сидела в его кресле, спокойно склонив голову, будто бы не ее сейчас, сбиваясь с ног, гвардейцы искали по всему Штабу. — Что ты здесь делаешь? — спросил Лейфтан, не успев от удивления надеть на лицо бесстрастную маску. От его вопроса веяло ядом и презрением. Но Мико не ответила. — В Штабе творится черт знает что, — продолжил он холодным тоном, — А ты… — Знаю, — Мико мотнула головой и бусины на ее заколках еле слышно звякнули. — Скоро я прекращу это. — Собираешься с силами… в моей комнате? — Лейфтан вскинул одну бровь. Мико тяжело вздохнула, и, оперевшись на подлокотники, встала с кресла, не спуская со своего советника пронзительного взгляда. — Что происходит? — Мы должны идти, Лейфтан. Зови… своих. — Кого? — Уолдмура, Эдмара… и всех ваших союзников, предававших гвардии, Эль и Элдарию. — Ты бредишь, — короткая усмешка сорвалась с губ, но Мико было не до шуток. Она смотрела на него с отчаянием и скорбью. — Уже нет, — глава Эль покачала головой. — Это раньше от своего страха я была как не в себе. Но потом сестры открыли мне глаза — на вас на всех. Я долго не хотела их слушать, — кицунэ обхватила себя руками, — и только перед смертью я могу взглянуть правде в лицо. — Мико сделала паузу и обошла кресло, встав за спинку. — Ты знаешь, меня убьют сегодня — за все, что я сделала. Вас будет судить новый глава гвардий, и тогда Элдария может быть спасена. — Какая смелая речь, — брезгливо выплюнул Лейфтан. — Знаешь, я сыт по горло словами о спасении Элдарии. Говоришь, что не боишься смотреть правде в лицо, но так и смотри! — ты хочешь потопить других, чтобы сыскать снисхождение для собственной шкуры. — Я не буду искать снисхождения… — ответила Мико. — Мне не за чем. Когда Нат оставил меня, меня съедала боль и обида… Когда погиб Ланс, я чувствовала вину и поедающую пустоту… Но когда я поняла, что именно ты предал меня… мой мир рухнул. Я просто не хочу жить дальше… И спасения себе я не ищу. — Какое благородство, — Лейфтан сощурился и покачал головой. — Я бы поаплодировал, не будь твои слова очередным лицемерием! — Ты ненавидишь меня, — Мико закрыла глаза и кивнула. — Я тебя понимаю. Это я убила Сонеко. И тебе пришлось с этим жить… столько лет. — Едва ли ты понимаешь, — процедил Лейфтан громким шепотом. — Но почему, — Мико тихо всхлипнула, — почему вместо того, чтобы поквитаться со мной, — лично со мной! — ты предал Элдарию? Совершил преступления против Гвардий, против Эль… И за это ты ответишь. — Какая решительность, — Лейфтана ее слова совершенно не тронули. — Что, неужели не исчерпала свой запас храбрости? Ну-ну. Обычно тебя хватает ненадолго — отдашь мелочный и трусливый приказ, а потом ноешь, раскаиваешься и заламываешь руки! Будто бы эти показные страдания могут смыть с тебя бремя вины! — Я не снимаю с себя бремя вины, — Мико с силой стиснула кулаки. — Ни вины, ни ответственности. — Что это меняет? Ничего, — ответил Лейфтан. — Это Хуан Хуа старательно пыталась выставить тебя жертвой обстоятельств. Было тошно слушать. — Не тебе судить обо мне. Много мы сделали вместе… Много решений приняли вместе. — Не записывай меня в свои сообщники! — ответил Лейфтан резче, чем хотел. — Мое предательство Элдарии лишь в том, что в самом начале я верил тебе. Верил, что ты в отличие от прежних правителей Эль действительно сможешь что-то сделать по-другому. Но мы все в тебе ошиблись. Ты еще хуже тех, кто был до тебя. Мико скорбно склонила голову. — У меня мало времени, Лейфтан, — сказала она. — Бери своих сообщников, и идем в зал с Кристаллом. В ответ он рассмеялся. — Я не считаю себя предателем, поэтому перед Старейшинами и так называемым судом буду все отрицать, даже сыворотка правды не поможет. А доказательств у тебя нет. Узнав о твоей лжи, суд примет обвинения за клевету. За жалкую попытку обелить себя. — Что ж… — горько усмехнулась Мико. — Пожалуй, подстрекательства Эдмара будет доказать сложно. Кражу ресурсов Эль Уолдмуром можно высчитать по отчетам. А ты… Клянусь, я не знаю, кому ты продавал гвардии, но в одном ты просчитался, — Мико выдержила паузу, смотря ему прямо в глаза. — Пандора. Сначала ты сделал голема из моей игрушки, и напал на нимф, чтобы получить проклятый артефакт. В ночь нападения на Эль ты убил Ани и украл чашу. — Я не крал ее, — хмыкнул Лейфтан. — У тебя отменно получилось убедить всех, что за кражей стоит Натиен… но он здесь не при чем. — Что Хуан Хуа, что ты, — Лейфтан презрительно поморщился. — Готовы обелить его, закрыв глаза на все. Это ведь так невыносимо — любить мерзавца. А если оправдать его гнусность, то все в порядке, можно лелеять свои фантазии дальше! — Любовь здесь ни при чем, — Мико покачала головой. — Правда в том, что Натиен боялся Пандоры. Искал ее силы, но всегда боялся. А завладев ей, отдал Вай-а-Риш. И, — она сделала паузу, коснувшись груди, — он не забирал чашу в ночь нападения… я чувствую, она еще в Эль… И твоей магии не хватает, чтобы сдержать ее темную силу. — Будто бы я пытаюсь ее сдерживать! — Так ты украл ее, чтобы отравить ее тьмой Штаб?! — воскликнула Мико. — Но цена, Лейфтан! Ее чудовищная цена! — Я не крал чашу! — зло ответил он. — Она принадлежит моему народу, — его глаза полыхнули зеленым огнем и потемнели. Терять было нечего, но отказать себе в удовольствии увидеть, как меняется лицо Мико, Лейфтан не мог. Такого эта мерзкая тварь, решившая поиграть в решительную правительницу, явно не ожидала. Ошарашено кицунэ сделала шаг назад. — Моему народу, — Лейфтан продолжил наступать, — который по вине лицемерных трусов, прибравших власть — вроде тебя! — обречен на изгнание в мире, который принадлежит ему по праву! Который у него отняли такие как ты и тебе подобные! — со свистом разрезав воздух, черные крылья расправились за его спиной. — Вот в чем мое истинное преступление — в том, что когда-то я по глупости считал, что в этот мир можно вернуть справедливость. Но я давно так не считаю. Я уничтожу его. И создам свой. Справедливый… — Ты… Ты… — Мико глотала ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, силясь что-то сказать. Лейфтан лишь решительно настиг ее, схватил за горло и бросил на стену. — С удовольствием бы убил тебя лично, — сказал он, — но с моей стороны это будет слишком милосердно! Оправившись от удара, Мико вскочила на ноги и схватила амулет связи с охраной, но Лейфтан выбил его из ее рук. Амулет полетел вниз и покатился по полу. Мико попыталась сложить печать и атаковать, но Лейфтан блокировал ее заклинание. Занес руку для нового удара, но остановился. — Пожалуй, я увлекся, — хмыкнул он. — Тебя растерзают твои же подчиненные, а я хочу насладиться этим зрелищем… Ничто не доставляет мне большего удовольствия, как смотреть на элдарийцев, разрывающих друг друга в своей борьбе за власть, — он снова схватил Мико за горло и поднял ее голову так, чтобы она посмотрела ему в глаза. — Когда вы передеретесь и сожрете друг друга, мой народ будет наконец отмщен. — Хочешь создать справедливый мир, — хрипло сказала Мико, — но как и все до тебя, начал его с жертвы. Ты ведь отравил Нивелин… Это Пандора приказала тебе, она ведь хотела… — Лейфтан выпустил ее горло и ударил наотмашь. — Не ровняй меня с собой! — зло сказал он. — Это была не жертва… — Лейфтан стиснул кулаки. — Да и все было лучше, чем увидеть ее, связанной с умирающим Кристаллом! Воспользовавшись передышкой, Мико успела незаметно для противника сложить печать и атаковать. Но двигалась она слишком медленно и Лейфтан с легкостью увернулся. Магический заряд кицунэ угодил в шкаф и опрокинул его. — Когда Элдария наполнится темной маной, — сказал Лейфтан, хватая Мико за волосы, — я и выжившие моего народа будем управлять этим миром. В моей власти будет защитить Нивелин от всего, и очистить от любого проклятия. Она станет Глашатаем нового мира — темного мира. Тем, кем должна была стать Сонеко. Мико вскинула руку и Лейфтан поздно заметил лезвие, разрезавшее воздух. И не просто лезвие… Етис. Лейфтан отпустил Мико и отстранился. — Хочешь использовать это против меня? Смешно, — сказал он с усмешкой, но отступил. — Тогда смеешься ты в последний раз! — надрывно выдохнула Мико и отчаянно кинулась вперед. Кинжал загорелся бордовым, предчувствуя кровавый пир. Ярко алые разводы вырвались из его сверкающего тела, словно языки обезумевшего пламени, пламени, которое в ту же секунду заплясало в глазах Мико. Лейфтан увернулся, но острие задело правое крыло, а потом и другое. Болезненно застонав, он сложил крылья, но магия ножа уже чувствовалась в теле. Пошатнувшись, он принял прежний облик. Мико приставила нож к его горлу. — Сразила демона, — сипло сказал Лейфтан, превозмогая горечь во рту. — Поздравляю. Может быть за это Сияющий Край простит тебе твою ложь? — он рассмеялся. — Твои ошибки тебя ничему не учат. — Хватит, — Мико сильнее прижала лезвие ножа к его шее. Острие зацепило кожу. Капля крови упала на металл. Лейфтан простонал, стиснув зубы, его тело содрогнулось, когда живой плоти коснулась умертвляющая магия. Но смеяться он не прекратил. Наоборот, заходился все сильнее, словно безумный. — Видела бы ты сейчас свои глаза, — сказал Лейфтан хрипло. Мико чуть отодвинула кинжал от его шеи. — Все еще не понимаешь? До тебя всегда доходило с трудом, — он сплюнул кровь на пол. — Победив меня этим ножом, ты проиграла окончательно. Не тратя время на обдумывание его слов, Мико вскочила на ноги, схватила упавший амулет связи с охраной. — Не трудись, все уже кончено, — сказал Лейфтан, поднимаясь. — Для этого мира — кончено. Как предсказывала Сонеко. Взойдет Воинствующая Луна и мир утонет в крови. Руки Мико дрогнули. Она снова схватила кинжал и направила острие на Лейфтана. — А ну стой, где стоишь! — Неужели тебе самой не смешно? Ты выучила ее пророчество наизусть, и так пыталась «помешать» восходу Воинствующей Луны. Но ведь не поняла ни слова… — Я тебя остановлю! — рука Мико, держащая кинжал, дрогнула. Другой рукой она отчаянно пыталась активировать печать на связном амулете. — Не подходи, я сказала, мне терять нечего! Любого остановлю! Я не дам тебе утопить этот мир в крови! — Открой глаза… — надменно сказал Лейфтан. — Воинствующей Луны не существует… в том виде, в котором все себе вообразили. Это не воплощённое Зло, которое грядет извне, и которое можно остановить. Она — аватар темного Оракула. Врата, через которые темная энергия наполнит этот мир. И она уже взошла. Он снова рассмеялся, а у Мико подкосило ноги, и она осела на пол. — Когда Сонеко говорила о Воинствующей Луне, — продолжил Лейфтан, подходя ближе, — все решили, что она говорит о себе… но Сонеко никогда не видела себя в своих видениях. А как пророк, она всегда знала, кого тьма выбрала своей мессией… Пыталась предупредить, но ее не хотели слушать. Сочли мелочной и завистливой, когда она пыталась отговорить Главу Эль брать вторую ученицу. А глядя на тебя, каждый раз произносила: «Это все ты». Тело пошло крупной дрожью. Внутри шевелилось что-то холодное, что-то чужое и готовое разорвать. Мико кинула Етис на пол, но кинжал уже полыхал карминовым пламенем. «Мы ждали, сестра!» — снова раздалось в голове, так громко и близко, что Мико вскрикнула и зажала уши. — Сонеко всегда указывала тебе на твою слабость, — голос Лейфтана уже доносился до нее как сквозь пелену, — потому что она — единственная, кто по-настоящему хотел защитить этот мир вопреки своей Судьбе. Мико попыталась встать, что-то сказать, но ни ее тело, ни ее голос больше ей не подчинялись. Пламя Етис перекинулось ей на руки, но не приносило боли. — Когда я подбивал тебя на низости и обман, я хотел лишь чтобы гвардии сгинули, — Лейфтан шагнул еще ближе. — Но все вышло забавнее. Чистое сердце в благих намерениях искусившееся великой тьмой. — Он встал и подошел настолько близко, что закрыл для Мико спиной окно. Комната погрузилась во мрак. Чаша возникла в руках Лейфтана, он опустился на колено и поставил ее перед Мико. — Ты продала свое сердце тьме. Так иди и закончи, что должна. Я с удовольствием на это посмотрю.