* * *
Корабль в очередной раз сильно занесло вправо, вынуждая гвардейцев снова схватиться за спасительные канаты, перекинутые с мачты к обоим бортам. Алхимики отчаянно пытались выправить курс, но море вокруг буквально разрывалось от магических снарядов и было слишком мало возможностей для маневров. У оставшегося же за главного Вейна не было времени даже осознать, что значит это назначение, и какая теперь на нем лежит ответственность, не было времени думать, выжил ли Валькион, — ему предстояло только действовать — быстро и решительно. Туман, наведенный алхимиками, рассеивался, и из него уже проступали очертания выпирающих скал архипелага и фьорд, окутанный плотной завесой черного дыма, поглощающего Каол т-ах-Летхен. — Да будь я проклят… — хмуро протянул дроу, довольно точно оценивая силу залпов, которые за считанные минуты погрузили город в пучину огня и дыма. С такой мощью они попросту не готовы были встретиться. И нечего им было ей противопоставить. — Откуда у пиратов Грумана магические орудия? — спросил Клайд в пустоту, но этим вопросом он словно бы озвучивая собственные мысли Вейна. — Это не залп орудиями, это печати, — нахмурившись сказал Осмер. — Небывало мощные! — добавил он, но это обсидианцы видели и сами. — Вы сможете прикрыть нас от магов такого уровня? — спросил Вейн, и задумчивое молчание алхимика новообъявленному командиру не понравилось. — Высаживаться лучше с восточной стороны Фейт-Риады, — сказал он. — Сможете устроить? — алхимик на этот раз коротко кивнул и ушел давать команды рулевым. Внезапно обстрел воды вокруг прекратился. Повисшая тишина показалась гвардейцам зловещей, они и сами замерли, словно ожидая чего-то ужасного. Пронесшиеся в небе три огромные печати многие приняли за свой конец, но нацелены они были отнюдь не на гвардейские лодки. — Они лупят по городу! — понял Вейн. — С удвоенной силой… — Думаешь, посчитали, что потопили нас? — спросил Клайд, провожая взглядом смертоносные всполохи. — Вряд ли… — без капли оптимизма ответил дроу. — Встретят нас горячо, не сомневайся. Внезапно прекратившийся обстрел позволил алхимикам восстановить прежнюю скорость лодок, и вскоре впереди уже отчетливо проступили рифы Фейт-Риады. Пора было готовить отряд к высадке. — Не садитесь в шлюпки, — Осмер перехватил Вейна как раз у левого борта, когда дроу хотел дать распоряжение на готовность к высадке. — Предлагаешь добираться вплавь? — спросил он, недобро глянув на алхимика. — Мы заморозим мелководье. Ненадолго, но хватит времени добраться до берега. — А если не хватит? — Считай сам, за сколько реально пробежать пятьсот метров, — Осмер и не думал уступать. — Минуты три, если не мешкать. За это время вы только успеете спустить шлюпки на воду. Вейну план не понравился — не доверял он магическим штучкам, жизнь научила не доверять… Эльф был прав в одном — высаживаться на шлюпки опасно, — один снаряд, и все они трупы, неважно попадет залп в них, или в воду — от отдачи шлюпка перевернется. Замороженный лед выглядел надежнее. Но не проморозят же алхимики его до дна! Скорее всего, их хватит на корку сантиметров десять, один снаряд, и все снова под водой. Дроу попытался представить, что бы сделал Валькион… Но Валькиона не было, и непонятно было жив ли он вообще. — На льду у нас больше шансов прикрыть вас щитами, — сказал свой последний аргумент Осмер, видя его сомнения. Вейн вздохнул и кивнул. Значит лед… Туман почти полностью рассеялся, но вместо ожидаемых предрассветных сумерек гвардейцев встретила такая же ночная тьма. Суеверный Вейн увидел в этом дурной знак. Дроу глянул наверх, но на затянутом тучами и дымом небе едва можно было что-то различить. Никогда он раньше не обращал внимание сколько лун восходит за ночь, обычно в разных частях Элдарии можно было увидеть две или три — значение этому не придавалось. Зато все отчего-то были уверены: если где-то разом показались все пять — жди беды. По правому борту темным пятном плыла вторая лодка Эль, слава Оракулу, такая же невредимая… впрочем, основное испытание у них было еще впереди. Алхимики выровняли оба судна, пока Вейн скомандовал отрядам построиться. Переглянувшись с дроу, Осмер махнул рукой, и его подчиненные сложили новые печати. Повеяло холодом, а палуба и мачта стала покрываться инеем. Лодки еще какое-то время по инерции шли вперед, но вскоре их корму сковала ледяная корка. Напряжение росло. Вейн смотрел, как треща крепнут тиски льда вокруг них, и не отрываясь смотрел на алхимика. — Можно, — наконец кивнул Осмер, и дроу дал отмашку. Решительно перемахнув через корму, он первым спрыгнул на лед, а за ним последовали остальные. Дождавшись, пока Лим выведет отряд из второй лодки, гвардейцы сформировали строй и двинулись к берегу, когда мощным потоком воздуха смело облако тумана. — Что за ч… — выругался Осмер, но осекся, моментально сообразив что к чему и едва успел дать команду алхимиками возвести щиты. С берега накатило мощной ударной волной, от которой лед под ногами гвардейцев пошел трещинами. — Вперед! К скалам! — крикнул Вейн, и стараясь держаться под щитами гвардейцы бросились к берегу. Ши Ми и Мерон из алхимиков резко остановились и кинулись назад, чтобы создать печати, которые удержали лед под ногами гвардейцев, подарив заветный тридцать секунд. Этого хватило, чтобы передовой отряд достиг берега, а арьергард прибрежной отмели, и когда очередная ударная волна разломила лед в крошку, в воде они оказались только по пояс. Под щитами оставшихся алхимиков оба отряда гвардейцев все же добежали до берега и укрылись за спасительными скалами. Корабль груманцев, с которого вероятно маги бомбили город и их самих, стоял за скалистым выступом, на котором возвышался маяк Файт Хара. Выглянув из-за укрытия, Вейн попытался оценить их положение: чтобы добраться до налетчиков гвардейцам придется штурмовать выступ словно стену. А из-за того, что, отступая по льду от разрывающихся снарядов, они сильно ушли на восток, то все еще хуже, — пробираться к маяку отсюда еще сложнее. — У них идеальная позиция! — ругнулся Клайд, вскарабкавшись по уступу, оценивая расположение противника сверху. Из-за свистящих над ними снарядов и взрывов за спиной, где крушили Као т-ах-Летхен он едва слышал свой собственный голос. Когда оборотень обернулся, то жестом показал Вейну, что дела их плохи. — Нужно выбить их оттуда, тогда они перестанут обстреливать город… — сказал командир, дождавшись, когда Клайд спустится со скалы. В голове Вейн прикидывал маршрут их отчаянной вылазки. Метров через пятьдесят земля уходила в гору, к уступу, и если за один бросок они смогут преодолеть этот рубеж… Он был не готов к этому. Возможно рискнуть собственной жизнью было и не впервой и не страшно, но как вести ребят под открытый огонь? Сам бы он, будучи сейчас простым воином, пошел на это? Определенно, за Валькионом бы пошел… Потому что тот никогда не сомневался и не боялся. И он пожертвовал собой, чтобы их немногочисленный отряд оказался здесь. И сейчас они не могут предать его память. В какой-то миг залпы стихли, и Вейн прикрыл глаза, медленно — сейчас или никогда! Он оглянулся на гвардейцев, поднявших головы от холодного камня. Они боялись, — все как один, а еще — они верили… и ждали его приказа. — Мы гвардии Эль, — сказал дроу, нервно сглатывая. — Наш долг защищать жителей Сияющего Края. Если мы не вытурим груманцев с островов, их залпы не оставят в Каол т-ах-Летхене камня на камне. Так… покажем им! — резко выдавил он сквозь стиснутые зубы. Вейн был кем угодно, но не мастером речей. Он был воином — солдатом вождя клана Иллидонума, после изгнания — наемником, затем — гвардейцем. Он умел только сражаться, и рисковать только своей жизнью, кидаясь в огонь. Это он и сделал. С выкриком дроу выхватил меч и выскочил из-за скал, а через мгновение за ним последовали и остальные. Противник встретил их огнем, но не магическими снарядами, а залпом орудий. Алхимики прикрыли воинов щитами, удержавшими атаку… но лишь частично. Это прибавило гвардейцам запала, ненависти и боевого ража,и как один они кинулись на выступ, готовясь подавить стрельцов хоть голыми руками. Пираты не собирались ждать их наверху. Используя преимущество своей позиции, они выскочили на гвардейцев из-за скал, прикрывая своих магов и давая им возможность перезарядить орудия. С неистовыми выкриками, бой начался. Звенело оружие, ломались щиты, летели в разные стороны искры магических печатей, капала кровь. Пиратов прикрывал выступ скалы, за который, не смотря на напор, гвардейцам было не прорваться. Щиты алхимиков слабели. Вокруг падали тела, и дроу уже и не различал, чьи именно — своих или врагов. Новый залп орудий заставил гвардейцев отступить и оставить уже занятый рубеж. Самого Вейна оглушило и повалило на землю. Он уже приготовился принять удар от взорванной снарядом скалы, но кто-то схватил его за плечо и потянул наверх. Подняв голову, Вейн увидел Клайда. Выглядел оборотень скверно — его лицо было залито кровью, а правое ухо разодрано в клочья. — Нам не выбить их оттуда! — крикнул он. — Нужно отступать дальше… Но Вейн видел, что дальше было уже некуда. Земля под ногами отступающих к прибрежным сказам гвардейцев словно содрогнулась. Море вспенилось, заволновалось, а через мгновение, с ревом из воды показался кракен, преграждая гвардейцем путь к спасительному укрытию. Самые дурные предположения командования Эль, и которых они всеми силами старались избежать, сбылись — отряд гвардейцев оказался зажатым в тисках между двумя противниками. Теперь, кого бы они не решились атаковать, получат удар в спину. Сокрушительный удар. Кракен бил массивными щупальцами, сотрясая скалы, вынуждая гвардейцев сомкнуть строй и выставить щиты. Вейн отчаянно пытался найти выход из этой ловушки, но его не было: атаковать — смерть, стоять здесь, под перекрестными атаками — смерть. Очередная вспышка — мощная и яркая разрезала воздух и озарила небо над островами. Никто не понял, что произошло, только алхимики Эль успели снова возвести щиты. Скала, с которой гвардейцы только что отступили покраснела, а в следующую секунду, возвышавшийся над островом маяк разорвался, и камень под ним выдохнул столб огня, словно проснувшийся вулкан,но прибрежные скалы и щиты алхимиков прикрыли гвардейцев от града обломков. За считанные секунды остров затянуло густой пеленой дыма, сквозь который едва было можно дышать. Выпущенный на волю огонь завис над островом, как гигантский фитиль, и нещадно обжигал глаза и легкие, а подхваченные ветром искры разлетались по округе словно рой ядовитых пчел.* * *
Потревоженная магией вода бурлила вокруг, закручивалась в воронку, шипела, тянула вниз, ко дну. Валькион изо всех сил сопротивлялся ей, рывками преодолевал водную спираль, уносящую его все ниже, боролся, пока холод не ослабил тело, вода не измотала, а воздух в легких не кончился. Стихия словно была настроена извести его, словно врага. Валькион открыл глаза, но кроме темени морской воды не увидел ничего. Голова кружилась от нехватки кислорода, уставшие руки уже не желали слушаться. Собрав остатки сил, обсидианец рванул вверх, но пучина, насмехаясь над ним протяжным шепотом, затягивала его глубже вниз. Уже было отчаявшись бороться, Валькион почувствовал, что его прибило к скале, возникщей в толще воды как из ниоткуда — слишком рано для дна, слишком глубоко для берега. Скала тем временем шевельнулась, словно пробуждённый Левиафан, толкая его вверх будто бы огромный каменный исполин рукой. Валькион не понимал на самом ли деле он несется в шипящей воде, разрываемой каменным существом, на самом ли деле угасающим сознанием он видит перед собой огромные зеленые глаза в толще воды, или это его предсмертная агония? Все чувства смазывались. К горлу подступала тошнота, грудь трясло от необходимости вздохнуть, а перед глазами окруженный черной водой вился огромный каменный змей… нет, дракон, рассекающий море взмахам массивных крыльев. Валькион снова ощутил свое тело, когда сотрясаемый приступами кашля, его легкие избавлялись от горькой морской воды. Глаза щипало от попытки открыть их и осмотреться, а руки тряслись и слабо сжимали прибрежную гальку, во рту было солоно и горько от воды и крови. Рывком Валькион перевернулся на спину, понимая вдруг, что лежит на берегу, а волны набрасываются на него сверху, словно голодные звери. Собравшись с силами, он поднялся и на нетвердых ногах стал пробираться к берегу. Валькион тщетно пытался вычислить, где он, озираясь по сторонам, но вокруг гудело и бушевало море, а побережье было окутано плотным дымом. Обсидианец потряс головой, прогоняя воду из ушей и носа и только сейчас различил гремящие вокруг взрывы. Подняв голову, он увидел лишь окутанное дымом небо, которое никак не могло помочь ему понять, сколько времени он был в воде. Но больше всего гвардейца волновало, добрались ли ребята до островов, и если добрались… то каковы их шансы? Еще раз осмотрев пустынный берег, Валькион побрел вдоль отвесной скалы над фьордом. Залпы становились мощнее. Вскоре перед обсидианцем из мутного тумана, окруженная линией пылающих костров, проступила насыпь из камней и балок наскоро разобранных домов. Валькион едва успел оценить, что уперся в заградительную баррикаду… и явно не со стороны своих союзников, как в него полетели два залпа из гномьих ручных пищалей. Он едва успел среагировать, упасть на камни, прикрыв голову. Когда дым улегся, Валькион стал медленно подниматься, держа руки над головой, понимая, что у защитников города, здесь, на передовой, есть все основания расстрелять его из орудий, не утруждаясь даже спросить кто он, и какого дьявола тащится к укреплению о стороны оккупированного пиратами пролива. — А ну стоять! — крикнули с баррикады на гномьем. Валькион замер, стоя на одном колене с поднятыми руками. — Гвардии Эль, — ответил он, когда спрыгнувший сверху гном пихнул его прикладом орудия в бок. — Наш корабль, отправленный к Фейт-Риаде попал под обстрел. — Кто это? — спросил второй защитник города, спрыгнувший с укрепления. — Говорит, гвардеец, — ответил первый. — Говорит, их корабль потопили у Фейт-Риады. — Вяжи и веди в яму, — ответил гном, смотря на затянутый дымом горизонт. — Не до них сейчас… Валькион, не сопротивлялся, когда его руки завели назад и связали, понимая, что с баррикады по нему в любую секунду могут открыть огонь на поражение, если хоть одно его действие защитникам города не понравится. В тумане его провели за баррикаду, за которой гвардеец увидел еще одно укрепление гномов, куда защитники стягивали силы для контратаки. Обсидианца толкнули вперед, и он оказался перед крупным гномом в дорогой амуниции, вероятно, командиром. Моргула, градоначальника Каол т-ах-Летхена и военного лидера Дал-Риады Валькон знал заочно и только по приблизительному описанию мог представить, как тот выглядит. Когда-то гвардеец, Моргул получил назначение в гномий город, чтобы обеспечить Эль хоть какой-то контроль над черным рынком Дал-Риады, расцветшим до небывалых размеров, пока все внимание и силы гвардий уходили на восстановление баланса кристалла. Хотя за годы службы Моргулу изжить эту структуру так до конца и не удалось, ославил он ее влияние значительно. — Ошивался с другой стороны, — «представили» Валькиона солдаты. — Говорит, гвардеец. — На моей куртке — знак гвардии, — сказал обсидианец хоть и не был до конца уверен, что жетон не сорвало водой, или галькой. Один из приведших его гномов, не особо церемонясь, перехватил его ворот и кивнул командиру. — Полагаю заочно, но я знаю, кто ты, — сказал главнокомандующий гном, чем окончательно убедил Валькиона, в том, что перед ним сейчас командир гарнизона Моргул. — Но если ты один, и в таком виде, значит, дело дрянь. — Наши лодки обстреляли, — ответил Валькион. — Но основной отряд возможно добрался до Фейт-Риады. Командир неутешительно помолчал и хмуро глянул вперед, где в клубах черного дыма скрылся оккупированный архипелаг. — Сейтер! Отзывайте ребят с правого фланга, перегруппировываемся, — наконец скомандовал он. Страх сжал Валькиону грудь, — раз Моргул начал менять тактику, увидев его, значит не расчитывает более на помощь гвардий, зеачит... не верит, что ребята там живы. — Передайте наверх, что приступаем к реализации «Стены»! Кодовое название тактики Валькиону не сказало ничего. Он стоял как оглушенный, пока ему развязывали руки. Моргул, видимо, хотел что-то сказать, но в эту секунду над ними почти одновременно грохотнули два взрыва, а третий оказался настолько сильным, что едва не сбил их с ног. У передовой заставы гномов сорвало укрепление, и на головы защитникам города посыпались разбитые камни. «Это я привел его сюда», — подумал Валькион, укрываясь за баррикадой. Однако, как бы он ни старался, присутствия Ашкора он не ощущал, а снаряды взрывались значительно выше. Словно почувствовав опасность, или каким-то чудом различивший свист в воздухе, Валькион упал на землю, за секунду до того, как часть сложенной баррикады не разлетелась вдребезги. Откашлявшись, и вытерев лицо от пыли, он стремительно поднялся. В окутавшем берег дыму, как и в пыли и при ярком свете он обычно видел прекрасно, и сейчас эта его особенность, явно унаследованная от предка-фейри, давала ему разительное преимущество. Гномы тем временем, собрали щиты и собрались укрыться под баррикадой, но Моргул отозвал их назад, видимо, как и Валькион то ли поняв, то ли почувствовав, что последний удар, принятый баррикадой, был отнюдь не от снаряда. С берега послышался всплеск воды и протяжный рев, а через секунду огромное мощное щупальце вновь ударило по баррикаде. Валькион подполз к пробитому краю и осторожно выглянул. Кракен нависал над водой, и его зобные глаза исторгали ядовитое лиловое свечение. Новый удар по баррикаде оглушил обсидианца и вынудил отступить. Послышались крики и короткие команды, которых Валькион не смог разобрать. Сквозь дым и пыль он видел, что гномы пытались сдержать кракена огнем и зацепить его щупальца китобойными гарпунами. От встречных залпов противник ушел под воду, а затем резко вынырнул, и поднятой волной потушило заградительную полосу огня. Кракен снова перешел в наступление, его очередной удар пришелся бы по баррикаде, но на этот раз гномы перехватили его щупальце, зацепив гарпуном. Тварь протяжно заревела и со всей сиры рванула пойманным щупальцем. Защитники города не удержали такого мощного рывка, и упали с выступов на побережье. Кракен с неистовой яростью принялся колотить по скале и по берегу, намереваясь сбить гальку и фейри в одно единое месиво. Погнутый же гарпун отлетел в сторону Вальпиона. Гвардеец перекатился под разрушенной баррикадой, схватил гарпун и снял с поверженного гнома топор и щит. Когда кракен замахнулся для очередной атаки по баррикаде, Валькион выскочил вперед. Одним стремительным рывком он оказался у берега, уклонился от атаки, и всадил гарпун в щупальце бушующего чудовища. Кракен взревел, отпрянул от берега, перестав бить скалы, чем дал возможность гномам перегруппироваться. Вынурнув из воды буквально через минуту, Кракен снова напал, но уже не приближаясь близко. При его очередном появлении берег окатило волной, но Валькион устоял на ногах. Как безумный противник хлестал щупальцами по берегу, силясь попасть в гвардейца, но, уклонившись от очередного выпада, Валькион перехватил ударившее по каменистому берегу щупальце, обнял обеими руками, словно ствол массивного дерева, и дернул чудовище на себя. Кракен заревел сильнее прежнего. Сначала он попытался атаковать, но быстро сообразил, что если подымит щупальца в воздух, то не успеет и ударить, как окажется на берегу, лишенным сил. Он уперся свободными щупальцами в берег и рывком дернул Валькиона в свою сторону. Мелкая галька собиралась под сапогами, но обсидианец упорно тянул противника на себя. От внезапного рывка противника он потерял равновесие и точку опоры, но гномам хватило передышки, чтобы перезарядить пищали и дать залп твари в голову. Чудовище завыло, ударив по воде так сильно, что над берегом поднялся целый водяной столп, с размаху ударивший по защитникам города. Поняв, что больше он не продержится, Валькион махнул топором и с двух сильных ударов перерубил щупальце. Кракен, воя, ушел под воду, а кусок щупальца, все еще дергаясь, откатился по гальке, обдавая гвардейца черной склизкой кровью. Едва кракен скрылся, в берег ударил снаряд, и Валькиона отбросило в сторону. Вымотанный схваткой, он едва ли смог бы сам подняться, но его схватили гномы и втащили под защиту остатков баррикады. Валькион перевернулся на живот, с трудом откашлялся. — Теперь я точно уверен, кто ты… — сказал Моргул снимая шлем и вытирая кровь с лица. Его лицо, изброженное шрамами и морщинами, выглядело старее, чем все еще крепкое тело. — Думал старик на пенсии стал совсем сентиментальным… Но будь я проклят, впервые вижу такую силу! Ответить Валькион не успел, потому что возобновившиеся залпы лупили по берегу один за другим. Гномы укрылись за остатками баррикады, — единственного, что еще могло их спасти: одно прямое попадание снарядом означало бы быструю, хоть и незавидную смерть. Много залпов остаточное укрепление бы не сдержало, но внезапно побережье оглушил новый взрыв, в десятки раз громче, чем все предыдущие, а за ним красная вспышка озарила город. — Боги всемогущие… — прошептал рядом никогда не верующий ни во что, кроме собственного топора Моргул. Рискнув, Валькион выглянул из укрытия и увидел огромный огненный столп, возвышавшийся над островами, словно разверзнувшиеся врата преисподней. Залпы прекратились. Защитники города нерешительно поднялись под дождем летевшего сверху пепла. Казалось, будто бог земли и горна, которому поклонялись гномы-оружейники, услышал их призыв и ударил огнем из самых недр земли. — Что… это было? — спросил Валькион, но ему не ответили. Перевести дух защитникам не дали. Спустя всего пару минут затишья из воды вновь вынырнул кракен, и на этот раз его окружала светящаяся лиловая аура. С удвоенной яростью он стал атаковать город — бил без разбору по берегу и скалам. Гномы поднялись. Разбитые и изнеможденные битвой, они выстроились, готовые принять последний бой. И Валькион встал с ними рядом. — Не дайте ему ударить свод над фьордом! — крикнул Моргул. — Он обрушит город! Защитники выскочили из остатков укрытия, пытаясь атаковать щупальцы кракена, но окружающая его аура обжигала и не подпускала близко. Чудовище, высунув из воды огромную покрытую тиной тушу, обхватило щупальцами выступы скалы и начало неистово сотрясать их ударами, накидываясь всем телом. К кракену было не подойти. Не давая гномам выработать новую тактику, он ударил по берегу, и защитники города сломали строй. Валькион упал на камни, потерял топор, а огромное щупальце занеслось над ним. Но внезапно кракен отпрянул. Валькион поднялся и увидел там, на островах, черном дыму вспышки, отвлекшие внимание твари на себя. Магия алхимиков Эль… Валькион был готов поклясться, что это их печати! А раз так, то они выжили… Его ребята выжили, и сейчас сражаются с этим чудовищем! Осознание, что их отряд жив, наполнило Валькиона небывалой энергией. Теперь он точно знал, за что сражается здесь — за них, чтобы они одни не противостояли кракену. Окутанный лиловой аурой, противник вынырнул из воды почти наполовину и без разбора хлестал щупальцами, неистово сражаясь на оба фланга. У гномов кончились снаряды для пищалей, сложенные у укрепления, а запасные были погребены где-то под обломками баррикады, поэтому с берега они могли только оттягивать внимание твари на себя, давая возможность гвардейцам атаковать в его спину. Снова давящее ощущение тяжелого присутствия сковало Валькиону грудь, он отвлекся и чуть было не получил удар по плечу. Уклонившись от очередной атаки, Валькион попытался вновь ударить по щупальцу топором, но атака отскочила — окутавшая кракена аура словно сделала его неуязвимым. Чем больше гвардейцы и гномы напирали, тем сильнее становилась зловещая аура их противника. В одну минуту, кракен поднялся из воды почти во весь рост и протяжно взревел. Его аура стала усиливаться и разрастаться, пока не окружила его и территорию вокруг словно куполом. Гномы попробовали атаковать купол, но едва приблизились, со стонами упали на землю. Валькион и сам почувствовал удушье, словно эта темная магия проникала в кровь и заставляла ее кипеть. — Назад! — скомандовал Моргул, когда купол вновь стал разрастаться. Те, кто не успел отступить, упали навзничь и сжавшись, бились в агонии. — Проклятье… Не приближайтесь к этом куполу! — Что это? — спросил Валькион, пробившись к командиру гномов. — Они отравили кракена… — Отравили? — Проклятым кристаллом, — ответил Моргул, понизив голос. — Должен был встречать. Валькион кивнул. Пару лет назад, по Элдарии, словно эпидемия, прошлась череда страшных и непонятных случаев, когда осколки кристалла, все еще разбросанные по миру после катастрофы, словно извращали свою природу, становились отравленными, а те, кто по неосторожности соприкоснулся с ними, теряли контроль над собой и умирали в муках. Перед глазами обсидианца пронеслось лицо безумной гамадриады, обрушевшей проклятье на лес Эль, и которую гвардиям пришлось умертвить… Тем временем, окруженный куполом кракен, забыв и о гвардейцах, и о гномах, накинулся на несущие скалы над фьордом. Несколько невероятно сильных ударов сотрясли камень так, что задрожало все побережье… А потом гомыхнуло. Звук сперва растворился в реве чудовища, но потом стал нарастать. Сквозь грохот Валькион услышал ругань вперемешку и воззваниями к неизвестным божествам. Он обернулся, и увидел, что на город с потревоженных обледеневших вершин несется снежная лавина.* * *
Каменные тоннели сменяли один другой, — тянулись, извивались, путались. Он пробирался по ним, пробирался сквозь них, пробирался, потеряв свое тело, потеряв все, кроме цели — дойти до противоположного края… Что значит смерть для вампира, если физическая оболочка — всего лишь физическая оболочка, а сама их натура — часть единого клубка черной энергии — бессмертная и бесконечная, как сама тьма? А может, родители правы? Вампиры слишком привязались к оболочкам, причем настолько, что готовы умереть вместе с ними? Обретя вновь тело Невра чувствовал себя, как в клетке, — что-то давило на него со всех сторон: на голову, на грудь не давало свободно двигаться и дышать. Он чувствовал, как из существа, не знающего пределов и ограничений, он превращается в кого-то низменного, кого-то обычного... Очнулся Невра от пронзающего холода. Он попробовал пошевелится внутри вновь обретенного тела, но оно едва слушалось, а контроль возвращался медленно и болезненно. Место, где Невра пришел в себя было похоже на наскоро сколоченный настил, забросанный тряпьем и шкурами. Что творилось вокруг разобрать было сложно — какая-то мешанина из звуков, суеты, страха и отчаяния. — Живой? — горячая ладонь коснулась его лба. Невра призвал свои глаза сконцентрироваться, и увидел пожилую женщину, то ли из гномов, то ли из кобольдов — никогда он не различал эти расы подземных фейри. — Я живой, — сказал он одними губами не сколько ей, сколько самому себе. Живой… Женщина кивнула, и ушла дальше по помосту, ее жесткие шаги еще какое-то время гулом отдавались у вампира в голове. Оставшись в одиночестве, Невра хотел подняться, но слабость словно прибила его к деревянному настилу. После нескольких секунд борьбы с вновь обретенным телом, вампир кое-как сел и наконец смог осмотреться: он определенно находился в горах, в странном месте, наполненным напуганными детьми, женщинами и стариками, на пахнущим свежим деревом помосте, похожим на наскоро оборудованную санитарную часть. Как он сюда попал? Вероятно, его нашли в тоннелях, когда он силился восстановить контроль над телом и приволокли сюда. На нем была чужая одежда, и ничего из его вещей. Невра усмехнулся, — конечно, с его стороны было опрометчиво думать, что одежду и оружие он сможет перенести с собой… Только печать на руке, впитавшая магию кротовой норы — такой же темной, как и его природа пережила с ним подземное путешествие. Стояла ночь — хмурая, облачная… Где-то внизу гремели взрывы, Невра не сразу разобрал их в потоке общего гомона. Но чем стабильнее становилась его оболочка, тем привычнее становились ощущения. Полностью воссоздав картину происходящего, Невра надрывно рассмеялся, — он ведь проделал этот путь, чтобы помочь в сражении, оставить здесь свой след и доказать себе, чего он стоит… И еще час назад он чувствовал себя всесильным… а теперь лежит здесь ослабший и безоружный. — Чего такой веселый? — женщина, осматривающая его, когда он очнулся, снова вернулась. Она выглядела усталой и изнеможденной страхом и неизвестностью. Ее светлые волосы выбились из простой прически, а белый передник и подол шерстяного платья был весь перепачкан. По осунувшемуся лицу было видно, что не спала она несколько дней, но взгляд еще сохранил решимость и твердость. Почувствовав, что не может предстать перед ней в такой жалком виде, Невра заставил себя подняться. — Я обманул смерть, — ответил он, пожав плечами, не выдавая своих внутренних терзаний. Но гномья врачевательница не оценила его радостного настроя и глянула сурово и мрачно. — Возможно ненадолго, — сказала она и посмотрела вперед, где в черном дыму погряз Каол т-ах-Летхен. — Кто ты такой? — Я из гвардий Эль. Мы прибыли сюда, чтобы помочь вам. — Вы опоздали, — грустно сказала она. — Они никого не выпустят из города. Он здесь, чтобы нас убить. — Он? — спросил Невра, и, сойдя с настила, шагнул к краю заграждения. — Лахнартуман, — ответила врачевательница, — сын моря. Я видела его глаза, когда он напал на город две ночи назад. О, я знаю этот взгляд. Это взгляд проклятия. Безумия. — Что вы имеете в виду? — нахмурился Невра. — Несколько лет назад мне довелось лечить больных от страшных недугов, — ответила гномья целительница,— они потеряли контроль над своим телом и разумом, страдали... А их сила… — Стала словно противоестественной, — закончил Невра. Проклятые кристаллы. За несколько лет гвардии так и не поняли, откуда в Элдарии, в Сияющем Краю, взялась эта напасть, превращающая ману, основу жизни всего сушего, в нечто такое... чудовищно противоестественное. С Мико и ребятами они решили тогда, что это Орден, — похитили часть кристалла, извратили и разбросали по Элдарии, чтобы навести панику, хаос и снова напасть. Гвардии боролись с проклятьем всеми силами — собирали экспедиции из самых отчаянных гвардейцев, искали отравленные осколки, отлавливали, изолировали и лечили всеми способами тех несчастных, кто попадал под влияние проклятия. Но результаты были неутешительные — попавшие под действие темного кристелла фейри сходили с ума, и помочь им было невозможно. Только смерть могла избавить их от страданий. Невра снова посмотрел на окутанный дымом берег. — Я Альхен, — представилась целительница прежде чем уйти во второй раз. — Если станет хуже… Зовите. Невра вновь остался один и попытался упорядочить собственные мысли. Натиен дал ему кротовые норы. Зачем? Этот интриган никогда ничего не делает просто так, во всем ищет личной выгоды... Так зачем? Отправляясь в Каол т-ах-Летхен, Невра думал, что с помощью нор сможет остановить кракена, поймать его в ловушку и переместить на равнины, где у него не будет сил сопротивляться … Но если он отравлен темным кристаллом — ничего уже нельзя сделать. Натиен предвидел это? А если да… то зачем? «Он видел твою смерть», — пронесся в голове у Невры дрожащий голос Аэрис. Только затем, чтобы он, Невра, выжил? Натиен просто знал, что он, как упрямый мальчишка полезет в самое пекло, и дал ему шанс убраться, потому что он теперь — ключ к Кредо? «Ты зря вписал свое имя в эту историю. Если ты ошибешься, ты умрешь». Пошел бы этот гад к черту! Невра ругнулся и был готов броситься с выступа прямо сейчас, лишь бы не плясать под дудку этого полоумного. Так же отчаянно, как сделал Айра, чтобы спутать его планы... Но пыл ушел, едва Невра осознал, что смерть Тени была напрасной, и ничего не изменила, ни для Натиена, ни для его планов, ни для их мира. Все осталось как было, только место Айры занял сам вампир. Так зачем? «Кредо Воинствующей Луны — это путь к уничтожению Элдарии… какой мы ее знаем». Невра припал спиной к отвесной скале. Почему он всегда думал, что «Кредо» это что-то материальное? Как предмет? Сегодняшнее путешествие в истинном обличие напомнило ему — у темных сущностей в этом светлом мире нет своей формы, только оболочка. Так может тогда "Кредо" — то, что твориться вокруг него? Ведь если откинуть все условности — не это ли сейчас происходит, — появление темной маны, утечка энергии и проклятие кристалла, сводящее с ума фейри, — конец Элдарии — такой, какой они ее знали. Если верить лекции Лиса, то Элдарию создавали в двух измерениях — светлом и темном. Второе сейчас запечатано и закрыто, но есть поверье, что миры можно перевернуть, наполнив верхнюю Элдарию темной маной… «Уничтожение Элдарии, какой мы ее знаем». На самом ли деле Хуан Хуа и Натиен хотят… остановить это? У Невры не было ни ответов, ни догадок, кроме одной: «Он хотел, чтобы я был здесь…». Вампир поднял глаза на небо — часть с берега застелило дымом, а другую почти не было видно за заснеженными пиками, над которыми… Невра подскочил со своего места, и преодолевая слабость, отыскал в толпе Альхен, осматривающую двух рыдающих детей. — Сколько сейчас времени? — спросил он целительницу. — Судя по тому, что нас бомбят уже час… почти рассвет, — ответила она и пожала плечами. Невра нахмурился и снова посмотрел наверх. Небо было темное, а на нем из облаков вместо слабых лучей солнца проглядывала луна. — Что за… — вслух проговорил вампир, пристальнее всматриваясь наверх. Как может луна взойти на рассвете вместо солнца? Но от раздумий его отвлек взрыв. Казалось, земля под из ногами вздрогнула, а стоны и плач вокруг разом набрали силу. — Храни нас боги… — протянула Альхен, смотря, как в небе поднимается красный всполох, и карминово-кровавое зарево расстилается вдоль всего побережья, над которыми, выступив из дыма, нависают рога ярко-голубой луны. — Во имя Оракула, — протянул Невра, полушёпотом, смотря на побережье, где в огне взрыва казалось, что полумесяц восходит из кровавого моря… или наоборот, наклоняется к нему, чтобы напиться. «Луна восходит, и сейчас все будет зависеть от того, куда она пойдет». — Всем вам нужно покинуть город, — сказал Невра, хватая Альхен за предплечье. — Немедленно! — Что? — Видите? Видите?! — Невра развернул ее и пальцем указал на жуткую картину. — Это луна… — При чем здесь луна? Там, только что … — выдавила Альхен, поджала губы и покачала головой.— Произошло что-то чудовищное… Невра всем существом ощутил, как плато наполнилось жгучим страхом и паникой. — Вы можете мне не верить, но вы должны убедить всех, кто укрылся здесь следовать за мной, — сказал вампир, смотря Альхен прямо в глаза. — Но куда? — На ту сторону. — Через горы? — Нет, — Невра покачал головой, коснулся темной печати на руке, и кротовая нора, черной змеей сползла на снег, где разлилась по нему черной зияющей дырой. Альхен попятилась и замотала головой. — Кто вы? — спросила она полушепотом и посмотрела на Невру с ужасом. — Вы знаете, что это? — Нет, — ответила она, не отрывая напуганного взгляда от норы. — И знать не хочу. Уходите! — Это вы уходите! — сказал Невра. — Через эту нору, она выведет вас на ту сторону перевала! — настаивал вампир, но целительница колебалась. — Видите? — он снова указал на небо, где луна угрожающе висела над городом, словно пришла сюда за жертвами. — Это знак! — Знак? — спросила Альхен, но ответом ей послужила дрожь земли и громыхание гор. Сверху посыпались камни, полетели ошметки льда. — Снега! — выкрикнул кто-то на плато. — Взрывы потревожили снега! — буквально через секунду эти слова подхватили и разнесли по плато, наполнив его воем отчания и паники. — Я не знаю, кто вы, и что задумали... — сказала Альхен все еще с сомнением, но выбора ни у нее, ни у всех укрывшихся на плато не было — куда еще им бежать? Вниз, в этот водоворот смерти? Или наверх, чтобы наверняка погибнуть в снегах? — Вы должны мне поверить, — с нажимом сказал Невра. Говорили, древние вампиры обладали чарами, позволяющие им контролировать разум толпы. Пожалуй, сейчас Невра проверит и это… — Мили! — окрикнула Альхен своего помощника, — возьми ребят и соберите всех здесь. Заручившись ее поддержкой, Невра и сам не стал терять времени, и кинулся в толку, чтобы помочь жителям уйти с плато. Этого ждал от него Натиен? Невра не хотел больше гадать. Он знал, что не даст луне получить свои кровавые жертвы, и если ради этого нужно будет отдать свою жизнь, пусть так… «Ну и дурак», — раздалось в его голове, но Невра не стал тратить время на пререкание со своими внутренними голосами. Если все пройдет хорошо, то жители сейчас окажутся на равнине, подальше от всего этого. А ему осталось последнее — если кракен отравлен темной маной, то выход один: запереть эту заразу здесь и похоронить под льдом и камнем... Снег настиг плато за считанеые минуты, но когда сорвавшаяся лавина накрыла вампира, его тела в том месте уже не было. Облаком тумана, он стремился вниз.* * *
Серый туман, густой и обволакивающий, клубами поднимался вверх. Вышедшие из него бестелесные существа, плелись следом и протягивали к ней струящиеся как дым руки… Или это все мираж, и на самом деле вокруг нее снег — холодный и грязный, сковавший ее в ледяных объятиях. Нивелин была в сознании уже несколтко минут, но совершенно не понимала, что твориться вокруг: глаза словно врали, или каждый видел что-то свое; кожа не чувствовала — ни щекотания дыма, ни холода снега; в ушах звенел непрекращающийся гул. Нив попыталась пошевелиться, но поняла, что не понимает, как это — шевельнуть рукой, если рука не ощущается, словно она — это скопление дыма — такое же, как и обступающие ее существа. А они между тем, подходили ближе, и в их клубящихся силуэтах стали проступать черты лиц. «Живи», — прошептали они. Но жить не хотелось — слишком тяжело было держаться за эту грань, слишком много это требовало концентрации и усилий. Куда проще было отпустить себя и уплыть в небытие. Просто разжать пальцы, которыми она еще хватается за остатки своей жизни. Пальцы… Ведь когда-то у нее было и тело, и пальцы,только бы вспомнить сейчас... Все свое сознание Нивелин сконцентрировала на этом движении — сжатии пальцев, пытаясь вспомнить, каково это, когда ухватываешь что-то руками крепко-крепко, до дрожи, до побелевших костяшек… И тут она увидела свои руки, вцепившиеся в белый снег, даже на мгновение почувствовала под ладонями что-то холодное и мокрое. Синее пятно расплылось под ней на белом снегу — ее тело отторгло часть маны, и теперь Нивелин ощущала отчётливее — как пронзительно холодно, как тяжело и больно дышать, как не хочется продолжать цепляться за эту жизнь. Через секунду снег исчез, сменившись серым туманом и существами, тянущими к ней призрачные руки. «Борись», — приказали они, хватая ее за плечи. Нивелин сильнее стиснула пальцы на холодном снеге, собрала в руках всю свою силу, всю себя, и дернулась. Темнота… Снова темнота, но теперь Нив отчаянно в ней барахталась, ища выход. Она напрягла остатки воли и открыла глаза, теперь почувствовав, как может закрывать и открывать их снова. Теперь над ее телом куполом нависло темное небо, и из густых клубов дыма к ней тянула рога огромная луна. Нивелин смотрела на ее и чувствовпла, как внутри становится теплее и спокойнее, — как дома, или в месте, где ничего тебя уже не потревожит… Потянувшись к луне, Нив почувствовала, что у нее хватает сил приподнять свое тело. Перед глазами по-прежнему все смешивалось, но теперь Нивелин поняла, что видит — дрожащей рукой она закрыла правый глаз, и увидела перед собой серый клубящийся туман, закрыла левый, и перед ней предстал каменистый берег заваленного снегом Каол т-ах-Летхена. Чтобы оказаться здесь с Плеча Атланта, где она помнила себя в последний раз, ей пришлось бы… Нив напряглась, но нет — она снова не могла сопоставить расстояния и места, не могла вспомнить, где верх, а где низ, не могла понять, то ли она летела, то ли падала, и… когда это было. Кракен, вынырнувший из воды прямо перед Нив вернул ее к реальности от отчаянных попыток вновь совладать со своим сознанием и телом. Она видела, как он бесится, как в бешенстве ревет и с силой лупит по остаткам скалы над фьордом, сотрясая свод города. Видела, как с побережья одетые в доспехи гномы, пытаются атаковать его, но словно наталкиваются на стену, падают, корчатся, как от невыносимой боли. Зачерпнув снега, Нивелин прижала его к вискам. «Соберись, соберись, соберись!» — приказала она себе. Нужно было что-то делать… Выбираться из этой ледяной ловушки, от ударов щупалец, сотрясающих скалы. Для этого… сначала бы встать… Потом? Потом бежать… Но куда, если там невидимая стена? И тут первое ощущение пространства вернулось к ней, — Нивелин вдруг осознала, что она на за стеной, через которую гномы пытаются пробиться к кракену, она внутри нее… Что-то, что удерживало гномов снаружи, позволяло ей самой быть внутри. Что-то, что вопреки активированному ритуалу позволило ей остаться в теле, а не исчезнуть, слившись с потоком серого тумана… Что-то, что могло убить фейри… и не могло убить человека. Все еще человека… Земля дрожала, теперь Нивелин чувствовала это, как слышала вой кракена, как ощущала пронзающий колючий холод. Она зажмурилась, и открыла левый глаз. Перед ней снова предстал серый туман в черной кипящей жиже, населенной таинственными безликими существами, сотканными из дыма… Нив открыла обы глаза и словно в первый раз увидела черный небесный купол и луну, элдарийскую луну — близкую и родную, луну ее второго родного мира. Столько времени потребовалось, чтобы просто увидеть и признать это? Чтобы допустить саму мысль о таком родстве? Чтобы посмотреть на Элдарию и сказать: «Я тоже часть этого мира». Мира, который прямо сейчас нуждается в защите. На подгибающихся ногах Нивелин поднялась и выпрямилась прямо перед кракеном, занесшим для удара массивные щупальца, и поймала его взгляд полный безумия, боли и отчаяния. — Закончим это, — сказала она одними губами, делая шаг по обледенелому снегу, — для нас обоих, прямо сейчас. Бестелесные тени заплясали вокруг бешенным хороводом. Они кружили, шуршали и шептали: «Взойди! Взойди!»