Фронт

       — Что такое? Что-нибудь не так?        Гарри оторвал взгляд от книги, которую с увлечением читал, подпёр голову локтем, и с интересом посмотрел на Джона. Тот покачал головой с мягкой улыбкой:        — Просто смотрю на тебя.        — Любуешься?        — Да.        — Как будто я какой-то арт-объект, — Гарри улыбнулся, — иди сюда, обниму.        — Никто не придёт?        — Отец в очередной командировке, Мисси в школе. Не о чем беспокоиться. Иди ко мне.        Джон юркнул в объятья, устроился поудобнее, прикрыл глаза и тихо зевнул.        — Не выспался?        — Да. Учёба, работа в госпитале, а ещё теперь и эфиры на радио. Мне глаз сомкнуть некогда. Ещё и перед Мисси неловко, я школе перестал помогать.        — В школе достаточно помощников. Тебе не за чем волноваться ещё и на счёт этого — Гарри ласково потрепал возлюбленного по волосам.        — И всё-таки мне неловко.        — Ты же не на пьяные кутежи время тратишь, — Гарри пожал плечами, — ты весь в работе. Так сказать, приближаешь победу. Демонстрируешь личный пример.        Джон вздохнул:        — Да, только у меня что-то всё меньше веры в то, что мы всё это делаем не напрасно.        Гарри нахмурился. Покачал головой:        — Не ожидал от тебя таких слов. Ты вообще новости читаешь? Зима заканчивается, немцы всё ещё увязли в русских снегах. Блицкриг провалился, войска терпят потери. Русским-то что, они к морозам привыкли. А вот изнеженные прихлебатели Гитлера здорово пострадали. Так что, уже можно хотя бы начинать верить в то, что мы победим.        — Только вот нам ещё воевать и воевать.        — Ну, такую войну за год не выиграть. И, кстати, знаешь, я принял предложение о повышении. Вероятно, в следующем месяце я буду старшим инженером смены. И в коллегии старших инженеров на заводе.        — И что, на тебя больше оно не давит? Недавно ты мне жаловался.        — Давит, но я рассудил, что, если откажусь, они повысят какую-то падаль, которая точно ничем нашим войскам не поможет. Ну и да, амбиции победили. Я, знаешь, тоже хочу чего-то достичь на службе.        — Ясно.        — Станешь осуждать меня?        — Нет, — спешно проговорил Джон, — конечно же, нет. Я всё понимаю. Наверное, ты прав. Они всегда найдут человека на место, вопрос в том только, какого. Уж лучше ты, чем какая-нибудь крыса, которая людям спокойно работать не даст.        — Я тоже так подумал, — кивнул Гарри, — потому принял предложение. Никому пока об этом не рассказывал, держу всё в секрете, по требованию начальства, но, думаю, парни будут рады.        — У тебя хорошо выходит работать с людьми.        — Угу.        Джон потянулся. Сказал как-то удивительно жалобно:        — Я так есть хочу. Осознал, что с утра маковой росинки во рту не было.        — Идём, накормлю тебя. Мисси вчера куриный бульон готовила. Не понимаю, зачем нам ещё домработница, если всё делает сестра, ничего никому делать по дому не позволяет, и помощь не принимает.        — Думаю, — Джон встал с постели, оправил рубашку, — помощница вам понадобится, если Мисси и Пит всё же решат убежать.        Гарри вмиг напрягся, стал невероятно серьёзен:        — Тебе что-то известно об этом?        — Да. Пит делится со мной их планами. Думает, что я на их стороне.        — А ты?        — Мне неловко перед Питом, но нет. Я считаю, что он не прав. Если любишь человека, и есть возможность быть с ним без этих историй в стиле ганстерского кино, нельзя подвергать его опасности. Мне кажется, что Пит больше любит себя, ведь, будь это не так, он бы не планировал то, что планирует.        — И что же?        — Он предлагает Мисси сбежать. Ему обещали работу в Детройте, комнату в общежитии. И вот в таких условиях, в маленькой комнатёнке, практически без средств к существованию, он предлагает жить человеку, которому клянётся в любви.        — Если только Мисси купится на это… — Гарри удручённо покачал головой и вздохнул.        — Мисси говорит, что он эгоистичен, и не думает о ней, и Пита это бесит, — простодушно сообщил Джон, — у них из-за этого конфликт, но я не был бы так уверен, что, в итоге, он не склонит её на свою сторону. Это ведь Пит, ты его знаешь. Он, если нужно, и мёртвого уговорит.        — Я его убью. Если он сорвёт мою сестру с места, клянусь, я его просто убью. И не посмотрю на то, что он мой друг, честное слово.        — Мисси не нравится эта идея.        — Меня это не успокаивает. В конечном счёте, она всё равно хочет быть с ним. И может сдаться.        Джон вышел из комнаты, продолжая рассуждать:        — Слушай, верь сестре. И в сестру. Мисси умная девушка, она выросла в приличных условиях, и прекрасно понимает, я думаю, что никакого рая в шалаше не бывает.        — Я бы не был так уверен.        — Ты пессимист, — улыбнулся Джон, подождав, пока Гарри тоже покинет комнату, — если бы она этого не понимала, то убежала бы с ним в ту же минуту, когда он ей это предложил. Но я всё равно решил сказать тебе. Нужно держать руку на пульсе. Чтобы, если что, сорвать этот побег.        Гарри кивнул. Плёлся по лестнице, опустив голову. Потом вздохнул:        — Может, не нужно ничего предпринимать, если они всё же убегут? Вдруг у них получится, и они будут счастливы? Ведь у наших родителей вышло. Может, и у них будет так.        — Гарри, ты ведь сам говорил мне, и отец это признаёт, — мягко возразил Джон, — что, если бы не то, что, в итоге, твой отец умолял тестя и тёщу их принять, всё закончилось печально.        — Да, но всё же в любом правиле бывают исключения.        — Нет, поверь мне, — Джон прикусил губу, — это не тот случай. Я прожил в нищете первые восемь лет моей жизни, пока отцу не подвернулась хорошая работа, и я знаю, о чём я говорю. Надо держать руку на пульсе, и не допустить их побега, потому что ничего хорошего из этого не выйдет.        Они прошли на кухню, Гарри взялся за тарелки. И внезапно, достаточно резко, спросил:        — То есть, ты со мной бы бежать отказался, да?        Джон замер. На некоторое время установилась тишина. Потом он издал тяжёлый грудной вздох. Обернувшись, Гарри увидел, что он качает головой, точно болванчик, а в глазах у него стоят слёзы.        — Гарри, мы двое мужчин, нам всяко будет проще. Ребёнок не появится, да и тяжёлый физический труд никто не отменял. Да и выносливее мы всё же, так природой заложено. Если бы мы могли позволить себе сбежать, я бы за тобой отправился хоть на край света. Но мы оба знаем, что это невозможно.        Гарри хмыкнул, но на этом его реакция ограничилась. Поставил на стол две тарелки бульона, порезал ломтиками хлеб. Поели в полной тишине, нарушаемой мерным стуком часов в гостиной.        Когда звонко залаял Черчилль, Гарри обернулся, посмотрев в окно. К калитке, как будто боясь приближаться, подошла Люси, и неуверенно протянула руку к звонку.        — Люси? — удивился Джон. — Что ей нужно?        — Не знаю, она не часто приходит сюда. Как война началась, так и вовсе почти безвылазно дома сидит. Я открою.        — Слушай, — Джон торопливо встал, вытерев руки полотенцем, — спасибо, всё было вкусно, но я, наверное, уже пойду.        — Ты чего сбегаешь? Девчонки испугался?        — Да нет, просто мне всё равно вскоре на радио бежать.        Торопливо, он поцеловал Гарри в щёку, и выбежал во двор. Радостно поздоровался с Люси, которая стояла под калиткой такая бледная, точно из неё разом всю кровь выпили, и убежал, подгоняемый заливающимся лаем Черчиллем.        — Привет, — дружелюбно поздоровался Гарри, — рад тебя видеть. Давно не заходила в гости. У тебя что-нибудь случилось?        Он, не таясь, окинул её с головы до ног беглым взглядом, и остановил взгляд на лице, всё ещё смертельно бледном.        — Гарри, у меня к тебе деликатный разговор. Это очень срочно, иначе я бы не пришла.        Гарри знал, что мисс Коул — очень мнительная особа, которая способна выдумать повод для беспокойства, а затем искренне переживать. Но в этот раз что-то подсказывало, что она не спроста стоит здесь, на пороге его дома, такая бледная и напуганная.        Он отворил дверь, и посторонился, пропуская её внутрь:        — Проходи.