Фронт

       Рани открыла дверь не сразу, выглядела бледной и усталой. Говорливая, энергичная Донна сперва опешила, прикусила губу, а потом обняла подругу с тихим «Привет».        — Мы привезли булочки, — Роза приподняла корзинку, из которой шёл потрясающий аромат, — с корицей, с яблоками, абрикосом, вишней, и с маком несколько штук.        — Спасибо — кивнула Рани.        — Ты возьми, это мама пекла. Свежие.        — Проходите — Рани посторонилась, пропуская товарок в дом. Девочки, не сговариваясь, отправились на кухню, где Донна тотчас же взяла бразды правления в свои руки. Суетилась, накрывая на стол, вымыв посуду.        — Как ты? — мягко спросила Мисси. — Как дела?        Рани пожала плечами:        — Да какие у меня могут быть дела? Перевелась на вечернее обучение. Вечером с отцом сидит мама. Но я понятия не имею, сколько так будет продолжаться. Наверное, матери придётся найти дополнительную работу, и тогда отец будет полностью на мне. Денег теперь ни на что не хватает.        — Но ведь отцу же назначили пенсию.        — Угу, — на лице Рани мелькнула горькая улыбка, — а что толку в этой пенсии, если она вся на лекарства уходит? А ещё ведь на что-то надо жить, — она шумно выдохнула, — я только хотела заниматься наукой. Видимо, мечте не суждено сбыться.        — Не говори так, — голос Розы предательски дрогнул, — всё наладится.        — Нет, — отчеканила Рани, — не наладится. До конца жизни отец будет прикован к постели. Я это понимаю, и сразу сказала об этом матери. Мне она не поверила, сказала, что наговариваю, но врачи говорят то же самое.        — Может, стоит нанять сиделку? Вроде, при травме во время исполнения обязанностей бесплатная полагается, — Ривер вопросительно посмотрела на подругу, — расходы должна оплатить полиция, во всяком случае, я читала об этом.        — Это если бы мы жили в мирные времена, — хмуро возразила Рани, — но сейчас война, все медсёстры в госпиталях или на фронте. Отцу нужна сиделка с медицинским образованием, ему делают уколы дважды в день, нужно всё время мерить давление. Через пару месяцев будет ещё две операции на позвоночнике, будут удалять ещё одну часть нерва, который прострелили. Может, тогда его меньше будут мучить боли. В общем, бесплатная сиделка нам не светит, а платить нечем.        — Слушай, — Роза подняла на подругу взгляд, — я могла бы тебе помогать с этим. Мне бы и доллара в неделю хватило, так, на мелкие расходы. Я чисто по человечески, правда.        — Роза — Рани вздохнула, покачав головой.        — Что? Я умею делать уколы, меня мама научила. Мама, вот, в шоке с того, что случилось с твоим отцом, она говорит, что мы должны помочь. Она сама не сможет, магазин ведь на ней. А я могу помогать, если нужно.        — Ты не должна.        — Мы ведь подруги, почему я не могу тебе помочь?        Рани вздохнула:        — Тебе учиться нужно, Роза. Ты об этом не думала?        — Думала, — бойко кивнула Роза, — пришла к выводу, что это не моё.        — Но, Роза, — решила вмешаться Ривер, — как ты можешь просто оставить это? Без учёбы у тебя какое будущее? В Красном кресте сиделкой подрабатывать?        — А что в этом такого? — недоумевающе спросила Роза. — Сиделка — важная профессия, они людям помогают. И вообще, учёба — это не моё. Не хочу я тратить на это время.        — Но это ведь неправильно, — продолжала настаивать на своём Ривер, — так нельзя.        — Ты прямо как моя мама, — проворчала Роза, — она, вот, тоже говорит, что у неё не жизнь. А что дурного в её жизни? Магазин — это нормальный способ заработка. Не на улице же собой торгует, прости Господи. Девочки, я, конечно, понимаю, что вы здесь все супер-умные, но мне, правда, это всё не нужно. Не моё это.        — Ты и о Джеке так говоришь — Мисси не смогла скрыть озорной улыбки. — Что он — не твоё.        — А что Джек?        — А то, что долго ты собираешься на него слюнки пускать? — подхватила Донна. — Столько времени знакомы, а всё ходят вокруг да около.        — Джеку я не нравлюсь.        — Неправда — воскликнули все девушки одновременно.        — Ладно, нравлюсь, но, видимо, не настолько сильно, чтобы мы стали парой. Иначе он бы давно что-то предпринял.        — Если гора не идёт к Магомеду, — пожала плечами Рани, — я бы, на твоём месте, с ним поговорила. Ты в любом случае, ничего не теряешь, раз уж у тебя к нему эти дурацкие чувства.        — Почему это — дурацкие? — обиженно хмыкнула Роза.        — Все чувства дурацкие, — раздражённо пожала плечами Рани, — лучше опираться во всём на мозги, полагаться на разум.        Из спальни раздался приглушённый стон и глухой кашель.        — Извините, — Рани поднялась, — отец проснулся. Пойду посмотрю, как он.        Она вышла. Некоторое время девушки сидели молча. Мисси ощущала себя неловко, и заметила, что все подруги сконфужены. Отец Рани всегда был энергичным мужчиной, полным жизни. Раньше они не могли предположить, что он способен хотя бы простудиться. И тут такое.        — Я слышала, — тихо сказала Ривер, — что он хотел стать добровольным дружинником. Патрулировать улицы с другими жителями. Чтобы что-то делать для окончания войны, а не просто бумаги на работе заполнять*        — Да, — подхватила Донна, — они с дедушкой разговаривали об этом. Дедушка в добровольной дружине, вы знаете. Не расстаётся со своим ружьём. Так он спрашивал у деда, не нужна ли его помощь. Вообще, помощь им всегда нужна, людей не очень много, но дед отказал. Сказал мне потом, что ему неловко полицейского напрягать, а я сказала, что это он сглупил, конечно.        — Наверное, она теперь и в школе вести уроки не сможет, — вздохнула Мисси, — жаль. Дети её любят. Если ещё и Пит куда денется, они от меня разбегутся.        — Да ладно, — поспешила возразить Роза, — ты чего? Ты классная, дети тебя любят.        — И куда это там денется Пит? — с подозрением спросила Ривер.        — Ну, его могут забрать на фронт — уклончиво ответила Мисси.        — Студентов разве берут? — с сомнением спросила Донна. — Вроде, нет.        — Берут, — вздохнула Мисси, — говорят, людей уже в госпиталях не хватает**        — Дерьмо.        Мисси кивнула. Она не стала делиться с подругами тем, что они с Питом задумали. Ей не нравилась идея бросать отчий дом, школу, но она не представляла, как будет жить без него, и, хоть и возмущалась по поводу его нежелания жить с отцом, прекрасно понимала его причины и мотивы. Они собирались сбежать в следующем месяце, и ей оставалось лишь надеяться, чтобы получилось. Рани она рассматривала себе на замену, пока не приключилась беда. Пока же она избрала тактику вести себя как обычно, словно ничего не случилось, решив, что это наиболее безопасно.        Вернулась Рани. Наконец, они разлили чай по чашкам и приступили к чаепитию. Булочки, испечённые матерью Розы, оказались очень вкусными, та всегда была мастерицей готовить.        — Слушай, — Мисси прямо посмотрела на неё, заглянула в глаза, показывая, что разговор будет серьёзным, — мы понимаем, что тебе сейчас не до этого, в семье ужасные проблемы. Но мы пришли сказать тебе кое-что важное.        — Да, — устало кивнула Рани, — я догадалась, что вы не просто так здесь. Говорите, что вы ещё задумали.        — Мы хотим организовать благотворительную ярмарку, — затараторила Донна, — а у тебя же мама работает в столовой, может, она нам поможет с помещением там, и вообще.        — Ярмарку? — с интересом спросила Рани. — Можно подробнее?        — Такие ярмарки проходят во многих городах, — пояснила Мисси, — в газетах регулярно пишут об этом. Только они — коммерческие. В смысле, их организовывают разные организации. Кондитерские, продуктовые магазины, кино-театры, точки по продаже попкорна, и прочие подобные конторы. Продают свой товар с большой скидкой, а вырученные деньги отдают на нужды фронта. В госпитали, например.        — Вот, — деловито кивнула Ривер, — мы подумали, что мы тоже можем организовать свою такую ярмарку. Почему нет? Напечём печенья, пирожков, привлечём молодёжь. Если что, Роза, вон, согласилась заниматься рекламой. На вырученные деньги закупим медицинскую продукцию первой важности, а то Красный крест с этим тормозит***.        — Так, и что требуется от меня? — сложив руки на груди, Рани поочерёдно посмотрела на каждую из подруг.        — Согласие и участие, — сказала Роза, — мы, честно, понимаем, какой у тебя тут дурдом, Рани, но, может, ты захочешь поучаствовать. Помнишь твоё печенье с изюмом? Если приготовишь такое, будет аншлаг по продажам, все пальчики оближут. Что скажешь?        Поразмыслив несколько секунд, Рани кивнула:        — Скажу, что идея хорошая. Что-то да получится в итоге. Но ведь для этого нужно взять разрешение городских властей. Вы как собираетесь решать эту задачу? Привлечёшь отца, Мисси?        — Для начала сама попробую, надеюсь, отца привлекать к этому не придётся. Есть приёмные дни в мэрии, они готовы рассмотреть предложения всех граждан. Вот я с предложением и приду. Может, понравится, и одобрят. Надеюсь, мне не придётся обращаться к отцу ещё и за этим.        — Да, но твой отец точно сможет помочь — резонно заметила Ривер.        — Я хочу быть независимой от него.        Сказав это, Мисси увидела непонимание и недоумение в глазах подруг. Она знала, почему они не понимают, что такое быть ребёнком господина Саксона. Они считали, что он — великий. А он был при этом ещё и ужасным.        — Ладно, — кивнула Рани, — если что, я в деле. Скажите мне, когда что-то с этой идеей прояснится, что нужно делать — я всё сделаю. Давайте послушаем радио, там должна быть передача Джона.        Подойдя к радио, она включила его и села на прежнее место. Сперва они услышали приятную музыкальную заставку, а затем — голос друга, хоть и взволнованный, но твёрдый:        — Добрый вечер всем слушателям. Меня зовут Джон Смит, я студент четвёртого курса медицинского университета нашего города. И я буду рассказывать вам каждую субботу и каждый вторник о том, как нам выжить в этой войне.        Ещё около получаса девушки слушали передачу, сохраняя глубокое молчание. Передача закончилась, начался концерт. Подруги прослушали джазовую композицию, а затем Рани выключила радио.        — Джон молодец, — с улыбкой сказала Роза, — у него всё же получилось то, что он задумал. Хорошее дело делает. Как и мы все.        — А я, вот, не пойму, за что мы сражаемся, — Рани пожала плечами, — можно сколько угодно рассказывать по радио о свободе и скорой победе над врагом, но нацисты очень сильны, и пока не похоже, что что-нибудь способно это сломать. К тому же, и они, и их союзники, совершенно беспринципны, бесчеловечны, и плевать хотели на любые правила****.        — Но так же нельзя, — горячо возразила Донна, — нельзя опускать руки!        — Кто это запретил? — скептично ухмыльнулась Рани.        Её отец в спальне так громко и пронзительно застонал, что девушкам стало страшно.        Вздохнув, Рани вышла из комнаты. Подруги слышали, как она перестилает постель и шуршит упаковками лекарств.        Вернувшись через десять минут, она молча подошла к окну, и стала смотреть в него пустым, невидящим взглядом:        — Ни радости, ни надежды, ни шансов на лучшее.