Фронт

       — Это Элла Фицджеральд? — Гарри аккуратно сложил газету, устроил её на коленях. — Голос у неё, конечно, очень мощный. Ни у кого такого нет.        — Да, она.        — Мы сегодня просто пируем, да?        — Захотелось послушать хорошую музыку, — Мисси оправила низ скромного платья, накинула на плечи платок, — ну как? Я хорошо выгляжу?        — Ты как всегда красавица — улыбнулся Гарри, поднявшись на ноги. Подойдя к сестре, он ласково поцеловал её в висок. — Волнуешься?        — Мало сказано. Я ужасно нервничаю.        — Перестань. Всё будет хорошо. Я уверен.        Мисси только судорожно вздохнула. Гарри чувствовал неуверенность сестры, ощущал её в каждом движении, в каждом слове и в каждом вздохе. Он и сам не был уверен в Пите, с каждым днём злясь на него всё сильнее. И на себя злился за то, что сомневается в друге. Сегодняшнего вечера он ждал ничуть не меньше, чем Мисси. Надеялся, что сомнения, наконец, развеются.        Пока он размышлял, Мисси осторожно отстранилась, сделала музыку громче, заняла свой привычный наблюдательный пункт у окна. Гарри решил оставить её в покое, наедине с мыслями. Он уже направился к двери, как она окликнула:        — Гарри, смотри!        — Что там? — он подошёл к окну, выглянул. — Люси. Плачет, что ли?        — Похоже на то. Во всяком случае, очень расстроена. Может, выйти, спросить, что случилось?        — Не нужно.        — Думаешь?        — Уверен. Не нужно мешаться. Может, только хуже сделаешь.        Мисси пожала плечами, отошла от окна. Гарри отправился в столовую.        Миссис Ушас раскладывала на стол тарелки.        — Здравствуйте, миссис Ушас — поздоровался Гарри, и улыбнулся.        — Добрый вечер, Гарри.        — Вас можно поздравить с получением новой работы?        — Не совсем, — женщина скромно улыбнулась, — пока что я лишь согласилась помочь. На один вечер.        — Надеюсь, не бесплатно? — заметив, что женщина густо покраснела, Гарри покачал головой. — Вы не обязаны делать этого. За труд нужно платить, впрочем, не думаю, что отец не позаботится об этом.        Миссис Ушас улыбнулась, но ничего не ответила. Только принялась ещё усерднее сервировать стол.        В дверь глухо постучали. Гарри уж было отправился открывать, но Мисси выпорхнула из спальни, словно птичка. Одного взгляда на сестру хватило, чтобы понять, как сильно она нервничает. На щеках отпечатался нездоровый румянец. Гарри поджал губы, покачал головой.        — Привет — услышал он знакомый мужской голос.        — Привет, — поздоровалась сестра, и вскоре вошла, держа Пита за руку.        Гарри оценивающе посмотрел на друга. Он выглядел аккуратно — в симпатичной рубашке, в скромных, идеально наглаженных брюках, в вязаной жилетке тёмно-синего цвета. Только пышная шевелюра была всколочена сильнее обычного. Правая рука сжимала ладонь Мисси, а в левой был букет хризантем.        — Давай, я цветы в вазу поставлю, — суетясь, сказала Мисси, и, не очень дожидаясь, пока возлюбленный опомнится, отобрала у него букет, набрала воды в вазу, похожую, скорее, на бутыль, поставила вазу на окно. Вдруг она круто развернулась, оказавшись совсем рядом с Питом, заглянула ему в глаза. Когда миссис Ушас шмыгнула в коридор, как сказала, «по делу», Мисси тихонько спросила, заглядывая Питу в глаза:        — Что ты собираешься сказать отцу? Что будешь делать?        Пит ласково улыбнулся, взял её руку, поднёс к губам:        — Я не оставлю тебя.        Мисси слабо улыбнулась, уткнувшись носом в его плечо.        — Если не оставишь, значит, нечего вам волноваться, — Гарри дружески похлопал друга по плечу, — отец, конечно, жёсткий человек, но есть ваши глаза на завтрак не станет.        Пит только улыбался, как ребёнок, и тихо посмеивался. Гарри подумал, что Мисси, кажется, нашла себе не жениха, а ребёнка. Впрочем, это его не особенно волновало. Мисси всегда была нежная и ласковая, и хотела всю свою нежность кому-то отдавать. А выросла с двумя упрямыми, колючими мужчинами под одной крышей.        — Папа сейчас вернётся. Он в комитете, внезапно вызвали. Прости, что ужин задерживается.        — Ничего.        — Но ты садись, давайте чаю попьём.        — Чёрт, я купил конфет, и забыл, — неловко рассмеялся Пит, — чёрт. Извините.        — У нас свои есть. Гарри, подай, пожалуйста, конфеты.        Недолго думая, Гарри высыпал скромное содержимое пакета с конфетами в вазу, и поставил вазу в центр стола. Мисси выскользнула, чтобы сделать музыку громче. Вскоре голос певицы заполнил весь дом.        — Это Фицджеральд, да? — спросил Пит. — Кажется, я её у дяди дома слушал.        — Да. Потрясающий голос, правда?        — Ага. Они вообще талантливые, эти цветные ребята. Наверное, родились с музыкой в крови. И, кстати, Джон их не любит. Говорит, мол, голоса у них слишком грубые.        Гарри нахмурился. Заметив, что Мисси пристально, с каким-то странным интересом, смотрит на него, повернулся к сестре и спросил:        — Что?        — Так, ничего, — пожала плечами Мисси, — просто посмотрела.        — Ты же что-то хочешь сказать, да?        — Только то, что Джона давно не было у нас дома. Почему не заходит в гости? Вы в ссоре, что ли?        — Нет. Времени просто на встречи не хватает.        — Это правда, — кивнул Пит, — Джон весь в хлопотах. По выходным целый день в госпитале трудится, под Нью-Йорком. Туда доставляют солдат, которые ещё не выздоровели полностью, но нуждаются в длительном лечении после серьёзных травм.        — Я слышала, он там и за медбрата, и за санитара?        — Да, как получится, — Пит кивнул, — слушайте, меня вы тоже извините, ладно? Я на курсах не очень понимаю, как быстро время проходит. Учишь людей, как перевязки делать, как кровотечение останавливать, как конечности фиксировать, а всё равно каждый день приходит кто-то, кто ничего не знает.        — Но хоть какая-то польза от Красного Креста сейчас* — хмыкнул Гарри.        — Конечно, мы на тебя не сердимся, — Мисси ласково дотронулась до руки любимого, погладила её. — но ты, пожалуйста, заглядывай в школу. Джон пропал, Гарри некогда. Вскоре Джек на фронт уходит. И тебя нет. Почти только одни девчонки остались в школе. Дети скучают.        — Извини, милая, — улыбнулся Пит невинно, словно дитя, — я зайду в ближайшие выходные, проведу детишкам урок гражданской обороны.        — Они сироты, — отрезал Гарри, — гражданскую оборону во время оккупации родных земель прошли. Лучше, вон, табуретки научи их делать. Или ещё какие-нибудь штучки из дерева.        — Говоришь как босс — усмехнулся Пит, отпив чаю.        — Он и есть босс — подтрунивала Мисси, крутя в руке конфетную обёртку.        Дверь открылась. С заливистым лаем Черчилль ворвался в столовую, оставляя на полу следы мокрых лап. За что тут же, с ворчанием, был выдворен обратно во двор.        Мисси вскочила, а Пит степенно поднялся. Гарри же продолжал с абсолютным спокойствием пить чай.        — Добрый вечер, — поздоровался новоприбывший, — как дела? Вижу, отдыхаете?        — Привет, па, — протараторила Мисси, — приходила миссис Ушас, приготовила ужин. У меня сегодня всё из рук валится, прости. Будешь ужинать?        — Да, милая, — поцеловав дочь в волосы, кивнул Саксон-старший, — привет, сынок. Накрывайте на стол.        — Здравствуйте, мистер Саксон, — тише обычного поздоровался Пит.        — Добрый вечер, молодой человек. Садитесь, будем ужинать. Не волнуйтесь, я не кусаюсь. Если, конечно, вы не мой политический оппонент.        Мистер Саксон посмеивался, а в ответ ему слабо улыбнулись. Он, впрочем, общего волнения, кажется, не замечал. Как и скромного ужина, мало чем отличающегося от обычного. Зато музыку расслышал сразу же:        — Хорошо, что слушаете Фицжеральд, — продолжая беззлобно посмеиваться, заметил он, — вы все настолько граждански активные, что я уже и не удивлюсь, если однажды приду домой, а из окон гимн будет звучать.        — Гимн — это хорошо, сэр, — деликатно покашливая, произнёс Пит, который, набравшись смелости, поднял глаза на отца возлюбленной, — в детстве я думал, что дипломаты с чемоданами слушают гимн каждое утро, когда заходят в свои кабинеты.        Мистер Саксон искренне расхохотался.        — Очаровательно.        — Ох, па, перестань, — отмахнулась Мисси, — ты сам-то тоже не пасёшь задних, активничаешь. Или просто так салями полюбил?        — Да-да, — продолжая смеяться, заметил Саксон, — уже послал салями в армию мальчику, которого у меня нет**.        — Эй, как нет? — притворно возмутился Гарри. — А я кто, девчонка, что ли?        — Ты солдат тыла, сынок. Спасибо, дорогая.        Последние слова были обращены к Мисси, подавшей ему тарелку с рагу. Она обошла стол, опустилась на своё место, рядом с любимым. Гарри не видел, но готов был поспорить, что их руки уже переплелись.        Попробовав снадобье, Саксон удовлетворённо кивнул. Затем отставил ложку, вытер уголки рта салфеткой, хотя они не были заляпаны. Взгляд, адресованный кавалеру дочери, был прямой, не терпящий лжи, как будто вызывающий на поединок.        — Решим самый важный вопрос, молодой человек, и продолжим приятный вечер. Когда планируется переезд? Думаю, нам стоит несколько усовершенствовать комнату Мисси, чтобы была более пригодна для молодой пары.        Мисси стала сама не своя. Гарри чувствовал её волнение, ощутил, что ему тоже вдруг стало нечем дышать. Взглянув на неё, увидел, как она стала ужасно бледна, сжалась, скукожилась. Кажется, она боролась с желанием, как в детстве, залезть под стол. Малышкой, она часто пряталась там от гостей, или чтобы «наказать» отца, если была на него за что-то обижена.        Пит нервно глотнул хлебный катышек, не прожевав его как следует. Положил вилку к тарелку, блюдо отодвинул. Скомкал салфетку в руках. Ни на миг не отводя взгляда от лица хозяина дома, он, тем не менее, твёрдо, недрогнувшим голосом, произнёс, почти что по слогам:        — Я решил, мистер Саксон, что мы с Мисси не станем жить в вашем доме. Но спасибо за предложение.