Моменты

Это было совсем не так, как с Сашей: никакой мягкости и тепла; он жесткий, плоский, охуенно жаркий и угловатый, не в чем спасаться и утопать, но боже как же меня таращило по всем его углам. Ужасно хотелось — я ловил себя на мысли, что чувствую это первый раз в жизни — потрогать его всего: от ногтей на ногах до лысой башки. Конечно, проклятый жид сам виноват, что меня так тащит с него, с его огромного шнобеля, рыбьих глаз и пидорских губ. Он сам виноват, это просто его ублюдская гейская аура, или что там, но короче —точно не я. Таких чувств во мне еще не бывало, значит — причина не во мне. Просто потрогаю его немного, пока он, в очередной раз объебанный дешевыми питерскими спидами, тычется носом куда-то мне в шею. Блядь, это хуже, чем все до этого, ведь рано или поздно придется обратно надеть на себя ответственность за происходящее, а пока что мне хочется только ее с себя снять, как промокшую лошадиную сбрую; я так устал держать себя в руках, что лучше, пожалуй, подержу его. А ему тоже хочется, я вижу, хочется что-то чувствовать; что, Мирон, колет под ребрами что-то новое? Что-то под грудой грязного тряпья, которым оказалось забросано ненужное сердце? За пять лет нашей разницы в возрасте он успел понаделать много всякого дерьма, а когда делаешь что-то плохое, в конце концов оказываешься на балконе с новой попсовой книжкой про принцесс и драконов, и пытаешься научиться дышать заново. Думал, я не знаю, что это такое? Только у меня вместо твоей сраной книжки — одинокие вечера на Ваське, черный колодец спящих вокруг домов и закончившийся чай. Даже без книжки, но с твоими, блядь, ублюдскими песнями, которые раз от раза все хуже. Поэтому не вини меня, что я тебя разъебал на версусе: мне нужен кто-то, кто будет меня спасать, и ты начал постепенно сливаться с этой роли, а замены на горизонте не видно… Впрочем, я не собираюсь извиняться, ведь тебе понравилось, как я тебя разъебал. «Как будто хорошенько оттрахали», — ты сказал тогда Рудбою, я знаю, сука! У меня тоже есть птички. Ведь ему можно доверять самое сокровенное? Тогда расскажи ему еще об этом вечере на твоем пиздецки огромном балконе (уже без книжки, но в главных ролях по-прежнему рыцарь и принцесса), когда вокруг —прекрасная питерская панорама, и город, как на ладони, а твои ладони шарят где-то у меня под свитером. Расскажешь? Чтобы он ебанулся от ревности.