Открой мне своё сердце

Фейлон прижимал Акихито к кровати, не оставляя ни единого шанса на сопротивление. Китаец целовал его в уголок губ, легко касаясь тела, не протестующего парня постепенно возбуждая его и возбуждаясь сам. Ему нравилось то, что он наблюдал, лаская руками, дразня, целуя оставляя укусы и тут же проводя по ним языком. Прикосновениями, заставляя покрываться мурашками кожу. Проводя тёплыми ладонями по напряжённой спине, продолжая покрывать поцелуями лицо. Акихито зажмурился, его щёки покрылись лёгким румянцем, Фейлон сразу заметил изменения. Немного прикусывая, посасывая мочку уха и тихо произнёс успокаивающим голосом: — Тш, тише, — шептал на ушко Акихито Фейлон. — Не бойся. — Я не боюсь! С чего бы?! — В глазах Акихито был такой знакомый огонёк ярости. Вместо того, чтобы ответить, Фейлон продолжил на чём остановился. Целуя шею и спускаясь дорожкой поцелуев, оставляя красные следы на груди, то оттягивая, то ослабляя хватку на чувствительном соске, руками проводил по торсу и бокам. Спускаясь всё ниже. Тело под Фейлоном было напряжено, последний всячески пытался расслабить парня, проводя руками по внешним сторонам бедер поглаживая их.  — Фей…лон, — произнёс Акихито, закусываю нижнюю губу. Не отвлекаясь от процесса, Фейлон продолжал, спускаясь поцелуями с чмокающими звуками всё ниже, при этом оставляя влажные следы на плоском животе. — Что такое, Акихито? — будто насмехаясь над ним, проговорил глава Банши. Фейлон буквально издевался над ним, продолжая игривую ласку и не делая ничего конкретного. — Прекрати издеваться, — Акихито сгорал в огне ласк. — Ну, ну… не нужно так спешить, ночь только начинается. Акихито не заметил, как остался без одежды и уже лежал абсолютно нагой. Сжимая простыни он чувствовал, как Фейлон всё ближе подбирался к его возбуждённой плоти. Китаец немного раздвинул его ноги, намеренно долго провёл рукой по внутренней стороне бедра, целуя каждый сантиметр, наблюдая, как парень изгибается от нетерпения и желания. Опуская голову к паху парня, легонько касаясь головки губами, уже налившегося кровью члена. Не торопясь, проведя языком по уздечке наслаждаясь, как учащённо дышит и дрожит в предвкушении фотограф, попавший в бурю ощущений, дарителем которых, стал длинноволосый мужчина. Фейлон улыбнулся.  — У тебя так давно не было секса, что ты возбуждаешься от малейшего прикосновения. Обводя головку языком, он совершал нежные движения, доставляя удовольствие. У Акихито кружилась голова, но ему хотелось большего. Ему хотелось растворится в этом водовороте, хотелось почувствовать, что это не сон, хотелось почувствовать Фейлона в себе. Но почувствовав, что его член выпустили из такого сладкого плена, он неудовлетворённо издал стон. Подталкивая Фейлона к дальнейшим действиям, китаец не заставил себя ждать. Немного подняв, он перевернув парня, продолжил снова целовать и прикусывать шею. К его чуть раскрытым губам подставили несколько пальцев, парень стал обильно их смачивать слюной. Опустив его на живот, придерживая за бёдра, Фейлон, проводил влажными пальцами между упругими половинками, раздвигая, вставляя сразу два пальца, осторожно растягивая стенки ануса подготавливая к вторжению. Акихито изогнулся в спине порываясь встать, но Фейлон опустил его, надавливая на спину, покрывая позвонки на шее лёгкими поцелуями. Фейлон резко вошёл, в уже подготовленный проход парня, останавливаясь, давая привыкнуть, к немного неприятным ощущениям. Когда фотограф расслабился, китаец плавно начал двигаться в податливом теле, постоянно меняя то темп, то угол. Вдалбливаясь, пытаясь проникнуть как можно глубже. Не забывая помогать партнёру рукой. Через пол часа Акихито содрогнулся в оргазме, а через пару секунд Фейлон излился в парня, обнимая и прижимая к себе. Уже в полу сне Акихито обнял китайца, так и уснул. *** Фейлон обнимал спящего на его груди парня, от которого проблем больше, чем от дел с властями. Думая, когда он успел так изменится. Ведь раньше он не испытывал ничего подобного. А ведь он изменился уже тогда, когда впервые увидел японца. Его полный сопротивления и ненависти взгляд, неукротимый характер. Ему хотелось подчинить строптивца. Тогда он ещё не знал, что испытывал к парню. Но когда он похитил его, Фейлон понял, что как бы фотограф не противился ему, он уже не сможет забыть стонов, когда он насиловал его, не сможет забыть его голоса и выражения лица. Его нельзя приручить. Тогда лёжа в постели и прижимая измученного парня, он задумывался, что ему впервые кто-то действительно нравился, и он хотел, что бы к нему чувствовали то же самое. Но Фейлон каждый раз видел только ненависть и ярость в таких прекрасных глазах, лицо, искореженное от гнева и отвращения. Фейлон брал то, что хотел. Это было его ошибкой по отношению к его пленнику, его персональным подарком и наказанием. Теперь же в объятиях Фейлона лежал парень, которого он первый смог только что приручить. И уж точно не отпустит. Поглаживая по мягким волосам спящего парня, Фейлон видел, каким умиротворённым и милым он был во сне. — Теперь уж я точно тебя не отпущу, даже если мне придётся возвращать тебя силой. Отныне ты принадлежишь только мне, — улыбнувшись он заснул.