Клиент №7

Всевышний, если он есть, точно не обделил Лиама музыкальным слухом. Если честно, я сначала подумал, что многоуважаемый банкир просто включил музыку, и только когда дело дошло до припева, меня осенило, что это не трек в стиле «пустая арена». Правда, эта мысль лишь периодически вклинивалась в мою голову, когда я ненадолго отвлекался от своих неутешительных заключений. Шеф подставил меня. Нет, конечно, Лиам Пейн — довольно крупная рыба, исполнение его прихотей дорогого стоит, но вот формулировка «подарил» никак не давала мне покоя. С одной стороны, шефу нужно было угодить клиенту после оплошности с Марком, с другой... Пейн все равно не будет мной доволен. Он изначально зол на наше заведение, зол на Саймона, зол на мальчиков из салона. Значит, кто-то точно умрет. А лучший работник салона не слишком подходит на роль «пушечного мяса». Может, и подходит, конечно, но мне себя жалко. По регламенту мальчики не имели права отлучаться из салона больше, чем на три дня, без сопровождения охраны, только если это не был отпуск. Но даже на отпуске Майк или кто-нибудь еще из ребят Саймона находился неподалеку и регулярно созванивался с боссом, отчитываясь о местоположении подопечного. Правда, в этом случае защита была вне их юрисдикции. С одной стороны, на отпуске вряд ли может случиться что-то ужасное, вроде заказного убийства, с другой стороны, желающих набить морду компании симпатичных, ухоженных парней очень и очень много. Защита шефа распространялась и на клиентов (в основном, кстати, именно на них, кроме тех случаев, когда мы сами впутывались во что-то). Нас нельзя бить, только если это не оговорено заранее. Но, опять-таки, все довольно цивильно, без переломанных костей и разбитых носов. Для такого есть другой салон. Он находится вне юрисдикции Саймона, по крайней мере, курирует его другой мужик. Мерзкое местечко. Я был там всего несколько раз, когда проходил обучение, правда, ограничился только бондажом и латексом, чтобы чуть-чуть разнообразить перечень своих услуг. Увиденного хватило мне на всю жизнь. Я сразу сказал шефу, что работать там ни за что не стану. Впрочем, если бы справлялся плохо в нашем салоне, меня бы даже не спросили. В контракте и такой пункт есть. Но тут Саймон сам «сделал» подарок — великодушно бросил клиенту под ноги самого лучшего мальчика из своей коллекции. Это значит, что я работаю бесплатно. Вернее, что Лиам за меня не платит. Значит ли это, что я могу отклониться от регламента? Только теоретически. Думаю, если Лиаму Пейну что-то не понравится, я вполне могу схлопотать пулю в лоб. И шеф тут не поможет. За своими мыслями я почти не заметил, как мы доехали до его дома и без проблем прошли ресепшн элитной высотки. Я почти сразу понял, что сейчас произойдет, и предчувствие не обмануло меня — Лиам уверенно нажал последнюю кнопку на панели лифта. Боже, мы вознесемся к небесам! В самом ужасном смысле этого слова. Лифт двигался плавно, будто не поднимался вообще, и наверняка у него были какие-то дополнительные крепления для безопасности, но я все время боялся, что тросы в любой момент оборвутся, и мы с банкиром сорвемся в шахту. Чем выше поднимался лифт, тем сильнее я паниковал — это всегда было сильнее меня. Лучше выстрел в голову, чем нескончаемый полет вниз и переломанные кости, жуткая смерть в бесконечной агонии. Говорят, мозг еще два часа находится в сознании. Не представляю, как буду осознавать себя кровавой кашей, размазанной по кабине лифта. В какой-то момент я вдруг почувствовал руку Лиама на своей талии. – Тебе следовало сказать, мы могли бы подняться по лестнице, – сказал он бесцветным тоном. В его голосе не было ни раздражения, ни досады, никакой другой эмоции, показывающей отношение к происходящему. – Это лишнее, – сказал я, слишком шумно зачерпывая ртом воздух. Двери лифта беззвучно открылись, но его рука по-прежнему лежала на моей талии, словно я принадлежал ему. Как ни странно, этот жест не казался пошлым в то мгновение. Я чувствовал себя ребенком, заботливо укутанным в меховой полушубок. На несколько секунд даже забыл о том, что вполне могу быть сброшенным в ближайший коллектор со сквозными ранами в животе, и мне хотелось полностью отдаться этому чувству спокойствия и безопасности, если бы оно вдруг не испарилось. Мы шли, но я по-прежнему был прижат к нему, словно он подозревал: стоит ему дать слабину, и эта шлюшка соскочит. Замок Лиам открыл картой, и небрежно толкнул меня в свои апартаменты, будто я был подобранным на улице котом. Свет сразу включился, ослепляя. Как удобно. Даже у нас в салоне все не так... автоматизированно. Саймон, конечно, хотел бы завести что-то подобное, но, когда кто-то запирается в комнате, куда проще выбить дверь ногой, чем отключать электричество или каким-то образом пытаться вскрыть замок. А когда работаешь с проститутками, даже такими элитными, как мы — всегда нужно думать о последствиях своих решений. У Гарри как-то выдалась неудачная неделя, и он заперся в гардеробной, отказываясь впускать туда кого бы то ни было, включая меня и Филда. Все бы ничего, но комната была нужна Ричу, чтобы переодеться перед очередным клиентом. Так что Майку пришлось ломать замок. Будь он электрическим, вряд ли бы у него получилось сделать это так быстро, даже если учесть его нескромные габариты. Но Майки вышиб его одним движением, и дверь отворилась сама. Стайлса потом долго отпаивали чаем — Саймон не слишком ругается, если нет проблем с клиентами. Конечно, иногда на него находит такое... о чем даже вспоминать не хочется. Но он старается компенсировать это всеми возможными способами. Правда, в глазах шефа я всегда вижу что-то неприятное, будто он в любой момент может сделать нечто грязное. Куда грязнее того, чем мы занимаемся в салоне. Квартира Лиама была ослепительна. Вернее, она была ослепительно пустой. Стены, потолок и пол — светлые и такие чистые, будто их полировали несколько суток подряд едкими химикатами. Мебель оказалась контрастно черной и строгой, почти как в офисе. Плоские (наверняка пустые внутри) шкафы, никаких безделушек, узкий кожаный диван посреди гостиной. Ни одной рамки для фотографий. Ни одной картины на стене. Правда, крюка под потолком тоже не было, это не могло не радовать. Да, кто-то явно любит отели — более безликого места я не видел никогда в жизни, а ведь в салоне знали толк в пустых комнатах, предназначенных только для удовлетворения потребностей. Я заметил несколько разложенных на журнальном столике бумаг и валяющийся под ним дипломат. Уже что-то. По крайней мере, он здесь ночует. Но где же вещи жены? Где игрушки для ребенка? Слабо верится, что можно поддерживать такую чистоту, когда в доме есть дети, не важно, какого они возраста. Да и руки женщины не чувствовалось. Если честно, тут и руки хозяина не было. Зачем жить в элитной квартире под самым небом, если она пустая и... холодная? – Что? – спросил Лиам, останавливаясь рядом. Я никак не мог оторвать взгляд от полки, на которой, по идее, должна была быть рамочка с милым семейным фото, сувениры с отдыха из всевозможных стран мира, хоть что-то намекающее на хобби и предпочтения. Да хотя бы рога на стене и кабаньи головы! Даже в моей квартире был всякий мелкий хлам: бесчисленные подарки Гарри, сестер, родителей, Бобби, Филда, мягкий ковер и мое личное сокровище — подставка под ароматные палочки, хотя дома я только спал иногда. У Лиама Пейна должно быть хоть что-то, ему ведь вручали подарки на дни рождения или на какие-то другие праздники, связанные с банком. А уж богачи как любят дарить друг другу всякие дорогие безделицы — серебряные кинжалы, дорогие картины, скульптуры, от которых за метр веет современным искусством; приспособления для курения, коллекционные издания книг. Но я видел лишь пустую коробку, слегка пугающую своей отчужденностью. – А где вещи жены? – Я начинаю сомневаться в твоих умственных способностях, Зейн, – протянул Лиам, снова скользнув руками по моей талии. – Какой еще жены? Надо ли говорить, что в этот момент и я засомневался в своих умственных способностях? – Э-э, вашей жены, сэр, – неуверенно протянул я. Небрежное движение его ладоней по моим бокам заставило меня чувствовать себя вещью. Я уже не был ребенком в его объятиях, теперь я абсолютно точно являлся собственностью, и, что хуже всего, мне нравилось быть вещью в его руках, потому что стоило ему отнять их от моего тела, как мне стало холодно. Это было странное, но вместе с тем естественное чувство, будто Лиам Пейн был опасным, свирепым хищником. Находиться в его власти, словно жить под защитой льва. Он не подпустит других плотоядных даже на милю, но сам может растерзать в любой момент, если ему захочется. И Лиам вызывал желание быть растерзанным им, я почти слышал его рычание, загоняющее в угол. – Ты на досуге, наверное, канал «дисней» смотришь? – спросил Лиам, устало скинув пиджак на спинку черного кожаного дивана. Красивым людям нужно запретить носить белые рубашки по фигуре. А лучше в принципе запретить носить одежду. – Брак у взрослых людей — это прежде всего сделка, – непринужденным голосом объяснил он, небрежно расстегивая верхнюю пуговицу. – Я веду серьезное дело, люди в высшем обществе могут быть несколько... ограничены, поэтому моя репутация должна оставаться кристально чистой. Чем бы я ни занимался в свободное время, моя личная жизнь не должна сказывать на делах банка и... на других делах, – Лиам все же немного изменился в лице, упоминая «другие дела». Я почти ожидал, что он скажет, какие именно, но Пейн ловко увел тему разговора в иное русло. – Например, чтобы поддерживать дружеские отношения с мэром, нужна безупречная репутация. Так что, это брак был выгодным для нас обоих, – заключил банкир. – И для ее дел, и для моих. Он упрочил наше положение в обществе. Но это не значит, что мы живем вместе или, не дай боже, спим. Его лицо едва заметно скривилось, когда он сказал «спим». Интересно, его воротит от одной конкретной женщины или сразу от всех? Впрочем, вряд ли Лиам Пейн в принципе любит людей, чтобы отзываться о них с восторгом. – Я понял, сэр. Мои родители сошли бы с ума от ужаса, узнав, что брак может быть не по любви. В их представлении браки по расчету вымерли в средневековье. Сами они всегда любили друг друга безумно, демонстрируя нам чудеса взаимопонимания двух абсолютно разных людей. Не удивительно, что девочки выросли со святой верой в брак и с желанием найти вторую половинку до конца жизни. Как при таком раскладе у родителей получился я — не понятно. Я вообще не считаю нужным узаконивать отношения. Только если по очень большой любви. Но в любовь я не особенно верю — никогда не влюблялся. Только секс и деньги. И жизнь полная удовольствий, но в перспективе. Лиам прижался ко мне сзади. Я почувствовал горячие влажные губы на своей шее и непроизвольно двинулся к нему, вжимаясь ягодицами в его возбуждение. Мне хотелось этого, но я продолжал убеждать себя, что это просто работа. Я послушный. Я покорный. Я предугадываю каждое желание. – Хороший мальчик, – прошептал он, пробегая по моей шее чередой быстрых поцелуев. Мне хотелось, чтобы Лиам оттянул рубашку и также поцеловал мои плечи и руки, а лучше меня всего. – Тот болтливый червяк сразу рассказал, что мэр — один из клиентов, – продолжая мучить меня поцелуями, добавил Лиам. – Но тебе, я вижу, можно доверять. Ты ведь послушный, да, Зейн? Да, я очень послушный. Я, черт возьми, просто чудо, особенно, если речь идет о постели. Я могу делать невероятные вещи языком, руками, всем своим телом, но почему-то стою и таю воском и хочу быть разрушенным, полностью убитым Лиамом Пейном. Наверное, именно это зовут «точкой невозврата», потому что сейчас у меня не было сил даже поддразнить его, хотя член Лиама был очень близко и уже упирался в меня. Его умелые руки уже гладили мое тело, правда, пока только через одежду. Это казалось мне всем и одновременно ничем. Мне хотелось большего, самого Лиама внутри себя, но даже таких легких касаний пока хватало, чтобы я чувствовал себя на вершине. Наверное, он просто очень хорош. Или я, как дурак, начинаю тешить себя разными глупостями, на которые не имею права. – Да, сэр. Но это была досадная ошибка, – выдохнул я, подставляясь под его губы. – Все работники салона одинаково... мм... компетентны. Господи, неужели я собирался выгораживать Саймона даже в этой ситуации? Он меня подложил под очень опасного клиента, да еще в качестве неустойки. Я должен прогибаться под клиентом балериной и при этом не получу ни цента. Впрочем, может, шеф отблагодарит меня за труд. Все-таки я был занят спасением салона. Или сам спасался в этих объятиях, понять было невозможно. Этот клиент знал, что делает, а мне впервые нравилось такое. Очень нравилось. – О чем ты думаешь? – спросил Лиам, продолжая терзать мою шею. У него был жадный голос. Движения его рук стали более торопливыми и рваными, и вместе с возбуждением и волнением по моему телу прошла волна облегчения. Как это глупо и по-детски, но я всем своим изнывающим естеством желал, чтобы Лиам хотел меня. При чем, также сильно, как я его. Мне хотелось чувствовать его запредельное желание, знать, что я сношу ему крышу также, как он мне. – О... вас. – Зейн, – Лиам подарил мне предостерегающий укус, и я еле подавил стон, который выдал бы мое желание с потрохами. – Это не правда, мы оба это знаем. – О работе. И деньгах, – осторожно добавил я, изнемогая в его руках. Ответ, наконец, устроил его. Конечно, мистер Денежный Мешок. Это то, в чем вы разбираетесь, как никто другой. Между нами воздух раскаляется, а он не может даже на мгновение помыслить о том, что я действительно думал о нем, что я воображал между нами что-то, чего не могло быть. Впрочем, кто знает, может все, кого трахает Лиам Пейн, чувствуют тоже самое. – Это больше похоже на правду, – согласился Лиам. Он скользнул руками по моим ногам, не пытаясь расстегнуть ремень или коснуться меня там, где я больше всего хотел. – Боишься меня? – Да. Боже, конечно, я боялся его. Каждую секунду думал о том, что мое бездыханное тело сбросят в коллектор. Метался в панике, как загнанное в угол животное. И, что еще хуже, был возбужден до такой степени, что мог ненароком сорваться и попросить его разложить меня прямо на полу. Это иступляло сильнее всего. – Это правильно, – Пейн отстранился от моей шеи, пожалуй, с сожалением. – Тебе нравятся плоские деревянные поверхности или ты предпочитаешь классику? – деловито поинтересовался он, разворачивая меня к себе лицом. Надо ли говорить, что мне было все равно, я просто хотел получить его в себя и побыстрее? Я снова подумал о его пальцах и чуть не подавился своей слюной, вспоминая, как приятно было сосать их, фалангу за фалангой. Из всего, что побывало у меня во рту, они были самым лучшим. Наверное, потому что я пока не знаю, какой у Лиама член. Мысли о члене заставили меня содрогнуться в предвкушении. – Что угодно. Пейн резко толкнул меня на диван, и я упал с разведенными ногами, как приученная шлюшка. Я был ей, если на то пошло. Особенно в ту минуту, когда ждал Лиама. – Неужели? – проговорил он, нависая надо мной. Я обхватил его ногами, и он схватился за мое бедро прижимая к себе еще сильнее. – Ты очень приятно пахнешь, Зейн, – Лиам снова наклонился к моей шее, и влажные поцелуи мгновенно выбили подо мной почву. Теперь понятно, почему он не мог отлипнуть от нее несколько минут. Впервые в жизни решимости будто и не было, я чувствовал себя жалким сопляком, млеющим перед настоящим мужчиной. Господи, почему же нельзя сделать так, чтобы все это оказалось взаправду, и мы действительно были любовниками? Чтобы, когда Лиам говорил: «Ты приятно пахнешь, Зейн», он имел в виду именно мой запах, а не розовое масло, шампунь или парфюм. И чтобы трахать хотел именно меня, а не любое податливое тело, оказавшееся под ним. И чтобы ему не нужно было приказывать — я бы и так исполнял его прихоти. Видимо, я все-таки одеревенел, потому что Лиам внезапно отстранился, и я закинул на него еще и руки. Мне не хотелось отпускать его от себя. Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза. Мой взгляд метался. Я вроде и хотел смотреть на него, запоминая каждую деталь лица, но страх был сильнее. Не смерти, чего-то другого. Он так причудливо смешался с возбуждением, что я почти наслаждался им, и вместе с тем мне никогда не было так больно. Он просто клиент, номер семь в золотом списке салона. Вот о чем нужно было думать. Еще о том, что моя непокорность вполне могла его рассердить, ведь я должен отзываться на каждое касание, вместо того, чтобы размышлять о том, что нас могла бы связывать не только моя работа. – Скажи, чего ты хочешь, Зейн, – голос Лиама внезапно огрубел. А я хотел его, боже, так сильно. Но разве можно было об этом сказать? – Я не притронусь, пока ты не скажешь, – настойчиво повторил Лиам. Он откинулся назад, но я вцепился в него слишком крепко, поэтому теперь сидел на его бедрах, объятый каким-то незнакомым чувством: большим, чем возбуждение и более сильным, чем страх. Я должен был находиться в той позиции, в которой Лиам меня оставил, но не мог даже помыслить о том, чтобы отпустить его хоть на дюйм. – Тебя. Этого хватило, чтобы Лиам впился в мои губы. А дальше — что-то невообразимое: он кусал их, сминал, посасывал, мял, облизывал, ласкал, терзал... Так нежно, так грубо, так хорошо, так ужасно, так правильно и так не правильно одновременно. Тело казалось мне минным полем. Он касался, а я взрывался от каждого, даже самого невинного прикосновения. Я впервые пачкался смазкой из-за клиента, и мне хотелось большего — хотелось быть мокрым, выебанным, сильно растянутым, сорвавшим голос — любым, каким Лиам мог меня сделать. Наши языки спутались, поцелуй перерос во что-то жадное, по звериному ненасытное, чавкающее и хлюпающее, почти болезненное, что и поцелуем назвать уже было нельзя. Наверное, он трахал мой рот своим языком. И я отзывался стоном на каждое движение рук Лиама по моим ногам. Я царапал его через рубашку, жался животом к его животу, потому что тонкая ткань одежды была слишком ощутимой преградой между нашими разгоряченными телами. Он должен был быть во мне, это все, о чем я мог думать. Звон пряжки ремня не отрезвил меня. Я только застонал, когда Лиам погладил меня через брюки. Он невообразимо красив — так считал не только мой член, но и я тоже — и мне хотелось секса так сильно, как никогда в жизни. Я рванул его рубашку, пуговицы начали слетать одна за другой, треща нитками. Лиам нетерпеливо скинул её до конца, прямо на пол, и снова вернулся ко мне. Я погладил пальцами рельефный торс, мы двинулись друг другу навстречу с еще большим нетерпением. Мне никогда не хотелось целовать кого-то так сильно, как его, в ту минуту. Наверное, он во всем был исключением. Настала очередь моих брюк. Мы больше не церемонились — рвали одежду друг на друге, как дикие животные. Мой член касался его члена. Его член был чуть больше, чем мой. Здорово. Классно. Мне хотелось эту штуку внутри, я весь горел от нетерпения. Желание насадиться было настолько сильным, что я почти выл. Попытка накрыть оба члена рукой не увенчалась успехом, это было просто невозможно. Пришлось дрочить так, касаясь то одного, то другого в рваной очереди. – На живот, в локтевую, – прохрипел Лиам то, что я больше всего хотел услышать. Диван скрипнул под нами. Скользкий и неудобный. На нем мгновенно появились капли моей смазки. Лиам развел мне ноги пошире и шлепнул по ягодицам. Никогда не кайфовал от этого, но в тот момент чуть не подавился своим стоном. Я выпятился сильнее и получил еще несколько увесистых шлепков. У Лиама тяжелая рука, но мне хотелось еще. Боль обжигала, но чем сильнее он шлепал, тем больше становилась лужица смазки на диване. Черная кожа, будь она неладна, но следы этой пошлой прелюдии заводили меня еще сильнее. Мне не хотелось пальцев, даже таких красивых и сексуальных, как у него, и Лиам как-то сразу это понял, просто проверив, что я готов, почти сразу заменил их членом, делая несколько фрикционных движений, чтобы узнать, на сколько меня хватает. Чувство заполненности вскружило мне голову, одуряющий запах Пейна бил по всем рецепторам сразу — я жадно хватал его ртом, пока он медленно двигался во мне, давая привыкнуть. И даже эта медленная пытка казалась чем-то невообразимым. Пусть медленно и неспешно, но он заполнял меня до конца, расширяя собой, и я весь сжимался от удовольствия, не только анусом, но и пальцами ног. Болезненная судорога прокатывалась по телу раз за разом, мне становилось жарче и жарче. Руки Лиама скользили по телу небрежно, но я по-прежнему чувствовал себя собственностью, и от этого становилось еще лучше. – Лиам, – неожиданно надломленно и изнеможенно вырвалось у меня, и я зажмурился, ожидая наказания за этот проступок. Он склонился, прижался влажной грудью к моей спине. Его губы оказались рядом с моим ухом, и Лиам втянул его в себя, развязно посасывая, мокро и горячо. Дышать стало еще тяжелее, будто легкие набило камнями. – Да, Зейн? – вкрадчиво прошептал Лиам. От его жаркого волнующего дыхания мурашки бежали по коже, я чувствовал Лиама всем телом, каждым миллиметром своей кожи. Он накрыл мой член своей рукой, размазывая по нему смазку, крепко стиснул уздечку, а я весь вжался в него, и Лиам снова двинул бедрами, растягивая меня и выбивая еще один рваный вздох. – Еще, – попросил я, не совсем понимая, что именно имею в виду. Лиам снова впился в мою шею, прижимая к мокрому, скользкому от пота и смазки дивану. Мои уши сладко обжег жадный, чмокающий звук его поцелуев, грязные шлепки наших тел друг о друга, такие быстрые, что они слились в один единственный бесконечный звук. Пальцы свободной руки снова оказались у меня во рту, и в тот момент, когда я попытался поласкать их языком, Лиам вошел в меня так, что я чуть не разложился на две половины. Удовольствие ослепило. Горячее дыхание Лиама сводило с ума. И он был внутри, так глубоко, так хорошо, что все остальные чувства будто притупились. Теперь он задевал меня каждым движением, и я мог только вскрикивать. Он вытащил пальцы у меня изо рта и стал водить по моему изнывающему члену влажной от моей слюны рукой. – Хороший мальчик, Зейн, – Лиам вышел и шлепнул меня по ягодицам. – Я хочу видеть твое лицо. Сердце глупо описало сальто, но я поспешно устроился на спине, разводя ноги так широко, как это позволил узкий диван. Лиам закинул их к себе на плечи, приставляя головку к моему анусу, а в следующее мгновение мои глаза закатились, и я смог только застонать, пытаясь вцепиться пальцами в скользкий диван. Мой член почти касался живота, я чувствовал себя очень близким к финалу, и если бы Лиам коснулся его, я бы умер прямо там, задохнувшись от удовольствия. Моя грудь тяжело поднималась, я почувствовал губы Пейна на своем соске, после чего его зубы плотно сомкнулись на нем, заставляя меня дернуться еще более шаловливо. – Лиа-ах-м, – всхлипнул я, двинув бедрами навстречу, и он шлепнул меня неожиданно сильно и больно. Я мог только скулить и извиваться под ним, и ничего больше. – Ли-мм... – Мой хороший, – Лиам блаженно выдохнул. Он двигался внутри меня, не встречая никаких препятствий, но я все равно пытался сжать его посильнее. Я чувствовал, что ему хорошо — я был достаточно тесным для его большого члена, но принимал его полностью. Мы снова стукнулись губами, его влажный язык раздвинул мои губы, и он вдруг вошел так резко и сильно, что меня изогнуло дугой, и в этот момент я кончил, разбиваясь на куски, как не кончал никогда. Несколько секунд перед глазами плясали белые вспышки. Я почти не чувствовал, как Лиам в последний раз толкается в меня, прежде чем он заполнил мой анус и замер, сбросив перед этим мои ноги с себя. Без его члена внутри было непривычно пусто, он отстранился и откинулся на спинку дивана, тяжело выдыхая. Я продолжал лежать, чувствуя приятное опустошение. Моя кожа все еще была минным полем и горела, как если бы Лиам по-прежнему меня касался. Дыхание не хотело выравниваться, тело не хотело осознавать, что все закончилось. Я все еще чувствовал его призрачные прикосновения и тихонько скулил, пытаясь уцепиться за остатки стихающего удовольствия. Мы все еще были близки, хотя уже не касались друг друга, и я украдкой слушал дыхание Пейна, чувствуя полнейшее удовлетворение. Наконец, Лиам встал с дивана и двинулся в сторону коридора. – Вторая ванная там, – сказал он, указав куда-то в сторону, и мне пришлось проследить за его жестом. Я посидел на диване еще некоторое время, но сперма и пот начали подсыхать, и это становилось просто невыносимо. Подхватив остатки одежды, я направился в указанном направлении. Меня терзало неприятное и вполне справедливое предчувствие, что произошедшее имело значение только для меня. Это был просто секс, а я, похоже, подумал о чем-то большем. Попытка привести мысли в порядок успехом не увенчалась. Стоя под горячей водой, я почти расклеился. С детства ни разу не плакал, а теперь был готов разрыдаться и сползти на пол. По моему телу ласково струились потоки воды, а еще несколько минут назад меня касался Лиам. Из меня вытекала его сперма. С меня стекали капли его пота. Рука сама нащупала шею, я погладил себя, воображая, будто это Лиам решил наградить меня своим вниманием. Некоторое время у меня будут только засосы на шее — его странный фетиш, и все. – Зейн, ты там утонул, что ли? – раздался стук в дверь. – Нет, я... простите, – неловко проговорил я, поспешно одергивая руку от своей шеи. Он, конечно, меня не видел, но я все равно чувствовал себя пойманным с поличным. – Прости-и-те, – передразнил Лиам. – Заканчивай быстрее и иди на кухню. Я запнулся, но все-таки пробормотал что-то похожее на: «хорошо», а он уже ушел. Конечно, это ведь мои обязанности. Ему не обязательно удостоверяться, дослушал я или нет. Стало еще хуже. Выключив воду, я нашел на сушилке для полотенец нечто большое и махровое, и наскоро обтерся, уделяя большую часть внимания волосам. Ненавижу, когда с них капает вода. Надеть мне было нечего — стараниями Лиама вся одежда превратилась в лохмотья — так что я решил выйти голым. В конце-концов, чего он там не видел? По всей видимости, Лиам не собирался смотреть на мое обнаженное тело, потому что стоило мне войти на кухню, как он вложил мне в руки ворох одежды. – Приготовь поесть, – сказал Лиам. В спортивных штанах и футболке он выглядел совсем домашним, даже не походил на серьезного банкира. Я быстро натянул нечто похожее на то, во что он был одет сейчас, и заметался по кухне первой ласточкой. Вот для таких случаев и нужны кулинарные курсы. Правда, Лиам не сказал, что именно приготовить, а переспрашивать я почему-то стеснялся. Слава богу, в холодильнике почти ничего не было, кроме яиц, сливок и сыра, так что я решил приготовить омлет. Это было довольно странно. Я стоял на кухне своего клиента и готовил после, наверное, лучшего секса в своей жизни. На Лиама взглянуть не было никаких сил. А он, вероятно, не смотрел на меня. Какое ему дело, как я выгляжу, когда готовлю? Чего я точно не ожидал, так это того, что он прижмется сзади и поцелует меня в щеку, а его руки обнимут мой живот. – С-сэр, сейчас не самое лучшее время... – неуверенно пробормотал я, пытаясь намекнуть, что он отвлекает меня от готовки. Перечить не хотелось. – А что, я снова «сэр»? – будто бы удивленно переспросил Лиам. – Мне почему-то казалось, что я «Лиа-ах-ах-ах-м», – передразнил он фальцетом. Мое лицо, наверное, стало багровым, благо я все еще стоял к нему спиной, но он все равно почувствовал, как раскалилась моя щека, пока целовал ее. Пейн легонько шлепнул меня и вернулся за стол, ехидно посмеиваясь. Боже, почему это выглядело так унизительно? Наверное, потому что впервые я был искренним во время секса и не имитировал удовольствие, и каждый мой стон, даже самый громкий, был настоящим. Я нашел чистую тарелку и, как мне казалось, с почтительным видом поставил перед ним омлет. Он выглядел чудесно и пах также ароматно. В кулинарном классе я, разумеется, получил свое «отлично» с плюсом и гордился им так, будто у меня больше не было никаких достижений. Мне всегда хотелось уметь что-то делать руками. – «Приготовь поесть» значило «приготовь поесть нам обоим», – сказал Лиам, странно на меня взглянув. Мне снова стало неловко. Пейн качнул головой и резко разрезал мой шедевр по диагонали. – Вилку бери и садись рядом. Глупое сердце снова будто пропустило удар, а потом вдруг как заколотилось. Господи, ну какой же я идиот! Психолог не должен узнать об этом. Никто не должен узнать, даже Гарри и Айзек. Если кто-то из парней в салоне начинает понимать, что у него появилась симпатия или что-то другое, более личное, к клиенту, его отстраняют на две недели, после чего меняют всю клиентуру. Впрочем, не обязательно осознавать самому — вполне достаточно того, что об этом узнает кто-то из ребят. Психолог начинает копать, и в конце-концов правда всплывает наружу. Лиам ел очень быстро, и я смел надеяться, что мой омлет пришелся ему по душе. Мне так хотелось, чтобы ему понравилось, и вовсе не потому что от этого зависели его настроения касательно салона. Мне хотелось, чтобы он подумал что-то хорошее именно обо мне. Видимо, на моем лице как-то отразилось это щенячье желание, потому что Пейн все-таки обратил на меня внимание. – Ты отлично готовишь, Зейн, – похвалил Лиам, отправляя в рот последний кусочек, в то время как я не съел даже половины. – Не голоден? – Да. Нет. Не знаю, – вяло отозвался я. Похвала не вознесла меня на небеса, напротив, мне показалось, что все стало только хуже. Теперь я думал, будто он сказал это специально, хотя на самом деле ему не понравилось. Не сразу до меня дошло, что Лиаму незачем раздавать похвалы, если ему не понравилось. Напротив, он вполне мог выразить недовольство и заставить все переделывать. А перед этим еще и наказать как-нибудь. – Что с тобой? – Лиам вскинул брови. Я покачал головой. За эти игры мне вполне могли устроить головомойку, так что нужно было сосредоточиться. – Покормить тебя? – Да, – вырвалось у меня, и я испугался собственной дерзости, настороженно взглянув на Пейна. Теперь мне хотелось, чтобы он счел это глупой шуткой. – Да? – Лиам выхватил вилку. – Хорошо. Открой рот. И он действительно покормил меня. Довольно ласково, не заталкивая куски омлета в рот, а вполне себе заботливо и даже терпеливо, будто у него не было других дел. От удивления я еле жевал и дважды чуть не подавился, но Лиам довел дело до конца и даже улыбнулся, когда мы закончили. А я получил какое-то совсем извращенное удовольствие от процесса кормления. – Займи себя чем-нибудь, – небрежно сказал Лиам, когда мы пили чай. Чая у него было много — настоящий англичанин, тут и добавить нечего. Он позволил выбрать черничный и заварил его нам обоим. Это было странное и вместе с тем необычайно приятное чувство, ассоциировавшееся с уютом. – Мне надо немного поработать. Можешь находиться со мной в одной комнате, – разрешил Пейн. – Ты не помешаешь. Я попытался понять, что могу делать у него дома. Вне салона заниматься было почти нечем. Если кто-то забирал меня дня на три, обычно не было времени на какие-то свои дела. Я даже кубик рубика не прихватил, хотя у меня никогда не получалось собрать его полностью. У Гарри получалось, но я подозревал, что он просто переклеивал квадратики. – А позвонить можно? – спросил я, наконец. – Можно, – Лиам прищурился. – Но ты же понимаешь, что я буду рядом. – Да, конечно. Пока я мыл тарелку и чашки, Лиам принес свои документы из гостиной и стационарный телефон. Наверное, он собирался проследить за мной, потому что не спешил вернуться за стол и заняться своими бумагами. Меня это совсем не смущало. Сестрам я звонить не собирался, родителям тоже, поэтому, недолго думая, набрал номер салона, отпечатавшийся в голове вместе с пунктами контракта. Трубку снял Майки. Узнать его было легко по сбивчивому, невнятному сопению. Он всегда бесился, когда кто-то названивал посреди рабочего дня. – Привет, это Зейн, – сказал я, игнорируя недовольство Майка. – Позови Гарри, пожалуйста. Только не говори, что это я. Майк издал какой-то звук неодобрения, но все-таки послушно позвал Гарри. И надо отдать ему должное, никаким образом не намекнул этой кудрявой бестии, кто решил позвонить ему в разгар рабочих будней. – Стайлс слушает, – дружелюбно отозвался Гарри, прикладывая к уху телефонную трубку. – То, что вы работаете шлюхой, мистер Стайлс, еще не значит, что можно уклоняться от налогов. Вы задолжали государству круглую сумму, игнорируете повестки из суда втечение шести месяцев. Нам придется вызвать наряд и задержать вас, – гнусавым голосом проговорил я. Несколько томительных секунд Стайлс молчал, не слышно было даже дыхания. Я буквально чувствовал, в каком шоке находится курчавый, прежде чем до него дошло, что он только что услышал. – Ну и дурак ты, Зейн, – выругался Гарри, и я позволил себе рассмеяться. – На секунду, буквально на секунду я реально поверил, что... дурак! – возмущенно бросил он и тоже начал смеяться. Послышалось одобрительное хмыканье Майка, подслушивающего разговор. – Сам дурак, – беззлобно ответил я и с довольным видом сбросил звонок. – Всегда мечтал так сделать, – ответил я на вопросительный взгляд Лиама. – Мне тоже ждать твоего звонка? – спросил Лиам, подходя ближе. Он аккуратно вынул телефон из моих рук и отложил его на кухонную тумбу, полностью завладев моим вниманием. – Н-нет, – неуверенно проговорил я. Он оказался напротив моих губ и невесомо их коснулся, абсолютно иначе, не так, как на диване. Этого хватило, чтобы сердце ухнуло вниз с огромной высоты. – Вы же... вы... сэр. – Только на людях, – его пальцы неожиданно жестко сжали мой подбородок. – Мне нравится, как ты произносишь мое имя, Зейн, – Пейн продолжал стискивать нижнюю часть моего лица. – Я хочу слышать его чаще, не только во время секса. Ты понял? – Да, Лиам, – прошептал я сдавленно. – Вот и умница, – Лиам похлопал меня по щеке. – Можешь заниматься телефонным хулиганством, сколько хочешь. Но ты будешь со мной в одной комнате, – резко заявил он, отстраняясь, и повернулся к столу. – Мне нужно объяснять почему? – Пейн взглянул на меня из-за плеча. – Нет, Лиам, – ответил я еще тише.