Клиент №7

Пребывание в больничной палате сказывалось на мне до такой степени удручающе, что Саймон не выдержал — договорился с моим лечащим врачом, и я тут же получил дозволение вернуться домой, в родные стены. Конечно, он рассчитывал, что его неугомонный пациент проведёт в госпитале ещё одну ночь, но я, ощутив запах маячащей на горизонте свободы, немедленно нажал на кнопку вызова персонала и попросил вернуть мои вещи. После того, как я больше месяца провёл в больничной пижаме, облачаться во что-то другое было странно. Сразу создалось ощущение, будто на мне сверхпрочная броня. На этой броне всё ещё были следы моей крови. Я так переволновался, что забыл попросить привезти чистую одежду из дома, поэтому в машине пришлось ехать так, слегка передёргиваясь от отвращения всякий раз, как мой взгляд падал на рукава. До дома меня вёз Джеймс — сперва он пытался развлекать меня беседой, а потом включил музыку. Пусть в больнице у меня и был телевизор, я тосковал по местным радиостанциям — они всегда радовали необычными треками. Первая ночь в апартаментах далась мне трудно. У меня не было обезболивающих, и я просто мучился до самого утра, не имея возможности ворочаться с боку на бок. Встать и порисовать тоже не получилось — пока меня не было, комнаты заросли дюймовым слоем пыли, в таких условиях не хотелось даже дышать. Продукты в холодильнике испортились, комнатные растения высохли... сложилось впечатление, будто я вернулся в руины. Очнулся от векового сна, словно Спящая красавица, и обнаружил, что мир переменился. Чтобы не предаваться грусти, я отправился в единственный оплот стабильности, который знал — в салон. Дело не только в моей грусти — я воспользовался телефоном и вызвал клининг. Ключи попросил взять у управляющего на первом этаже, чтобы не бегать от салона до апартаментов и обратно — в последнее время я довольно быстро уставал, но после того, что со мной случилось, это было не удивительно. Разумеется, мысль о том, что меня увидят шрамированным, была настоящим унижением, но я проглотил это — надел свою лучшую улыбку и тепло поприветствовал ребят. Очень соскучился. Пусть нас и не связывали узы крепкой дружбы, в некоторых вопросах понять могут только коллеги. Особенно, если профессия требует... мм... высокого уровня компетентности. Мальчики страшно обрадовались — Винс расщедрился на крепкие объятия, Филд потрепал меня по волосам, Гарри дошёл до того, что осыпал моё лицо поцелуями. Разумеется, актёрствовал, но мне всё равно было приятно. Поболтать толком не получилось, поэтому я просто пил фруктовые коктейли, внимательно наблюдая за тем, как ребята приходят и уходят. Монотонность их движений гипнотизировала меня. Никто из них не задавал мне глупых вопросов — каждый из них профессионал, и чтобы вести себя корректно, им не нужны дополнительные указания от Саймона. Я это уважаю. После полудня я покинул салон, заглянул в аптеку, чтобы купить себе необходимые лекарства, и отправился на прогулку по городу. Даллас легко принял меня в свои объятия, напомнил о том, как шумные улицы любят изгоев. Здесь я чувствовал себя в своей тарелке, здесь... я по-настоящему жил. Лёжа в больнице и умирая от безделья я думал, что мне будет страшно гулять на улице в одиночку, но, как оказалось, внутри меня поплавились какие-то предохранители, ранее мешавшие мне совершать необдуманные действия. Мой страх испарился, оставляя на месте себя изумительную пустоту. Чего мне теперь бояться? Меня истязали разными способами, били до потери сознания, унижали и оскорбляли, пытаясь извлечь наружу дрожащую человеческую сущность. Меня держали в полной темноте. Теперь на моём лице красовались глубокие отметки. Врач, конечно, пообещал исправить ситуацию, однако пока мой организм был слишком слаб для подобных операций, так что приходилось привыкать к новому облику. К тому же, специалист не давал никаких гарантий. Рассыпался обещаниями, получая деньги от Саймона, но при этом не рисовал такие уж радужные перспективы. Просто говорил о возможностях, предвкушая очередной чек. Впервые я прогуливался по оживлённой улице, не ощущая себя самым красивым человеком на свете. Во взглядах проходящих мимо людей больше не было восхищения. В больнице я сильно оброс, стал каким-то... неухоженным, заметно похудел, и моя кожа от недостатка солнечного цвета приобрела какой-то бурый оттенок. Теперь на мне были шрамы, выделяющиеся цветом и текстурой, синяки и ссадины от постного больничного питания сходили крайне медленно. Я не стал уродливым, вовсе нет... Я стал обычным человеком. Нужно снова начать ухаживать за собой. Не следует падать в пучину, только потому что над моими чувствами надругались. В конце-концов, мне надо жить дальше, и чем лучше я буду выглядеть, тем больше у меня шансов заработать денег. Не секрет, что люди доверяют красивым людям. Даже когда речь идёт о преступниках — присяжные довольно часто пытаются смягчить приговор убийцам, грабителям и разбойникам, если они конвенционально привлекательны. После того как уборка моих апартаментов была окончена, я, наконец, ощутил себя, как дома. Я мог бы прибраться сам, но рука всё ещё не позволяла производить большое количество сложных манипуляций. Даже мытье доставляло мне проблемы — в больнице помогала медсестра, теперь же я столкнулся с определёнными трудностями. Тем не менее, мне хотелось обрести определённую независимость — в конце концов, я же не преступник. Даже у проститутки есть право на личную жизнь. Раз уж мне пришлось отправиться в очередной отпуск, я решил сосредоточиться на изучении живописи. Не так уж плохо, что у меня появилось время на хобби — обычно я редко оставался наедине с собой так надолго. Время от времени ко мне заглядывал Гарри. Мы с ним соседи — этот жилищный комплекс не так уж далеко от салона, а ещё у нас примерно одинаковый вкус. Мы любим вещи класса «люкс» — одежда, обувь, украшения, парфюм... Как же давно я не был торговом центре, мне давно пора приобрести что-нибудь новенькое! Желательно безбожно дорогое. Рассматривал я, конечно, не работы известных дизайнеров, а картины маринистов. Море спокойное, море необузданное, море в рассветный час... Я грезил им во сне и наяву, перебирая в голове каждый миг, проведённый во Флориде. Море стало моим личным кусочком свободы, сознание отсылало меня к изумительному берегу всякий раз, как я ощущал дискомфорт. Море стало для меня раем, моим... спасением. Все тёплые воспоминания для меня отныне были связаны с морем. О том, кто ещё был со мной на море, я старался не вспоминать. Если же это происходило, воображение рисовало совершенно другого Лиама. В моих фантазиях не было событий месячной давности. Были только совместные ужины, прогулки и безудержный секс. Много безудержного секса. Так много, что я вернулся к тому, что не делал уже очень давно. К неловкой дрочке плохо работающими пальцами. Благо, после такого долгого перерыва мне и не нужно было много, чтобы кончить. От перелистывания очередного альбома меня отвлёк звонок в дверь. Вряд ли это кто-то из коллег, слишком уж ранний час для визита. Возможно, ко мне пришёл курьер. Вообще-то я ничего не заказывал, но кто-то из мальчиков вполне мог организовать для меня доставку, чтобы подбодрить. В каком-то смысле болеть даже приятно — люди внезапно вспоминают, что ты имеешь ценность. Ждали меня терпеливо, в звонок повторно не нажимали — это я тоже оценил. Помнят, что я сейчас не такой уж расторопный. Распахнув дверь, я приветливо улыбнулся и... обомлел. Нет. Не может быть. Передо мной предстал герой моих грёз. Тот, о ком я фантазировал днями и ночами, не переставая. Лиам — ещё прекраснее, чем я его запомнил со дня нашей последней встречи. На нём был восхитительный костюм глубокого серого оттенка, ярко-красный, почти кровавого цвета галстук, в руках — небольшой чемоданчик. Нотки его парфюма дразняще коснулись моих ноздрей. Он решительно переступил через порог, заставляя меня инстинктивно попятиться. Я остановился лишь в гостиной, вовремя напомнив себе, что мы на моей территории. Здесь нет ни охотников, ни жертв. – Здравствуй, Зейн. Его бархатный голос мёдом втёк в мои уши. Что-то в животе затрепетало — мотыльки. Вполне себе живые. Будто только и ждали, что он появится. Я невольно отвернулся. – Не смотри, – сорвалось с моих губ. Господи! Как же всё плохо! О чём я только думаю? Почему мне не всё равно — пусть смотрит! Пусть видит, каким я теперь стал! Он уже отказался от меня самым жестоким способом, какой только можно придумать — пусть знает, что даже не случись этого, у него всё равно был бы повод покинуть меня. Зачем бы я был ему теперь нужен? – Выглядишь... – Ужасно, – жёстко отрезал я. Моё сердце стучало быстро и громко, не давая сосредоточиться на чём-то ещё. Только он. Только его присутствие занимало меня — ничего больше. – Нет, – ответил Лиам, уверенно покачав головой, и сделал шаг навстречу, бессовестно вторгаясь в личное пространство. – Зейн, ты выглядишь так, будто идёшь на поправку. Правда. Откуда только в его голосе взялись эти мягкие нотки? Неужели он снизошёл до того, чтобы меня пожалеть? А, впрочем, какая теперь... – Да, Саймон оплачивает моё лечение, так что у меня нет другого выбора, кроме как идти на поправку, – проговорил я, делая вид, будто меня очень интересует статуэтка на столике. – Как ты меня нашёл? Не понимаю, почему я продолжаю с ним говорить. Вернее, конечно, понимаю, просто хотел бы не понимать. Потому что безумно скучал. Потому что безмерно люблю. Потому что он бесконечно важен мне, несмотря на то, что втоптал меня в грязь. Потому что я знаю, что никогда ничего не будет, но всё равно не могу его отпустить. Потому что хочу сохранить в сердце хотя бы жалкие крупицы того, что могло бы быть. – Был в салоне, – просто ответил Лиам. – Тебе вряд ли сказали мой адрес. – Ваш хостес не сказал, – подтвердил Лиам. – Но твой друг... С губ сорвался удивлённый возглас, однако я продолжал сверлить взглядом крышку декоративного столика. Нет, это, действительно, очень странно, что кто-то из мальчиков решил сообщить Лиаму такую информацию. Рискнул, зная, что Саймон это не одобрит и — что хуже всего — накажет. Неужели мои чувства были настолько очевидны? Нет. Не может этого быть. Скорее... Лиам обладает исключительным даром убеждения. Но всё-таки и наш босс не один год нарабатывал свой авторитет. Над нами у него безграничная власть, и даже такому мужчине, как Лиам, нужно куда больше времени, чтобы вытеснить его влияние. – Что тебе надо? – устало спросил я. – Если ты был в салоне, то вряд ли не знаешь, что я больше не пригоден для секса. Извини, но придётся искать другого мальчика и проверки устраивать ему. – Зейн, мне не важно, как ты выглядишь. Звучит как самая банальная моя фантазия. Одно из двух: либо это сон, либо у меня наркотический трип от лошадиной дозы обезболивающих. Даже не знаю, что хуже. – Неужели? – фыркнул я — у меня конечности подтрясывались, и мышцы были настолько напряжены, что чувство боли, купируемое препаратами, вернулось с новой силой. – С чего это вдруг? Ах да! – издёвка сама просочилась в интонации, но я её и не сдерживал. – Совсем забыл — я прошёл проверку и теперь имею для тебя какую-то особую ценность. – Мне жаль, что случившееся так тебя ранило, – проговорил Лиам искренним тоном. Я демонстративно фыркнул, но он, не смутившись, продолжил. – Я не подумал о твоих чувствах и поступил... не по-человечески. Но пойми мою мотивацию — на кону стоит многое, в том числе и моя семья, поэтому я не могу позволить себе поддаваться эмоциям. Семья. Почему-то я никогда не думал о том, что у Лиама Пейна, этого Золотого Банкира, есть семья, хотя я знал об их существовании. Думать об этом — значит, признавать, что он человек. Такой же, как я, из плоти и крови. – Может, я и хотел бы нырнуть в омут с головой, но просто не могу себе этого позволить, – продолжил Лиам, не замечая, что мысли унесли меня далеко от его слов. – Даже то, что я тебя проверил, не даёт никаких гарантий. Уменьшает вероятность, но не снижает её до нуля. Тем не менее, только это позволяет мне приблизиться, – произнёс он медленно. – Я знаю, ты умный человек, Зейн, поэтому понимаешь, что я хочу сказать. – Это манипуляция, Лиам, – решительно обрубил я. – Я умный, именно потому и понимаю, что ты сейчас пытаешься воззвать к моим низменным чувствам, когда осыпаешь меня комплиментами. Лиам тихо усмехнулся — необычно. Не так, как я привык. – На самом деле у меня нет плана, – заметил он, опираясь рукой на стену рядом со мной. – Я просто соскучился и хочу, чтобы ты меня простил. – Ты просто соскучился? – удивлённо спросил я, стараясь не смотреть на его руку. – Просто соскучился, – просто соскучился, подтвердил Лиам. – Вау. Теперь я не выдержал — бегло взглянул на него. Его лицо было совсем близко — такое родное и теперь уже далёкое. Лицо реального Лиама оказалось намного прекраснее, чем в моих распутных фантазиях. Поры, небольшие морщинки, маленькие трещинки на губах — всё это делало его изумительным произведением искусства, невозможным для повторения. – Я ничего не знал, Лиам, – с горечью произнёс я, ощущая, как к горлу подкатывает ком. – Ничего, что могло бы тебе навредить. – Я хотел, чтобы ты узнал, Зейн, – ответил Лиам серьёзно. – Хочу, чтобы ты знал то, что может мне навредить. Дышать стало больно — намного больнее, чем во время избиения. Не могу, когда он рядом — это не поддаётся контролю. Стоило мне признаться самому себе, что я его люблю, и я потерял способность сопротивляться. Он нужен мне. Нужен рядом. Просто нужен и всё. – Зачем? – тихо спросил я. – Той ночью я был искренен, – сказал Лиам и как-то растерянно провёл рукой по волосам. – Когда сказал, что меня влечёт к тебе, это не была уловка. Мне захотелось ощутить это по-настоящему. Дать тебе в руки нож и отдать себя надежде, что ты не воткнёшь его в меня. Ты хотел знать, люблю ли я тебя? Что ж, возможностей убедиться оказалось предостаточно. – Вместо этого ты выхватил нож из моих рук и ударил, – жёстко произнёс я. – Ударил не по жизненно-важным точкам, конечно. Дал себе возможность меня откачать. И теперь пытаешься понять, не потерял ли я желание быть с тобой рядом. Лиам отвернулся. – Жаль, что ты видишь это именно так, Зейн, – проговорил он и — боже, неужели? — в его голосе явно прозвучала горечь. – Я собирался давить на тебя, хотел любой ценой вернуть, но не буду, потому что уважаю тебя. Потому что ты мне небезразличен, – добавил Лиам, и теперь его голос звучал удивлённо. Он словно не мог понять, почему произнёс это вслух, ведь не в его правилах откровенничать, тем более, с такими, как я. А я искренне жалел, что не вижу его лица. Как будто это дало бы мне подсказку — искренен он или нет? – И по этой же причине у меня есть для тебя подарок. Не успел я сказать, что мне ничего от него не нужно, Лиам засунул руку в глубокий, внутренний карман пиджака и вытащил оттуда свёрнутую в три газету. Я увидел заголовок, прежде чем развернул, и что-то внутри щёлкнуло — будто на место встало. «Ещё два подозреваемых задержаны по делу о взятках и нарушении должностных полномочий. Офицер Моррисон и сержант Домингес находятся под следствием...». Я поднял ошеломлённый взгляд. Нет, я всегда знал, что ему подчиняются многие сферы в Далласе, но... – Как ты узнал, что это именно они? – спросил я, стараясь дышать медленно и глубоко, чтобы просто-напросто не задохнуться. – У меня свои связи, ты же понимаешь это, – ответил Лиам, вновь повернувшись ко мне. Я сжал газету, насколько позволяли мои негибкие пальцы. – Они никогда не вернутся в полицию, я обещаю. В газете это не напечатали, но... они сполна заплатили за полученные тобой травмы. Следствие замедлилось, потому что Домингес находится в реанимации. Однако, как только он придёт в себя, оно продолжится. Не могу понять, что чувствую по этому поводу. С одной стороны, после всего, что случилось, мне искренне хотелось, чтобы два полицейских, избивших меня самым жестоким образом, получили по заслугам, с другой... желал ли я, чтобы с ними разобрались подобным образом? Пожалуй, больше я хотел, чтобы их, действительно, привлекли за превышение полномочий. В конце концов, в каком-то смысле они тоже были пострадавшими — правда, от рук моего босса. – Не стоило так... вовлекаться, – заметил я и сложил газету на столик. – Зейн, – большой палец Лиама скользнул по моей нижней губе — я невольно застыл, глядя на его лицо. Так близко! Мне тут же захотелось, чтобы он меня поцеловал. Просто, по-человечески, как целуются люди, которые думают друг о друге. – Я ранил тебя, это правда. Но ты думаешь, я позволю кому-то ещё сделать это? Я дёрнулся. – Я не это имел в виду, – проговорил Лиам, опуская руку на мою талию — необходимости в этом не было, я просто не мог отодвинуться, когда он находился так близко. – Сам я больше и пальцем тебя не трону. И никто из моих людей не тронет, – добавил он. – Зейн... Его дыхание было таким сладким и таким... родным. – Подожди, – я тяжело выдохнул, пытаясь отвернуться, но он вновь опередил меня, оказываясь рядом с моими губами. – Не могу тебе сопротивляться. – И не надо, – вторил мне Лиам. – Знаю, ты попросил Саймона убрать меня из числа твоих клиентов. Ты, правда, этого хочешь? – спросил он мягко. – Если это, действительно, так, я не буду настаивать. У меня получилось отвернуть лицо в сторону — вовремя, потому что его губы накрыли моё ухо. – Зейн, – шёпот Лиама обжёг мою кожу. – Нет, не дави на меня, – проговорил я, уворачиваясь. – Если я и приму решение, то не сейчас, когда ты шепчешь мне на ухо. – А что такое? – поинтересовался Лиам с лёгкой насмешкой. Стало горячо — захотелось нырнуть в эту пучину. Забыть о боли в теле, забыть о боли предательства. Забыть обо всём, что делало нас людьми — стать чем-то большим. Чем-то, чем мы становились, только когда он был во мне — вжимался, ласкал. – Дело не в тебе, – ответил я, позволяя себе надменно взглянуть в его глаза. – Меня в принципе никто не трахал весь последний месяц. – Вот как, – протянул Лиам, заинтересованно улыбнувшись. – Сколько же нужно заплатить, чтобы быть у тебя первым после такого долгого перерыва? – У тебя нет таких денег. В ответ на мою реплику Лиам промолчал. Я вопросительно поднял брови, проследил его взгляд и заметил, что он рассматривает картину. Это было море — один из пейзажей, напоминающей о нашем совместном отдыхе. Я оставил его сушиться в гостиной, прежде чем попал в больницу. Не самая сильная моя картина, даже не слишком точная, если говорить о том, насколько она похожа на тот берег, что был во Флориде, однако эксперимент с цветами вышел удачный. Море на этой картине не было голубым — я использовал много красного, потому что вспоминал о закате. – Ты нарисовал? Его взгляд был оценивающим. – Да. – В этом что-то есть, – серьёзно заметил он и тут же переключился. – Итак, ты только что сказал, что у меня не... Закончить предложение ему не удалось, потому что из холла внезапно донёсся встревоженный крик. – Зейн! – я тут же узнал Гарри и невольно шарахнулся в сторону от Лиама, будто это как-то меня компрометировало. – Зейн! Только что к нам... Ой. В гостиной показался сильно запыхавшийся Гарри и тут же замер, замечая перед собой клиента нашего салона. Очевидно, именно о его появлении Стайлс и собирался меня предупредить — потому и бежал так быстро. Не мог даже в качестве шутки предположить, что человеком, растрепавшим Лиаму мой адрес, будет Гарри Стайлс — великий хранитель секретов. – Извините, что помешал, – проговорил Гарри, выпрямляясь, и тут же принялся поправлять волосы. Можно подумать, его красота испарилась от пары капель пота. У него даже рубашка из брюк не выбилась. – Нет-нет, не стоит беспокоиться, я уже ухожу, – сказал Лиам галантным тоном — Гарри тут же одарил его прекрасной улыбкой. – Ещё раз благодарю за помощь. Я обязательно возмещу эту услугу. – Осторожней, это может значить что угодно, – не удержался я. – Как это мило с Вашей стороны, – тут же замурлыкал Гарри, бесстыдно пробегаясь пальцами по плечу Лиама. Глаза Пейна на миг опасно сощурились. – Для меня большая радость исполнять желания такого мужчины, как Вы. Быстро взглянув на меня, Лиам немного оттаял. Фамильярностей он не терпел и, похоже, всем своим видом пытался показать мне, что не осадил Гарри только ради меня. Надеюсь, он не ожидает благодарности. – Последнее, – произнёс Лиам, будто спохватившись, и указал на чемодан, оставленный у входа в гостиную. – Надеюсь, тебе понравится. До свидания. – Пока, – бросил я. Этот разговор отнял у меня последние силы. – До свидания, сладкий, – Гарри красиво махнул ручкой. Кивнув на прощание, Лиам уверенным шагом вышел в холл, после чего послышался звук закрывающейся двери. Ценю бизнесменов — их даже провожать не надо, ведь они всегда спешат по делам. Успевают ещё и в чулане тебя запереть. – Прости меня, Зейн, – проговорил Гарри виноватым тоном. – Я знаю, что не должен был давать твой адрес клиенту. Он уже раза три или четыре приходил к нам в салон, и Саймон раз за разом ему отказывал, и вот... когда он пришёл в последний раз, я... не знаю, почему это сделал. Я хотел предупредить, что он идёт, но меня задержал Кайл, и я... Всё в порядке? – встревоженно спросил Стайлс. – Он ничего тебе не сделал? Вид у него, действительно, был понурый. И — что удивительнее всего — волновался он не из-за Саймона. Из-за меня. – Не беспокойся, Гарри, я в полном порядке, – ответил я, ободряюще улыбнувшись моему милому коллеге. – Седьмой ничего мне не сделал. Он просто чувствует себя немного виноватым из-за того, что... мм... переборщил во время сессии. – А ты совсем не любишь БДСМ, да? – поинтересовался Гарри и, не дожидаясь ответа, наклонился к чемодану. – А это что? Не похоже на футляр для украшений. – А у тебя одно на уме, – я потянулся за чемоданчиком, но Гарри меня опередил и решительно поставил его на столик. Такой любопытный, но это почему-то согрело мне сердце. – Открывай тогда. У меня одна рука не работает. Для наглядности, я слабо пошевелил пальцами. Нет, определённо нужно будет принять ещё обезболивающих, иначе меня ждёт вечер мучений. Не дожидаясь повторного запроса, Гарри отщёлкнул замочки. – Акварель, – немедленно озвучил он. – Ага, – кивнул я, рассматривая знакомый логотип. – Daniel Smith. У них отличная грануляция — море должно получаться превосходно. Да, не только у Гарри одно на уме — у меня, похоже, тоже. – Недешёвая штучка, – восхищённо заявил Гарри. – Это даже на мой непрофессиональный взгляд видно. – Краски в принципе дешёвыми не бывают, – устало ответил я. Мне не хотелось показывать, насколько сильно меня взволновали эти краски — не цена, не форм-фактор. То, что Лиам, похоже, не забывал, что я немного художник. – Похоже, он раскаивается, – заметил Гарри. Я вновь пожал плечами. Но Гарри был прав — Лиам раскаивался до такой степени, что на следующий день, в утренней газете, я прочитал, что полицейский участок, где работали Домингес и Моррисон, сгорел дотла.