Фетишизм или история глянцевой купли-продажи

      Автомобиль подъехал к нужному месту с внушительным опозданием. Альфред Джонс посмотрел в окно и невольно ухмыльнулся — Ольга и ее подружка явно нервничали, стоя у столба объявлений и озираясь. Черненко заметила черный лимузин первой, и вот две женщины посмотрели на открывшуюся дверцу. Охранник с важным видом отошел в сторону, а Джонс, выбравшись из автомобиля, поправил куртку. Он сделал несколько шагов вперед, прекрасно зная о том, что второй охранник следует за ним.       — Ольга, очаровательна, как и всегда!       Альфред широко заулыбался, сияя белоснежными зубами. Черненко постаралась улыбнуться в ответ. Ее взгляд тут же упал в сторону открытой дверцы. В салоне виднелся Иван. Разумеется, Ольге важно было знать, как все прошло. Джонс даже не связался с ней лично, велел созвониться кому-то из охраны. Женщина до сих пор понятия не имела о том, как все прошло и понравился ли клиенту Брагинский. Уже близится вечер, от Альфреда не было звонка практически весь день.       — Здравствуйте, мистер Джонс, — выдала Ольга, справедливо рассудив, что если Иван сидит в машине, то, возможно, все было относительно нормально. — Я уже начала волноваться.       — Мы немного задержались. Дом, который я арендовал, был настолько хорош, что я решил его купить.       Черненко рассеяно кивнула, снова посмотрев на Брагинского. Тот буквально свернулся калачиком на мягкой обивке сидения, и выглядело это так, словно его мучают головные боли.       — Эм-м…       Ольга слишком откровенно растерялась, так что Джонс снова усмехнулся. Его откровенно веселила эта ситуация.       — Он просто устал, не обращайте внимания.       Женщина кивнула.       — О, понятно.       Она снова натянуто улыбнулась. Она была напряжена и явно ждала ответа на повисший в воздухе вопрос. Впрочем, Альфред не был намерен долго тянуть.       — Должен признать, Ольга, ты мне угодила как никогда прежде. Я просто в восторге. Деньги уже перевели на твой счет, я даже докинул еще два миллиона на радостях.       На сей раз Джонс и сам оглянулся к автомобилю, чтобы посмотреть на Брагинского. Этот парень определенно стоил потраченных денег. Сколько людей в мире ищут свой идеал и терпят полнейшее фиаско, а Джонсу повезло — Ольга нашла ему именно то, что нужно. Всю ночь Альфред трахал Ивана без устали, перепробовав самые разные позы, а проснувшись ближе к полудню, американец устроил едва ли не допрос плохо соображающему Брагинскому. Ему было интересно абсолютно все, что касалось личности этого человека. Разумеется, внешность его полностью устраивала, но ведь и характер важно изучить.       Брагинский был откровенен. Он рассказал о своей жизни, рассказал о том, как попал в Москву, как его бросил любимый человек. Джонс внимательно слушал, а после решил для себя, что он точно женится. Его покорила искренность Ивана, покорило то, как тот открылся перед ним, как он смотрел на него — рассеяно, с недоверием, но и с явной симпатией. Ему нравился Альфред, но он не верил в то, что сам нравится ему. Джонс ощущал это так же ясно, как и печаль в голосе Ивана, и по совершенно неясной причине это даже возбуждало.       Когда Альфред потянулся к нему за поцелуем, Брагинский подался на встречу и обнял его за шею так, словно хватаясь за спасательный круг. Конечно, Джонс начал осознавать, что Иван совсем не прост. Он себя еще покажет. Если Альфред сделает его своим, этот русский захочет в ответ, чтобы и Джонс принадлежал ему. Он будет ревновать, он будет выводить его из себя, с ним точно будет немало геморроя. Но именно это Джонса и радовало больше всего. Не будет скучно, будет много страсти, и все будет приправлено нежными объятиями и домашней едой, в готовке которой Брагинский оказался настоящим мастером.       Он был чертовым идеалом со всеми своими недостатками и тараканами в голове. И самым прекрасным было то, что Альфред не только хотел его в интимном плане, он так же наслаждался и простым общением с ним, ленивыми поцелуями и его тихим смехом. Иван был не болтливым. Чтобы хорошенько развязать ему язык, его стоило споить. Нет, Джонс не был фанатом выпивающих людей, но конкретно от вида выпивающего и пьянеющего Брагинского ему становилось невероятно волнительно. Это было так… по-русски.       В Брагинском было слишком много всего стереотипно русского, и это нравилось Альфреду, который в свое время слушал в колледже рассказы о Холодной войне и воображал, что страны — это люди. И обязательно в его фантазиях он сам был Америкой, и Америка была связана всепоглощающей страстью с примесью ярой ненависти именно с Россией. В итоге все это привело к тому, что парень увлекся историей и культурой России и начал мечтать о стереотипном русском любовнике, который бы соответствовал его представлениям об олицетворении России.       Иван стал таким человеком. Он нравился Джонсу не только из-за полного соответствия образу. Парень просто был ожившей мечтой фетишиста, коим Альфред и являлся. Раньше многие шокировано поражались его странным вкусам, потому как ни один парень модельной внешности так и не смог привлечь молодого миллиардера. А ведь много кто пытался. Девушки же его не интересовали в принципе.       Стараясь избавиться хотя бы от мании Холодной войны, Альфред старался найти себе парня сперва в родном Нью-Йорке, потом по всем штатам и в Канаде, а потом и в Европе. Именно в Европе он познакомился с грудастой и обворожительной Ольгой, которая сразу поняла, чем ему можно угодить. Она тогда отыскала для него высокого пухлого парня с круглыми щечками, чем несказанно порадовала Альфреда. Конечно, тот парень был на один раз, но зато появился человек, который прошарил тему. Ей, этой расторопной женщине, Джонс смог рассказать о своих вкусах. Мясистое телосложение, тонкая талия с не выпирающим животом, объемистый зад, округлые бедра, светлые волосы, покладистый характер c налетом ревностной перчинки. И акцент, разумеется. Русский акцент. Ольга тогда с хитринкой улыбнулась ему и пригласила посетить как-нибудь Москву. Джонс приглашением воспользовался, и тогда Черненко окончательно дала ему понять, что она знает, как его порадовать.       Не странно, что именно ей и позвонил Альфред, когда принял решение завести семью. Он хотел жениться, а для этого нужно было найти человека, похожего на его идеал. И Ольга в который раз его не подвела, так что Джонс был ей благодарен.       — Ух ты! — восхитилась женщина. — Спасибо, вы так щедры.       Она так и просияла, когда поняла, что все вышло удачно. И Ванечка пристроен, и Джонс доволен, и она при отличных деньгах. Двадцать два миллиона долларов — это шикарная сумма. Стоявшая рядом с Ольгой Лаура тоже довольно улыбнулась, радуясь такой удаче.       — Так, значит, вы скоро женитесь? — спросила она.       Альфред ей кивнул.       — Да. Мы пригласим вас на свадьбу, как только определимся с датой торжества.       Черненко даже для вида не скрывала свой восторг.       — А мы обязательно приедем. И будьте уверены в том, что вы сделали правильный выбор, мистер Джонс, Ваня замечательный человек.       Джонс хмыкнул:       — Он еще и в постели хорош, — кивнул он. — Но будем считать, что я этого не говорил. К делу, дамы, нас ожидает перелет через Атлантический океан. Надеюсь, вы привезли его документы?       Ольга встрепенулась.       — Да, конечно! Только у Вани нет загранпаспорта.       Джонс принял из рук женщины небольшую черную сумку. Этот момент они уже обговаривали: если американца устроит парень, то он желает после получить вслед за ним документы Брагинского. Только документы, никаких лишних и ненужных вещей. Все, что нужно, он сам купит Ивану, будь то одежда или какая-то необходимая мелочь. Что ж, теперь у Брагинского будет отличная жизнь, он не будет знать нужды в чем-либо, и за него можно порадоваться.       — Плевать, мы летим на частном самолете. Все остальные моменты решат мои юристы, — довольно отозвался Альфред. — А сейчас нам пора. Ждите скорого приглашения на свадьбу.       — Да, конечно.       Ольга справедливо решила, что сейчас не стоит идти к лимузину и пытаться поговорить с Иваном. Это все можно будет сделать при следующей встрече, на скорой свадьбе, к примеру. Сейчас же Джонс явно не намерен делиться вниманием своего приобретения хоть с кем-то.       Махнув рукой, Альфред вернулся к машине. Он не лгал — они должны улететь совсем скоро, но до этого времени можно посидеть в каком-нибудь ресторане. Времени еще полно. Едва он вернулся в салон, как Иван чуть приподнялся и посмотрел на него мутным взглядом. Он выглядел уставшим, и его можно было понять — это Джонс всегда отличался неуемной энергией и способностью не уставать.       — Ты в порядке, пирожочек?       Альфред улыбнулся ему, а Брагинский поморщился.       — Хватит называть меня этим тупым словом.       В ответ ему американец захихикал.       — Так ты в порядке, булочка?       Иван так мило злился на него, что Джонс не мог удержаться. Недовольно фыркнув, парень уткнулся лбом в его плечо.       — В полном.       — Вот и прекрасно, булочка. Нас ждет перелет, но не скоро. Можем заняться чем-нибудь интересным. Есть какие-то идеи?       Он не без удовольствия запустил ладонь в светлые волосы Ивана, наслаждаясь их мягкостью и гладкостью. Брагинского безумно хотелось, при том хотелось просто постоянно. А еще он так и ластился к нему, словно напрашиваясь на объятия и поцелуи, и Альфреду это безумно нравилось.       — Тут недалеко есть одно место. Хочу туда.       Джонс никогда не баловал ни одного своего любовника, попусту не желая позволять этим временным в его жизни людям наглеть и садиться ему на шею. С Иваном же все было радикально иначе — для него хотелось свернуть горы и скупить полмира. Вообще сделать все, что только угодно, лишь бы ему было хорошо. И это желание даже не напрягало нисколько. Брагинский много пережил, он заслуживает счастья. И Джонс сделает его счастливым, чего бы ему это ни стоило.       — Как скажешь, булочка.       — Черт… — Иван приподнял голову и посмотрел ему в глаза. — Тебе обязательно называть меня всякими хлебобулочными изделиями?       Нет, в этом не было необходимости, но Джонсу безумно хотелось дать ему какое-нибудь нежное прозвище.       — Перестань, сладкий. Все хорошо.       Альфред приблизился к нему, чтобы поцеловать, и Иван тут же ответил. Уж что-что, а целоваться русский любил и умел. Запустив язык ему в рот, Джонс не без удовольствия скользнул рукой по его талии ниже, к бедру. Ваню хотелось постоянно, но Альфред сдерживал себя, наслаждаясь простыми прикосновениями, и если прежде этого не хватало, то сейчас он кайфовал от каждой мелочи.       — Ты только скажи, — шепнул Джонс Брагинскому, едва оторвавшись от его губ. — Я все для тебя сделаю.       Иван снова посмотрел на него с недоверием.       — Я правда тебе нравлюсь?       Он все так же не верил в это. Да уж, с самооценкой у парня паршиво, и вряд ли его можно в этом винить, но Альфред сделает все для того, чтобы Ваня понял, что он для него самый желанный в мире.       — Конечно нравишься, сладкий. Я бы трахнул тебя прямо сейчас, но ты устал, так что я потерплю.       Он довольно засмеялся, а Иван смотрел на него все так же напряженно. Какое же это прелестное создание, что ни говори.       — Ты странный, — заметил он.       — Не менее странный, чем ты, — кивнул Джонс. — Но я тебе понравлюсь, вот увидишь. Мы с тобой явно созданы друг для друга, сладкий.       Брагинский лишь коротко кивнул и отпустил взгляд.       — Ты мне и так нравишься, придурок, — по-русски сказал он.       Альфред его, конечно же, не понял.

***

      — И что это за место?       Там, где они оказались, было много деревьев. Создавалось ощущение, что они оказались в лесу, но Джонс справедливо полагал, что вряд ли это лес, ведь они все еще где-то в пригороде. Попросив остановить машину прямо посреди трассы, Брагинский выбрался из салона и уверенным шагом направился куда-то в сторону, а Альфред пожал плечами и пошел следом за ним. Ему уже было интересно, что будет дальше.       Ваня пожал плечами.       — Я не уверен, но мне здесь нравится.       Ответ показался Джонсу по меньшей мере странным. Создавалось ощущение, что Брагинский и сам оказался тут впервые, хотя он целенаправленно показывал водителю именно это направление, а потом весьма уверенно шел в сторону от трассы. Теперь перед ними открывался красивый вид на небольшую, но прилично глубокую реку и другой берег, на котором все пестрело от обилия цветов. Эдакий кусочек природы недалеко от городской суеты, красивое место.       Альфред мотнул головой, отчего-то вспомнив свое безоблачное детство.       — Мне, пожалуй, тоже. И зачем мы здесь?       Нет, он вовсе не против каких-то причуд. В конце концов, его несколько противоречивая, но искренняя и любопытная натура так и требовала разнообразия во всем, в том числе и в местах досуга. В любом случае за те три раза, что он бывал в России, кроме дорогих клубов столицы он и не видел по сути ничего.       — Хм-м…       Брагинский оглянулся. Джонс смотрел на его затылок, гадая про себя, что же будет дальше, а потом тоже решил осмотреться. Кругом ни души, кажется, даже охрана осталась на дороге. Возможно, что только кажется, американец как-то и не стал сильно приглядываться, выискивая в зелени человеческие фигуры. Кругом было так тихо, никакой суеты. Это создавало какую-то удивительную атмосферу.       В какой-то момент Иван потянулся руками к подолу свитера и потянул его вверх. Альфред сперва замер, смотря на его тело. Бледная кожа была покрыта засосами, которые он сам лично оставил. Брагинский был просто прекрасен, и Джонс понимал, что готов целовать эту кожу снова и снова. Однако в тот миг, когда русский бросил свитер к ногам и потянулся руками к поясу брюк, Джонс мотнул головой и поправил очки.       — Погоди, что ты делаешь?       Брагинский зачем-то раздевался, соблазняя и без того перевозбужденное воображение своим видом. Стянув брюки сразу вместе с трусами, Иван вызывающе наклонился, выставив зад, дабы избавиться как от одежды, так и от обуви. Оказавшись совершенно голым, он обернулся, и в тот же миг его член покачнулся.       — Я хочу искупаться, — заявил он.       Альфред уставился на него растерянно, ощущая, как кровь приливает к паху, не позволяя здраво рассуждать головой. Брюки стали откровенно давить на причинное место.       — Искупаться? Здесь?       Взывая к остаткам разума, американец судорожно огляделся. Здесь вполне могут быть люди. Возможно даже, что кто-то тут рядом живет или, как и они, решил пройтись после нескольких часов в машине. А значит, голого и покрытого засосами Брагинского может увидеть кто угодно. Да черт возьми, у него на заднице багровел след от укуса — опять же, Джонс постарался. Поразительно, но при мысли о том, что этого парня может увидеть кто-то, Альфред отчего-то испытывал смутную ревность непонятно к кому. Казалось, что право смотреть на этого человека есть только у него, все остальные же недостойны.       Стоило на время подавить собственнический запал и вспомнить о том, что они находятся черт знает где, у какой-то там реки, и что его Иван теперь голый и собирается искупаться.       — Да, здесь.       Брагинский улыбнулся. Джонс совершенно не ожидал от него такой лукавой и хитрой улыбки.       — А если вода холодная? Я не хочу, чтобы ты отморозил задницу, у меня на нее большие планы.       — Не холодная.       — А вдруг грязная? Мало ли какие туда отходы сбрасываются.       Иван фыркнул и отвернулся, уверенно направляясь к воде.       — Плевать. Я хочу искупаться в реке.       С этими словами парень шагнул в воду. Альфред выдохнул. Странно, но теперь на ум почему-то пришла Венера Милосская.       — Да ты псих, — с придыханием выдохнул он. Спустя пару секунд парень добавил: — Мне это чертовски нравится!       Засмеявшись, американец поспешил избавить от одежды и себя, чтобы присоединиться к Брагинскому. Он, не думая, избавился от куртки и футболки, смотря на плескающегося в воде Ивана. Тот начал казаться еще привлекательнее вот таким. Из всех знакомых Джонса этот русский оказался первым, кто вот так спокойно разделся догола и пошел купаться в реке. На ум пришло одно из недавних приобретений: огромный стеклянный бокал, в котором с легкостью помещался человек. Какая-то известная певица использовала его для съемок в своем клипе. Она сидела в нем, наполненном на половину шампанским, в довольно откровенном белье, и это отчего-то так сильно отпечаталось в голове Альфреда после просмотра клипа, что ему дико захотелось приобрести этот самый бокал. И теперь он вообразил, как Брагинский забирается в бокал, несколько неодетый и вот такой пофигистичный. Но бокал должен быть заполнен не шампанским, а чем-то иным. Молоком, например.       Что ж, Джонс всегда знал о том, что имеет нестандартные вкусы, но его никогда это не напрягало.       — Давай уже быстрее, — усмехнулся Брагинский.       Он заметно повеселел после того, как оказался в воде, а после застыл, увидев уже голого Джонса. На того весьма красноречиво повлияли собственные фантазии, так что член теперь буквально стоял, сияя бордовой головкой. Иван вдруг облизнулся.       — Черт, ты хоть в курсе, насколько это возбуждающе выглядит? — с ноткой возмущения спросил Альфред, подойдя ближе к воде.       Брагинский оказался еще глубже, так что теперь вода стояла ему по плечи.       — Теперь в курсе, это видно по тебе, — отозвался он.       Джонс вдруг ясно осознал, что его дразнят. А это, очевидно, означает, что его желание взаимно. Интересно, а как вообще должен относиться к нему Иван, которого, по сути, купили за большие деньги? Искренен ли он на самом деле? В душе американца теплилась надежда на то, что между ними будет настоящая любовь. Сейчас явно есть сильная симпатия, есть страсть и благодарность. Иван был ему благодарен за то, что смог впервые в жизни почувствовать себя действительно желанным, а Альфред был благодарен за исполнение своей заветной мечты.       Им еще надо через многое пройти: узнать друг друга получше, притереться характерами, научиться вместе жить. Джонсу надо научиться держать себя в руках, когда Ваня рядом (хотя бы на людях), а Брагинскому надо свыкнуться с тем, что его любят и хотят. Наверняка у них все будет отлично. А пока надо сперва трахнуть Ванечку еще разок, а потом увезти в Нью-Йорк и сразу же заняться формальностями, чтобы подготовить почву для бракосочетания. Или же...       — Сладкий, а ты любишь море? — спросил Альфред, шагнув в воду.       Река не была холодной, но прохладной, и это даже успокаивало, хотя член американца уже ничто не смогло бы опустить.       — Я не видел море, — отозвался Брагинский, который не шевелился, ожидая того, что Альфред окажется ближе к нему. — Только реки. У нас в поселке была одна, мы там часто купались.       Джонс даже удивился.       — Вообще не видел? Кажется, это повод пожениться на морском побережье. Что скажешь, сладкий?       Правильно, пусть Ванечка тоже участвует во всех аспектах их теперь уже общей жизни, наверняка у него есть свои пожелания.       — Ты правда это сделаешь?       Теперь Брагинский был серьезен. Оказавшись едва ли не вплотную к нему, Альфред тут же обхватил его за талию. Кажется, на дне, которого они оба касались ступнями, были водоросли. Или трава под водой, Джонс понятия не имел, что должно быть на дне речушки.       — Что именно сделаю, сладкий?       Сиреневатые глаза Вани смотрели на него в упор.       — Ты женишься на мне и заберешь с собой?       Джонс усмехнулся.       — Нет, конечно. Я сперва заберу тебя отсюда, а уже потом женюсь. Насколько я знаю, у вас тут вообще запрещены однополые браки.       Это должно было прозвучать шуточно, но Иван сохранил невероятную серьезность.       — Я не верю в это до сих пор, — признался он. — Неужели я правда тебе нравлюсь?       Что ж, он и правда не верил. Альфред посмотрел на него несколько насмешливо. Он не понимал, как вообще можно было бросить такого парня. Этот Гилберт, кем бы он там ни был, не просто мудак и мразь, он еще и идиот. Хотя с другой стороны это хорошо, что он бросил Ваню, ведь иначе он бы не достался Джонсу, пришлось бы его отбивать, а это могло вызвать неприязнь со стороны Брагинского. В итоге все сложилось идеально. Гилберт сейчас черт знает где, и черт с ним. А вот это прелестное чудо с сиреневатыми глазами теперь принадлежит ему, целиком и полностью.       — А ты еще сомневаешься? — Альфред взял Ивана за руку и приблизил ее к своему паху. Его ладонь ощущалась под водой немного непривычно. — Видишь это? У меня очень крепко на тебя стоит. Все еще сомневаешься?       Брагинский с шумом сглотнул.       — Трахни меня, Альфред, — выдал он вдруг.       Джонс сперва удивился, но это удивление прошло очень быстро. Он довольно засмеялся и уткнулся в шею Ивана.       — С огромным удовольствием, сладкий.       Еще недавно Альфред купил парные обручальные кольца. Они были не самыми дорогими, но и не самыми дешевыми, хотя парня больше привлекла гравировка. Именно в тот день он осознал, что хочет изменить свою жизнь, заимев рядом с собой кого-то особенного, кто всегда был бы с ним рядом, кого-то, кого бы он любил и регулярно трахал. И у этого кого-то должно было быть обручальное кольцо на пальце. Это должен был быть настоящий брак, чтобы после нескольких лет взаимных притирок появилось желание завести ребенка. Ныне это вообще не проблема, Джонс может позволить себе и усыновить ребенка, и воспользоваться услугами суррогатной матери. Это они однажды вместе решат с Иваном, когда поймут, что готовы. Ну, а пока их ожидает жаркая пора медового месяца и сложного первого года в браке. Пока они могут спокойно позволить себе шалости вроде той, что устроили на реке.       Рядом в любой миг мог оказаться кто угодно, будь то случайный прохожий или целая семья с кучей карапузов. Или та же охрана, которая, должно быть, затаилась и ожидает хозяина и его жениха у дороги или в кустах. Что угодно могло случиться, но Альфреда это совершенно не волновало. Он долго целовал Брагинского, трогая его зад, осторожно вводя в него сразу три пальца, подчеркнуто медленно, растягивая удовольствие и понимая, что Брагинскому это нравится.       Иван цеплялся за него с каким-то отчаянием, хватал за волосы, уже немного намокшие, тянул на себя несколько резко, да так, что с того едва не спадали очки. Уже позже они вернулись на берег. Брагинский оказался на четвереньках. Его ноги были в воде, а вот руками он припал к траве на берегу. Он отчаянно цеплялся за нее, погружая длинные пальцы в мягкую почву, а Джонс вбивался в него с размаху, крепко сжав бедра и двигаясь невероятно быстро. Ему нравилось смотреть на широкую спину Ивана, нравилось видеть, как его крепкий член снова и снова погружается в растянутый анус, как напрягается этот прелестный зад. Ему нравилось, как стонет Брагинский под ним, как он подмахивает ему, желая, чтобы его трахали еще активнее и жестче.       Если подумать, они идеально подходили друг другу. Альфред не мог знать, что там на душе у Вани. Вполне возможно, что он еще тоскует по бывшему, но Джонс найдет способ выбить из него эту дурь и стать для него единственным и неповторимым. Потому что он, кажется, уже почти начал любить этого человека. Сложно, конечно, влюбиться вот так сразу на второй день знакомства, но у Альфреда всегда и все было не как у людей. Он любил жирок на чужих боках и пухлые задницы, искал свою судьбу по нестандартным параметрам и сразу, при первой же встрече, осознал, что нашел то, что ему нужно. Вот просто взял и понял.       Брагинский обязательно его полюбит, и у них будет настоящая семья. Джонс будет засыпать, обнимая это невероятное тело, слушая потрясающий голос Вани и его дыхание и ощущая ответные прикосновения этих больших и сильных рук.       — Сладкий, боже... я... сейчас...       Перед глазами все просто поплыло. Оргазм оказался еще лучше, чем можно было ожидать. Сжав руками чужие ягодицы, Джонс со стоном кончил в Ваню, зажмурившись и полностью отдавшись ощущениям. Он просто тащился от того, как сокращались чужие мышцы, как плотно они обхватывали его член. Брагинский дрожал. Он кончил чуть раньше, но не позволил Альфреду остановиться.       Светлые волосы коснулись зеленой травы. Иван с трудом приводил дыхание в норму. Руки уже ныли от усталости, равно как и колени, так что он осторожно прилег на землю, ощущая, как травинки щекочут ему бока. Джонс не стал из него выходить. Он потянулся следом и в итоге буквально улегся на расслабленного Брагинского, так что тот спиной мог ощущать, как бешено бьется его сердце.       — Бля, как же круто... — по-русски выдохнул Иван.       Альфред зарылся носом в волосы на его затылке, вдыхая запах.       — Сладкий... Хочешь поехать в Майами? У меня там домик на пляже, можно будет потрахаться на горячем песке.       Брагинский выдохнул.       — Да хоть к черту на куличики вези, мать твою, только не бросай меня никогда. Лучше убей, делай что хочешь, только не бросай...       Он опять говорил на родном языке, и Джонс, член которого все еще находился в его заднице, ничего не понимал.       — Ты можешь перейти на английский, лапушка?       — Я все для тебя сделаю, клянусь.       — Сладкий, я ведь не понимаю.       Альфред приподнялся и попытался посмотреть в лицо Ивану, но тот его опередил, резко повернув голову и поцеловав в губы.       — Я просто сказал, что хочу домой, — уже по-английски сказал он. — А мой дом теперь там, где ты.       Смысл этих слов дошел до Джонса не сразу, но едва догнав, что да как, он весь просиял.       — Какой же ты милый.       Ближе к ночи они все же вылетели в Нью-Йорк на частном самолете Джонса. В душе у обоих теплилась надежда на то, что теперь все будет отлично. Вернее надеялся-то Брагинский, а вот Альфред знал это наверняка. Совсем скоро они поженятся, а потом искренне полюбят друг друга. Все у них будет хорошо. Некоторые истории глянцевой купли-продажи в самом деле заканчиваются настоящей любовью до гроба.