От любви до ненависти и обратно

– Конечно, Терри, все уже готово. Да какие проблемы, обращайся! – Тор скептически хмыкнул на заманчивое обещание благодарности от старого клиента: знал он этих толстосумов, только языком чесать и умеют. – Буду ждать с нетерпением, – ответил он и отключился, нажав на кнопку блютуза в ухе. Проходя мимо зеркальной витрины, он коротко окинул себя взглядом. Темно-синий костюм от Армани, под цвет глаз, сидел как влитой, хотя на такой фигуре, как у него, даже мешок смотрелся бы сексуально. Не зря же он корпел в тренажерке три раза в неделю, где тренер гонял его до седьмого пота. Тор легко провел рукой по густой щетине, довольно усмехнулся своему отражению и вошел в здание небоскреба, где располагался офис его адвокатской конторы. – Ким, привет, – улыбнулся он своей секретарше. – Доброе утро, мистер Одинсон, – та подхватила планшет и пошла с ним в кабинет, стуча каблуками по паркету. – У вас сегодня в двенадцать бизнес-ланч с Дэвидом Моррисом. «Софт-кемп» прислали запрошенные вами документы на рассмотрение. – Наконец-то, – поморщился Тор, – сто процентов хвосты подчищали. – Не думаю, что их это спасет, – с абсолютно непроницаемым лицом сказала Ким, даже не оторвав взгляд от планшета. Тор окинул ее оценивающим взглядом: высокая стройная блондинка с идеально прямыми волосами, длиннющими ногами и шикарной грудью − такой бы в модели, – но, как оказалось, Ким была слишком умна для пустоголовых прогулок по подиуму. Она училась на юриста, причем довольно успешно, и работала на Тора, параллельно проходя у него же практику. Но ее внешность просто кричала «вали и трахай!», и Одинсон наверняка бы так и сделал – однако, к его сожалению, у Ким был не тот набор хромосом, чтобы его привлечь. Так что, глядя на нее, он получал исключительно эстетические оргазмы. – Это все? – Пока да. Письма и ваша корреспонденция на столе, советую начать с журналов, – сказала она, многозначительно взглянув на Тора, и вышла из кабинета. Тор проводил ее немного удивленным взглядом − не часто его секретарша советовала, с чего начать просмотр почты. Может, и правда что-то интересное? Одинсон взъерошил свои короткие волосы, зевнул и, откинувшись в удобном кресле, взял со стола первый журнал. – Сукин сын! – прорычал он, наткнувшись на разворот, откуда на него с неизменно надменной ухмылкой взирал не кто иной, как его бывший любовник – Локи Лафейсон. С Локи они познакомились четыре года назад, на большой рождественской вечеринке, ежегодно устраиваемой Джеком Рейном, одним из самых богатых людей Нью-Йорка. Тор сам не понял, как попал на эту тусовку, но догадывался, что причиной послужило недавнее громкое дело по крупной афере одной знаменитой компании, которое он с успехом выиграл – и всем, в том числе и Рейну, было интересно узнать, что же это за наглый малый, провернувший подобное дело. Для Одинсона же эта вечеринка стала роковой: придя туда в надежде завести новые знакомства и новых клиентов, он, помимо прочего, обрел большую головную боль на ближайшие три года. Локи, как и Тор, был приглашен хозяином вечера исключительно из любопытства. Лафейсон, как потом узнал Тор, тоже отличился, неожиданно выстрелив разгромной статьей об одном политике, и был у всех на устах. Рейн, видимо, ценил таких дерзких, молодых, амбициозных людей, а уж амбиций у Тора и Локи было хоть отбавляй. Они познакомились посреди вечеринки самым банальным образом: Локи просто врезался в Тора, щедро облив его новый костюм розовым, мать его, шампанским. – Блядь! – буркнул темноволосый незнакомец, отступая от Тора на шаг. – В смысле, прошу прощения, – он вскинул на Одинсона глаза, и, кажется, в этот проклятый момент они оба пропали. Тор помнил каждую чертову секунду того первого столкновения. Как они уставились друг на друга. Какие у Локи были удивительные зеленые глаза. Как потом на его острых скулах заиграл румянец, вызванный то ли смущением, то ли их странной встречей. Он помнил, как розовый язык прошелся по тонким губам, и как эти губы впервые ему улыбнулись. – Локи Лафейсон, – представился незнакомец. – Что? – растерянно переспросил Тор, уже представляя, как эти самые губы отлично бы смотрелись на его члене, и как было бы удобно намотать на кулак его блестящие черные волосы. – Мое имя, – усмехнулся Локи, отрывая Тора от пошлых фантазий. – Должны же вы знать, кто облил вас шампанским, – он протянул руку, и Тор осторожно пожал тонкие, словно у пианиста, пальцы. – Тор Одинсон, – наконец отозвался он, мысленно матеря себя за то, что не вел себя так глупо даже на своем первом слушании. – Тор, пришлете мне счет за химчистку, о’кей? – подмигнул ему Локи и деликатно высвободил свою руку. – Да ерунда, хуже другое. Рождество, а вы потратили на меня все свое шампанское. Нужно это исправить, – улыбнулся Тор. Локи моргнул слегка удивленно, но тут же принял правила игры и благосклонно кивнул. – Я предпочитаю розовое. – Я заметил, – хмыкнул Тор и повел нового знакомого к бару. Как же теперь Тор ненавидел розовое шампанское... Но тогда ему до одури хотелось слизать крошечную каплю игристого с нижней губы Локи, потом укусить ее, заставляя налиться кровью и чуть припухнуть, провести по этим блядским губам пальцем, приоткрыть его рот и… Даже сейчас, вспоминая свои тогдашние, уже такие далекие мысли, Одинсон невольно заводился. Чего-чего, а сексуальной притягательности у Локи было не отнять. Этот сучонок был способен завести Тора одним взглядом, довести до бешенства одним словом. Их отношения были таким сумасшедшим пламенем, что непонятно, как они продержались вместе три года. Однако на той злополучной вечеринке не прошло и пары часов, как они уже познакомились и болтали без остановки. Пили и трепались, и бесстыдно любовались друг на друга. Сейчас было смешно, и даже немного противно от себя, но тогда времени казалось ужасно мало, хотелось наговориться наперед. Локи виделся ему нереальным, красивым, притягательным. И Тор чувствовал себя будто в гребаной сказке про Золушку: вот сейчас пробьет полночь, и его прекрасный сексуальный принц растворится, оставив после себя только хрустальный бокал с недопитым розовым шампанским. Лучше бы этот пиздюк и правда растворился, еще тогда. Но на деле тот вечер стал лишь началом в их безумном трехлетнем романе. Любовь живет три года, вроде бы так говорят? А потом, видимо, подыхает в муках, оставляя после себя мерзкий привкус. Тор захлопнул журнал и запустил им в ведро для бумаг, потом выпрямился в кресле и нажал на селектор. – Ким, сделай мне кофе, и, будь добра, больше никаких журналов в моей корреспонденции. – Поняла, – послушно отозвалась секретарша, и Тор убрал палец с селектора. Он покосился на ведро, где упокоился журнал, и процедил: – Блядский Лафейсон. И тут же набрал номер цветочного магазина. Локи принимал поздравления все утро. Еще бы! Не каждый журналист способен пробиться так, как он. У него был нюх и хватка бульдога на сенсации, на серьезные дела, за которые осторожные журналисты не брались. Не брались – и хорошо, их имена так и будут мелким шрифтом значиться под негромкими заметками, пока он будет занимать целые развороты с разоблачительными статьями. И пусть его многие ненавидят. Ненавидят − значит, боятся, значит, он делает все правильно, хотя немногочисленные друзья и не устают остерегать его, намекая, что таких, как он, просто убирают. Но Локи было все равно. Зато он не будет жалеть, что был трусом и молчал в тряпочку, и никто про него так не скажет, даже если с ним что-то и случится. Кто понимает его, тот оценит проделанную работу. Лафейсон усмехнулся, кивнул очередному поздравлению и вошел в свой кабинет. На столе стояла огромная корзина с розами и альстромериями, двумя самыми любимыми его сортами цветов. Вот только знал про эту его любовь лишь один человек. Локи подошел к букету, нашел открытку и прочитал ее: «Ты настолько плох, что даже хорош. Поздравляю». – Мудак, – фыркнул Локи и отшвырнул открытку. Так же следовало бы поступить и с цветами, но они были ни при чем. Локи зарылся в букет лицом и глубоко вдохнул запах цветов. Такой знакомый и такой болезненный... Раньше в его доме всегда так пахло, раньше Тор дарил ему цветы без повода и без отвратительных открыток, даже не им подписанных. Раньше… до того, как Локи захотелось своими руками задушить эту почти двухметровую детину. До того, как одно его имя стало вызывать раздражение до зубовного скрежета. – Блядский Одинсон, – выдохнул Локи и набрал ненавистный номер. – Неожиданно, – вместо приветствия сказал Тор. – Как и твои цветы. – Оценил? – Безусловно. Кстати, открытку мог бы и сам подписать. – Не думаю, что ты достоин такой чести. – Ох, ну конечно, наш невъебенно-охуенный мистер Одинсон слишком прекрасен, чтобы снизойти до такой мелочи. – Вот именно, – спокойно отозвался Тор. – У тебя все? У меня еще куча дел, и болтовня с тобой туда точно не входила. – Какой же ты уебок, Одинсон! – прорычал Локи. – У меня был прекрасный учитель, давал мне индивидуальные уроки в течение трех лет, – не остался в долгу Тор. – Ну что ж, могу тебя поздравить, ты давно превзошел своего учителя. – А ты что такой колючий, детка, давно не трахался? – Не. Смей. Называть. Меня. Деткой! – отчеканил Локи. Почему ни один из них до сих пор не положил трубку, было непонятно – видимо, им обоим это приносило особое мазохистское удовольствие. – Не называть деткой? Хм… тогда, может, шлюшкой? Тебе же вроде нравилось, да? Помнишь, как ты поскуливал, когда я так звал тебя? Локи немедленно вспыхнул и зло прищурил зеленые глаза. – Как же я тебя ненавижу. – О, это взаимно, поверь. Отключились они одновременно, и каждый застыл с телефоном в руках. Было больно и странно. Тор даже подумать не мог, как сильно скучал по голосу Локи. Локи даже не представлял, как ему не хватало бархатного голоса Тора. И как они до такого дошли? Локи сел в кресло, вытянул ноги и задумчиво посмотрел на букет. «Тогда, может, шлюшкой? Тебе же вроде нравилось, да? Помнишь, как ты поскуливал, когда я так звал тебя?» – слова Тора опять пронеслись в голове, осели горечью на душе и совершенно невообразимой тяжестью в штанах. Локи адски не хватало их секса. Уже после Тора у него была пара любовников, но ни один из них даже рядом не валялся с Одинсоном. Эта сволочь знала его как облупленного, знала, как одним словом превратить рычащего Локи в послушную урчащую сучку. Ох, как же Локи ненавидел это, и как же ему этого недоставало. Тор знал, как быть властным и нежным, и Локи таял в его руках, как чертов шоколад. Лафейсон тяжело вздохнул, встал и, подхватив корзину с букетом, вышел в приемную. – Тара, я сегодня поработаю дома, – сказал он секретарше. – Конечно, мистер Лафейсон, – улыбнулась та, – хорошего вам вечера. – Спасибо, Тара, – хмыкнул Локи и зашел в лифт. Хорошего одинокого вечера с дрочкой на бывшего парня, чего еще желать? Лафейсон сглотнул ком в горле, вышел из лифта и пошел к своей машине. День был безнадежно испорчен.