Асгардская песнь

Асгардцы так бурно выражали любовь к своему царю, что Локи закатил глаза и поморщился. Они неисправимы, все. О каких «выводах» толкует Тор, если подданные только и делают, что осыпают его похвалами? Где беспристрастная критика? До чего же глупый народ. При таком раскладе их не ждет ничего хорошего, кроме очередных напастей, которые им непременно устроит их обожаемый царь. Ну и поделом. И все же было приятно, что Тор не побоялся быть откровенным и высказать вслух кое-что личное. Локи понимал, чего ему это стоило, поэтому готов был признать: брат заслужил небольшую передышку – а возможно, и награду. Он отодвинул плечом стоящего перед ним зеваку, подтолкнул другого-третьего – и толпа перед ним расступилась, образуя сквозной проход, в самом конце которого возвышалась могучая фигура брата. Легкой и небрежной походкой Локи двинулся ему навстречу, по пути стараясь навести на лицо выражение искренней заботы и великодушия. Он шел дорогой славы, и душа его почти что пела. Однако... почему у Тора такой грозный взгляд? – Локи, – слегка кивнул тот. – Отрадно, что ты наконец-то почтил нас своим присутствием. – Я присутствовал здесь с самого начала. Как режиссер, я должен был убедиться, что мой замысел передан в полной мере. И, смею надеяться, должным образом оценен. Губы Тора искривились – то ли от презрения, то ли в попытке скрыть улыбку. Но, справившись с собой, он выговорил еще более сурово: – Думаю, нам стоит поговорить, и немедленно. Что это за тон? Или он пытается намекнуть, что Локи грозят большие неприятности? И это вместо спасибо? – Тебе понравился мой спектакль? – спросил он, светски улыбаясь. – Я создал его для тебя. – Да, я так и понял. В воздухе повисло тяжелое молчание, и атмосфера праздника начала стремительно испаряться. – Тебе понравился мой спектакль? – повторил Локи, на этот раз медленнее и четче. Тор стиснул зубы, не желая поддаваться. Люди, окружавшие их плотным кольцом, стали потихоньку отступать назад. Только Хеймдалль не двинулся с места, лишь сложил руки на животе и покачал головой. Конечно, он видел подобное миллионы раз. Как Локи, с виду расслабленный и неторопливый, нехотя поигрывает кинжалом, а Тор врастает ногами в землю и упрямится до последнего. – Я думаю, – наконец произнес Тор, – что спектакль был прекрасно исполнен. – Но тебе он понравился? Локи тоже не собирался отступать. Пусть это и выглядело чистым ребячеством, но по какой-то причине ему было очень важно, чтобы брат сказал об этом во всеуслышание. – Да, Локи. Мне понравился твой спектакль. Этот ответ не принес Локи ни малейшего удовлетворения. Он вздохнул и скрестил руки на груди. Совсем не так он представлял себе свой триумф. Неужели все было напрасно? Тор прищурился и отвел взгляд. – Друзья мои! – обратился он к публике с куда большим радушием. – Это было поистине чудесное представление. Как я уже говорил, я постараюсь осмыслить все услышанное и увиденное. Но мы с вами слишком припозднились, так что сейчас все идут спать. Толпа одобрительно загудела, и Локи вконец разозлился. Его брат определенно ничего не понял, ни-че-го! Он не собирался меняться ни на йоту, и плевать хотел на все его усилия. И ни одна душа во всем зале этого не замечала. Когда Тор вновь повернулся к Локи, его дружелюбная улыбка погасла. Он придвинулся ближе и произнес так тихо, чтобы никто не услышал: – Ты выставил меня совершенным посмещищем. Можешь собой гордиться. Он опустил тяжелую руку Локи на плечо и принялся настойчиво подталкивать к выходу. – Если б ты хоть раз меня выслушал, всего этого бы не понадобилось, – прошипел Локи, почти не разжимая губ. Тор потащил его по длинному коридору, не забывая улыбаться подданным и желать им спокойной ночи. – Ты вложил свои слова в мои уста. В уста нашей семьи, – его пальцы больно вонзились Локи в плечо. – Ты практически вынудил меня прилюдно признаваться тебе в любви. – Если бы ты удостоил меня хоть малейшим намеком, что тебе есть до меня дело... Тор глухо рассмеялся и подпихнул его к своей каюте. – Это пьеса вообще не обо мне, – заявил он, открывая дверь и вталкивая Локи внутрь, – так ведь? Она о тебе. Локи аж задохнулся от негодования. – Я писал ее для тебя! – выплюнул он. – Потому что волновался – за твое здоровье, за твой разум! Потому что, если ты вдруг забыл или не знал, по какой-то дурацкой причине ты мне все еще небезразличен. Он захлопнул дверь и не успел обернуться, как руки Тора легли на его плечи сзади, а губы приблизились к самому уху и прошептали: – Знаю, братишка. Я тоже тебя люблю. Локи резко развернулся, намереваясь рассмеяться прямо в это глупое, красивое лицо, и увидел, что брат ему улыбается – неловко, почти смущенно. – Иди сюда, – шепнул Тор и обнял его, притягивая к себе. У Локи пропало всякое желание шевелиться. Он только и мог, что смотреть во все глаза, как лицо брата склоняется к нему, все ближе и ближе... Губы прижались к губам, и Локи бессильно утих в поцелуе. М-м. М-м-м-м... До чего же чудесно. Как же ему этого недоставало! Рук Тора, облапавших его спину, его мягкой щетины, тепла его дыхания... Такие простые, в сущности, ласки лишали его разума и опоры под ногами, будто он был вовсе и не богом, а простым смертным. Кажется, он гневался минуту назад? Нет, гнев никуда не делся. Локи отпрянул, пыхтя, от губ Тора и тут же возненавидел себя за это. – Стой, – выдохнул он. – Давай сначала поговорим. Тор кивнул и прижался к нему бедрами. – Давай. Я просто хотел сначала кое-что доказать... Кое-что доказать? Пф-ф. Локи бы фыркнул, если бы мог. Но через пару секунд его мозг блаженно отключился.