Асгардская песнь

Локи проснулся словно в мягком и теплом, немного давящем коконе. Что за...? Ох, это же Тор. Обнимает его поперек груди своей мощной ручищей, вот откуда тепло и тяжесть. Ночь была полна поцелуев, все еще не слишком привычных, волнующих как в первый раз; то нежных, то довольно грубых, в зависимости от того, кто перехватывал инициативу. Поцелуями все и закончилось. Локи был так измотан, что даже не заметил, как уснул. Он помнил только, как Тор погасил свет. Должно быть, долгожданный покой и нежность убаюкали их обоих. Они оказались не в силах даже раздеться. Зато сейчас Локи был бы не прочь скинуть немного одежды. Но если он пошевелится, Тор проснется. Брат спал, как правило, очень чутко, за исключением самых бурных ночей, когда он падал без задних ног после веселой попойки или тяжелой битвы. И к тому же, насколько Локи было известно, Тор уже давно не делил ни с кем постель. Но даже невзирая на то, что риск был слишком велик, Локи ужасно хотелось повернуться, чтобы посмотреть на него спящего. Его жалило острое любопытство, так и распирало желание исследовать все новые детали. Он должен был как следует рассмотреть шрам, появившийся на месте глаза. Изучить морщинки, расчертившие лоб брата, и сравнить со своими. И все это надо было сделать тайно, чтобы Тор не увидел и, упаси Один, не донимал расспросами и насмешками. Если бы он сумел навести иллюзию... то обрел бы свободу действий, которой так жаждал. Вдруг Тор забормотал во сне и сжал его сильнее. Локи стало трудно дышать, но уже в следующий миг хватка ослабла, и Тор откинулся на спину. Отличный шанс! Такой нельзя упустить! Локи на пробу шевельнулся. Осторожно, мало-помалу, он высвобождался из объятий, рассчитывая каждое движение: когда Тор набирал воздуха, было больше вероятности, что он не услышит шорох простыней. В иллюминаторах висела все та же темень. Здесь вообще не бывало рассветов, только лишь звезды и далекие туманности излучали мягкое сияние, слегка рассеивая мрак. Локи вытянулся на животе и подпер рукой подбородок. Короткие волосы Тора смотрелись все еще непривычно. Интересно, он собирается отращивать их по новой?.. Отсутствие глаза с этой точки обзора было почти незаметно. Сомкнутое веко прикрывало провал, и, если бы не тонкие рубцы вокруг, белеющие даже в столь тусклом свете, можно было бы сказать, что все в порядке. Когда они были юными, Локи любил смотреть на него спящего. Тор спал всегда так безмятежно, что казалось, у него нет никаких забот и тревог. Впрочем, тогда Локи готов был утверждать, что у него их нет и в дневное время. Наверное, это была зависть, потому что сам он даже в часы покоя не мог совладать со своими тревожными мыслями. Теперь-то он понимал, что Тору всегда хватало поводов для беспокойства. Можно только гадать, как давил на него груз будущей ответственности, долг наследника и старшего брата... Просто он прятал свой страх за улыбками и веселым буйством, чтобы никто ни о чем не догадался. Веки Тора дрогнули, и зрячий глаз чуть приоткрылся. – Чего ты? – спросил он хрипло. Локи хотел привычно соврать, но вдруг передумал. – Ничего. Просто смотрю на тебя. Тор вздохнул и проворчал что-то осуждающее. Он определенно не собирался вставать – наоборот, подсунул руку под Локи, потянул его на себя и разложил сверху, как живое одеяло. Локи побрыкался для виду, совсем чуть-чуть, и недовольно спросил: – Значит, раз ты устал, я тоже обязан спать? – И ты устал. У тебя тени под глазами. Здоровый, крепкий сон пойдет тебе на пользу. Было, наверное, совсем раннее утро. И Тор был таким удобным, как большой и прочный матрас, таким теплым, что слезать с него совершенно не хотелось. – Тогда обними меня как следует, – попросил Локи, – иначе я не засну. Издав одобрительный рык, Тор прижал его голову к своей груди и оплел руками и ногами. Так тесно, так тепло... Так хорошо.