Алый бюстгальтер

*

Внутрь. Глубже, с напором. Член так трудно протискивался, что в какой-то момент от боли готов был заорать и он. Шлепки по заднице стали наказанием для ебаной сучки Герми. Дура же восприняла это за комплимент. Она инстинктивно отстранялась от насильника в то время, когда нужно было надрачивать себе и двигаться ему в такт. Такая неопытная и глупая, снова все портила. Снова?.. Кажется, он начинал путать ее с тысячами остальных. Точно таких же бездарных шлюх. Господин Артур решил самостоятельно исправить ситуацию и принялся массировать подушечкой пальца ей клитор. Нежно и легко, словно лелеял ее, как цветочек, потом — жестко и с напором, чтобы выделилась дополнительная смазка из влагалища. Наконец удалось протиснуться без трудностей. От узости ее влагалища из его грязного рта вырвался хриплый мужской стон. Такой скупой, но этот стон смог вызвать у Гермионы желание действовать. Она наконец пришла в себя после болезненного начала, постепенно неприятные ощущения уплывали. Впрочем… приятностей не было. Почти не было. Разве что только тогда, когда он надрачивал ей клитор. В лесу стало отчего-то так тихо, что тишина начала давить на уши. А все эти жалкие шлепки лишь только дополняли пустоту внутри Алого бюстгальтера в этот момент и ее наполненность в районе промежности. Хорошенько поразмыслив, она решила добавить остроты в их акт с помощью всех тех вызывающих стонов и восклицаний, которые должны были быть уместны в этом процессе: — Да, Артур..! Бери меня. Прошу, глубже! Еще! Но он вмиг заткнул ей рот рукой и стал ее натягивать уже в таком положении. «Я проебалась». Сверху начали сыпаться листья. Гермиона из-за руки мужчины с трудом смогла поднять голову чуть вверх, чтобы увидеть, почему это происходит. Густой листопад почти закрыл обзор, но ей удалось в конце концов углядеть дамочку в форме Хогвартса. Она сидела на тоненькой ветке, которая явно не ломалась исключительно из-за магии, и… издевалась над ними? — Эй, Джинни. Дочурка, что я тебе говорил о подглядываниях и вмешательстве в министерскую работу? — До сих пор поражаюсь тому, какую должность тебе дали в Министерстве магии. И за столько лет ты ее так и не захотел поменять. Не надоело? — ее вопрос остался без ответа. Джинни ловко спрыгнула с ветки. Как только она это сделала, та развалилась на части и рухнула в нескольких сантиметрах от лица Герми. У нее сердце тихо екнуло, но потом Алый бюстгальтер быстро успокоилась и отчего-то засмущалась. Похоже, на ее бледненьком лице все же это отобразилось — дочь господина Артура подошла к ней и чуть приподняла ее лицо за подбородок. — Так-так… новенькая. Не стоит стесняться, ты еще привыкнешь быть шлюшкой. И ебать тебя будут далеко не один человек и не при одном. Ее тон Герми не понравился от слова совсем. Эта девушка говорила свысока, как будто до сих пор ощущала себя сидящей на высоко расположенной ветке и засыпала их листьями, она говорила надменно, а ее рыжие волосы в этом их положении почти лезли Герми в глаза. Дочь была чертовски похожа на своего отца, но, право слово, ее одежда была не такой дрянной, как у папаши. Напротив — дочурка выглядела богато. Вроде на ней была обычная форма Хога, но та выглядела, как с иголочки, новенькая, как будто только-только забранная с магазина, где ее тщательно подшивали именно под Джинни. Волосы прямые, уложенные, а кожа ухоженная, без изъянов. Разве что с легкой россыпью веснушек, но назвать это недостатком язык бы не повернулся. На том пальце, которым Джинни приподняла ее лицо, было изящное розовое колечко. — Не засматривайся. Тебе такое не светит. В это время ее папа продолжил долбиться во влагалище, лишь устало вздохнув от происходящего вокруг. Об удовольствии можно было забыть, когда рядом дочь, секс реально превращался в работу. Господин Артур абстрагировался от их болтовни и просто делал дальше монотонные движения. Он будто перестал быть господином. Потому что пришел некто, кто круче него. Пришла хозяйка Джинни. Когда исчезла полностью боль от проникновений, а во влагалище стало так мокро, что само ощущение влажности стало более ярким, чем чувство, что внутри все еще находился член, Герми совсем перестала реагировать на половой акт. Она разочаровалась в сексе настолько в этот миг, что единственным, что могло заполнить ее пустоту, стала вот эта девка. — Почему я тебя ни разу не видела в Хогвартсе раньше? — спросила Алый бюстгальтер. Рыжих девушек в их школе можно было на пальцах пересчитать, тех же азиаток в разы больше было. — Потому что ты целка. После того, как тебя оттянут все, кому не лень, да хорошенько, тогда будешь видеть чаще. Намного чаще. Она говорила, кривя губы. Герми не смогла бы объяснить, как это, но выглядело лицо Джинни отвратительно — так и хотелось ей въебать, практически без причины, просто чтобы рожу попроще сделала. Призадумавшись, Гермиона выдала: — Знаешь, мне вот интересно стало. А как волшебницей стала ты? Папаша отъебал или дал тебя кому-то другому? — за этими наглыми словами последовала ожидаемая пощечина. «Так я уйду из леса не столько выебанной, сколько избитой». У нее до сих пор болела бы рука после укуса, если бы не Порочный лес с его силой регенерации — в пределах леса неглубокие раны залечивались в разы быстрее, чем обычно, а с глубокими ранами были больше шансы не сдохнуть. Впрочем, если жертва насилия сама того захочет и выскажет лесу свою просьбу, то определенные раны не станут подвергаться восстановлению. Или если насильник того пожелает. — Царапины пусть останутся, — на автомате сказал мужчина. На наглость, направленную в сторону его дочери и частично на него, он совсем не отреагировал. Казалось, даже не услышал. Господин Артур поник, а его член, как показалось Герми, совсем перестал существовать. Ей казалось, что внутри пусто. — Вы еще не закончили? — господином у нее больше не повернулся бы язык его назвать. Он промолчал. Джинни рассмеялась. — Кончи уже, папа, а то и правда скучно. Мне нравится, конечно, что она себя приковала. Так хоть не позволит себе лишнего. Половая тряпка должна же знать себе место. — Ну хоть не на ветке, как канарейка, — и за этими словами тоже последовала пощечина. Желая более не затягивать процесс с сомнительным господином, Алый бюстгальтер начала как можно интенсивнее подмахивать ему, даже попыталась сжать пресловутые интимные мышцы, но с этим у нее никогда ничего не получалось. Впрочем, мужик сам ускорил дело, начав ей надрачивать пуще прежнего. Гермиона от этого даже ощутила мурашки, единым маршем прошедшие по коже, но на этом и на сперме оказавшейся внутри ее лона после нескольких «особенно глубоких» последних толчков, все закончилось. Никакого пресловутого оргазма, даже не было чувства, что она теперь крутая волшебница. Будто ничего не изменилось. Связанная, прикованная, в лифчике и пояс-юбке, она даже не проводила взглядом старика Артура, покинувшего их с Джинни со словами: — Больше не вмешивайся в мою работу. В последнее время, дочь, ты делаешь это слишком часто. А ты, — он обратился к Герми, — не расслабляйся. Первый акт я провел, дальше твой путь лежит к бабушке, но он о-очень далекий. И на сих словах, обратившись волком, он скрылся где-то в гуще леса. Гермиона чуяла, что с ним ей еще придется пересечься по пути. — Вот мы и одни. — И что ты будешь делать? — говорить с Джинни на «вы» она не собиралась. Джинни молча вытащила волшебную палочку из внутреннего кармана пиджака, направила ее на Гермиону и прошептала про себя заклятие. Алый бюстгальтер засияла, затем же — вернулась в прежнее состояние. — Что ты со мной сделала? — Увидишь. А с тобой мы уже в Хоге встретимся, наглая мразь, если доживешь до этого, — и она имела ввиду не столько «доживешь» в смысле физического состояния, сколько психологическую составляющую. Многих Порочный лес ломал безвозвратно — они всю оставшуюся жизнь проводили затем либо дома под присмотром родных, либо в психиатрических лечебницах, либо становились на постоянной основе блядями в каких-нибудь Косых переулках. Хозяйка Джинни исчезла почти так же, как появилась, — чуть приподнялась в воздухе с помощью магического заклятия и растворилась в ворохе листьев. Гермиона освободила себя от пут, сложила все приспособления обратно в корзинку и попробовала подняться на ноги, чтобы пойти дальше вглубь леса, но у нее ничего не получилось — она лишь обратно упала на колени. Попробовала еще раз — тот же результат. После третий попытки ей стало понятно — заклинание, которым ее наградила Джинни, не давало ей передвигаться иначе, чем на четвереньках. Теперь ей придется, как животному или самой настоящей бляди, передвигаться на четырех, стирать в прах колени и ладони и светить дырками из-под ничего не прикрывающей в таком положении юбки. В каком-то роде ее такое положение дел устраивало, с другой же стороны — она теперь настолько медленно будет двигаться к столь далекой цели, что ее теперь точно выебут на каждом углу. Заклинание развеется лишь тогда, когда ее освободит от него кто-то посторонний, действительно желающий этого. — Разрази меня член, — ругнулась Алый бюстгальтер и поползла вперед по мрачному Порочному лесу, ощущая сперму, вытекающую из влагалища.