Глубокий омут

       Бледные изящные пальцы раскрываются и освобождают металл от лишней тяжести, руки плавно движутся в стороны, словно в замедленной съемке, распахиваясь, будто бы для того, чтобы взлететь. И Локи взлетает - в неизвестность. С обратной стороны копья под названием Гунгнир, удерживаемый за ногу своим отцом и правителем Асгарда Одином, свисающий с Радужного моста Тор все еще крепко сжимает рукоятку могущественного копья, затаив дыхание, потому что пары секунд недостаточно, чтобы поверить в случившееся. Широко раскрытыми ясно-голубыми глазами он смотрит на удаляющегося брата, каждый удар сердца глухо отдается в грудной клетке и собственный крик перекрывает все вокруг, но время не повернуть вспять, и эта мысль неотвратимо надвигается на его сопротивляющееся осознанию реальности мышление. Мгновения длятся вечность, которую Тор не готов отпустить, и он не отрывает взгляда от точеных черт лица Локи, на лбу которого пролегла морщинка от сдвинувшихся друг к другу тонких черных бровей и который, наконец, перевел свои зеленые глаза на Тора и теперь будто проникает в душу и выворачивает ее наизнанку прежде, чем исчезнуть. Брат оставляет после себя хаос, как и всегда, но на этот раз наибольшие разрушения претерпевает душа Тора. Вечность закончилась и Локи пропал в разверзшейся воронке черной дыры, образовавшейся в космическом пространстве из-за разрушения Радужного моста, уводящую куда-то вглубь вселенной.        "Его больше нет", - Тор не силился двинуть хоть мускулом, прокручивая эту мысль раз за разом в светловолосой голове, не имя сил пошевелиться и подняться на мост, - "Глупый, глупый брат, зачем ты это затеял", - Тор почувствовал, как в уголках глаз собирается влага, но лишь махнул головой. Бог обмана и хитрости, Локи, и просто его брат, почему-то решил умереть. Тор услышал быстрые шаги приближающихся воинов и через пару мгновений почувствовал под собой знакомую твердую поверхность Радужного моста, соединяющего Асгард и принадлежащие ему девять миров, и руку отца, стоящего рядом с ним, на своем плече. Блуждающим взглядом Тор зацепился за копье Одина в своей руке и в его сознании возник детально отпечатавшийся образ глаз Локи, отпустившего его. Тор, не разжимая копье, повернулся к отцу Одину и с усилием слегка растянул губы в улыбке, застывшими глазами упираясь в морщинистое лицо Всеотца. Один ощутимо сжимает ладонь, все еще находящуюся на плече сына и его голос тих и немного охрип: "Мы всегда будем помнить его".       Тор кивает в ответ на эти слова, отворачиваясь, бросает копье на землю, и ноги сами несут его вдоль радужного моста куда-то подальше отсюда, потому что он больше не в силах оставаться на этом проклятом мосту, а душу рвет изнутри сожалением и невозможностью вернуться назад во времени и изменить ситуацию. Ни сам величественно возвышающийся и парящий в невесомости на облаках Асгард, ни все населяющие его Боги, никто не может помочь Тору в этот момент, а потому теряет смысл для него. Скопившееся в мышцах и душе напряжение, заставляющее то сбиваться дыхание, то вскипать кровь в жилах, то резко остановиться и броситься назад и долго смотреть в черную немую бесконечность, ожидая увидеть где-то там посреди безликого космоса живого и невредимого брата или путь на Землю, который теперь был отрезан из-за разрушенного моста, к своей возлюбленной Джейн, требовало разрядки и все, что Тор мог сделать - это бежать изо всех сил. Он бежал, не смотря по сторонам, не чувствуя, как кончился мост и появилась брусчатка под подошвами, сменившаяся затем гладкими напольными плитами и, наконец, прочное темное дерево высокой резной двери своей спальни отбросило Тора к противоположной от него стене одного из коридоров запутанного и величественно замка. Тор лежал посреди коридора и смотрел сквозь потолок, мышцы словно враз потеряли весь свой тонус и расплылись, как ему казалось, амебой по начищенному полу. Он пошевелил кончиками пальцев, ощущая невиданную слабость, попробовал приподняться на локтях, и ему это удалось, поэтому Тор собрался с последними силами и поднялся, опираясь на пол рукой, а поднявшись, потянул ручку двери на себя, прошаркивая в свою спальню. Перед глазами стояла только широкая под пологом кровать, с лучшими в божественном королевстве перинами и красным бархатным покрывалом с вышивкой золотыми нитями диковинных птиц и зверей его царства. Тор, пока медленно переставлял ноги на пути к кровати, скинул на пол надоевший доспех, прикрывающий его грудь и плечи, и просто упал на кровать, которая слегка отпружинила его назад, да так и застыл в одном положении с раскинутыми в сторону руками. Сознание уплывало, и он, медленно опустив веки, дал ему окончательно погрузиться в темноту.       Дыхание Тора выровнялось и стало глубже, лицо разгладилось и в какой-то момент уголки губ даже приподнялись вверх. Не известно, что снилось Тору, но, открыв глаза через довольно большой промежуток времени, он больше не ощущал тянущую непосильным грузом к земле усталость, лишь только в сердце неожиданно закололо, как только он вспоминал черные волосы до плеч и зеленые глаза, которые он больше никогда не увидит.       Да, Локи временами его безумно раздражал, да так, что кровь в висках начинала стучать, а яростный крик срывался с губ, но даже в такие моменты Тор не мог заставить себя действительно сильно навредить брату. Как только он представлял, как непоправимо повреждает его, будто ком становился в горле, мешая естественному дыханию. Даже в этот последний раз, когда Локи натворил многое, хотел сместить их отца с трона Асгарда, рука Тора не могла подняться на него и дать отпор соответствующей силы, мышцы сразу же словно одеревеневали и не давали сделать лишних или чрезмерно сильных движений. Да и не желал он драться с братом, который оставался в воспоминаниях самым близким человеком, не смотря на бесконечные розыгрыши и проказы. Поэтому тогда, во время их битвы, которая была только вчера, Тор положил на своего брата молот, который не мог поднять или сдвинуть никто, кроме Тора, чтобы тот ни за что не смог подняться и навредить себе еще больше. И в самый последний момент, переча своим собственным словам и высказанному желанию захватить Асгард, Локи разрушил мост и Тор помогал ему. Разрушив мост, Локи помог остановить хаос, который сам же и начал.       "А теперь Локи просто нет", - первая появившаяся мысль в голове Тора после того, как он открыл глаза и часто заморгал, щурясь от солнечного света, заливавшего немаленьких размеров комнату из трех высоких окон, располагавшихся в стене за кроватью. Тор приподнялся и огляделся, словно видел впервые свою обитель, в которой провел не один десяток лет, а скорее тысячи. На полу лежал расшитый, как и покрывало, с которого сейчас спускал ноги Тор, ковер, больше похожий на гобелен и застилающий собой половину комнаты, такой же красной расцветки, как и убранный сейчас к золотым столбикам кровати тяжелый бархатный полог и покрывало. Шкаф был незаметен - все стены были плоскими, отделанные камнем, золотыми узорами, а на потолке изображены фрески - они рассказывали о подвигах великих воинов, показывали чудесные виды Асгарда. Могли встретиться и мотивы из других девяти миров, подвластных Асгарду. Небольшая часть стены по левую сторону от кровати была совершенно плоской и ровно-золотой без узоров - за ней и скрывался шкаф, дверь которого отъезжала в сторону, если мягко нажать на золото в нужном месте. По правую руку от кровати была такая же золотая выемка - она вела в мраморную, с узорчатыми серыми разводами на камнях, ванную комнату, в которой все ножки предметов - ванны, тумбочки, и ручки ящиков были позолочены. Во дворце вообще было очень много золота, но Тор привык - ведь он видел все это с самого детства. Его отцом был сам правитель Асгарда - Один, отец Всего; а его братом был неугомонный Локи - Бог озорства, обмана и хитрости. Однако, как стало известно Тору не так давно, его брат на самом деле не родной ему - во время одного из военных походов Один подобрал его, брошенного в мире ледяных великанов. Локи был рожден от связи ледяного великана и асгардской женщины, отчего цвет его кожи становился синим, как только он прикасался к себе подобным. Ледяным великанам не нужно было порождение неизвестной природы - не один из них, но и не асгардец. Один же посчитал, что Локи может послужить гарантией мира между их планетами в будущем. Не смотря на открывшуюся неприятную информацию о таких неблаговидных мыслях своего отца в прошлом, Тор был уверен, что со временем Один полюбил Локи также, как и самого Тора - как своего сына. Во всяком случае, Тору хотелось в это верить, ведь сам он, не смотря на открывшееся прошлое своего брата, не мог чувствовать к нему неприязнь, он продолжал думать о нем как о своем младшем брате, которого хотелось спасти и указать на его ошибки, отправить на истинный путь, что он и постарался донести до Локи в последней битве. Однако Локи, видимо, был слишком ранен предательством Отца, чтобы поверить словам Тора.       Тор прошел в ванную комнату - на коже ощущался прилипчивый пот и мерзкая грязь, которую он так и не смыл вчера, поэтому он с удовольствием встал под теплые струи душа и тепло, наконец, начало пробираться в его, казалось, застывшую душу, согревая ее и расшевеливая. Туман из мыслей начал исчезать, он смог задуматься логически над произошедшим. "Мог ли Локи выжить?" - вот от каких мыслей у него начинало пульсировать в легких. Тор переключил кран на холодную воду, чтобы взбодриться. Мысли о том, что Локи выжил, зажигали небольшой огонек в душе. Но как только он представлял, что за этим последует жгучая правда даже после всевозможных поисков о том, что все-таки он мертв, что-то обрывалось внутри и маленький огонек словно задувало северным ветром. Тор шумно втянул воздух, глубоко вдыхая, и резко выдохнул. Теперь от него веяло ароматом луговых трав, после того, как он весь намыливался местным мылом несколько раз и смывал его чистой водой. Было свежо и хорошо, когда Тор, не утруждая себя вытираться полотенцем, достал новую рубаху и штаны из шкафа, натянув это на мускулистое тело, и открыл окно, упершись ладонями на вытянутых руках в подоконник. Ветерок трепал его влажные волосы, а погода будто смеялась над ним, показывая яркое солнце и ослепительно голубое небо, тогда как у самого Тора в душе лил заунывный дождь. Асгардцы во множестве копошились внизу, восстанавливая разрушения и готовясь к чему-то, доносились веселые голоса, шум работы и смех. Видимо, Все-отец Один устраивает сегодня празднество, - от этой мысли к дождю в душе Тора прибавились и молнии с громом. Тор нахмурился, сделавшись грозным, и резко захлопнул окно, возвращаясь на кровать, предварительно дернув полог на себя, чтобы прикрыть солнечный свет. Он свернулся на кровати, не чувствуя в себе желания куда-то выходить из своего просторного полутемного кокона. Образы их с Локи совместных игр и веселья все не прекращали мелькать в его голове, воспоминания о совместных тренировках, о веселых победных боях - множество плохих моментов словно стерлись из памяти, словно их не существовало. Было неприятно узнать вчера, что Локи страдал от его, Тора, присутствия рядом, но никогда не подавал вида и был дружелюбен с ним. Тор испытывал странные, доселе невиданные чувства - пустота внутри, желание обернуть время вспять, наворачивающиеся от бессилия жгучие слезы на глаза, водопад неразборчивых, переплетенных друг с другом неприятных эмоций, которые он до этого момента не знал и они истязали его душу сейчас, не давая отгородиться от себя, не давая забыть.        Тор сжал кулаки, его мускулы напряглись, зубы плотно примкнули друг к другу. Он не мог позволять себе расклеиться, как сопливая девчонка. Он может однажды стать королем, и тогда ему будут не позволительны, как правителю, такие слабости, ведь из-за них может пострадать его государство. Поэтому он все же нашел небольшой остаток сил в своей душе и поднялся с мягкой кровати вновь, накинул на себя железный доспех с развивающейся красной мантией позади и прошел быстрым и жестким шагом в ванную, чтобы сбрызнуть лицо холодной водой. Когда он посмотрел на себя в висящее у выхода из спальни зеркало, расположенное в золоченой громоздкой раме из переплетающейся листвы вьющихся растений, то глаза его уже отливали решимостью, брови сдвинулись друг к другу, и рот сжался в твердую линию. Тор отбросил все свои мысли на задний план, очистив сознание. Лишь только непоколебимость осталась в нем. Он все-таки был воином, игры разума больше были подвластны Локи. Возможно, именно поэтому Один хотел выбрать правителем именно Тора, а не из-за того, что Локи был не его родным сыном, в чем был убежден сам Локи и из-за чего он все это затеял. Именно с таким настроем Тор отворил дверь своей спальни и отправился по каменному коридору, преодолевая множество поворотов, чтобы, наконец, оказаться в тронном зале, также изобилующим золотом.       Тор не ошибся, когда направился именно сюда. Его отец был там - на своем троне. Хоть и стар с виду, полностью покрытый сединой и с повязкой на одном глазу, но тяжесть возраста не чувствовалась на нем - он сидел прямо и его взор был ясен и полон мудрости, и рука, держащая жезл, не дрожала.       Тор не сделал и пары шагов от двери в тронном зале по направлению к царю, как вдруг дыхание стало предавать его и в теле начала чувствоваться слабость, поэтому он передумал и повернул к выходу, решив, что поговорит с отцом позже. Однако это обязательно нужно было сделать сегодня, ни к чему откладывать извинения. Но прямо сейчас Тор вышел в сад, раскинувшийся у подножия гигантского замка, словно вылепленного из одного куска золота, и вдохнул полной грудью, прикрывая глаза и подставляя лицо греющим приятным теплом лучам полуденного солнца. Его окружала яркая зеленая листва. Нежный, едва слышный аромат поднимался от нее, окутывая его мягким коконом тонких, слабо различимых запахов, исходящих от множества растущих там травинок и кустиков, среди которых встречались и деревья, но не слишком высокие. Собранные вместе, поддерживаемые магией Асгарда, растения цвели и отцветали круглый год без остановки, делая сад бесконечно возрождающимся кольцом жизни. Откуда-то издалека доносилось птичье пение, Тор неподвижно стоял посреди покрытой доходящей до щиколоток светло-зеленой, словно только обретшей силу, травой поляны и просто вдыхал и выдыхал наполненный жизнью воздух. Недалеко было тонкое деревце. Сквозь полуопущенные ресницы свет пятнами проникал через пышную листву деревца в глаза Тора. Тогда он раскинул руки и завалился на траву, потягиваясь и разминая мышцы, наслаждаясь нетронутыми спокойными моментами. При этом его не оставляли воспоминания о совместных играх с Локи в этом самом саду, а возможно, и на этой самой поляне.       - Ах, вот ты где, разлегся здесь! А мы тебя ищем, - словно издалека раздался знакомый грубоватый голос и вырвал Тора из сладкой дремы. Конечно, это был Вольштагг, а с ним и Сиф, Фандрал, Хогун. Тор распахнул глаза и обернулся на голос. Так все и было. Четверо его верных друзей и в тоже время славных воинов из разных миров приближались к нему и он поднялся, чтобы поприветствовать их улыбкой и рукопожатием.       - Здравствуй, Вольштагг, - Тор широко улыбнулся могучему бородатому мужчине и другим друзьям, его зубы белели на солнце, и все же, его взгляд был слегка напряжен. Они с Вольштаггом обменялись крепкими рукопожатиями, а с остальными объятиями и дружными похлопываниями по спине. Затем решили присесть на этой же поляне, где и встретились, потому как спешить пока что все равно было некуда. Белокурый Фандралл выбрал тень под деревом, возможно, чтобы его светлая кожа не потеряла своего оттенка. Тор уселся на тоже место, где только что лежал, а остальные разместились по ту или иную сторону от них.       - Такое чувство, что не виделись тысячу лет, хоть и прошло всего пару дней, - Тор всматривался в травинку, которую он зачем-то сорвал и теперь крутил в пальцах.       - Это верно, друг, словно мы перешагнули через какую-то черту, - отозвался Фандрал, прислонившийся головой к стволу дерева и обхвативший руками ногу, согнутую в колене, вытянув другую так, что она почти доставала до завалившегося на бок Вольштагга, который что-то невразумительно промычал в ответ на его слова.       - Главное, что мы все сейчас можем лицезреть спокойствие, - проговорила Сиф и тут же поняла свою ошибку, увидев смотрящего прямо на нее Тора, - Прости, Тор, - сказала она уже более подавленным голосом, и Тор отвел глаза в сторону, все еще продолжая мять в руках стебель. Сиф была верной подругой, отличным бойцом, да и просто красивой женщиной с ее длинными развивающимися на ветру темными волосами, выразительными карими глазами и спортивным подтянутым телом. Она явно питала симпатию к Тору, но тот никогда не был к ней склонен, особенно сейчас, когда он потерял путь к своей земной девушке - Джейн.       - Ничего, Сиф, все хорошо, - Тор слегка улыбается и обводит всех взглядом, - Сегодня во дворце, как я понял, судя по приготовлениям кругом, будет пышный пир. Жду вас там, друзья мои, - Тор начал подниматься на ноги, - а пока что, пойду потренируюсь, - он еще раз обнялся со всеми приятелями и не спеша направился к конюшням. В одном из стойл его ожидал жеребец серой масти - красавец белого окраса с темными гривой и хвостом по имени Альсвидр. Завидев своего хозяина, конь зафырчал и потянулся к Тору - вдруг тот принес ему лакомство. Тор не мог не улыбнуться при виде своего верного и выносливого товарища и погладил его по морде.       - Альсвидр, верный друг мой, - гладил его Тор, - давай немного разомнемся, - в голосе Тора не было энтузиазма, скорее просьба. Тор надел на коня оголовье и седло, вывел его из конюшни и сразу же вспрыгнул на него, едва коснувшись стремени, а конь тут же громко заржал и бросился скакать вперед, легко огибая препятствия в виде деревьев, словно перелетая попадающиеся булыжники, и не было таких препятствий, которые бы послужили ему помехой. Тор словно летел вместе с конем, ощущая потоки воздуха. Он будто парил, оставляя все свои переживания на земле, освобождая душу, которой так хотелось забыть сейчас все плохое, что когда-либо происходило. Тор не заметил, как доскакал на своем коне до гор, стоящих рядом с городом, и немного притормозил Альсвидра. Горы были покрыты зеленью и деревьями, но чем ближе к вершинам, тем больше на них было каменных серых проплешин, тем холоднее там было и тем больше льда и снега. И сама верхушка - была полностью заснежена, на ней не было ничего, кроме ледяной замерзшей воды. Вершины манили своим неприступным видом и отчужденным холодом, они возвышались надо всем Асгардом, над самим Тором и тот неотрывно глядел на них ответ, бросая вызов. Не могла не сдаться ему каменная вершина, как бы недосягаема она не была, как бы ни старалась уйти от него в вышину, как бы ни был тверд ее камень и холоден ее лед. Тор глубоко задышал, медленно слез с лошади и отослал ее назад в сад, а сам бегом бросился по тропе, виднеющейся между густых деревьев, плотно смыкающихся у подножия близлежащей горы. Тропа ввела ввысь, а только этого Тору и надо было. Он легко взбирался по крутой земле, перешагивая через выступающие в разных местах корни деревьев, но затем, у очередного ручейка, тропа кончилась. Тор пошел дальше, стараясь не сбавлять темп шага, или, скорее, бега. Иногда густые высокие кусты преграждали ему путь, но он прорывался сквозь них, безжалостно ломая тонкие прутья, то и дело хрустящие вокруг него. Деревьев становилось все меньше, а кустарников все больше, солнце сдвинулось ближе к краю, а Тор не мог прекратить свой путь. Он прошел уже больше половины и был намерен добраться-таки до вершины. Больше и больше острых камней стало попадаться Тору, в некоторых местах склон горы был почти отвесным и ему приходилось карабкаться по нему, полагаясь лишь на свою ловкость. Стало намного холоднее и не только из-за близости вечера. Уже часто под сапогами Тора хрустел снег, еще чаще обдувал его холодный ветер, охлаждающий пыл и разгоряченные мышцы. Тор несгибаемо шел сквозь снег, цепляясь за оледенелые камни пальцами, иногда сдирая на них кожу, но это его не волновало. Он был близок к своей цели, он уже видел ее - вершину, застывшую, словно заснеженный истукан, горделиво поднявший свою голову вверх. Тор сделал последние усилия - сильно оттолкнувшись, прыгнул вперед и подтянулся на руке, одновременно отталкиваясь другой, зацепился за крутой край ногой, и вот он уже встает и оглядывает каменистую мерзлую поверхность. Он добрался до вершины, желающей показать свою неуязвимость, желающей показать ему, что есть что-то неосуществимое. Тор присел на обледенелый камень, чувствуя могильный холод, исходящий от него, и оглядел открывшийся вид. Заходящее солнце освещало красноватым сиянием раскинувшийся город из золота, металла и камня, ярко отсвечивая от замка Одина. Зеленые поля и цветущие сады раскинулись кругом. Горы белым хребтом, словно хорда, тянулись куда-то к другой стороне парящего на облаках мира Асов, мира Богов. Все прекрасно было в Асгарде, все было тем, что привык любить Тор. Не хватало лишь одного, и без этого одного картина не складывалась в единое целое. Было такое чувство, что он собирал мозаику, но один паззл потерялся. Паззл, который должен располагаться в самой сердцевине, и от того вся мозаика становилась некрасивой и незаконченной. Тор поднял руку в воздух, призывая свой молот, который мог поднять только он. Через минуту молот врезался к нему в руку и лег знакомой тяжестью, придавая уверенности и словно даря надежду. Тор крепче ухватился за рукоятку, раскрутил молот над головой и взмыл высь, еще выше гор, ненадолго оставляя их под собой, а затем рванул стремительно вниз, приземлившись на ноги на землю подле горы так тяжело, что земля вокруг него содрогнулась, словно от грома. У подножия доселе наполнявшие до краев силы, и даже переливающиеся через край, оставили его, и Тор поплелся обратно в сторону замка.       Добравшись до замка, Тор вошел в раскрытый главный вход и отправился к концу широкого коридора, расписанного фресками с изображениями истории и битв Асгарда. Он зашел в тронный зал с высокими, теряющимися в вышине сводами и колоннами, обрамленными золотом. Он не любил заходить сюда часто. Рядом с такими колоннами чувствуешь себя маленькой букашкой, даже если сам ты Бог. На большом золотом троне, находящемся в конце огромного зала, сейчас блистающего украшениями к празднику, восседал Один. Тор улыбнулся и направился прямиком к нему.       - Приветствую, Всеотец, - Тор всегда начинал разговор с отцом с формальных обращений.       - Приветствую тебя, сын. Вижу, ты воспрял духом, - Всеотец слегка приподнял уголки губ и вокруг его глаз собрались морщинки, а глаза, обращенные на сына, засветились чем-то, напоминающим нежность.       - Отец, у меня к тебе вопрос, - Тор собрал свою решимость в кулак. Он задавался вопросом, почему сразу ему в голову не пришло спросить своего отца, обладающего способностью наблюдать за всеми девятью мирами даже без Радужного моста.       - Слушаю, сын, - Один благодушно склонил голову.       - Ты все видишь и все ведаешь, Всеотец. Не можешь ли ты увидеть, где сейчас Локи? - Тор заставил себя спокойно произнести предложение до конца, хотя голос то и дело был готов сорваться. Тор ждал ответа и в то же время не хотел слышать его. Один вздохнул и отвел взгляд.       - Тор, я знал, что ты спросишь меня. Как бы вы с Локи не враждовали, вы цените друг друга. Хоть в этот раз он и пошел на поводу у своей зависти, но в этом есть и моя вина. - Один снова поднял на него глаза и посмотрел прямо. - Я не вижу твоего брата ни в одном из девяти миров. Магия разрушенного моста уничтожила его и нам придется с этим смириться. Сегодня мы должны отпраздновать победу, а на следующий день почтить всех падших.       Тор почувствовал, как небольшая частичка надежды внутри него начала угасать. Снова было трудно сделать вдох.       - Отец, тогда я лучше...       - Тор, мы еще не оправились после войны. - Резко прервал Один Тора на полуслове. - У нас нет средств сообщения с другими мирами. Нужно решать этот вопрос, а также восстанавливать город, что тоже требует больших расходов. - На этих словах Один пристукнул посохом от негодования. - Как будущему правителю, тебе нужно знать, что в первую очередь ты должен выбирать благополучие своей страны и ее жителей. Тор выдержал грозный взгляд своего отца, смотрящего словно ему в душу и опустошающий ее, слегка поклонился и, развернувшись, быстрым шагом пошел к высоким дверям на противоположном конце зала.       - Тор! - Остановил его на полпути могучий возглас отца. - Если Локи найдется, ты знаешь, что по законам Асгарда он должен быть осужден. Тор ничего не ответил и молча продолжил свой путь. Выйдя из зала, он почувствовал, словно ему стало легче дышать. Слеза скатилась по щеке, оставив мокрую дорожку. Он предвидел, что отец ответит именно так. Отец был известен как правитель, всегда исполняющий свой долг. Ничто не заставит его отступиться от него, даже возможная смерть сына, его раскаяние, да и вообще, что угодно.       Однако все еще было не известно, что с Локи. По словам отца, его нет ни в одном из девяти миров, но это не значит, что его нет в каком-то другом, не подчиняющемся Асгарду, мире.       Тор не мог и не хотел верить в произошедшее, хоть и ясно понял, что надежды нет. Он отправился в свою спальню, чтобы переодеться к пиру, ведь это именно то, чего сейчас хотел от него отец - чтобы подданные видели сильного и стойкого наследника.