Империя

— Я должен был что-то сделать.       Ромулус смолчал, показывая, что не желает продолжать этот разговор. Ремус прислонил голову к холодной каменной стене, закрывая глаза на жестокую реальность перед ним. Вина разрасталась, поедая его изнутри. — Я знал. Я был единственным, кто знал и не сделал ничего. — У тебя не было возможности что-то сделать, — кратко ответил Ромулус, резко обрывая Ремуса. — Виновата моя глупость, а не ты. — Ты не мог предугадать. — Я мог бы прислушаться. — Не могли бы вы двое прекратить этот приступ вины? Парочка благородных идиотов, вот вы кто, — рявкнул Люциан.       Ремус затряс головой — ошеломляющая пустота, которую он почувствовал, вот-вот должна была раздавить его. — Если бы я только… — У нас была целая стая, и никто ничего не сделал. Сотни людей, Ремус — и этот грязный дворняга нас всех одурачил. Он был чертовой овцой в волчьей шкуре и мы на это повелись, — фыркнул Люциан — его голос звучал сдавленно от горького восхищения. — Вот уж ебаная ирония. — Не важно, кого мы обвиним, это уже произошло, — начал Ромулус, своим тоном заканчивая разговор.       Ремус хотел среагировать, разозлиться, чтобы как-то уменьшить давление в грудной клетке. Но на эту тему уже нельзя было сказать ничего нового. Невозможно облегчить вину, когда никто не хочет признать, что тебе ее нести, что тебя нужно винить. Он нуждался прощении людей, которых он никогда больше не увидит. Он нуждался… — Вложи свою энергию в что-то полезное, Ремус, — приказал Ромулус, ощущая нарастающее страдание. — Единственное, что мы можем — это обратить внимание на то, что нам делать сейчас. Как ты сам уже сказал, ничего ещё не окончено. И не будет, пока мы дышим.       Ремус воспринял слова слишком близко к сердцу, вероятно, даже слишком буквально. Вдыхая, он сфокусировался на холодном воздухе, проходящем сквозь него, позволяя легким наполняться и опустошаться. Повторяющееся действие медленно успокаивало его потасканные нервы.       Они все ещё живы. И пока они живы…       Ремус застыл, внезапно остро осознавая новый, незнакомый звук в неизменном окружении. Остальные заключенные так же замолчали, навострив уши к потолку.       Шаги… Голоса…       Толпа заполняла стадион над ними. ~*~       Сириус был раздражительным и потным, что само по себе неприятная комбинация. Он сидел на подиуме с элитными членами семьи Блэк, жара закручивала его эбоновые волосы в нелестные завитки и приклеивала их ко лбу. Он никогда особо не наслаждался нахождением на арене и в нормальных условиях вежливо бы отказался прийти...       В любом случае, сегодняшний день отличался от нормального. Сегодня был "рассвет новой эры", как церемониально нарек его отец.       На самом же деле, он имел в виду, что собирается обеспечить простолюдинов кровавой ритуальной резней во имя империи. Торжество для плебеев, чтобы укрепить власть монархии и вернуть ее ускользающую популярность.       Гримасничая, Сириус сморщил нос. Каждое из проводящихся на арене событий было варварски жестоким и заставляло его следить за своей хрупкой смертностью чуточку пристальнее.       Увы и ах, Сириус был не в том положении, чтобы в случае этого конкретного события отказаться от приглашения, которое, он уточнил пренебрежительно, таковым и не было — скорее четким и непреклонным приказом.       Разумнее играть хорошего, напомнил он себе. В данный момент. ~*~       Ремусу были слышны скандирования безликих полчищ выше, хотя слова и звучали приглушенно. Потолок дрогнул, посыпавшись песком и пылью, покрыл Ремуса ещё одним слоем грязи, в дополнение к уже накопившимся. Он отряхнулся, создав вокруг себя облако пыли. - Вполне себе толпа.       Сквозь грохот Ремус едва уловил фразу, потому обратил своё внимание на камеру напротив. Он был уверен, что голос шёл из неё, хоть раньше она и пустовала. Должно быть, стражники заключили ещё одного зверя, пока остальные спали.       Ремус пытался разглядеть какие-то очертания, прищурившись, когда помещение внезапно залило ярким золотистым солнечным светом, из-за которого несколько заключённых вскрикнули от боли. Прикрывая себя, Ремус вскинул руку, а в конце подземелья скрипнула, открываясь, железная решётка.       Ремус сморгнул слезы, выступившие из-за резкого света, отчаянно пытаясь к нему приспособиться. По коридору прокатился звук шагов, предшествующий темным фигурам. Пульс Ремуса все ускорялся с их приближением.       Он неуклюже вскочил на ноги, когда пара солдат, отличающихся от тех, которые открывали клетку, остановились перед его камерой. Оковы Ремуса поднялись, пока его взгляд перескакивал с одного мужчины на другого. - Это не тот.       Другой охранник переключил своё внимание на следующую камеру. И усмехнулся: - И это зверь? Тощая маленькая дворняга, не так ли?       В ужасе Ремус наблюдал, как стражник открыл соседнюю решетку и вытащил на свет Ромулуса.       Впервые Ремусу довелось мельком его увидеть с момента атаки, и на секунду его сердце остановилось.       На месте пронзительного чёрного глаза Ромулуса сейчас была до месива изуродованная воспалённая плоть. Предводитель стаи выглядел так хило, что Ремусу становилось плохо только от взгляда. Мужчина трясся, но заставил себя выпрямиться в их хватке и придал лицу выражение спокойствия.       Стража бесцеремонно заковала Ромулуса в наручники, и его передернуло, когда те проехались по нежной, израненной коже. Ремус бросился к ним, отчаянно цепляясь за прутья своей клетки. - Кх-куда вы его забираете? - проговорил он, но из губ сорвался едва ли напряженный шёпот, его горло сжалось. Ему было трудно говорить, особенно сквозь растущий страх, перерастающий в отчаянье, по мере заковывания Ромулуса в оковы. - Куда вы его забираете?!       Игнорируя Ремуса, стражи направили Ромулуса, схватив за впившийся в шею ошейник. - Двигайся. - Дайте мне с ним поговорить! - задохнулся Ремус, когда они появились перед его камерой. Даже не задумываясь, он выбросил руку между решетками, пытаясь схватить ближайшего солдата.       Стражник быстро повернулся, вынуждая Ремуса отдернуть ее обратно. Рука болезненно вывернулась, заставляя Ремуса выругаться. Как только стражник собрался сделать ещё один шаг, Ремус яростно выбросил ногу сквозь прутья решетки, посылая его в короткий полет к полу.       Даже не пытаясь помочь своему павшему товарищу, другой солдат просто фыркнул. Увидев возможность, Ремус потянулся к Ромулусу, сжав пальцами его слабую руку. - Отцепись, тупая дворняга! - вскочил на ноги униженный стражник и постарался оторвать руку Ремуса, но его хватка оказалась слишком крепкой. - Дай им попрощаться, безмозглый болван! - прорычал срывающимся голосом Люциан.       Охранник замер в изумлении. Ромулус повернул к Ремусу спокойный взгляд оставшегося глаза. - Спасибо, что остался рядом, - голос Ромулуса был тихим, но дрожащим от отчаянных попыток скрыть страх. - Я не заслуживаю такого друга, как ты. Я никогда не смогу искупить свою вину.       Ремус ахнул. Его сердце разбивалось на кусочки от мучения в голосе Ромулуса. - Нет, послушай! Ничего из этого не было твоей виной! - Я никогда не должен был в тебе сомневаться. И я эгоистичен, Ремус, потому что хочу попросить тебя о прощении, даже если знаю, что его не заслуживаю.        Ремус едва сдерживал рыдания, когда стражники, явно чувствовавшие себя некомфортно от этой сцены, попытались оттащить Ромулуса по коридору. Ремус крепче сжал ускользающую руку. - Тебе не за что извиняться! Не за что!       Страдание мелькнуло на лице побеждённого лидера, но было быстро подавлено. Он поднялся во весь рост, выпрямил плечи и подавленно взглянул. - Будь сильнее, чем был я. - Ромулус, н-нет, пожалуйста, не позволь им...       Ромулус выдернул свою руку, оставляя Ремуса хватать воздух за своим другом, своим братом, исчезающим из поля зрения.       Оглушительный рёв пронёсся по подземной темнице, крики толпы, полные ненависти и жажды крови, словно острые клинки рвали душу Ремуса. Он обрушился на жалкие прутья своей клетки, как только силуэт Ромулуса исчез из виду и ворота медленно начали закрываться. - РОМУЛУС! - Мы ничего не можем сделать! - оборвал его Люциан коротко. - Не выставляй себя идиотом. Позволь мужчине умереть с гордостью.       Ремус покачал головой. Его сердце стучало в ушах так сильно, что почти заглушило демонический шум снаружи. Он снова встряхнул решетку, умоляя ее уступить, а его лихорадочный взгляд остановился на клетке напротив.       Зверь в камере в ответ улыбнулся.       Ремус почувствовал, как кровь в его жилах застыла. Фенрир поднялся в полный рост, в быстро исчезающем свете его оранжевые глаза сверкали.