***
Следующие несколько дней ознаменовались относительным затишьем. Да, римляне смогли прорвать оборону Илистой Долины и занять предместья Новых Пасаргад, но, что называется, слегка перестарались, продвинувшись дальше, чем планировали изначально, и потому временно остановили наступление. Всё-же, следовало подтянуть тыловые части, укрепиться на случай контратаки и произвести ряд не менее важных мероприятий, прежде чем продолжать наступление. У кроганов же дела обстояли получше — хоть римляне и выдавили их с позиций (да так, что уцелевшие части бежали впереди ветра), варлорд Мардар имел необходимые резервы в лице свежих и бодрых воинов, припасенные как раз на такой случай, и во главе которых он готовился нанести мощный контрудар, что должен был отбросить розовокожих обратно в пустыню. Да, именно во главе — в отличии от римских командиров (а также саларианских и азарийских), что предпочитали командовать в тылу, в уютном штабе, кроганы же предпочитали непосредственно участвовать в битвах. Конечно, это было опасно, но во первых — чтобы крогана убить надо сильно постараться, а во вторых — их суровая культура всегда поощряла личный пример. Отсиживающегося в тылу за голографической картой крогана воины просто не будут уважать и не будут следовать его приказам. Воинов должен вести за собой воин, а не штабная крыса. Даже сам Повелитель Кредак не сидит на Тучанке, а мечется во главе своего флота по всей галактике, завоёвывая жизненное пространство для своей расы. Разумеется, постоянно в мясорубку варлорды не лезли, но тем не менее периодически наступали моменты, когда следовало продемонстрировать свою силу, и сейчас как раз настал такой момент. Вскоре началась долгожданная контратака — артиллерийские удары, налёты кроганских штурмовиков и танковые клинья более мощных танков «Молотильщик», далеко не просто так названных в честь печально известных гигантских червей, смогли отбросить римлян из предместий Новых Пасаргад к полосам обороны. Но на этом Мардар останавливаться не желал, ибо он желал выгнать римлян в пустыню.***
Навести перекрестье прицела на противника, выжать спуск, открыть патронник, загрузить новую болванку, закрыть патронник, прильнуть к прицелу, навести перекрестье прицела на противника, выжать спуск… Минервина ощущала себя автоматом, который приставили к рельсовой фульминате. Уже несколько часов её центурия отражала одну атаку кроганов за другой, и это было куда как намного тяжелее, чем в горном перевале, ведущем в Глинянную Долину. Там хотя-бы был удобный ландшафт и хорошие позиции среди скал, тут же хоть и была удобная высота в лице изрытого окопами холмика, но с теми позициями эта высота и рядом не стояла. Но тем не менее свою роль высота выполняла, сдерживая волны кроганов и их бронетехнику, среди которой были как и старые танки-транспортёры, так и новые «Молотильщики», что выглядели почти так-же, как танки-транспортёры, но только больше, шире, и несли сразу пять башен — одну большую с орудием калибра, заставляющего серьезно задуматься о том, что её конструктор явно что-то компенсировал, и четыре поменьше, вооруженные масс-пулемётами, которыми впору было авиацию сбивать. Таких мастодонтов рельсовые фульминаты не брали и нужны были уже рельсовые орудия, которые, по счастью, на высоте имелись, иначе бы римлянам было совсем туго. Да и по счастью таких танков было не слишком много. Минервина уже сбилась со счёта — сколько танков уже коптило тут под открытым конкордианским небом на склонах высоты, и даже не пыталась считать, сколько тут полегло ящеров, но атака явно не собиралась прекращаться. Истошный вопль в шлеме «ВОООЗДУХ» подтвердил её опасения касательно того, что ящеры явно не собираются оставить римлян в покое. Привычно нырнув вглубь окопа и начав молиться Минерве, Минервина приготовилась к тому, что сейчас готовились обрушить кроганские штурмовики. Судя по всему, кроганской авиации выдали что-то новенькое, ибо новые взрывы были куда мощнее тех, что ощутила Юлия на своей шкуре на Фортуне. Авианалёт продлился двадцать минут, за которые Минервина натерпелась схожего страху, что и во время артиллерийского удара, благо бомбы взрывались куда ближе и мощнее. Но в конце концов он закончился и изрядно охреневшая от этого Минервина почувствовала, как её кто-то тронул за плечо: — Эй, ты жива? — знакомый голос Аэтоса заставил её заметно дёрнуться. — Да жива она, не переживай. — Лукреция помогла ей подняться. Но времени на дальнейшие разговоры им не дал рёв кроганов, опять поднявшихся в атаку. На этот раз тут был противник явно посерьёзнее, судя по тому, что их тела прикрывал не только щит кинетический, но и биотический. Целый отряд кроганов-биотиков вовсю используя свои «магические» силы продвигался к римским позициям. Авианалёт заткнул многие римские оборонительные точки, как и предыдущие танковые и не очень атаки, из-за чего по биотикам стреляло куда меньшее количество римского оружия, чем этого было необходимо, из-за чего «колдуны» неумолимо сокращали расстояние. Понимая, что скоро им тут придётся очень туго, Аэтос быстро сориентировался: — Отходим к бункеру, тут нас сейчас за жопу возьмут! — он уже сталкивался с кроганским шаманом и это знакомство было не самым приятным. Им особо никто не препятствовал, другие легионеры тоже отходили к позициям выше по склону, как и эта троица. То, что Аэтос по безграмотности назвал «бункером», было на деле очередным ДОТом, только более крупным. Заняв позиции внутри и прильнув к бойницам, легионеры снова открыли огонь. Удар обычных фульминат кроганские биотики держали, удар рельсовых фульминат и излучателей частиц — уже не очень. Всё-же, не всякий щит выдержит попадание из оружия, способного прошивать насквозь танки, каким бы ты распрекрасным биотиком не был, что и доказала Минервина, снеся одному такому шаману, швыряющемуся синими спецэффектами во все стороны, башку, после чего с ужасом констатировала, что болванки для фульминаты кончились. Впрочем, безоружной она не осталась, выхватив игольник и снова принявшись стрелять по уродливым горбатым фигурам, однако нынешнее оружие явно было им что слону дробина. Несмотря на весь обрушиваемый на них огонь, биотики продолжали восхождение на высоту. Среди них особо выделялся один тип, куда более крупный, чем другие, что явно был среди этой ватаги главным. Поэтому неудивительно, что на нём тут-же сконцентрировали огонь, однако весомого эффекта это не привело — цель явно была сильнее, чем ожидалось. Выстрелы обычных фульминат он может и не игнорировал, но его щиты и броня спокойно их выдерживали. Что до импульсных излучателей? Когда они открыли огонь, он запустил в них «деформацией», и искорёженные и порванные на клочки излучатели уже не смогли вести огонь по понятным причинам. Казалось, будто эта тварь была неуязвима. — Твою мать, да где катафракты, когда они так нужны, а? — не удержалась от недовольного вопля Минервина, стреляя из игольника в биотиков, хоть и было видно, что это не особо помогает. Наконец, ящеры достигли бронированных дверей ДОТа и заткнув ещё пару излучателей, контролировавших эту уязвимую точку, варлорд Мардар (а это был именно он) заявил своим кроганам: — Дальше я сам… Используя свои биотические силы, кроганский военачальник буквально вырвал бронедверь и отшвырнул куда-то в сторону, выхватил свой дробовик (который держал одной рукой) и смело шагнул внутрь. Поморщившись от выстрелов укрывшегося за стенкой с бойницей легионера, Мардар просто подошел ближе, сунул в бойницу дробовик и выстрелил, превратив легионера по ту сторону в кровавую кашу, после чего продолжил идти внутрь. — У нас проникновение, ящер-кол… — звук выстрела прекратил передачу и Минервина нервно сжала свой игольник, наведя его на выход и спрятавшись за каким-то ящиком. Выстрелы и приглушенные шлемами легионеров крики раздавались всё ближе, пока наконец в проёме не появился кроганский варлорд. Минервина разглядывала его буквально пару секунд, и увиденное её ужаснуло — настоящий гигант по сравнению со всеми виденными ей до этого ящерами, этот кроган был одет в массивную броню, благодаря которой судя по всему и казался больше. Но это не было кошмарным. Кошмарным было то, что на поясе этой брони висели отрубленные головы. Все легионеры открыли огонь по варлорду, однако тот сразу-же запустил мощную биотическую волну, раскидав всех как котят, после чего начал расстреливать лежащих на полу легионеров из своего дробовика. Он уже успел превратить трёх легионеров в груду изорванной плоти, и сейчас готовился пристрелить Лукрецию, когда на него со спины напал врукопашную поднявшийся Аэтос. У него были все шансы вонзить ему меч в спину, но ящер успел краем глаза заметить его и, повернувшись, блокировал выпад своим дробовиком, после чего пнул легионера и пальнул в него. Снятый с вигила на Фортуне щит в очередной раз спас жизнь Аэтоса, приняв на себя смертоносный удар и обиженно замерцав, позволяя Аэтосу нанести очередной удар своим клинком. Прорвав биотический щит, пройдя сквозь щит кинетический и войдя в резонанс с бронёй крогана, меч прорезал её как бумагу, нанеся ящеру далеко не смертельную, но весьма болезненную рану, достаточную для того, чтобы привести варлорда в ярость. Он, игнорируя вонзённый в его тело меч, бросился своей тушей на рудиария, впечатав его в стену. Аэтос явно такого не ожидал, потому он выронил меч и упал на пол. Варлорд отступил на шаг, поднял дробовик и приготовился снести рудиарию голову, как в него врезалась успевшая подняться Лукреция, целясь своим гладиусом в его руку. Именно это, можно сказать, дало Аэтосу шанс, и выстрел из дробовика крогана попал не в его голову, а в его правую руку, заставив бывшего гладиатора вскричать от боли и потерять сознание. Лукреция была не единственной, кто поспешил спасти рудиария, Минервина, что до сего момента была прижата ящиком к стене, сумела таки освободиться из его плена и кинулась сестре по оружию на помощь — она не рискнула стрелять из игольника, это было бесполезно и можно было задеть Лукрецию, поэтому Юлия достала свой меч и тоже кинулась в рукопашную. Кроган был чрезмерно опасным противником, а так у неё был хотя бы мизерный шанс. Тем временем Лукреция явно выполнила то, что задумала — она отрубила варлорду руку, сжимавшую дробовик. Но природа дала крогану две конечности, второй из которых он не преминул воспользоваться, рыча от боли и ярости он ударил Лукрецию наотмашь, откинув её от себя как пыльный мешок. Пролетев несколько метров, Лукреция врезалась в стену ДОТа, упала и больше не поднималась. Видя, как её друзей раскидывают как котят, Минервина, побежавшая на помощь подруге, вскинула меч и закричала от гнева и ярости. Зря. Этим она привлекла внимание варлорда, и хотя теперь у него не было одной руки, он всё ещё имел вторую, и у него по прежнему оставалась его биотика, поэтому Минервина внезапно замерла, пораженная приемом «стазиса». Не в состоянии пошевелиться, она с ужасом смотрела, как варлорд не спеша подошел ближе, выхватил из её руки меч, выкинул как мусор и схватил её за горло, приподняв над полом и пришпилив к стене, после чего начал медленно душить — из всех боеспособных легионеров в ДОТе осталась лишь Минервина, и Мардар не смог отказать себе в небольшой слабости немного помучить последнюю жертву. Стазис спал, позволяя Минервине двигаться, но это не могло ей ничем помочь в данной ситуации, ей оставалось лишь схватить своими руками руку Мардара и тщетно попытаться разжать стальную хватку. Выражение ужаса на лице легионера (маска шлема Минервины была сорвана в пылу боя) определенно нравилось Мардару, он откровенно наслаждался паникой и беспомощностью Юлии. Сама же Минервина в панике осматривалась по сторонам, надеясь, что хоть кто-то из легионеров уцелел и способен ей помочь, но неподвижно лежащая Лукреция и истекающий кровью Аэтос явно были не в состоянии ей помочь. Сейчас Минервина видела лишь злобную рожу Мардара, чьи злобные оранжевые глазки с триумфом взирали на мучимого им врага. Кроган облизнулся, и Минервина с ужасом осознала, что её тело вполне может пополнить запасы кроганского провианта, что заставило её вырываться сильнее, тратя драгоценные силы. Сознание медленно покидало Юлию, и наконец её глаза поглотила тьма. Видя, что розовокожая закрыла закатившиеся глаза, варлорд удовлетворённо хмыкнул, но хватку пока не разжимал, ибо люди хоть и куда слабее кроганов, тоже могут быть вполне живучи. Неожиданно для Мардара, казалось бы почти издохшая девка широко раскрыла глаза, и что Мардара весьма удивило, они оказались ярко-золотыми, хотя он точно помнил, что буквально пару секунд назад они были зелёными. Не успел кроган удивиться такой внезапной смене цвета, как вдруг его череп пронзила острая боль, будто туда вонзилась тысяча раскалённых игл, заставив варлорда разжать свою хватку и отступить, схватившись уцелевшей рукой за голову. Боль на секунду отступила, и кроган уже было собрался вновь придушить странную розовокожую, как заметил, что она по прежнему висит в полметре над землёй, а её золотые глаза смотрят прямо на него. Очередной приступ боли охватил череп Мардара, и смекнув, что его источником является не желающая подыхать розовокожая, он, превозмогая головную боль, напитал свою руку биотическими силами и уже было приговился запустить в Минервину «деформацию», как та неожиданно вскинула свою правую руку, и с её пальцев на Мардара обрушились молнии. Та боль, что испытывал Мардар до этого момента, показалась лёгкой щекоткой по сравнению с этим, ибо казалось, что каждая клеточка его далеко не маленького тела начала мучительно умирать. Но тем не менее Мардар продолжал бороться, несмотря на мучительнейшую боль он потянулся к висящему на поясе молоту, медленно встал, превозмогая обрушиваемый на него шторм молний, выхватил молот и приготовился расплющить это отродье Пустоты, как Минервина подняла вторую руку и с неё сорвалась вторая молния, из-за чего Мардар упал на пол. Существо, явно не являвшееся привычной Минервиной, продолжило обрушивать на упавшего ящера электричество (электричество ли?) до тех пор, пока глаза Мардара не вытекли, кожа не обуглилась и он не отдал душу своим предкам. Лишь после смерти варлорда Минервина закрыла глаза и упала на пол. Отряд Кезона Меллия Вульпеса тоже был на этой злополучной высоте и когда кроганы-шаманы начали наступление, они тоже отражали их атаку. Дела у отряда Вульпеса обстояли куда как лучше, чем у отряда Минервины, ибо их позиции не были целью основного удара, но им тоже приходилось несладко. Вульпес уже сбился со счёта — сколько кроганов он пристрелил из своей фульминаты, и когда кроганы почти добрались до их позиций, чтобы вступить в долгожданную рукопашную, они с криками попадали, похватавшись за свои головы, как и римляне, что уже готовились надлежаще кроганов встретить. Неожиданный приступ невыносимой головной боли прихватил и Вульпеса, но такого катастрофического влияния на него не оказал — легионеры попадали без сознания, кроганы же хватались за головы, бились головами об землю, стреляли себе в голову, лишь бы прекратить эту невозможную боль. Вульпес же… Вульпес недовольно морщился и продолжал вести огонь. Он узнал её источник, и, поскольку проходил специальные тренировки, был способен эту боль терпеть. Когда стало явно, что противник определённо не сможет сражаться, он прекратил почём зря тратить боеприпасы и направился по окопам в сторону источника его проблем. Чем ближе он приближался к предполагаемому источнику, тем сильнее он убеждался что идёт по правильному пути, учитывая количество мёртвых кроганов, явно умерших не от стандартного римского оружия. Вскоре головная боль прекратилась, и облегчённо вздохнувший Вульпес подошёл к какому-то ДОТу, чья бронедверь валялась неподалёку. Держа оружие наготове он вошел внутрь, ожидая возможного сопротивления, но на его счастье в ДОТе были лишь трупы легионеров. Пройдя половину ДОТа и добравшись до одной огневой позиции, Вульпес наконец нашёл, что искал — тут находился превращенный в уголёк кроган и лежало несколько выведенных из сознания, но, судя по всему, живых легионеров, в которых он опознал Лукрецию, Минервину и Аэтоса. Фалько он видел в окопе недалеко от ДОТа, он тоже был без сознания. — До чего-же приятная ныне в Сахаре погода, давно я не видел таких восхитительных дождей из золотых монет. — произнёс Вульпес кодовую фразу, получая доступ к необходимой информации, зашифрованной и заблокированной в его мозгу. Используя полученную информацию, он принялся осматривать выживших. Оказав первую помощь Аэтосу (вовсе не из гуманистических соображений, его можно было бы потом использовать в качестве источника необходимой информации), Вульпес открыл его веко и внимательно осмотрел глаз. Убедившись, что этот тип не подходит под нужные параметры, Вульпес проверил Лукрецию, и она тоже не подошла. Наконец он открыл веко Минервины и удовлетворённо произнёс, глядя на золотую радужку её глаза: — Я ведь знал, что девчушка не так проста, как кажется. Такой бриллиант в такой куче дерьма… Кезон Меллий Вульпес (это, естественно, было не его настоящее имя) был агентом-фрументарием, человеком, служащим государственной структуре, из-за одного упоминания которой люди замолкали и начинали затравленно озираться. Первоначальная цель Вульпеса была весьма далека от той, которую он сейчас выполнял, он исполнял роль сигнифера вовсе не для того, чтобы искать людей с необычными способностями, но на случай, если такой человек попадётся, в его мозгу оставили необходимую «закладку» со всей нужной информацией (у Вульпеса имелся целый набор таких закладок на случай непредвиденных обстоятельств и активировать он их мог только при совпадении определённых условий, как сейчас), что была необходима для проведения необходимого комплекса мероприятий, и первый пункт из этого комплекса Вульпес уже выполнил. Вульпес поднялся, снял свою волчью накидку, снял шлем, вытащил оттуда устройство связи, набрал определённую комбинацию цифр и принялся ждать. Наконец, из устройства раздался голос: — Агент VL-256, докладывайте. — Обнаружен «Вариант Прометей», запрашиваю срочную эвакуацию. — Подтвердите. — Может, мне ещё ключи от дома вам дать, где деньги лежат? — произнёс Вульпес очередную кодовую фразу. — Подтверждение принято, ожидайте эвакуацию в ближайший час. Вульпес осмотрелся и ещё раз проверил состояние потерявших сознание. Учитывая все симптомы, час потерпеть он сможет, но определённо не тут. Надев шлем и накидку, Вульпес взял Минервину на руки и пошёл прочь из ДОТа.