Лестница к небу

Скромный провинциальный Бодрум отмечен не на всякой карте, и его жителей это всегда устраивало — до недавних пор. Стоило местным жрецам и городскому совету взбаламутить воду, поднять вековые метрики и архивы и попытаться заполучить право считаться единственной и неоспоримой родиной святого Фелмса, как неурядицы пролились на бодрумцев щедрым весенним дождём. Каждый данмер прекрасно знает, какие коварные даэдроты таятся порой в тихом омуте, но здешние даэдроты оказались сплошь из приезжих — так, по крайней мере, считала Варона Седрас, доверенное лицо хана бодрумских нищих. В прежние дни, когда город ещё не пытался купить милость Храма ладненькими историями и новенькими дорогами, пока вложения Редоран и строительные подряды не привлекали любителей лёгкой наживы, он жил пусть и не безоблачной, но по-хорошему предсказуемой жизнью. Враги были известны в лицо — а теперь, когда новых лиц нахлынуло слишком много, вовремя распознавать угрозу не удавалось. И город тонул... Виданное ли дело — не просто мелкие страстишки и соразмерные им грешки, привычные всякому меру, не отрешившемуся от мира в какой-нибудь велотийской башне, но события дикие, невероятные и для Бодрума — явно не к месту? Какие-то странные заговоры, чокнутые телванни со своими разборками, лезущие во все дырки авантюристы... а бок о бок с ними — убийства, погромы, пожары, прорывы канализации... Город жужжал растревоженной шахтой квама, не затихая и двумя неделями после того судьбоносного дня, когда двинутый телваннийский — если верить молве — чародей устроил пожар чуть ли не в центре города и, раздав завербованным на стройках-времянках негодяям опасные нестабильные амулеты, убил четырёх меров и покалечил ещё с десяток. И ведь ничто не предвещало беды! Все, кто сталкивался прежде с этим Ревасом, в один голос твердили, что он был спокойным и исполнительным мером, ничем не выделяющимся из толпы — кроме разве что предпочтений по части любовников... Обычным разнорабочим, коих в Бодруме полным-полно — а вот поди ж ты! Не доглядели — и запустили скальника в кладовую. Стоит ли удивляться, что он перебил всю посуду, выжрал трехмесячный запас солонины и напоследок насрал под дверью? Теперь уже поздно махать ему вслед кулаками, но извлечь урок и попытаться оборонить себя от других таких паразитов — дело достойное, богоугодное даже! Хан рассудил, что нужно усилить бдительность, и Варона была с ним согласна, как бы её вольнолюбивой, мятежной душе ни претило такое вот усиление. Любовь к городу и к своим ребятам всё-таки перевешивала, и, чтобы их сохранить, Варона была готова на многое. Уцелевшие после разгрома “Танцующего хоркера” чужаки, заварившие эту кашу — или, по меньшей мере, активно её помешивавшие, — оказались понятливыми и очень быстро покинули город. – Вам здесь не рады, – предупредила их Варона, подкараулив у “Золотых листьев” — трактира с, наверное, самыми несуеверными и жадными до денег хозяевами во всём Бодруме — одного: тёмненького и бойкого, с ломаным носом и кличкой “трепач”, полученной в подарок от хана. – Стража вас, может быть, пожевала и выплюнула, но мы здесь не все такие отходчивые. Хан вам, трепач, передаёт привет и бесплатный добрый совет: уезжайте из города, пока ничего больше не приключилось. Нет у вас здесь удачи. Залётный, поначалу слушавший Варону с помесью злости и удивления, явственно проступавшей на выразительном, подвижном лице, под конец её речи сбледнул. Принял всерьёз ханское предупреждение, щедро приправленное угрозой — или умело сыграл испуг, которого не почувствовал? Так или иначе, а он шумно сглотнул, словно пытаясь сдержать рвущиеся с языка слова, и, повоевав с собой пару мгновений, всё-таки выдавил: – Спасибо тебе за науку, сэра. Можешь не сомневаться — и всем, кому нужно, передавать, — что мы в этом городе не задержимся. Приятель мой… Тот, что рыжий — не тот, который краплёный… В общем, чутка прихворнул, и только это нас в городе всех и держит. Как он оправится и немного окрепнет, так мы и свалим отсюда — резко, как залп от ведра фасоли, выжранной в одно рыло. Нам здесь ловить уже нечего — это, блядь, даже тем, у кого вместо мозгов конча болтыхается, будет понятно. А мы, сэра, — веришь ли? — очень понятливые. Теперь-то Варона не сомневалась, что трепач не актёрствовал: он явно был не из тех, кому легко скрывать свои мысли. Впрочем, эта вспышка её скорее позабавила — смотреть, как из-под нашкрябанного по сусекам самообладания проступает его истинная натура, было захватывающе, да и звучал он незло — и очень устало. Варона тогда его отпустила и неожиданно поймала себя на мысли, что даже жалеет трёх дураков, по уши увязших во всей этой телваннийской мути... если верить тому, что птичка на хвосте принесла — о ренегате-телванни и его личных счётах с девчонкой-полукровкой, из-за которых каша и заварилась. Мало радости в том, чтобы вляпаться в чужую историю и огрести из-за неё по полной — шрам от бича, разорвавший Вароне лицо и едва не лишивший глаза, был тому неоспоримым свидетельством. Вступая в месяц Заката солнца, она и подумать не могла, как эхо этой — вдвойне чужой — истории перевернёт её жизнь и жизни её близких. Вароне Седрас вообще некогда было отвлекаться на праздные мысли: город, взъерошенный и беспокойный, требовал внимания. Несмотря на недавние происшествия, всколыхнувшие тихие воды Приай, поток пришельцев не ослабевал — в обоих направлениях, но всё же!.. Среди разношёрстного народа, что пропускали волнами каждые городские ворота, легко было не заметить странную парочку, въехавшую в Бодрум с востока. По первому взгляду в них не было ничего необычного: изящно одетая данмерка и неприметный аргонианин — эка невидаль! Скорее всего, то были знатная — или, по крайней мере, небедная — госпожа и её слуга: вольноотпущенник, если следить по застарелым, поджившим, но очень заметным шрамам на запястьях, которые он даже не думал прятать. Но стоило только внимательно приглядеться, и эта стройная, логичная теория рассыпалась облачком серого пепла. У обоих путников были дорогие, холёные ездовые гуары, вот только тот, что ходил под аргонианским седлом, был редчайшего изабеллового окраса — нежно-кремовым и с чистыми голубыми глазами. Сам всадник одет был хоть и неброско, но на материалах не экономил: дорогие ткани, тонко выделанная кожа… Может, конечно, это его госпожа не поскупилась, вот только капрал Ормейн, удачно оказавшийся у южных ворот, сразу почуял подвох. Отличный маг-сенсор и эксперт стражи Бодрума во всём, что касалось зачарований, он заметил на аргонианине мощные амулеты — куда мощнее, чем у его спутницы. Кем эти двое были на самом деле? По языку тела не походило, что любовниками… Может быть, деловыми партнёрами? Или очередными авантюристами? Парочка странноватых путешественников, увиденная мельком и примеченная по чистой случайности, прочно засела у Ведама Ормейна в мозгу — застряла назойливым камешком меж шестерёнок. Быть может, это Отец Загадок пытался подать ему знак? Ведам почти не удивился, когда следующим вечером капитан Ратрион (в свободное от службы время — Нелос, незаменимый друг ещё с вварденфелльской, армейской поры) попросил сопровождать его "на конфиденциальной встрече" — а оказалось, что встречается он с тем самым камешком. Разгадка — одна из разгадок, которых искало сердце, — оказалась от Ведама на расстоянии вытянутой руки, и он терпеливо замер, боясь раньше срока её спугнуть, и даже Нелоса почти не расспрашивал. Хватило упоминания “рекомендательного письма с печатями советника из другого Дома” — всё остальное Ведам надеялся вызнать из первых рук. Капитан Ратрион не стал принимать гостей на своей территории и даже в конспиративное жильё не завёл: они с капралом Ормейном, одетые в гражданское, заявились в “Императора квама” — в одну из комнат, что сняла для себя странная парочка. – Вы должны понимать, что я согласился на эту встречу исключительно из уважения к статусу вашего патрона, – с порога заявил Нелос, не став размениваться на велеречивую велотийскую вежливость, которой владел не хуже, чем клинком. – Чем быстрее вы изложите суть вашего дела, тем быстрее мы разойдёмся — ко взаимному удовольствию. Видеть таким невозмутимого, безукоризненно редоранского капитана Нелоса Ратриона было по-настоящему тяжко. Редкое по паскудству дело, что началось с жестокого убийства молодой женщины и вылилось в тёмное и кровавое, показательно неприглядное месиво, высушило его, оголило ярость, и злость, и чудовищную усталость. Почётное назначение, выбитое не только заслугами перед Домом, но также наглостью и заразительным идеализмом, висело на волоске: уже поползли слухи, что капитан Ратрион не справляется — и всё, что он построил, сменив коррумпированного предшественника, повисло на волоске... – Мутсэра, не думаю, что вы верно угадываете мотивы моих действий, – отозвался нимало не смущённый этой резкостью аргонианин; он немного посвистывал и странновато тянул каждую свою “с”, но в остальном звучал как коренной — и хорошо образованный — дешаанец. – Мы скверно начали, и в этом, я признаю, немалая доля моей вины. Деликатность поручения, которое мне доверил серджо советник, не позволяет наши дела обсуждать открыто, но, всеблагими АльмСиВи клянусь, мы с сэрой Ирано, — он кивнул на свою кукольно молчаливую спутницу, неподвижно сидящую на обитой малиновым шёлком софе, – не замышляем ничего такого, что способно навредить Бодруму или дому Редоран. Нелос и Ведам молча сошлись в одном: аргонианина стоило выслушать хотя бы из любопытства. А сам он меж тем представился Саалишем, зазвал гостей к краснодеревному чайному столику и не мешкая принялся их обрабатывать. – Боюсь, что не смогу пролить свет на трагические события, потрясшие город, – распинался он, размахивая чешуйчатыми руками, – но в наших силах смягчить их последствия. У моего патрона связи среди советников дома Редоран — и свободные средства, которые можно будет вложить в развитие бодрумской инфраструктуры. – И что вы хотите в обмен на такую щедрость, сэра Саалиш? – усмехнулся Нелос; наполнившийся охотничьим азартом, он зримо повеселел. – Немногого, если начистоту — информацию. Опережая ваши вопросы — нет, не какие-нибудь секреты дома Редоран или же сведения, касающиеся ваших расследований! Наши интересы куда прозаичнее... – Мы не на рынке торгуемся, сэра. Говорите прямо: что вас интересует? – Всё, что у вас есть на Индорил Кериана Индри.