The Glass Serpent and the Dark Horse

«Останься ради него, Том, если не ради меня. У тебя есть сын». Он не поверил этой ведьме, Меропе Мракс, когда много лет назад та пыталась скормить ему эти строки, и всё же Том Реддл старший так и не смог избавиться от чувства, что, возможно, он всё-таки был не прав. Что, может быть, у него действительно есть сын. И что из сына вырастили такого же урода, как его мать. Том думал об этом годами, запершись от мира в Реддл мэноре, переживая травму, оставленную после того, что чёртова ведьма сделала с ним (что бы это ни было). Размышляя и кипя от злости, делая всё в его силах, чтобы ребёнок в собственном разуме выглядел выбравшимся из Ада демоном, монстром, которого ожидаешь увидеть рядом с ведьмой из мифов средневековья, — в попытках сделать эту мысль отвратительной. Кошмаром, в конце концов навсегда покинувшим его. Но в итоге все эти раздумья имели абсолютно противоположный эффект. Сын. У него был сын. Мальчик с тёмными кудряшками, голубыми глазами — единственной чертой, малость скрашивающей Меропу — и фирменной реддловской улыбкой. Маг, без сомнений, но это был изъян, на который можно закрыть глаза. То, чем можно пренебречь, если бы мальчик был воспитан правильно. Если бы его научили большему, чем как посылать в других заклятия и травить людей всякими зельями. Реальность того факта, что обучение Меропы не даст мальчику ничего, даже отдалённо похожего на необходимые моральные ценности, стало тем, что всё-таки смогло отбросить страхи и помочь преодолеть их, и, к удивлению родных и слуг, вывело его на путь восстановления. Даже зная, что ему придётся снова встретиться с этой женщиной, как-то украсть ребёнка и сбежать с ним, Том решил во что бы то ни стало воссоединиться с сыном. Это решение было принято три года назад, и теперь, после бесчисленных зацепок, приведших в никуда, он, возможно, наконец нашёл, что искал. То, что он себе представлял, было плохо, но реальность оказалась намного хуже... Солнце зависло высоко в небе, многократно усиливая и так душащую июньскую жару. Цикады жужжали в заросшем и местами засохшем саду. Обломки здания, оставшиеся после падения одной из немецких бомб, маячили в конце улицы, пока он стоял на шатком деревянном изогнутом дугой крыльце, нос к носу с облупившейся голубой краской входной двери. Сиротский приют Вула. Он хотел, чтобы его сын оказался реален. Отчаянно желал найти его как можно скорее. Но вдруг поймал себя на том, что надеется: лишь бы эта зацепка, как и все остальные, оказалась ложной. Он лучше вновь испытает разочарование, чем узнает, что из всех возможных мест его сын оказался здесь. И всё же, если это правда, то ему нельзя оставить его. Нужно проверить. Потрясённый окружающей картиной и начинающий плавиться от жары так же, как не политые растения в приютском саду, Том Реддл-старший поднял руку и громко постучал в дверь. После двадцати минут стука дверь наконец-то отворилась, и, к этому времени весьма раздражённый, аристократ опустил взгляд на подростка, открывшего ему: один из местных подопечных, если судить по строгой одежде, выкрашенной в мышиный серый цвет, и точно не воспитатель. Очевидно, само здание было не единственным в приюте Вула, что откровенно ужасно. Мальчик был блондин со светло-карими глазами; они определённо не состояли ни в каком родстве. Ребёнок резко побледнел, увидев его, и всё не решался спросить, зачем он пришёл. То, как говорил Том, могло показаться слишком резким и пренебрежительным, но его не особо волновало, что о нём подумают те, кто ниже его по статусу. — Я хочу поговорить с кем-нибудь из твоих воспитателей, при условии, что они соизволят уделить мне хоть немного своего времени, конечно. Так как ему не только не открыли лично, но даже не встретили спустя какое-то время, Том и так ожидал увидеть на месте воспитательницы какую-то мерзкую старуху. Но даже так неопрятная женщина, с выбившимися из пучка грязными волосами, то и дело покачивающаяся, потому что была совершенно пьяна, несмотря на то, что ещё едва наступил полдень, показалась ему омерзительной. — Так это вы здесь ответственная за детей? — медленно произнёс он, ужасаясь. Женщина икнула, стараясь сфокусировать на нём взгляд, но в итоге решив разговаривать со стеной за его левым плечом: — Да, я. Меня зовут миссис Коул. Том содрогнулся, когда чужие покрасневшие глаза тщательно его осмотрели; ему никогда не было комфортно рядом с женщинами, кроме разве что собственной матери, — даже будучи маленьким, от жёсткого надзора няни Мартини ему всегда хотелось сбежать и срочно вымыться. Сейчас же то, как эта миссис Коул попыталась флиртовать с ним, но покачнулась и чуть не упала, заставило чувствовать себя отвратительно. — Что я могу для тебя сделать, красавчик? Не часто к нам такие заходят. «Очень даже представляю», подумал он, «Какая нелепость». Если бы это зависело от него, этой женщине бы не доверили даже самый замызганный бордель! — Я ищу своего пропавшего сына вот уже как несколько лет, и по самым последним данным он может оказаться здесь. — «К несчастью». — Нет ли у вас мальчика по фамилии Реддл? Ему сейчас должно быть около двенадцати. Женщина протрезвела настолько быстро, будто её вдруг смачно ударили по голове. — Р-реддл? — Её нижняя губа задрожала. — То есть… то есть Том Реддл? — Да, я Том Эдвард Реддл. — Ему показалось, будто сердце упало куда-то вниз. Почему, чёрт возьми?! Почему он не пришёл сюда раньше? Его сыну пришлось намного легче, даже если бы его растила такая мать! О чём Меропа думала, оставив сына здесь?!  — Как я понимаю, мой мальчик находится у вас? — Да, — ответила она высоким голосом, тяжело дыша, и соскользнула на стул. На лбу блестели капельки пота. — Да, он у нас уже почти двенадцать лет. С тех пор, как бедная девушка показалась с ним у нашего порога. Успела лишь назвать мальчика, прежде чем умереть: Том в честь отца и Марволо в честь её отца. Если бы я знала, что сам Дьявол родился той ночью, выкинула бы ребёнка, облив водой, чтобы замёрз на холоде. И спасла бы этим всех нас. «Нужно бы напомнить ей, что я его отец и так-то стою здесь перед ней» Даже ребёнок не-маг вёл бы себя так же, находясь в этом месте всю свою жизнь! Выбросить его в такое место, где он никогда не видел никого, даже близко походящего на нормального, и ожидая, что он будет вести себя не как запертое в клетку животное… Как она смеет называть его сына, его кровь, монстром! Ещё и прямо в лицо!.. Но её взгляд отчего-то был слишком твёрдым и тяжёлым, никак не похожим на то, каким он был ранее: — Вы не понимаете. У него ещё даже первый зуб не появился, когда он стал бить медсестру, пока у неё не пошла кровь. Его два раза усыновляли и возвращали обратно в течение недели, когда странные вещи начинали происходить в их домах. Мы пробовали на нём экзорциста, когда ему исполнилось шесть, — он вскипятил святую воду и сломал каждую кость в теле священника, даже не касаясь. Он повесил кролика в восемь. Терроризировал двоих детей так, что те впали в ступор. Постоянно что-то крадёт. Врёт. Разговаривает со змеями. Неважно, что вы его отец, вы тоже не будете в безопасности рядом с ним! Он вам не нужен! — Что мне не нужно, так это чтобы он остался здесь. — Его сын. Том ещё достаточно юн. И таким его сделали обстоятельства. Его ещё можно спасти. Если мальчик поймёт, что он в безопасности, что не нужно быть постоянно готовым защищаться, он успокоится. — Покажите мне его комнату. — Но… — Сейчас! Женщина чуть не подпрыгнула, резко встала и, бормоча всякое из того, что его сейчас совершенно не волновало, повела его на верхний этаж. Комната, у которой они остановились, была маленькой и почти заброшенной, с пустым столом, поцарапанным шкафом и обычной койкой, выглядевшей так, будто на ней не спали месяцами. Маленькое окошко на стене открывало вид на кирпичную кладку. Сердцу стало плохо. И в этой комнате его сын жил больше десяти лет?.. — Где он? Я бы хотел забрать его прямо сейчас — Литтл Хэнглтон почти в целом дне дороги отсюда. — Он вернётся из школы-интерната только завтра вечером, поезд приедет на Кингс Кросс в четыре. Школа-интернат? Вул точно не мог себе позволить оплату школы для своих подопечных. Единственное объяснение этому — то, что школа наверняка магическая, что другие маги смогли найти его сына какими-то своими способами, после чего отправили его в эту школу. — Как называется эта школа? — Хогвартс, кажется. Я не совсем поняла, что там да как, — любая передышка от его присутствия была радостью. Забрать сына из этой адской дыры было первым решением, что пришло ему на ум, но показаться на вокзале будет не лучшим решением. Они никогда не видели друг друга. Это будет первая встреча. Будет лучше, если она произойдёт в относительно знакомой обстановке, неважно, насколько ужасной. — Я заберу его до ужина, — он сказал. — И я заполню все бумаги сейчас, если это возможно. Лучше, чтобы это не пришлось делать завтра. Воспитательница смотрела так, будто не верила, что он всё же уходит, — разрывалась между предупреждениями о возможных проблемах и желанием заплатить ему все деньги, которые могли затеряться в приюте, чтобы мальчик никогда сюда не вернулся. В конце концов, она кивнула и повела его за собой. — Конечно. Мы вернёмся назад в мой офис и разберёмся с бумагами сейчас. Он обвёл мрачную комнату взглядом в последний раз и пошёл следом.