Смотри мне в душу, мусор

Повседневная обыденность становилась с каждым днем, нет, с каждым часом все тяжелее и тяжелее. Привычные задания, действия превращались в испытание. Даже банальный «поход» по своим нуждам приносил уйму неудобств. Поначалу Скуало пытался бороться. Где это видано, чтобы мечник бросил, что-то на полпути? Особенно он. Одна гордость, которая двигала им, не позволяла сдаваться. А вы когда-нибудь ходили с закрытыми глазами? Не подглядывая, опираясь лишь на собственные чувства, интуицию и память. Понимаете как это тяжело? Не опираясь ни на чью руку шагать в кромешной тьме. Длинный коридор, по которому шел Суперби кипел жизнью. Какие-то глупые шутки рядовых раздавались с разных сторон, и идиотский смех подтверждал их никчемность. Весь мир, который находился рядом и непосредственно вокруг Скуало превращался в утренний туман. Вроде бы он есть и в него можно забежать, прячась. Но с другой стороны в нем ничего нет и слишком холодно. Каждый шаг, будто в пропасть. Каждый вздох, будто под прицелом тысячи глаз. Осечка могла произойти когда угодно. В любую секунду. И вот она. Повод, который разрастался с огромной скоростью, покрываясь тысячью оправданиями и сотнями легенд. Обладая зрением, Суперби бы свернул с мокрого линолеума, который был только что помыт, но сейчас он, повинуясь гравитации, стремительно приземлялся на пол. Распластавшись на полу, на долю секунды у мечника прокрутилось в его памяти все, что с ним произошло, и тот пожалел, что не сразился с Занзасом восемь лет назад. Поднимаясь, он отряхнул форму и, опираясь рукой о стену, тот дошел до двери и поспешил выйти вон. Закрывая за собой дверь, мечник начинал тихо смеяться. Чувства, которые всегда сопровождали мечника – непрерывная жажда превзойти самого себя и хладнокровность. К ним прибавлялась, постепенно, но все же жалость. Отвратительное чувство, которое пожирает изнутри. Закрывая уцелевшей рукой лицо, он не позволил бы кому-нибудь увидеть свои слезы, которые давно перестали течь из этих холодных и серых глаз. Поднимая левую руку к потолку, Суперби приподнял голову. Вверх. К небесам. Сжимая механический протез в кулак, мечник осознавал свою никчемность, от чего становилось лишь хуже. Сколько побед он одержал, пока путешествовал, совершенствуя свой стиль? Не осознанно он продолжал сжимать сильнее механическую руку. Поединок с первым императором мечей пацан четырнадцати лет никогда не забудет. Как и тогда у Суперби от волнения и предвкушения боя перехватило дыхание, а туман в голове рисовал картины прошлого. По руке тоненькими ручейками начала стекать кровь, а болевые ощущения переносили в то время. Резкий запах, который учуял мечник, привел его в чувства, а единственная слеза предательски заблестела в темноте. Не нужно было слов. Взгляд, который обжигал сильнее, чем пламя, пронзал Скуало. «Жалость? Я хочу видеть в его глазах не сожаления, а ярость. Только тогда мой дождь смоет все с небес». – Занзас, я клянусь, – клятвы слова против воли шептали губы, – идти за тобой, куда скажет твоя воля. Я не буду стричь волосы пока план не исполниться. Такова моя решимость. Ты потом еще скажешь спасибо, что я стал твоим союзником, богатенький наследник! Тогда были против и за: моя часть и его бесчестье. Опаленной ненавистью Занзас вел Варию на Вонголу пытаясь свергнуть своего отца. Словно дикие, голодные звери мы убивали своих же, хотя… свои, чужие... Среди груды тел было не понятно кто это. В тот день элитные убийцы в очередной раз выстояли свое положение (имя) и изрядно испачкали руки в дурной крови. В полу шаге от победы, меня унесшего мечом не одну сотню жизней, одолел старикашка, которого нужно было убить. Этот проигрыш сильно бил по гордости, которая была основополагающей в Суперби. – Когда на то случиться твоя воля, Занзас, гореть бы верно мне на медленном огне. Оценивая свою долгую для убийцы жизнь, Скуало вспомнил поражение, которое, по его мнению, было второе – бой дождя. День, когда после проигрыша чуть не растоптали его гордость. Вечер, когда взгляд босса обрел сочувствие и жалость. Тогда жизнь, вися на волоске от смерти, была вновь спасена. И это весело вдвойне. Снова его спас хранитель атрибута неба. На начало последнего боя неба – возможности сражаться у Суперби не было. Пытаясь встать с коляски, он пытался своим телом, которое перестало быть полезным, ринуться в бой. Шрамы, швы – ничего не имело никакого значения. Второго крупного поражения он просто не мог пережить, но в итоге Вария была вынуждена отступить. Места соединений протеза к нервам начало нещадно ныть от боли. Кровь мечника пропитала рубашку и черный плащ насквозь. Опуская руку, Скуало почувствовал, как сильно затекла рука, а вдалеке услышал ровно приближающиеся шаги. Вздрогнув от неожиданного касания к своей коже, он повернулся лицом к приблизившемуся человеку, кем являлся Занзас. Только от него так сильно пахло дорогим одеколоном и виски. Резко прекратилось поступление воздуха в легкие. Босс Варии сжимал свою руку на тонкой шее Суперби и молчал, а сознание мечника начало медленно покидать тело. Руки были вдоль тела, а глаза, которые перестали видеть, закрывались. «Вы столь близки, и это так опасно…». Хватка ослабла; Скуало закашлял. Дотрагиваясь до своего горла тот, закрываясь волосами, пытался отдышаться. Слушая ровно удаляющиеся шаги, мечник ненавидел себя еще больше. Ожидая, хоть пол слова от него, он не получил ничего. Это было невыносимее смерти. Обжигающий взгляд жалости клеймил его. Желая смерти Суперби не смог бы ее получить из-за серебристых волос, что развевались на сквозняке. – О чем твои мысли, чертов босс? Направляясь в комнату, он никогда не узнает, о чем думал самый близкий, кроме Дино, который его лечил, человек. Услышав разговор рядовых, Суперби спрятался в одном из коридоров и дослушал его до конца. Желание убийства разгорелось в мечнике не на шутку, но исполнение получилось бы отвратное. Сдерживая эмоции, Скуало, опираясь о стену, перебирался к своей комнате. Спотыкаясь, он сбивал все вещи, что мешали ему идти. Когда рука дотронулась до неровной поверхности, на которой были следы словно от дикого зверя, мечник улыбнулся. Бел, переигрывая в прошлом, оставил хорошую метку, которая сейчас очень сильно выручает капитана. Зайдя в комнату, словно в свою маленькую крепость, тот захлопнул дверь и тяжело вздохнул. Испытание было закончено, хоть было ясно, что это совсем не конец. Когда случается, что-то из ряда вон выходящее говорят: «Да, наверное, снег пойдет» или, в зависимости от климатических условий, другое слово. Но все равно связанное с погодой. Интересно, почему? Наверно потому что это было бы странно увидеть летом в ужасное пекло падающий снег… Но сказать в след Занзасу, который редко выходит из своего кабинета, что по этому поводу изменится погода, грозило быть размазанным по стене, ибо этот человек не любил шутки. Особенно над ним. Проходя мимо рядовых, Занзас не обращал на них никакого внимания, а те в дань своего уважения, как по команде вставали в ряд, образовывая дорожку. Порой его раздражало такое поведение, но что-то им говорить – раздражало сильнее. «С мусором должен говорить мусор» – так думал Небо Варии. Заворачивая за угол, он быстрым шагом приближался к комнате мечника. Внутри, будто что-то кипело и бурлило то ли от злости, то ли от не понимания. Хотя, нет. Злость побеждала. Резко распахнув дверь, Занзас теряет дар речи. Все слова, которые он хотел сказать, словно потерялись на дне стакана с виски, который тот никогда до конца не выпивал. Сердце резко сжалось, а дыхание перехватило. Не в силах ничего сказать он продолжал смотреть вперед. – Мусор… Хозяин комнаты вздрагивая, медленно повернул голову в сторону, откуда раздался шум. Ножницы из его рук упали рядом с ногами, и лишь в этот момент Занзас подлетел к столу, рядом с которым, опираясь о стену, сидел Суперби. Хватая за плечи, словно куклу, его трясли в разные стороны и что-то кричали, но ни единого звука не достигало его ушей. Волосы, что были клятвой Занзасу, лежали рядом на полу; в одной из рук была прядь, омытая в кровь мечника. – Смотри мне в душу, мусор, – вот, что было услышано Скуало, прежде чем закрыть глаза на вечный сон в его объятиях.