Пожиратель смерти

Этот сон Гарри видел почти каждую ночь. Он оказывался на пустынном вокзале Кингс-Кросс и садился на скамейку. Ту самую, под которой в свое время лежала искалеченная душа Волдеморта. Во сне под скамейкой никого не было, и это почему-то огорчало. Неощутимый ветер гнал по платформе пожухлую листву, обрывки бумаг и конфетные обертки. Гарри сидел на холодной скамье, ковырял стоптанным ботинком бетон и ждал, когда придет поезд. Иногда казалось, что ожидание тянется ужасно долго, но, если он поднимал взгляд на часы, те показывали одно и то же время: без минуты девять. В какой-то — всегда разный — момент минутная стрелка со скрипом сдвигалась, часы били девять, и из белесого тумана, громко стуча колесами, выезжал «Хогвартс-экспресс». Гарри каждый раз заглядывал в кабину, надеясь узнать, кто ведет поезд, но внутри было пусто. Мимо проносился красный паровоз с заполненным углем тендером, несколько вагонов, а потом поезд резко тормозил, выпускал пары и замирал. Из окон выглядывали знакомые и незнакомые лица — Люпин, Тонкс, Сириус, Седрик… Но все какие-то чужие, странные, сероватые, полупрозрачные. Ненастоящие. Неживые. И в тишине вокзала разносилось: «Гарри, иди к нам… Иди сюда, Гарри… Мы ждем тебя… Ты должен быть с нами…» Гарри продолжал сидеть. Он до боли сжимал край скамейки, боялся, что призрачный поезд заберет его против воли. Хотя совершенно не представлял, как такое может произойти. Из поезда никогда никто не выходил, он мог попасть внутрь лишь самостоятельно. Но с каждым сном страх становился сильнее. Лица в окнах становились все печальнее, голоса замолкали. Минутная стрелка на часах с громким щелчком перескакивала на следующее деление, поезд вздрагивал и отправлялся в путь. Напоследок до Гарри долетало: «Ты все равно уедешь. Ты наш… наш… наш…» Ничего особенного в этих снах не было, они даже не пугали. Единственное, что казалось странным — красный след на обеих руках после пробуждения, словно Гарри цеплялся за скамейку наяву. После таких снов Гарри ощущал себя совершенно разбитым. Наверное, из-за них он и чувствовал себя в последнее время не слишком хорошо. Да и сны эти приходили все чаще. У Гарри никак не получалось ни на чем сосредоточиться. Мир представлялся каким-то серым, бледным, ненастоящим; еда потеряла вкус, все пахло пылью, звуки доносились будто сквозь толщу воды. Ничего не хотелось, ничего не было интересно. Гарри завладевала апатия. Он мог проснуться, да так и пролежать в кровати полдня, смотря в потолок и ни о чем не думая. Гермиона первая заметила, что с Гарри происходит что-то странное. Она как раз вернулась из Австралии, куда летала забирать родителей, и по приезде поразилась, насколько он плохо выглядит. На следующий же день она, несмотря на протесты, потащила Гарри на обследование в больницу святого Мунго. Вот там-то, когда после целого дня анализов и мотаний из кабинета в кабинет старший колдомедик посадил его в кресло и сунул в руки кружку с успокоительным зельем, Гарри стало действительно страшно. После победы над Волдемортом умирать не хотелось, а он почему-то сразу решил, что колдомедик объявит о смертельном диагнозе. Колдомедик (Гарри не запомнил его имени) сел напротив и посмотрел с сочувствием. — Гарри… Я же могу вас так называть? — Гарри кивнул. — Мы провели несколько обследований, испробовали на вас множество диагностических чар и зелий, и я могу сказать только одно… — Колдомедик потер подбородок. — Знаю, это прозвучит дико, но, поверьте, ошибки быть не может. Заклинания иногда дают неправильный результат, но одно, максимум два, а не все сразу! — Что со мной? — в горле пересохло. Колдомедик опустил взгляд и сцепил перед собой руки. — Гарри, вы мертвы. — Что значит — мертв?! Это шутка? — Никаких шуток. Это ваш диагноз. На лице колдомедика не было ни тени улыбки, только сочувствие и печаль. Гарри вскочил. — Вы сошли с ума! Я жив, я дышу, у меня стучит сердце! Слышите?! — Пожалуйста, сядьте. — Гарри остался стоять. Колдомедик вздохнул. — Знаю, что дышите, и знаю, что у вас стучит сердце, хотя, судя по результатам, в этом нет никакой необходимости. Вы действительно выглядите живым. Почти. Уверен, маггловское оборудование никогда бы не посчитало вас мертвецом. — А для магов я, значит, мертв? — Гарри попытался сказать это ехидно, но было больше похоже на начинающуюся истерику. — Я даже колдовать могу! — он выхватил палочку, и колдомедик вздрогнул. — Да-да, магия все еще при вас. Понимаете, в чем дело: у магглов нет таких возможностей, как у нас. Им незнакомы вампиры, инфери, големы. Магия может оживить неживое, сымитировать работу мозга, заставить стучать сердце, дать возможность колдовать. Мы не можем судить по внешним признакам — их слишком легко сотворить при помощи волшебства. Гарри медленно опустился в кресло. — А что делает живым? Душа? Колдомедик покачал головой: — Не совсем. Бывает, душа надолго задерживается в мертвом теле. Философы и целители древности много спорили, но сейчас есть четкое понимание, что такое жизнь с точки зрения колдомедицины. Прежде всего, это определенные биологические процессы, которые происходят за счет самого организма, а не провоцируются чем-то извне. Грубо говоря, существует некий источник жизненной силы, который поддерживается за счет пищи и дыхания. Проблема в том, что у вас этот источник погас. — Погас? Как? Колдомедик пожал плечами. — Есть много способов — смертельное проклятье, например. На вашем месте я бы интересовался не тем почему источник погас, а тем почему вы, если судить исключительно по внешним признакам, все еще живы. Я не могу объяснить этот феномен. — Я что, инфери? вампир? — Нет-нет, это мы бы сразу обнаружили. Вы определенно наделены свободой воли, и вам не нужны никакие специальные источники, чтобы продолжать это ваше... существование. Такое ощущение, что вы вообще не нуждаетесь в энергии жизни. Похоже, что вы, простите за злую шутку, не мальчик-который-выжил, а мальчик, который отказывается умирать, — он нервно улыбнулся. Гарри было не до смеха. Колдомедик явно нес какую-то околесицу. Как это — мертв? Бредятина! — И что дальше? Мое тело умирает? Что со мной произойдет? — Формально вы абсолютно здоровы. — Но? — Уже сейчас вы страдаете от потери интереса к жизни, ночных кошмаров, почти не ощущаете вкуса еды и запахов. Я правильно перечислил симптомы? — Допустим. — У вас внутри не осталось стимула жить дальше. Вы подсознательно уже знаете, что мертвы. Постепенно вы забудете, как и зачем надо есть, дышать, для чего стучит сердце… — Чушь! — Гарри снова вскочил. Он не хотел верить в эту ерунду. — Вы врете! — Понимаю, в это сложно поверить. Давайте проведем простой тест. Закройте глаза и задержите дыхание настолько, насколько сможете. Вдохните только тогда, когда действительно не сможете больше не дышать. Попробуйте, вы же ничего не теряете. Гарри не был склонен бегать от правды. Стоило закрыть глаза и задержать дыхание, как он уже понял, что колдомедик прав. Дышать хотелось, но вот потребности, невозможности не сделать вдох — не было. В голове зашумело. Это все было совершенно несправедливо! Нечестно! В следующее мгновение ему уже стало все равно. Он сделал вдох, хотя мог бы его и не делать, и открыл глаза. — Хорошо. Допустим, вы правы, — сказал он спокойно. — Вы можете мне помочь? — Простите, Гарри, но колдомедицина в вашем случае бессильна. Главная обязанность целителя — помочь источнику жизни, а у вас он погас. С нашей точки зрения, вы — мертвы, а воскрешать магия, к сожалению, не умеет. — И что же вы мне предлагаете? Лечь в гроб и попросить закопать? Устроить пышные похороны? — Гарри даже усмехнулся. — Пока вы все еще способны думать — можно попробовать найти выход. Обратитесь к Невыразимцам, к ученым, я не знаю. Пока вы готовы бороться — надежда, Гарри, есть всегда. Мы, со своей стороны, тоже поищем средства, какую-то информацию. Мы предлагаем вам остаться здесь, будем вместе обследовать, изучать, искать. — Спасибо, — Гарри не стал дальше слушать, — не надо. Я — сам. — Я правда очень сожалею, — услышал он, когда закрывал за собой дверь кабинета.