Рождественский челлендж 2017 - Камбрия

- Ворон, - сипло позвала Эй, - чаю хочешь? - Угу, - отозвался он из кресла. Она встала и чуть не плюхнулась обратно. Ошарашенно тряхнула головой и тут же об этом пожалела - голова закружилась так, словно в парке аттракционов на какой-нибудь "Ромашке", и к горлу подкатило точно так же. Вот шех, да что это с ней?.. Она закашлялась и с досадой поняла, что вчерашний день в промерзшей насквозь квартире не прошел даром. Простыла все-таки. Теперь она будет ползать неделю, как травленый хомяк, пока не переможется. И ладно если неделю, подумалось ей со смутной тревогой. В аптеку-то не выскочишь. Эй все-таки встала и потирая глаза, в которые будто насыпали песку, поплелась на кухню. Может, у Кира и не водилось кастрюль, но вот хороший чай и лимон был всегда. Меду бы сюда еще, эх. Но чего нет, того нет. Она наполнила кипятком кружки, щедро налила в каждую заварки, кинула по свежеотрезанной лимонной дольке и потихоньку пошла обратно. Не дай Единый опять поведет - вот радость-то будет обвариться... Кир на поставленную рядом кружку внимания не обратил и всплыл из книжки только минут через пять. Вот и ладно, как раз чай остыл настолько, что стало можно нормально пить. И как это она забыла развести ему чай холодной водой? Хватанул бы сейчас, ой, - Эй даже поморщилась, представив. Совсем голова сегодня не варит. С этими мыслями она забралась на диван, уже не такой промороженный, как вчера, но все еще холодный, зябко вздрогнула и завернулась в уже родной синий плед. Правда, сейчас теплее что-то не становилось. Ей надо поспать, вот что. Постельный режим - первое дело при простудах. Она закрыла глаза и провалилась в тяжелую дрему, так и не дотронувшись до своего чая. Она проснулась от ощущения холодной ладони на лбу и от души застучала зубами. И так согреться невозможно, а тут еще ледяными руками лезут! - Доступ к телу ограничен, - пробормотала она, пытаясь отмахнуться. - Отстань, Ворон... Ладонь исчезла, и Эй снова утонула в полусне-полубреду. Там были охранники, которые лезли и лезли из-за каждого угла, со грубо вырезанными лицами-масками, и они никак не кончались, хотя она точно знала - их здесь быть не должно. Она пряталась, пряталась и пряталась, вжимаясь в стены, затаивая дыхание, и понимала, что весь таймлайн летит в шех. Столько подготовки, и все зря... Второе пробуждение оказалось еще менее приятным. - Синица, проснись! - её невежливо встряхнули, и губ коснулось теплое, пахнущее какими-то травами и медом. - Пей, слышишь? Она едва приоткрыла рот и внутрь полилась терпкая сладковатая жидкость. - Засранец, - пробулькала она. - Утопить меня хочешь?.. Едва она прокашлялась и снова открыла рот, чтобы возмутиться, там тут же оказалась горькая таблетка. К счастью, Кир оказался достаточно гуманен, чтобы тут же дать запить. Убью, поклялась Эй. Как он с ней обращается? Как только Эй встанет на ноги, он у неё получит. Внутри разливалось блаженное убаюкивающее тепло, и под мысли о сладкой мести она снова уснула, на этот раз крепко и без сновидений. *** Через час Кир снова подошел к спящей девушке, потрогал лоб, коснувшись влажноватых от пота прядок. Лицо Эй казалось совсем белым, резко контрастируя с глубокой синевой пледа, но Кир уже знал - все будет хорошо. Теперь можно и ему выпить чаю, а лучше кофе - ночь предстоит бессонная. Он поднялся, но вместо того, чтобы пойти на кухню, подошел к книжному шкафу. Пробежался кончиками пальцев по потрепанным корешкам и вытянул синий томик, на корешке которого еще можно было прочитать "Герой. Х.М.Олд..." На первой странице стоял слегка размазанный штемпель приютской библиотеки. Кир перевернул страницу и в котороый раз вгляделся в старенькую открытку, на которой изломное синее-синее небо расписывали серебряно-белые снежинки самых фантастических форм. На обороте старательным детским почерком было выведено: "Привет! Скоро Излом, и у меня куча новостей. У нас в Грено выпало вчера столько снега, что папа полчаса расчищал дорогу, чтобы мы с братом могли пойти в школу. Я столько снега в жизни не видела. Получились такие сугробы, что можно выкапывать в них пещеры. Жаль только, что на каток из-за этого снежища не пойти, пока все не почистят..." Кир улыбнулся и вложил в книгу еще одну открытку. Ошибиться невозможно - почерк почти не изменился, все такой же ровный и старательный. Она, как и тогда, выбрала белое с синим, - на серебристо-белой открытке вились темно-голубые морозные узоры. "Кир! Хоть ты и засранец, но поздравляю тебя с праздником..."