Lovesong verse

Джанесса Литтл 6 июня 2018 года. Когда Джанесса впервые видит Курта, он бледен и измождён. Он постоянно покусывает нижнюю губу, а мать жениха держит его за руку на протяжении всего собеседования. Волосы Курта выглядят так, будто он хотел стильно причесать их, но быстро забросил эту идею. Костюм кажется на пару размеров великоватым, а в глазах до сих пор стоят слёзы, которые уже не раз проливались за последние дни. Джанессе от этого безумно грустно. Она читала про Блейна, знает про его травму (травматическая), про его период реабилитации (очень долгий), про его прогнозы (обнадёживающие), про его нужды (буквально во всём). Она прочитала и выучила наизусть весь медицинский файл, потому что это довольно-таки серьёзная и сложная работа, а ей необходимо было знать, сможет ли она вообще за такое взяться. Но про Курта она не читала, не знает о нём ничего, кроме как о его профессии — помощник дизайнера (о чём Курт, кстати, металлическим тоном сообщил сам по телефону), а также о том, что он очень сильно любит своего жениха. Теперь Джанесса жалеет, что в досье не была включена информация о Курте, потому что сейчас он сидит напротив со своим потерянным и вымученным взглядом, а она не знает о нём практически ничего. Они назначают встречу в кафетерии в больнице. Джанесса нервно попивает кофе, стаканчики Курта и Дженнифер Андерсон стоят перед ними нетронутые. Воздух между ними напряжён, пропитан неуверенностью и беспокойством. Кажется, что ни Курт, ни Джен не готовы к дальнейшему. Чем бы это ни было. — Расскажите нам о себе, — произносит Курт после нескольких минут молчания и напряжённо откидывается на спинку стула. — Мне двадцать один год, и я учусь на медсестру. Пять лет я проработала в доме престарелых в должности младшей медсестры и теперь хочу... — Джанесса, — прерывает её Курт; она замолкает. Сердце внезапно начинает дико биться; а вдруг она уже сказала что-то не так, вдруг Курт не захочет её брать, вдруг она совсем не то, что им нужно? Неожиданно он робко ей улыбается, будто понимает, о чём она думает. — Я читал твоё резюме. Расскажи нам о себе. — Ох, да, — начинает Джанесса и сцепляет руки под столом. Она вообще очень общительный человек, её сложно выбить из колеи, но Курт смотрит так, будто разделяет её чувства и не уверен, боится. Именно из-за этого Джанессе хочется оказаться тем самым, хочется помочь ему. Помочь его семье всем, чем это возможно. И ей совсем не хочется всё испортить на самом начальном этапе. — Просто… для меня всё это в новинку, — неожиданно говорит Курт. — Я никогда не думал… я и представить себе не мог, что мне придётся заниматься чем-то вроде этого, поэтому хочу быть уверенным, что мы подобрали для Блейна самого лучшего человека. Джен гладит его по предплечью. — Разумеется, — понимающе кивает Джанесса. Сейчас было бы неплохо выпить кофе, чтобы немного ослабить напряжение, чтобы дать себе возможность собраться с мыслями, но руки почему-то начинают дрожать, а Джанесса не хочет показывать Курту свою нервозность. Она должна продемонстрировать себя с лучшей стороны, спокойной и сдержанной, рассудительной, чтобы ему захотелось впустить её в их жизнь. — О себе. Я учусь на медсестру, но всегда любила искусство. Я занимаюсь живописью, вернее, пытаюсь, а ещё продаю самодельную бижутерию на Etsy* и до сих пор жду своего звёздного часа. Джанесса неуверенно смеётся, Джен подбадривающе улыбается в ответ. — Ээмм, ещё я одна из четырёх детей в семье. У моего брата синдром Дауна, и я много времени забочусь о нём. Он очень много для меня значит. А ещё он безумно решительный и настойчивый. — Как его зовут? — с неподдельным интересом спрашивает Джен. Джанесса слегка расслабляется, откидывается на спинку стула. — Эндрю. Ему сейчас шестнадцать. Именно он подтолкнул меня к тому, чтобы пойти учиться на медсестру. Помог осознать, что я хочу помогать людям менять их жизнь к лучшему. Курт кивает, его лицо смягчается, словно бы он всерьёз рассматривает её кандидатуру. — И почему Вы решили претендовать на эту должность? Почему Вы хотите работать с Блейном? Джанесса глубоко вдыхает, выдыхает, понимая, что это — самая важная часть собеседования. Именно на этом этапе и будет вынесен вердикт. — Откровенно говоря, я считаю, что это будет хорошим опытом. Мне всегда была интересна область, связанная с мозгом и, эм, с травмами нервной системы. — От неё не ускользает то, как Курт морщится от последних слов, как напряжённо утыкается взглядом в свой стаканчик. Она сглатывает и продолжает. — Но ещё ваша история тронула меня до глубины души. У меня есть парень, которого я сильно люблю, и если с ним когда-нибудь что-нибудь случится… Не знаю, что я буду делать. Когда я читала про вас, про ваши с Блейном ежедневные старания, то захотела помочь любыми возможными способами. — Спасибо, Джанесса, — говорит Джен и, улыбаясь, тянется через стол, сжимает её ладонь. — Ты очень добра. Она не знает, как правильно это интерпретировать: дружелюбную улыбку Джен и то, как Курт продолжает пристально смотреть на свой стаканчик. Этой семье нанесли колоссальный ущерб, и теперь она в подавленном состоянии, пытается выкарабкаться. Джанесса хорошо видит это. Может, она слишком многого хочет, может, сейчас для них — это слишком важное решение, к которому они не готовы, может, в их жизни и без того произошло слишком многое, но… — Пожалуйста, — неожиданно говорит Джанесса, пытаясь поймать взгляд Курта. — Я ещё даже не успела встретиться с Блейном, но не переставая думаю о нём несколько дней. Когда я прочитала всю доступную в новостях информацию о нападении, то безумно озлобилась на тех людей, что сотворили такое. Я была в ярости. Мне хотелось надеть супергеройский костюм и объявить себя одиноким мстителем, найти их, заставить сожалеть о содеянном. Но понимая, что этого не бывать, я захотела помочь всеми доступными способами, и, ух ты, ничего себе, вот это я разболталась. Джанесса кусает нижнюю губу, заводит волосы за ухо и начинает изучать собственные руки. — А ты хочешь? — Голос Курта привлекает её внимание, и Джанесса недоумённо моргает. — Встретиться с ним? Курт нежно улыбается; в глубине его светлых глаз появляется что-то совсем новое, ранее не виданное Джанессой. Быть может, это надежда? — Да, с удовольствием, — тут же отвечает она, хотя сердце начинает дико стучать в груди. Курт и Джен обмениваются многозначительным взглядом и поднимаются с мест. — Он наверху, — говорит Курт и движением руки просит Джанессу следовать за ним. Он немного скрючен, будто бы несёт на плечах мировую тяжесть, а в походке есть что-то роковое. У Джанессы болит душа. Она знает его буквально с полчаса, а уже чувствует с Куртом необъяснимую связь, хочет помочь ему, разделить эту тяжкую ношу. Разумеется, она тоже нервничает перед встречей с Блейном, боится ляпнуть или сделать что-нибудь не то. Переживает, что не сумеет поддержать, что не сможет положительно повлиять на исход дела, но от этого лишь крепнет её решимость. Джанесса решительно настроена помочь этой паре, пусть даже какой-то мелочью. Они поднимаются на лифте на два этажа, доходят до конца коридора, поворачивают и останавливаются у деревянной двери, украшенной рисунками с улыбающимися лицами, которые, судя по всему, нарисовали дети. — Блейн работает учителем музыки, — объясняет Курт, когда замечает интерес Джанессы. Она же, в свою очередь, замечает, что он говорит в настоящем времени. — Это сделали его ученики. И тут же Курт открывает дверь, впускает сначала Джен, затем входит сам, заставляя Джанессу нерешительно топтаться на пороге. Внутри очень уютно; комната отделана деревянными панелями, приглушённо горит мягкий свет. Солнечные лучи проникают внутрь через наполовину приоткрытые занавески, в углу лежит спортивная сумка, а также небольшая пачка бумаг и несколько книг, которые придают комнате обжитой вид. Как будто люди проводят здесь очень много времени. — Здравствуй, солнышко, — говорит Дженнифер и подходит к кровати; Джанесса наблюдает, как она целует Блейна в лоб. Он тяжело и медленно моргает, как будто бы только что проснулся. Она уже видела его на фотографиях, вот только там был запечатлён прежний Блейн, здоровый и улыбающийся, сидящий под деревом, держащийся с Куртом за руки в один из рождественских вечеров. Этот же парень… совершенно другой. У него впалые щёки, усталый взгляд, под глазами — тёмные синяки, а кожа бледная, нездоровая, будто бы уже давно не видела солнечного света. Его губы раскрыты, левый уголок чуть ниже правого, волосы коротко стрижены, а над ухом тянется веточка красных шрамов. — Мы кое-кого к тебе привели, — продолжает Джен и садится рядом с Блейном, начинает гладить его по руке. Блейн медленно осматривает комнату, чуть поворачивает голову и останавливается на них взглядом. Курт улыбается (можно сказать, что он начинает светиться изнутри, когда смотрит на Блейна) и, положив руку на плечо Джанессы, легко подталкивает её вперёд. — Блейн, это Джанесса. Она, возможно, будет нам помогать, когда ты вернёшься домой, — объясняет Курт и представляет девушку Блейну. У неё внезапно пересыхает во рту, но, пересилив свой страх, Джанесса сглатывает и улыбается, кивает Блейну. — Очень приятно познакомиться, — говорит она и делает шаг вперёд, призывая себя больше не нервничать. Блейн всего лишь человек, обычный человек, в жизни которого случилось большое несчастье, которому теперь нужна помощь. Но ведь он не изменился, продолжает оставаться собой. Оставаться человеком, который заслуживает самого лучшего. Блейн скользит по её лицу взглядом, словно изучает. Выражение его лица не меняется, остаётся нейтральным, но пальцы подёргиваются, рука приподнимается над постелью на пару миллиметров, будто Блейн очень хочет пожать ей руку. Поэтому Джанесса решительно протягивает свою, обхватывает его ладонь своей. Кожа Блейна очень тёплая и мягкая, словно кто-то совсем недавно намазал её кремом. Она пожимает его руку и улыбается, когда в ответ он немного сжимает её пальцы. Отпустив, Джанесса смотрит, как Курт смахивает с его плеча какую-то заметную только ему пылинку. Он осторожен, обращается с Блейном с нежностью и любовью. Джанесса замечает, как сияют его глаза, когда Курт смотрит на Блейна; видит, как Блейн с безграничным доверием ищет его в комнате. Вот это — настоящая любовь. Именно это Джанесса хочет оберегать и хранить, несмотря ни на что. В груди что-то болезненно сжимается, и она прочищает горло, облизывает губы и улыбается Блейну. — Курт только что рассказывал мне, что ты работаешь учителем музыки, — говорит она, переводя внимание Блейна на себя. — У нас с моей лучшей подругой есть своя группа, которая называется «Грёбаные бабёшки». — Она нервно смеётся, но Блейн с интересом смотрит на неё, поэтому Джанесса продолжает. — Она думает, что мы потрясающие, но на самом деле из нас получился паршивый дуэт. Должно быть, всё дело в том, что я умею играть только на тамбурине, а она — на губной гармошке. Но мы всё равно справляемся. Курт хихикает, а Джанесса опускает голову. — Уверена, что если мы сработаемся, ты сможешь дать мне несколько советов. Или, если ты категорически против тамбурина, мы будем делать то, что захочешь. Мы можем раскрашивать какие-нибудь картинки или пойдём в парк или будем весь день сидеть в пижаме на диване, честно. Последнее — это вообще моё самое любимое занятие. Блейн слегка двигает плечами, издаёт какой-то гортанный звук и поднимает указательный палец, потом с ожиданием смотрит на Курта. — Это означает да, — объясняет тот и улыбается Джанессе. — Один палец — это «да», два — «нет». — Прекрасно, — произносит Джанесса, а в её голове уже куча идей о том, что же они смогут сделать вместе с Блейном. — Мы сможем рисовать пальцами, если захочешь? У меня есть куча интересных штуковин. Наклейки, блёстки, даже перья. Ты похож на того, кто сумеет приобщить к своему шедевру несколько перьев. Мне вообще почему-то кажется, что ты всё знаешь и переплюнешь меня в этом. Или мы уберём перья и заменим всё блёстками, и я опять несу всякий бред, да? Джанесса смотрит на довольного Курта, который улыбается, а потом снова обращает внимание на Блейна, наклоняется вперёд и говорит чуть тише: — Прости, я слишком много болтаю, когда нервничаю. Особенно когда нахожусь рядом с таким красавчиком, как твой женишок. — Джанесса кивает в сторону Курта, а Блейн смеётся. Звук отрывистый и очень тихий, но такой настоящий, что Курт изумлённо распахивает глаза. — Ну а что, ты и вправду очень сексуальный, — пожимая плечами, признаётся она Курту. Сейчас она чувствует себя гораздо лучше и свободнее, чем раньше, осознав, что сможет поладить с Блейном. Даже сейчас Джанессе хочется задержаться подольше, поработать с ним, вернуть ему улыбку. И не только ему — им обоим. Блейн поднимает вверх указательный палец; Джанесса уже знает, что это значит. Курт посылает ему взгляд, понятный только им двоих — возможно, они не раз обменивались подобными до нападения, игриво перепираясь или беззастенчиво флиртуя друг с другом. Она смеётся, а Блейн чуть поднимает руку навстречу Курту, и тот берёт её, переплетает их пальцы вместе. Этот кулачок Блейн кладёт себе на грудь рядом с сердцем, а Курт нежно целует его в лоб. Джен неожиданно встаёт с места, гладит Блейна и поворачивается к Курту. — Я принесу ещё кофе, а вы пока останьтесь и обсудите всё, что нужно, хорошо? Курт благодарно кивает. — Было так приятно с тобой познакомиться, Джанесса. Я буду очень рада, если ты останешься с нами и будешь рядом с моим сыном, — говорит она и порывисто обнимает Джанессу, затем уходит, тихо закрывает за собой дверь. Блейн всё ещё наблюдает за ней, но заторможенно, часто моргает. Джанессе кажется, что он выглядит уставшим, но Блейн продолжает сжимать руку Курта и наблюдать за происходящим. Курт указывает ей на освободившийся стул, после чего садится на свой. Джанесса подчиняется, стараясь сохранить на лице непринуждённую улыбку. — Сегодня я не буду принимать окончательное решение, сначала нужно будет обсудить всё с Блейном и его семьёй, но если ты до сих пор заинтересована с нами поработать, решим несколько организационных вопросов? — Конечно, — кивает Джанесса сразу двум парням, потому что видит: решают они оба. Они едины во всём. — Мы недавно купили новый дом с наклонным спуском, и теперь пытаемся сделать из него удобный пандус, — объясняет Курт. В его голосе появляется что-то новенькое; он будто бы пытается контролировать каждую мелочь, но до сих пор чувствует себя неудобно, до сих пор к этому не привык. — Придётся много ездить, в том числе возить Блейна на терапию. Мы ещё работаем над расписанием, но, судя по всему, ему придётся возвращаться сюда четыре раза в неделю. И дома тоже нужно будет выполнять некоторые поручения. — Понимаю, — говорит Джанесса и видит, как Курт сильнее сжимает руку Блейна. — Блейну, эээм, потребуется помощь во всём, поэтому тебе, эээм, ты должна быть готова помочь принять ванну, сходить в туалет, одеться и всё остальное. — Готова на все сто, — с теплотой в голосе уверяет его Джанесса, краем глаза видит лёгкий румянец на щеках Блейна, видит, как он опускает взгляд. — Я помогу со всем, что Блейну потребуется. Мной весело командовать, честное слово. — Рискнув, она протягивает руку и касается Блейна. Тот смотрит на неё — взгляд затуманен, но на губах до сих пор играет лёгкая улыбка. — Блейн, хочешь показать ей свою питательную трубку? — осторожно спрашивает Курт. Блейн немного сжимает край рубашки, теребит шов, а Курт терпеливо ждёт, поднимается только тогда, когда Блейн взглядом просит помощи. Он загибает пальцы Блейна на краю, помогает приподнять до рёбер, тем самым открывая небольшой белый кружок. — Еду и лекарства Блейн получает таким образом, поэтому и к этому тебе нужно быть готовой. — Разумеется, — пытается убедить их Джанесса, ведь она и в самом деле готова ко многому, особенно для них; очень не многое вызывает в ней испуг или отвращение, а ещё Джанесса видит, как для этих двоих всё ново и пугающе, видит их попытки сохранить хоть какое-то подобие контроля над ситуацией и сделать так, чтобы всё прошло без сучка без задоринки. — Я совершенно нормально отношусь ко всему и готова выполнять такую работу. Честно. Я хочу вам помочь и, может быть, хоть немного облегчить вашу жизнь. Так что если нужно сбегать за продуктами, отвезти Блейна на терапию, помыть ванну или заняться разведением пчёл — отлично, я готова. Личная гигиена, медобслуживание — меня это не пугает, как и многое из того, о чём вы, вероятно, меня попросите. Курт кивает — на его лице, словно на экране телевизора, сменяется множество эмоций, — а Блейн устало моргает, теряя интерес к разговору по мере того, как возрастает желание поспать. Курт успокаивающе гладит его подушечкой большого пальца. — Спасибо, — тихо говорит он через пару минут. — Эта встреча прошла гораздо лучше, нежели я предполагал. — Правда? — спрашивает тронутая до глубины души Джанесса. Блейн закрывает глаза, как будто бы больше не может держать их открытыми, и Курт грустно на это улыбается. — Первый человек, который пришёл на собеседование, вообще сначала не понял, что мы геи, а только кинул взгляд — и тут же ушёл. Это было весело. Джанесса изумлённо открывает рот. Ей сложно себе представить, как человек может так поступать, ведь Курт и Блейн — одни из самых милых пар на Земле, с которыми ей приходилось встречаться. — Курт, мне так жаль. Вот же скотина. Тот сухо смеётся и смотрит на неё. — Это всё так сложно, понимаешь? Я уже начал забывать, что существуют нормальные и приличные люди. Что кто-то действительно хочет нам помочь, а не причинить дополнительные страдания и… — Курт глубоко вдыхает. Глаза начинают блестеть от непрошенной влаги. Джанессе хочется сделать что-нибудь и тем самым освободить Курта от этой боли, которую он прячет глубоко внутри. — А я не могу допустить, чтобы кто-то снова навредил Блейну. Просто не могу. Теперь и у Джанессы глаза на мокром месте. Она проглатывает неожиданный порыв разреветься в голос и осторожно касается руки Курта. — Я правда хочу помочь, Курт. Понимаю, что я совсем незнакомка, но у меня одно желание — предоставить Блейну наилучшие уход и заботу, обеспечить безопасность. Я хочу помочь ему и хочу помочь тебе, потому что вы этого заслуживаете. Курт шмыгает, трёт глаза, а потом прерывисто смеётся. — Могу сказать только одно — раньше я никогда не плакал перед незнакомкой, так что ты, похоже, свой человек. — Это будет наш маленький секрет, — подмигивает ему Джанесса. Блейн тихо сопит и вздыхает; сон сморил его окончательно. — У него был тяжёлый день, — бормочет Курт и вздрагивает, берёт себя в руки, распрямляет плечи. В общем, становится Куртом, которого она сегодня впервые увидела. — Они… эм, сегодня они начали работать над тем, чтобы Блейн мог встать. Это должно упростить его возвращение домой. Дело хорошее, только жутко его изматывает. — Он упорно трудится над своим выздоровлением, — комментирует Джанесса и смотрит на Блейна, умиляясь тому, каким спокойным и безмятежным он выглядит во сне. — Он потрясающий, — отвечает Курт. В его взгляде Джанесса видит искренность, как сильно он гордится Блейном. — Мы возвращаемся домой на следующей неделе, а я взял на работе небольшой отпуск, чтобы помочь ему обустроиться в новом месте. Буду рад, если у тебя получится забежать как-нибудь, чтобы я мог показать тебе дом и ещё раз обговорить детали. — Конечно, я приду. — Отлично, — улыбается Курт и встаёт, нерешительно замирает на месте. — Ну и что, я могу обнять тебя? Джанесса тоже встаёт. В её груди разливается какое-то тёплое и светлое чувство, поэтому она не колеблясь обхватывает Курта за талию, едва доставая головой до плеча. Но это всё равно здорово. Он резко выдыхает и крепко прижимает её к себе. — Огромное тебе спасибо, Джанесса. Впервые за долгое время мне кажется, что всё может измениться к лучшему. Она закрывает глаза, вдыхает аромат его тела и обнимает в ответ, а потом отстраняется. — Я с удовольствием помогу вам воплотить это в жизнь, — шепчет Джанесса, чувствуя, что делает что-то очень правильное, что, наконец, сможет внести свой вклад и действительно кому-то помочь. — Скажешь Блейну, что я была рада с ним познакомиться? — Обязательно, — отвечает Курт и смотрит на него. — Ты ему понравилась. — С нетерпением жду нашей следующей встречи, — говорит она и тянется вперёд, пожимает Курту руку, а он смеётся. Джанесса удивляется тому, как же быстро эта парочка вызвала в ней тёплые чувства и душевную привязанность. Она уверена, что пришла сегодня, чтобы надолго остаться. Лора Брукс 19 июня 2018 года. В его последний день они устраивают прощальную вечеринку. Блейн провёл в отделение около месяца и как-то незаметно умудрился очаровать всех медсестёр. Никто не хочет его отпускать. Лора знает, что им нельзя заводить любимчиков, что все пациенты одинаково равны для них, но невозможно это игнорировать. Она будет безумно скучать по Блейну. Он уезжает завтра. Лора понимает, что его беспокоит скорая перемена, хотя никому и не нравится долго жить в больнице. Вечеринку устраивают в комнате ожидания — медсёстры развешивают шарики, а Блейн широко улыбается. Курт сидит рядом и крепко сжимает его ладонь. Приходят практически все, потому что многие сотрудники, физиотерапевты, даже практиканты привязались Блейну и хотят попрощаться, обнять напоследок. — Мы будем по тебе скучать, — говорит Лора, едва сдерживая дрожь в голосе, часто моргая, чтобы не пролить ненужные слёзы, а потом наклоняется, прижимает Блейна к себе и чувствует его ответное объятие. — Больше мне не с кем будет читать книжки. Она отстраняется, грустно улыбается Блейну, а потом поворачивается к Курту и обнимает так же крепко. Она так счастлива за них обоих. — Я уверена, у вас всё наладится, — произносит Лора, громко шмыгает и смущённо смеётся. Блейн как-то незаметно стал своим человеком, который всегда готов улыбнуться медсестре, выслушать, очаровательно вытянуть губы, чтобы она смогла намазать ему губы гигиенической помадой, которую принёс Курт. — Вы должны обещать, что как-нибудь обязательно придёте нас навестить. — Обязательно придём, — уверяет её Курт и, положив руку на плечо, осторожно сжимает. — Вы так нам помогли, доставили столько радости, что мы просто не можем не прийти. (И они сдерживают обещание. Ровно через год после выписки, Блейн входит в коридор больницы сам, опираясь на ходунки, бодро и радостно приветствует всех. Курт поддерживает его, положив руку на спину. Никто из персонала не остаётся равнодушным. Через них прошло множество пациентов, множество потерь и прощаний, и видеть своими глазами, как чья-то жизнь налаживается, как кто-то действительно поправляется — это потрясающе. Непередаваемое чувство.) — Спасибо, — говорит Лора, целует Блейна в щёку и прощается. Роберт Андерсон 5 декабря 2018 года. — Возьмёшь трубку? — кричит Роберт, когда в доме раздаётся звонок, и откидывается на спинку стула, чтобы его голос донёсся до дальней комнаты. Весь день он неотрывно сидит в кабинете, работает (такое чувство, что ему нужно проверить ещё сотни компаний), поэтому на домашние дела времени нет совсем. Но телефон продолжает разливаться трелью, и Роберт задумывается, не ушла ли Джен. Или просто спит. Какой бы не была причина молчаливого отказа, приходится всё делать самому, поэтому он встаёт, тихо ворча, и направляется в гостиную, где обрывает телефон за секунду до того, как звонок переведётся на автоответчик. — Дом Андерсонов слушает, — сухо проговаривает он и безынтересно оглядывает комнату. На часах уже пять, так что можно устроить себе пятиминутный перерыв, это не повредит. На другом конце провода раздаётся чьё-то глубокое дыхание, странный звук, и Роберт уже собирается положить трубку, как внезапно слышит тихое, едва различимое: — Пап? Роберт часто моргает и с силой сжимает трубку. — Блейн? — Привет, — раздаётся запыхавшееся в ответ. Роберт садится на диван, поглубже вжимается в подушки и закрывает глаза, потому что это Блейн, его сын, и он… — Ты разговариваешь, — тупо произносит он, не в силах придумать что-то более оригинальное, потому что в последний раз он слышал голос сына несколько месяцев назад и думал, что уже больше никогда не услышит. — Трен…трени… — начинает Блейн, запинается, и Роберт улавливает едва различимое бормотание на заднем фоне. Скорее всего, это Курт подбадривает его. — Тренир… уюсь, — проговаривает Блейн, и Роберт слышит лёгкую улыбку в его голосе, видит её даже на расстоянии, представляет, как сын робко смотрит на Курта, словно бы ища одобрения. — И у тебя отлично получается, Блейн. Я… — Роберт делает глубокий вдох. — Ты скрывал это от нас. Раздаётся громкий стук, будто бы Блейн уронил телефон и неловко пытается его поднять. Роберт терпеливо ждёт, совершенно не заботясь о том, сколько времени на это понадобится. Он не всегда был таким по отношению к сыну, не был понимающим отцом, но сейчас Роберт готов приложить все силы и исправиться, готов быть рядом в любую минуту, если потребуется. — Хот-тел, эм… сюрприз, — бормочет Блейн уже не так уверенно, как раньше. Роберт понимает, что на это требуется немалая отвага и решимость; должно быть, Блейн весь день (если не всю неделю) готовился к этому звонку. — И у тебя получилось, — отвечает Роберт и прерывисто смеётся. — Замечательный сюрприз. Нерешительная пауза. Роберт задумывается, должен ли он что-нибудь сказать, как-то продолжить разговор. — Как, эм…у тебя, — разочарованно фыркает Блейн. На заднем фоне снова раздаётся тихое подбадривание Курта. — Как у меня дела? — подсказывает Роберт и слышит в ответ утвердительное хмыканье. — У меня всё отлично. Я… Прости меня, я тебя люблю, мне хочется всё исправить, хочется забрать всё плохое из твоей жизни и превратить в хорошее, радостное. — Я очень тобой горжусь. Пауза. И шёпотом: — Спасибо. — У тебя такой чудесный голос, Блейн. Я… Поверить не могу, что ты позвонил. — Кур… эм, он ска… казал так. — Передай ему от меня благодарность, хорошо? Раздаётся звук, похожий на приглушённый смешок, и Роберт не может сдержать улыбку. — …орошо, — отвечает Блейн. Роберт слышит в его голосе усталость и задаётся вопросом, сколько же сил пришлось потратить на этот телефонный звонок. — Я люблю тебя, Блейн. — Он прижимает трубку покрепче, словно бы таким простым жестом может обнять сына. — Люблю тебя, — раздаётся в ответ. Роберт прикусывает губу, потому что может на пальцах рук пересчитать, сколько раз Блейн говорил ему эти слова с момента своего каминг-аута. — Я был безумно рад слышать твой голос, — признаётся он, не доверяя себе сказать что-нибудь другое. — Звони нам почаще, сынок. — Хор… ошо, — обещает Блейн. — Пока. — До свидания, Блейн, — шепчет Роберт и продолжает прижимать телефон даже после того, как собеседник вешает трубку, сильно трёт лицо. Сердце сильно бьётся в груди, а пальцы болят от того, как сильно он держит трубку, но Роберт всё равно улыбается. Блейн идёт на поправку. Сара Хадсон 25 декабря 2018 года. Сара прижимается лицом к стеклу и широко распахнутыми глазами смотрит на проносящийся мимо город. Она раньше никогда не была в Нью-Йорке, даже не выбиралась за пределы Огайо, а потому не видела прежде столько ярких огоньков. Вдали проскальзывают высокие здания, а снежинки, опускающиеся на город, в свете фонарей и вовсе кажутся каким-то рождественским сияющим чудом. Складывается впечатление, будто она сошла с трапа самолёта и оказалась в совершенно другом месте. Именно поэтому в её голову закрадывается мысль, что она так давно не видела своих дядюшек лишь потому, что они застряли в этом волшебном месте. — Сара, солнышко, это не наша машина. Не пачкай стёкла. — Голос Мэл привлекает её внимание, а рука на плече заставляет отодвинуться от окна. Сара фыркает — мама всегда портит всё веселье. И раз уж так выходит, Сара вновь начинает радостно подпрыгивать на сидении и переводить взгляд с Мэла на Финна. — Долго ещё? — Осталось немного, потерпи, — говорит Финн. Сара складывает руки на груди и откидывается на спинку. Разве она виновата в том, что не может сдержать радостного волнения? Теперь и отец всё портит. — Ты давно не видела своих дядюшек, да? — раздаётся голос Кэрол с переднего сидения, а затем она сама разворачивается к ним лицом и улыбается. Сара на это громко вскрикивает: — Целую вечность! Кэрол смеётся и, протянув руку, ерошит ей волосы на голове. Сара хихикает. — Как ты думаешь, дядя Курт будет снова печь со мной печеньки? — Она припоминает, что в последний раз их встречи Курт позволил ей перемешать тесто, а, когда мама не смотрела в их сторону, вдвоём понемногу отправляли в рот сладкую массу. — Насколько я помню, дядя Курт говорил, что с нетерпением ждёт помощницу для сахарных печенек, — отвечает Кэрол, на что Сара снова радостно подпрыгивает и хлопает в ладоши. — А украшать мы их будем? — Уверена, что Курт с радостью их как-нибудь с тобой украсит, — говорит Мэл и крепко сжимает плечо дочери. Сара нетерпеливо трясётся на сидении, потому что так долго ждала этой поездки, а теперь за окном сияют огоньки, где-то там её ждут печеньки, и всё это похоже на воплотившуюся в реальность мечту. Сара думает, что обожает своих дядюшек. — Дядя Блейн однажды катал меня на спине! — через несколько секунд заявляет она и с надеждой смотрит на родителей. — Если я очень хорошо попрошу, он сделает так ещё раз? Какое-то время в машине царит тишина, а потом лица Мэл и Финна приобретают серьёзное выражение — такое обычно появляется, когда они хотят обсудить какие-то взрослые дела. — Помнишь, о чём мы с тобой говорили, солнышко? — спрашивает Мэл и запускает пальцы в волосы дочери. — О дяде Блейне? Сара кивает и, прикусив губу, опускает взгляд на колени. Она надеется, что не сделала ничего плохого. — Что дядя Блейн пострадал. — Да, — отвечает Мэл спокойным и вкрадчивым голосом, какой всегда использует, если говорит о чём-то важном. — И ты должна это хорошенько помнить, договорились? Дядя Блейн сейчас многое не может делать из того, что мог раньше, поэтому ты должна быть с ним предельно осторожной. Паинькой. Сара снова кивает, потому что она обязательно будет паинькой, просто не понимает, почему. — Но ведь он повредил голову, а не руки или спину. Кэрол обхватывает её ладонь своей и крепко сжимает. — Из-за повреждения головы и остальные части тела отказываются работать, как прежде. — Дядя Блейн очень отличается от того, которого ты помнишь, — объясняет Финн после бабушки. Саре не нравится, как все они вдруг включают свои серьёзные взрослые голоса, но она изо всех сил пытается понять, потому что любит дядю Блейна и хочет с ним немного повеселиться. — Мама права. Будь паинькой. — Я буду, — обещает Сара и честно смотрит на родителей. — Я буду очень хорошо себя вести. Так она себя ведёт и до конца поездки, терпеливо смотрит в окно и только радостно пищит, когда они наконец-то — наконец-то! — подъезжают к нужному месту. — Ух ты! — вскрикивает она, выбираясь из машины. Она крепко держит маму за руку, чтобы не поскользнуться на скользкой дорожке, и оглядывается. Дом-то обычный, мало чем отличается от её собственного в Огайо, но на крыльцо ведёт большая деревянная подъездная дорожка, похожая на горку, только не такая крутая. Саре кажется, что выглядит здорово. Предвкушение совместно с беспокойством зарождаются внутри, когда они подходят к двери и нажимают на звонок, потому что Сара не видела своих дядюшек ещё с Пасхи, а первая встреча за долгое время немного нервирует её. Но когда Курт показывается на пороге, то начинает всех обнимать, приглашать внутрь, а, когда видит её то широко распахивает глаза и сгребает в охапку, поднимает на руки и кружит по коридору. — Ох, это же моя красавица-племянница, так давно тебя не видел, — говорит он и целует её в щёку, на что Сара качает головой, потому что это как бы отвратительно. — Привет, дядя Курт! — отвечает она, когда он перестаёт крутить, и широко улыбается, потому что Курт крепко обнимает её и, наконец, опускает на пол. — Ты так подросла, поверить не могу! Сколько тебе уже, двадцать лет? Сара хихикает, прикрыв лицо руками, потому что дядя Курт странно себя ведёт. — Всего лишь пять, глупенький. — Так это почти двадцать, — произносит Курт и по какой-то неизвестной причине подмигивает её отцу. — Хорошо долетели? — Она кивает и позволяет маме снять с себя пальто. — Мне дали печеньки! — вскрикивает она, на что Курт приподнимает брови и улыбается — ну конечно, ведь все же любят печеньки. — Значит, тебе уже не так интересно будет их со мной делать, да? — дразнит он её, на что она протестующе машет головой. — Нет! Пожалуйста, давай вместе делать печеньки? — просит она. Курт смеётся и наклоняется, целует Сару в макушку. Да что же такое, почему её вечно все целуют?! — Разумеется сделаем. Только завтра, хорошо? — Сара снова кивает головой. Мама берёт её за руку и крепко сжимает, как бы напоминая, что нужно спокойной себя вести и оставаться паинькой. Курт приглашает всех пройти внутрь, ведёт в комнату, и взрослые разговаривают о чём-то своём, но Сара не слушает. Она запоминает, как мишура и игрушки красиво украшают дом, как пахнет чем-то безумно вкусным, как привлекают к себе внимание подарки, стоящие под небольшой искусственной ёлкой. Вдруг они оказываются в гостиной и голоса становятся тише. Сара поднимает голову и видит дядю Блейна, который улыбается им, сидя на диване. Не зная, почему, она прячется за ноги матери, тогда как остальные приветствуют Блейна, наклоняясь, чтобы обнять или пожать руку. Блейн что-то тихо говорит, но Сара не различает слов, зато Кэрол отвечает, как приятно снова слышать его голос, а Финн хлопает по спине. Все выглядят какими-то счастливыми, и Сара не понимает, почему. — Сара, не хочешь поздороваться с Блейном? — спрашивает Финн. Тогда она прячется ещё дальше, только немного высовывается наружу. — Привет, — говорит Блейн и немного наклоняет голову, машет ей. Сара машет в ответ но не двигается, остаётся за матерью. Она знает, что дядя Блейн пострадал, помнит, как папе пришлось на неделю уйти с работы и уехать сюда, чтобы помочь, помнит, как все со слезами на глазах пытались ей объяснить. Но Сара всё никак не могла вникнуть в суть. Понятно было только одно: это не просто вывернутое запястье или царапина на колене от падения с велосипеда, что легко можно было исправить ваткой и зелёнкой. Дядя Блейн выглядит совсем по-другому, но Саре сложно это объяснить. Его улыбка не такая уверенная и широкая, волосы — слишком длинные, да и сидит он напряжённо, будто ему некомфортно. А ещё рядом с диваном стоит инвалидная коляска, как у Тимми из её класса, только гораздо больше. Сара и не знала, что Блейну нужна такая. Курт садится на подлокотник, кладёт руку Блейну на плечо . Сара сильнее вжимается лицом в ногу матери, потому что не так она себе всё представляла. Она хочет покататься на спине, хочет поиграть с дядюшками, повеселиться, а все ведут себя странно и очень тихо. — Сара, есть хочешь? — спрашивает Курт, на что она кивает. — День был длинный, — объясняет Мэл. Сара слышит, как усиливается шум вокруг, и немного выглядывает из своего укрытия. — Ужин почти готов, думаю, что через полчаса сможем сесть и поесть, хорошо? Все соглашаются и смотрят на часы — почти семь. Курт целует Блейна в макушку и встаёт, уходит на кухню, а следом за ним — Мэл и Кэрол. Берт садится на диван рядом с Блейном, а Финн ведёт Сару в ванную. После того, как она делает все свои дела, они качественно моют и вытирают руки, и Финн садится на корточки. — Малышка, прежде чем мы вернёмся назад, можно кое о чём спросить тебя? Сара кивает и немного прикусывает губу, потому что папа опять включает этот серьёзный взрослый голос. — Почему ты не поздоровалась с дядей Блейном? — Не знаю, — отвечает она и опускает взгляд на свои ноги. Финн заправляет прядку волос ей за ухо. — Ты боишься? — задаёт он следующий вопрос. Сара раздумывает над ответом, после чего машет головой. — Волнуешься? Она снова думает, прикусывает губу и кивает. — Почему? Думаешь, что как-то навредишь ему? — Да, — шепчет она и кивает, глядя в пол. — Он другой. — Я знаю, что теперь он кажется другим, но он до сих пор остаётся твоим дядей Блейном. С ним просто нужно быть предельно осторожной и милой. Как считаешь, справишься с этим? — Да. — Она смотрит на отца, а он быстро обнимает её. — Не нужно беспокоиться, когда ты рядом с ним, Блейн с нетерпением ждал встречи с тобой. Так мне сказал дядя Курт. — Я буду паинькой, — обещает она и, когда он встаёт, улыбается. Он улыбается в ответ. — Отлично. После этого Финн берёт её за руку и выводит из ванной. На кухне все носятся и что-то делают, поэтому Финн вызывается накрыть на стол, расставить приборы. Сара поднимает свой розовый рюкзак с пола у входной двери и возвращается обратно в гостиную. Она всё ещё ведёт себя нерешительно, когда смотрит на Блейна, который общается с Бертом на диване. — Не хочешь сесть с нами? — спрашивает Берт и хлопает по свободному месту рядом с собой. Сара забирается туда, Берт треплет её по плечу, а Блейн улыбается. Она снова нервничает, когда находится рядом, пусть даже отец сказал ей этого не делать, но справиться с собой пока не получается. Сара не знает, что сказать или сделать, потому что не хочет оступиться и нарваться на неприятности за что-то неправильное. На кухне все шумят, но в гостиной на удивление тихо. — Как, эм… — произносит Блейн, но голос срывается, поэтому он тяжело сглатывает, краснеет. Сара задаётся вопросом, а не нервничает ли он так же, как и она? Но это же глупо, взрослые никогда не нервничают. — Хорошо… полёт? Сара вопросительно смотрит на Берта. — Да, и это был её первый полёт, правда, Сара? — отвечает Берт и смотрит на Сару, которая гордо кивает. — Да! Было немного страшно, когда мы стали прыгать, — говорит она и впервые смотрит на Блейна, который понимающе кивает. — Несколько раз попали в зону турбулентности, — объясняет Берт. Сара пытается повторить это слово, но получается что-то вроде «тубулетости». — Сара, не хочешь показать дяде Блейну твою наклейку c крыльями? — спрашивает Берт, трогая её за плечо. — Ох! — вскрикивает она и лезет в рюкзак, где вскоре находит нужную вещь и вытаскивает наружу. Наклейка золотая, блестящая и вообще просто идеальная. Берт слегка подталкивает её вперёд, и она на секунду нерешительно замирает, после чего ползёт через весь диван и оказывается рядом с Блейном. — Взгляни-ка, дядя Блейн! — Она поднимает наклейку, чтобы можно было лучше разглядеть, а ещё чтобы свет от лампы красиво замерцал на её поверхности. — Это мне дал проводник. — Ух ты, — улыбаясь, произносит Блейн, и аккуратно трогает наклейку. — Крас…сивая. Она задумчиво на него смотрит, наклонив голову. — Можно взять тебя за руку? — Конечно, — улыбается Блейн и протягивает свою руку. Она кладёт на его ладонь свою гораздо меньшую в размерах, и аккуратно сжимает. — Папа сказал, что я должна быть очень осторожной. Блейн тихо смеётся; в уголках его глаз появляются крохотные морщинки. — Я сильный, — отвечает он и осторожно поддевает её локтем. — Могу… справиться. Поэтому Сара сильнее сжимает его руку, придвигается ближе и широко улыбается. Папа был прав, решает она. С дядей Блейном не нужно бояться и нервничать. Да, он выглядит взволнованным, но в хорошем смысле, как и всегда во время её визитов. — Пойду и посмотрю, не нужна ли им помощь на кухне. Вам двоим ничего не надо? — спрашивает Берт и, покачнувшись, встаёт, трогает Сару за плечо. Он чем-то жутко доволен, отмечает Сара по его лицу, а потом качает головой, потому что хочет, чтобы дедушка поскорее ушёл. Его-то она может увидеть в любой день, а вот дяде Блейну нужно показать очень много всего. — У меня ещё есть наклейки, — гордо произносит она и кладёт рюкзак на колени. — Хочешь посмотреть? — С уд-довольствием, — отвечает Блейн. Пару минут она старается открыть замок одной рукой, но потом Блейн отпускает, чтобы она справилась с заданием уже двумя. Тогда она пошире открывает рюкзак, чтобы Блейн мог заглянуть внутрь. — Ух ты, — словно под большим впечатлением говорит Блейн. Так и должно быть. — У тебя, эм… много наклеек. — Я знаю, — со всей серьёзностью отвечает Сара, потому что наклейки — это очень серьёзно. — У меня целая коллекция. Она сортирует их по кучкам, достаёт свои самые любимые и аккуратно раскладывает на ноге Блейна, объясняя смысл каждой. Блейн внимательно слушает, периодически задавая вопросы. Иногда Сара не совсем понимает, потому что его голос какой-то не такой, забавный, но очень радуется тому, что хоть кто-то оценил её коллекцию наклеек. Они начинают раскладывать их по цветам, занимают всё пространство на коленях Сары и Блейна, а временами Блейн неосторожным движением смахивает всё на пол, от чего Сара хихикает. — Хочешь себе какую-нибудь? — вскоре спрашивает она. — Оч-чень… хочу, — улыбаясь, говорит Блейн. Сара слегка подпрыгивает от радости, затем начинает внимательно изучать наклейки, выискивая самую подходящую. Через пару минут она останавливает свой выбор на зелёном динозавре с фиолетовыми пятнами, гордо поднимает вверх наклейку и ждёт одобрения. Получив его, Сара прикусывает губу и аккуратно отклеивает заднюю плёнку, раздумывает, крутит и вертит, выбирая место, а потом осторожно приклеивает на воротничок рубашки Блейна. — Вот так! — довольно восклицает она. Блейн поднимает руку и гладит по поверхности наклейки, чтобы она лучше прилипла к ткани. — Ид… деально, — говорит он и указывает на коллекцию. — А тебе? Сара выбирает для себя розовый блестящий цветок, отдирает плёнку и просит приклеить на щёку, чему Блейн охотно подчиняется. Когда Курт заходит в комнату, она начинает громко хлопать. Курт садится рядом с ней и прижимается сильнее, мягко расплющивая Сару между двумя дядюшками. — Чем занимаетесь? — спрашивает он. Сара хмурится: он что, слепой? — Я показываю дяде Блейну свои наклейки! — объявляет она и показывает на те, что ещё лежат на коленях. — И одну я ему подарила, смотри. — Ничего себе, динозавр. — Курт кончиками пальцем проводит по краю воротничка, когда Блейн поворачивает голову, чтобы Курт мог рассмотреть получше. — Хочешь себе такую же? — спрашивает Сара, потому что у неё есть ещё один зелёный динозавр, и было бы правильно Курту иметь такого же. — Было бы здорово, — отвечает он, наклоняется и целует её в макушку. Она извивается, отодвигается подальше, находит наклейку и приклеивает на его рубашку. — Вот так вот. Теперь вы сочетаетесь, потому что любите друг друга, — провозглашает она. И это правда. Иногда её мама надевает папину рубашку утром, чтобы они сочетались, и Сара знает причину: потому что они женаты и любят друг друга. — Очень, — подтверждает Курт этот факт, встаёт и целует Блейна в уголок губ. Сара неприятно морщится — да что такое, почему эти взрослые всегда целуются у неё на глазах? — А теперь пора мыть руки, потому что ужин готов. Сара быстренько собирает свои наклейки, складывает всё в рюкзак, потому что безумно хочет есть, а потом встаёт и наблюдает, как Курт помогает Блейну сесть в инвалидную коляску. — Можно мне тоже поехать? — спрашивает она, ведь когда-то она сидела в такой же коляске Тимми, и было очень весело. Курт с сомнением смотрит на Блейна, но тот кивает и похлопывает по ногам. Тогда Курт поднимает Сару к нему на колени, и Блейн покрепче обнимает её за талию. Сара довольно вскрикивает, когда Курт начинает катить их в сторону кухни. — Я люблю тебя, дядя Блейн! — закончив смеяться, произносит она, обнимает Блейна за шею и звучно целует в щёку. — И я тебя, — шепчет он в ответ и прижимается лицом к её макушке. х х х х Утром Сара просыпается, не понимая, где находится. Почему-то она лежит между двумя людьми, один из которых обнимает её своей рукой. Сначала она решает, что заснула в постели с родителями. Но Сара не помнит, чтобы её ночью мучили кошмары, а иначе мама с папой не разрешили бы ей с ними спать. Поэтому она приоткрывает глаз и видит перед собой копну кудрявых волос, хихикает и, набрав побольше воздуха, сдувает прядь, которая щекочет губы. Дядя Блейн широко зевает и дёргается, просыпаясь, закрывает рот и открывает глаза. Сара снова смеётся, потому что он выглядит забавно со спутанными волосами и глупой улыбкой на лице. Он нажимает на кончик её носа — пальцы до сих пор заляпаны зелёными, фиолетовыми и розовыми кляксами, лицо — блёстками, а на пижаме — пара наклеек. Вокруг них куча подушек и одеял, а комнату освещает сияние рождественских гирлянд. Вчера они долго не ложились спать, строя крепость из одеял — Курт принёс кучу постельных принадлежностей, а Блейн, сидя на своём удобном троне из подушек, наблюдал за процессом строительства. Затем Блейн разрешил ей накрасить себе ногти и разрисовать маркером руки (правда, потом уже Курт сказал, что больше нельзя на нём рисовать, потому что дядя Блейн не может от неё сбежать). После этого они мастерили блестящие карточки, воспользовавшись предметами из художественной мастерской Блейна, и далее Курт заплёл ей множество мелких косичек на голове. Её дяди в тысячу раз круче родителей, честное слово. Заснули они где-то около полуночи, расположившись в крепости из одеял. Курт решил не выключать гирлянды. Сара удобно устроилась между ними двумя и, засыпая, наблюдая, как они обмениваются лёгкими поцелуями в лоб, решила что это самое лучшее Рождество в мире. До этого момента. Потому что в эту самую секунду Курт переворачивается, тянет руки, видимо, в поисках Блейна, тем самым наваливаясь на Сару. Она вскрикивает и извивается, пытаясь выбраться из-под него, тем самым прижимается к Блейну, который начинает смеяться. Курт неожиданно просыпается, удивлённо смотрит на них, а потом широко улыбается. — А я и не знал, что проснусь рядом с такой прекрасной принцессой, — произносит он и небрежно целует её в лоб. — Фууу, — протестует Сара и смотрит на Курта, лицо которого приобретает странное выражение. Ей это не нравится. Вдруг он резко тянется вперёд и начинает щекотать её. Она вскрикивает и пытается сбежать, вертится, откидывается назад и приземляется прямо на живот Блейна. — Спаси меня, дядя Блейн! — пищит она. Блейн прикрывает её руками, тем самым словно создавая защитное поле от Курта, который надвигается, наклоняется и… Раздаётся какой-то влажный причмокивающий звук, и через пар секунд Сара осознаёт, что они целуются. Да что не так с этими взрослыми и их поцелуями, ну серьёзно?! Она выползает из-под них, фыркает и хмурится, на что Курт громко смеётся, обнимает Блейна, который покрепче к нему прижимается, и заправляет прядку волос за ухо Сары. — Доброе утро, — шепчет Блейн. Сара корчится и складывает руки на груди. — Можно на завтрак панкейки? — просит она, надеясь, что после её слов они перестанут целоваться и вместо этого сделают что-нибудь полезное. И, к тому же предпочтительнее, ещё и вкусное. — Обожаю панкейки, — утвердительно кивает Блейн и выжидающе смотрит на Курта. Тот с преувеличением вздыхает и садится, помогает сесть Блейну, кладёт за его спину несколько подушек, чтобы было удобнее. — Значит, будут панкейки. И тогда Сара решает, что её дядюшки всё-таки самые лучшие. Несмотря ни на что. Хелена Дершовитц Хелена многое узнаёт о соседях за утренним чаем. Она садится у окна, ставит чашку на подоконник, кладёт кошку на колени и начинает наблюдать. Именно она первой узнала, что соседка из дома справа, Филлис, спит с почтальоном, она первой начала вязать пинетки, когда счастливая беременная парочка судорожно уехала в больницу. Она знала все грязные секреты мистера Морриса, который упорно продолжал каждую осень сваливать пожухлые листья на газон Эда Германа, тайно (или не так уж и тайно, как бы сказал её муж Эрл) держала кулачки за парня с девушкой, которые каждое утро останавливались у дома и говорили с ней, прогуливая собак (которые, кстати, выглядели тоже как влюблённая парочка, уж это-то Хелена знала наверняка). Поэтому, когда на доме через дорогу появляется табличка «Продаётся», Хелена начинает ждать и поглядывать. Когда к входной двери начинают пристраивать широкий пандус, Хелена готовит приглашение на вечер бриджа, который устраивает каждую неделю — с тех пор, как Паулине сделали операцию на сердце, в их компании игроков не хватает одного человека. Именно этот пандус даёт Хелене надежду на то, что напротив будет жить какая-нибудь пожилая пара, которая разделит с ней любовь к картам и вязанию. Именно она первой знакомится с Куртом, с милым молодым человеком, стильную причёску которого она уже где-то видела по телевизору. Он с благодарной улыбкой принимает небольшую корзину печений, которые она испекла в качестве соседского приветствия, и говорит спасибо, но его глаза почему-то выглядят устало, а поступь тяжела, словно на его плечи многое взвалили. Всю следующую неделю Хелен вяжет ему красивый синий плед, сидя на кресле-качалке у окна, изредка туда поглядывая. Она знакомится первой с Блейном, когда приносит этот самый плед. Курт приглашает её внутрь на чашечку чая и говорит, что рад иметь соседей, которые действительно хотят завести знакомство друг с другом, узнать получше. Блейн сидит на диване и слегка приподнимает руку, приветствуя её, но смотрит настороженно, когда Курт представляет их друг другу. Она обещает наделать им больше сладостей, говорит, что они всегда могут забежать на огонёк или позвонить, если вдруг что-то понадобится. С этих пор, она наблюдает. Наблюдает, как две прехорошенькие девчушки поочерёдно появляются в доме, практически каждый день увозя куда-то Блейна. Она наблюдает, как Курт вывозит Блейна на прогулку, толкая вперёд инвалидное кресло, как улыбается и машет ей, когда она сидит на веранде. Хелене нравится за ними наблюдать. Она даже вывешивает небольшой радужный флаг за забор в знак поддержки (на что Эрл только качает головой и что-то бормочет о современных нравах, после чего целует её в щёку и уходит в дом). Ещё у неё входит в привычку приносить тем прехорошеньким девчушкам горячий шоколад, когда они расчищают дорогу перед домом от снега, а Курту — запеканки и кексы, когда ей кажется, что он выглядит слишком уж тощим. В декабре Курт приглашает их с Эрлом на рождественский обед, Хелен делает комплимент приятному голосу Блейна, который приветствует их. Он краснеет, а Хелена с нетерпением ждёт среды, когда за бриждем сможет рассказать своим подругам о прогрессе Блейна и предложить пригласить его на карточные посиделки. Бридж хорошо влияет на душу и разум, она в этом уверена. Или же Блейн может увлечься вязанием, что должно помочь ему лучше управляться руками. У Хелены столько планов, столько идей, столько отложенных печенек для готовки и друзей для сплетен, столько припасённых возможностей и предложений для этих прекрасных соседей. Но однажды в январе Хелена видит, как Блейн сам выходит из дома, тяжело опираясь на ходунки, но с неизменной поддержкой Курта в виде руки на спине, делает осторожные и небольшие, но уверенные шаги, широко улыбается Курту, который с гордостью смотрит на него. Это рушит все её планы. Внезапно это не кажется таким уж важным. Потому что эти мальчики, наконец, снова счастливы, медленно, но верно, подбираются к выздоровлению, налаживают жизнь. Она платком стирает слёзы, гладит кошку и откидывается на спинку кресла. Снова наблюдает. Дженнифер Андерсон, 20 февраля 2019 года. Курт открывает дверь — выглядит он измождённым. Его волосы не расчёсаны, а тёмные круги под глазами ярко выделяются на фоне бледной кожи. Джен обнимает его — Курт исхудал, ребра можно пересчитать. Он напоминает тряпичную куклу, висящую где-то в углу без какой-либо поддержки. Она сжимает его в объятиях несколько минут, и он охотно прижимается, впитывает её тепло. Джен задумывается, как давно у Курта был человек, который поддержал бы его. — Выглядишь уставшим, — говорит она, отпуская Курта. Он пожимает плечами и печально на неё смотрит. — У Блейна была тяжёлая неделя. Джен знает. Именно поэтому она и приехала. Она помнит голос Курта по телефону — такой надломленный и потерянный, как будто Курт больше не знал, что делать. Как будто ему нужна помощь, но он и не знает, как попросить. Да, у него есть Джанесса и Оливия, но они приходят и уходят, а потом остаются только Курт и Блейн, и в одиночку он уже не справляется. — Как он сейчас? — спрашивает Джен и отдаёт куртку. — Приступов больше не было, но с прошлой ночи у него сильная мигрень. — Курт смотрит в сторону спальни и нервно щёлкает пальцами. — Я собираюсь завтра отвезти его в больницу, если не полегчает, но даже представить себе не могу, чем они ещё смогут помочь. Курт в отчаянии; он с надеждой смотрит на неё, умоляюще, будто просит согласия. Поддержки. Помощи. Он так сильно старается сделать всё правильно, позаботиться о Блейне, но в какой-то момент этого стало недостаточно, и теперь Курт просто не знает, как поступить дальше. — Я могу его увидеть? Курт кивает. — Вряд ли он спит, — задумчиво говорит он. — Можешь спросить, не хочет ли он выпить чего-нибудь. В комнате сумрачно. Джен проходит внутрь и останавливается, привыкая. — Курт? — Голос Блейна тихий, дрожит, и всё же резко разрывает мрачную тишину. Джен доходит до кровати и осторожно садится на край. — Нет, солнышко, — отвечает она. Ей едва удаётся разглядеть лежащего сына, который свернулся в комочек и практически не двигается. — Мама? — произносит Блейн, словно ребёнок. Джен одолевает желание заплакать. Так легко представить, что Блейн до сих пор её маленький мальчик, наивное, невинное дитя, которое подхватило обычную простуду, и теперь не может бегать по лужайке за домом. Легко и просто. Вместо этого она проводит кончиком указательного пальчика по его щеке и шепчет: — Я здесь. Блейн сдавленно стонет — то ли от боли, то ли от облегчения, сложно сказать. Джен с крайней осторожностью садится на кровать, чтобы не потревожить его лишний раз, и Блейн протягивает руку, которую она крепко сжимает. — Как ты себя чувствуешь, солнышко? — шёпотом спрашивает она, хотя ответ предугадать не сложно. — Таблетка, — бормочет Блейн. Дверь немного приоткрывается, в щель проскальзывает Курт и тут же бесшумно закрывает. Джен переводит взгляд с бледного лица сына на обеспокоенное — Курта. — Ему можно выпить таблетку? — спрашивает она, на что Курт кивает, подходит ближе и кладёт ладонь на плечо Блейна. — Блейн, дорогой, как думаешь, сможешь выпить воды? Он замирает на пару секунд, после чего кивает. Курт смотрит на Джен и уходит. До его возвращения она гладит кончиком большого пальца по руке Блейна, словно бы пытаясь успокоить или утешить. Вскоре снова появляется Курт со стаканом воды и медикаментами, обеспокоенно смотрит на Дженнифер и говорит: — Блейн, я знаю, что тебе плохо, но нужно будет сесть, хорошо? — Его голос тихий, мелодичный, ведь Курт понимает, что даже легчайший шум отдаётся болью в голове Блейна. Он видит, как Блейн берёт себя в руки, глубоко вдыхает и кивает. Джен поддерживает его за плечи, стараясь сделать этот подъём как можно больше простым и безболезненным. Блейн прикусывает губу, сильно зажмуривается и впивается пальцами в ногу матери, которая садится позади, притягивает его к своей груди и предлагает свою руку. Блейн берётся за неё, держит крепко. — Как дела, солнышко? — спрашивает она и снова переводит взгляд с бледного лица сына на обеспокоенное — Курта. Блейн всё так же жмурится, не в силах произнести ни звука, и едва заметно качает головой. Джен замечает капельки пота у него на лбу, замедленное дыхание и короткие выдохи, и то, как Блейн цепляется за её руку, словно за спасительный канат. Курт уже подходит ближе, ставит стакан на тумбочку и берёт небольшой тазик, держит наготове. — Плохо? Тошнит? Джен крепко держит его, пока Курт ставит на колени тазик, пока Блейн немного наклоняется вперёд, пока пару секунд пытается взять себя в руки, пока содрогается от кашля и боли. Курт участливо гладит его по ноге, пока Джен поддерживает сзади. Она чувствует, что Блейн сдерживается, понимает, как ему сейчас больно, и больше всего на свете хочет чем-нибудь помочь. Но это невозможно; ни она, ни Курт не в силах это предотвратить. Они могут только предлагать свою поддержку и помощь, ждать, пока Блейн опустошает желудок в стоящий на коленях тазик. Закончив, Блейн глухо стонет. Это болезненно отзывается где-то в груди Дженнифер. Курт молча вытаскивает несколько салфеток и профессионально, заботливо вытирает лицо Блейна от слюны, слёз и рвоты. Только этим Курт и занимается последнее время — заботится о Блейне, помогает Блейну, посвящая ему всю свою жизнь. Как бы сильно ей не хотелось забрать всё плохое, заставить забыть о случившемся, всё исправить, эта ситуация помогла Джен понять — её сын не смог бы найти себе лучшего спутника жизни. Курт действительно всё для него, и сейчас ей бы не хотелось видеть никого другого на месте Курта. Убедившись, что Блейна больше не тошнит, Курт убирает тазик. Сам Блейн тяжело откидывается на Джен. Она снова прижимает его к себе, гладит по руке. Они молчат. Курт едва слышно садится на край кровати и ждёт, давая Блейну время прийти в себя. — Как ты себя чувствуешь? — вскоре спрашивает он. Блейн всё равно морщится, даже несмотря на то, что голос Курта — едва различимый шёпот. — Плохо, — через пару секунд медленно и невнятно отвечает он. Теперь Джен понимает, почему Курт выглядит таким измотанным. Почему он позвонил, чуть ли не умоляя о помощи. Потому что в одиночку справляться больно, практически невозможно, это выворачивает наизнанку — видеть Блейна в таком беспомощном состоянии. Его боль осязаема, а ты не в силах помочь, как бы сильно не старался. — Сможешь проглотить? — Курт кивает на таблетку, зажатую в руке. Блейн не отвечает, только слегка дёргает головой в левую сторону и сжимает ладонь Джен. Она сжимает в ответ. — Хочешь Имитрекс*? — снова задаёт вопрос Курт. Джен видит, что его беспокоит необходимость говорить, тем самым причиняя боль Блейну, но сейчас это важно и нужно. — Да, — тихо скулит Блейн, свободной рукой трогает голову и тут же опускает её на постель. Курт устало кивает, встаёт и снова выходит из комнаты. Джен ничего не говорит, понимая, что её присутствие успокаивает Блейна гораздо лучше, чем любые слова, вместо этого продолжает гладить его по рукам. Блейн же не отпускает её ладонь и периодически сжимает, когда вспышка боли оказывается слишком сильной. Курт возвращается с белым пластиковым контейнером. Молча он ставит его на тумбочку, открывает, недолго возится и достаёт маленький пластиковый цилиндр. Затем с сожалением смотрит на Блейна и закатывает его рукав. Джен помогает придерживать, когда Курт растягивает кожу и прижимает цилиндр. Раздаётся резкий звук, Блейн дёргается, а Курт тихо шевелит губами, словно считает. — Это укол, — объясняет он, закончив с процедурой и расправляя рукав. — На те случаи, когда совсем плохо. Как сейчас. Джен кивает, чувствуя, как сын начинает немного расслабляться, как обмякает его тело и хватка становится менее крепкой. — Блейн, дорогой, — говорит Курт и осторожно кладёт руку на его плечо. — Скажи, что тебе нужно? Блейн чуть приоткрывает глаза и смотрит на Курта. — Поссссспать, — невнятно тянет он одно слово. — Хорошо, — слабо улыбается Курт и убирает прядь волос со лба Блейна. А потом смотрит на Джен — смотрит неуверенно, нерешительно, с отчаянием. — Я останусь с ним, — шепчет она. Курт благодарно кивает наклоняется и осторожно целует Блейна в щеку, после чего уходит, закрывая дверь с тихим щелчком. Блейн едва слышно стонет, напрягается, но Джен успокаивающе шикает, прижимает к себе. — Расслабься, солнышко, — произносит она таким же тоном, как обычно было в детстве, когда Блейн болел. — Я здесь, с тобой. Я рядом. Всё будет хорошо, я обещаю. х х х х На следующее утро Джен просыпается от толчка. Что-то тыкается ей в бок, и она натянуто садится. Что-то тяжёлое падает на колени. Она часто моргает, пытаясь прогнать сон, смотрит вниз и видит улыбающееся лицо. — Блейн, прости, я тебя разбудила? Он качает головой, не переставая улыбаться. — Думаю… это я тбя рзбдил, — уставшим голосом и невнятно отвечает он, но видно, что ему уже лучше. — Ты всегда неспокойно спал. Твой отец любил сравнивать тебя с рыбой, выброшенной из воды на берег. — Курт, эм… Курт тоже иногда… говорит, — бормочет Блейн, трётся щекой об её колени и зевает. Джен тихо смеётся и запускает пальцы в его спутанные волосы. — И как ты сейчас себя чувствуешь? — спрашивает она, хотя ответ очевиден. Его глаза сияют ярче, чем вчера. — Как голова? — Ммм, лучше, — отвечает Блейн и поворачивается, немного выгибается, растягивая спину. — Рад, что… ты здесь. Джен наклоняется и целует сына в лоб, вдыхает его запах и надеется, что сегодняшний день будет хорошим, что ей не придётся видеть его таким больным и беспомощным, как вчера. Раньше, конечно же, она видела его больным, всегда отпрашивалась с работы, когда в детстве он подхватывал простуду или болел гриппом. Но сейчас… сейчас всё по-другому. Блейн уже взрослый мальчик, мужчина, помолвлен и пытается построить карьеру и создать семью, поэтому видеть его таким, разбитым, сломленным, чувствовать его боль… это сложно. — Я всегда готова приехать, когда нужна тебе, — обещает Джен и улыбается, когда Блейн выдыхает что-то вроде благодарности, закрывает глаза и натягивает одеяло на плечи. — А где Курт? — через пару минут спрашивает он, наслаждаясь тем, как Джен проводит пальцами по волосам, распутывает небольшие колтуны и приглаживает прядки, которые всегда вьются у шеи. Она неуверенно раздумывает над ответом. Курт ещё раз заглядывал в комнату посреди ночи, проверяя Блейна, а потом она, должно быть, уснула, убаюканная теплотой Блейна. — Не знаю, — признаётся она. В этот момент открывается дверь, и через щель Курт заглядывает внутрь. — Я услышал голоса, — говорит он. Блейн поворачивает голову, чтобы увидеть его, и улыбается так сильно, как бывает только в присутствии Курта. У Джен теплеет в груди. Ей хочется обнять Курта, прижать к себе и рассказать, как сильно она радуется, что именно он делает Блейна счастливым. — Мы проснулись, — отвечает Джен и жестом приглашает его войти. Курт проходит и садится на краю постели, а Блейн немедленно вытаскивает руку из-под одеяла, переплетает свои пальцы с его. — Выглядишь ты гораздо лучше, — бормочет Курт и проводит кончиком большого пальца по костяшкам Блейна. Тот кивает и облизывает сухие губы. — Где… — Я спал на диване, — признаётся Курт, предугадывая вопрос Блейна, а потом улыбается и смотрит на Джен, произносит, не дожидаясь возражений: — Всё в порядке, правда. Мне хотелось, чтобы ты осталась с Блейном. — Спасибо, — говорит Джен. — Голодные? — с надеждой спрашивает Курт и переводит взгляд на Блейна. Джен понимает, что последние несколько недель были чрезвычайно сложными, понимает — нет никаких гарантий, что Блейн долго будет чувствовать себя хорошо. — Панкейки? — с невинным видом предлагает Блейн и улыбается. Джен смеётся, наблюдая за тем, как Курт с преувеличением закатывает глаза, а потом наклоняется и легко целует Блейна в губы. — Думаю, можно устроить. Оставайтесь здесь — сегодня хороший день для завтрака в постели. Тогда Джен помогает Блейну взбить подушки и подложить их за спину, откинуться на спинку кровати, садится рядом и с большим интересом рассматривает книгу, которую он сейчас читает, дневник, который старается вести. Блейн устал, но так счастлив, и это счастье — гораздо большее, чем Джен могла надеяться.