***
Мы просидели больше получаса в кабинете, прежде чем нас отпустили. Я с детства не люблю врачей, и когда мисс Браун стала перевязывать мою руку, я начал вновь истерить. Я, блять, несколько раз превращался в истеричку и несколько раз пытался сбежать, но меня останавливал Луи. Господь, да если бы не он, я сбежал бы при первой попытке. Когда меня стали осматривать, касаясь ребер, я буквально выл от боли, поэтому мисс Браун приписала мне постельный режим до понедельника. Я скорее умру, чем буду лежать все эти четыре дня, сегодня ведь только среда! Мы выходим на улицу, и я жадно вдыхаю свежий воздух и щурюсь, подставляя своё лицо лучам солнца. Луи поддерживает меня за талию, боясь, что я упаду. Наконец, я смотрю на него. – Спасибо. Одаряю его улыбкой. – Я обязан был помочь тебе, даже если бы мы не были знакомы. Господь, он разбивает мне сердце. Я притягиваю его ближе, чтобы поцеловать, но звонок моего мобильного говорит об обратном. Закатываю глаза, прежде чем достать из кармана телефон. Мама. Хмурю брови и отвечаю. – Да, мам, привет. И мама начинает петь о том, как она соскучилась по мне. Да, я тоже очень скучаю, но она не забыла, что в это время у меня как бы пары идут? Вау, она спрашивает меня об этом, она экстрасенс? Усмехаюсь, говоря, что чувствую себя нехорошо и меня отпустили. И песнь о том, что надо беречь себя, продолжается. Мысленно умоляю закончить этот разговор быстрее, ибо не время, вообще не время. – Гарри, ты меня слышишь? – Да, мам, конечно. Как я её могу не слышать-то. – Гарри, один момент, Луи случаем не рядом? Какого черта? Мне роют могилу раньше, чем я того ожидал? – Случаем рядом. А что? – Сынок, я бы хотела пригласить вас двоих на ужин в пятницу, вы свободны? – А-м. Ну, я... Как бы... Да, я свободен, насчёт Луи не знаю, но кажется, – я вижу, как он кивает мне, говоря тихое «да», – что он тоже свободен. – Отлично! Тогда в пятницу в шесть вечера я жду тебя и твоего друга в Чешире. Яблочный пирог будет вас ждать. Целую, обнимаю. – Целую. Я смотрю на прыгающего Томлинсона вокруг меня. – Дай угадаю, твоя мама пригласила меня в гости? Он расплывается в улыбке. – Ещё один экстрасенс. Усмехаюсь. Луи вопросительно выгибает бровь. – Знаешь, твоей маме нужно обязательно что-то купить. Что она любит? Мы заходим в подъезд. – Она любит что-то собирать? Например, есть какие-либо коллекции? Поднимаемся к квартире, мой мозг сейчас взорвётся от трели Томлинсона. – О, а может она любит коллекционировать что-то из дорогого? Например, фарфоровые сервизы, куклы? Вваливаюсь в квартиру. Остановите его кто-нибудь. Пожалуйста. – Гарри, Господь, нужно же и Джемме что-то купить, точно! Как на счёт что-то из косметики? Или одежды? Ох, я же не знаю её размеров, но, определённо ты знаешь. Он щелкает пальцем и от этого начинает ныть моя рука. Я подхожу к балкону, чтобы как-то отвлечь себя. – Гарри, ну чего ты молчишь? Твоя мама пригласила меня, а я совершенно не знаю, что ей... – Луи, замолчи! Мои нервы сдали. Окончательно. Я зло смотрю на испуганного Томлинсона, отходящего от меня назад. – Прекрати говорить о моей матери как о какой-нибудь святой. Она нас просто пригласила, понимаешь? Просто. Пригласила. В этом нет ничего сверхъестественного, и ты не обязан ей что-то дарить! Тяжело вздыхаю. Луи некоторое время смотрит на меня, а затем отходит к столику на кухне. – Тебе горячее молоко? – Тёплое. Я иду к барским стульям, залезаю на один из них. Луи ставит передо мной кружку с тёплым молоком, достаёт печенья и сыпучее какао и садится напротив меня, медленно помешивая свой напиток. Определённо, я погорячился, накричав на него, но можно было понять, что, если я не отвечаю, нужно закрыть тему, хотя бы на время. Делаю глоток, непрерывно смотрю на Луи. Он задумчиво смотрит на вазочку с печеньями, иногда хмуря брови. Я не решаюсь нарушать молчания, Томлинсон думает о чем-то серьезном, это видно по его пристальному взгляду и напряженной челюсти, но в один миг он уже смотрит на меня. Я немного вздрагиваю от такого пристального зрительного контакта, но не разрываю его. – Гарри. Его голос более холодный и хриплый, и мне становится не по себе. – Ты очень важный человек в моей жизни, наверное, ты знаешь об этом. Нет, не знаю, спасибо, что сказал. – За это короткое время стал очень дорог мне. Гарри, я бы хотел, чтобы ты стал моим парнем. Моим парнем. Моим парнем. Моим парнем. Парнем Луи. Парнем Луи. Парнем Луи. Я парень Луи? Мы теперь не просто друзья, не просто целующие друг друга студенты, потому что нам хочется, мы теперь официально в отношениях. Я парень Луи. Я парень Луи Томлинсона. Такое мне снилось только во снах, Господь. – Ты хочешь, чтобы я был твоим парнем? Я изучаю его лицо. – Хочу. Уверенный ответ. Уверенный взгляд. Уверенный Луи Томлинсон. – Да. Подрываюсь с места, игноря боль в спине, сокращаю расстояние в два шага, притягиваю Томлинсона в поцелуй. Жаркий, глубокий, как будто последний. Проникаю языком в его рот, провожу им по его зубам. Руками вывожу невидимые узоры под футболкой. Луи обхватывает мои бёдра, прижимая к себе, и я чувствую его возбуждение. Сильнее прижимаюсь к нему, целую целую целую. Этот парень мой и только мой. Мне сносит голову. Опускаю руки чуть ниже бедер, касаясь нежной кожи. Я хочу его чувствовать. Хочу его. Хочу Луи. Растегиваю ремень на брюках, начинаю нежно поглаживать его член через ткань боксеров. Луи распахивает глаза, в них вспыхивают игривые, похотливые огоньки, а из уст слышится стон, когда я чуть сжимаю эрекцию. Могу считать это удовлетворительным ответом, потому что он тоже хочет это. Он хочет, чтобы я сделал ему приятно. Целую его шею, перехожу на ключицы, оставляю свои отметины на нем. Опускаюсь ниже, пока мой взгляд не смотрит на стоящий член, которому так не терпится оказаться на воле. Медленно освобождаю Луи от джинс, откидываю их в сторону. Целую внутреннюю часть бедра, засасывая немного кожу. Сжимаю член, медленно стягиваю бельё с Томлинсона. Ахаю, когда мне открывается прекрасный вид на него. Такой большой, но такой беззащитный. Беру член в руку, немного массирую, после дую, от чего сверху слышится приглушенный стон. Подвигаюсь ближе, едва касаясь губами головки, с которой уже стекает естественная смазка. Вновь касаюсь её, после чего провожу языком по всей длине. Беру член в рот, втягивая щеки. У меня почти сразу начинаются рвотные позывы, от чего я выпускаю член и лижу только головку. Томлинсон рвано дышит, пытаясь удержаться на неудобном стуле. Я ласкаю его член некоторое время, и когда сжимаю его в последний раз, Луи изливается мне в руку. Капли спермы украшают мою футболку и руки, а я вновь притягиваю парня в жаркий поцелуй. Луи поднимается, направляя нас в спальню. Мы заваливаемся на кровать, продолжая целоваться, но меня пронзает боль, от чего я вскрикиваю и отстраняюсь от него. Луи обеспокоенно смотрит на меня, поглаживая мою щеку. – Гарри, это все, конечно, было прекрасно, и я безумно счастлив, что мы теперь пара, но не забывай, что тебе нужен постельный режим некоторое время. Нет, нет, нет. Тысячу раз нет. Только не постельный режим, не он, всё, что угодно, но не постельный режим. Я смотрю на него мокрыми глазами, сам не заметив, как начал плакать. Он протягивает руку, чтобы вытереть слезы и аккуратно укладывает меня на подушки, укрывая нас одеялом. – Я буду рядом, Хаз. Мне хочется многое сказать ему. Сказать, как он безумно мне дорог, как я люблю его, как хочу проводить время с ним и только с ним, но моя слабость дает о себе знать, и как только я вдыхаю родной запах Луи, проваливаюсь в сон.***
Я стараюсь напоминать себе о том, что нужно стараться видеть хорошее в многих событиях, происходящих в жизни, но не всегда это получается. Что хорошего в том, когда тебя бьют? Когда рядом называются твоими друзьями, а за спиной говорят совершенно другое? Когда тебе лгут в лицо, но ты уже знаешь правду? Когда ты запираешься в комнате и стараешься не сорваться? Ничего. В этом нет ни капли хорошего. Со временем я научился не обращать внимания на все дерьмо в мой адрес, но не всегда что-либо остаётся без моего внимания. Я все слышу и все вижу, пытаюсь не сломаться в важные моменты, но происходит порой то, что задевает меня очень сильно. И в такие моменты я могу просто закрыться в себе. Просто закрыться. Я никого не подпускаю в эти дни и просто погружаюсь в свой мир, где рядом только то, что, несмотря на все дерьмо, остаётся со мной – музыка. И, о да, конечно, я часто говорю себе стараться быть счастливым каждый миг, каждую секунду. И если посмотреть назад, не всегда это получалось, не всегда я находил повод, то сейчас у меня есть Луи, и ради него, ради нас я обязан быть счастливым. Я хочу видеть в глазах Луи только тепло, радость, счастье, только все самое светлое. Сейчас мы едем в Чешир, на часах 16:53, за окном облачно, а в салоне играет Адель. Луи предложил взять его автомобиль, на что я охотно согласился, но при условии, что за рулём буду я. Сначала Луи неодобрительно смотрел на то, как быстро я еду по городу, и даже несколько раз спрашивал, имею ли я вообще права, но когда удостоверился, что я свободно могу водить, то успокоился. Он очень волновался, и, наверное, продолжает волноваться, поскольку постукивает о панель пальцами. Я чувствую его волнение, потому что в какой-то степени тоже волнуюсь, но это сказывается на том, что я еду не один, а с Луи, и что он впервые увидит мою комнату, мой дом... Ну, вы понимаете, что мне придётся впустить Луи в свою прежнюю жизнь, а это не так просто, как казалось мне незадолго до поездки. Немного сбавляю скорость, поворачивая к городу. – Мы уже приехали? Луи пристально смотрит на меня, пока я паркуюсь около магазина. – Лу, все будет хорошо, не волнуйся, да? – Ты же знаешь, что я не могу не волноваться, тем более сейчас, когда остаются считанные двадцать минут! Он размахивает руками, мне кажется это смешным, и я издаю тихий смешок. – Гарри, совершенно не смешно. – Ага, ещё ты не купил подарок. – Это ты отговорил меня, ссылаясь, что здесь мы купим что-то грандиозное. – Уже купили. Луи устремляет на меня удивленный взгляд, тем временем как я выхожу из автомобиля, направляясь к магазину антиквариата. Меня приветствуют довольно тепло, а обстановка в магазинчике за эти годы совершенно не изменилась, разве что стало все немного дороже. Мне отдают купленный через сайт подарок. Оплачиваю все кредитной карточкой и выхожу. Луи все также внимательно смотрит на меня, когда я сажусь, а после осматривает подарочную коробку. – И что там? – Огромный подсвечник, как раз такой, какой хотела мама. Будем считать, что ты просто угадал с подарком. Луи кидается на меня с объятиями, а после целует в губы так нежно, что я забываю, где мы находимся. Когда нам обоим не хватает воздуха, мы просто смотрит в глаза друг друга. – Хаз, нам пора. Он улыбается, и около глаз появляются морщинки, я снова целую его в губы и после завожу автомобиль. Мы подъезжаем к дому спустя пять минут. Нас встречает Джемма. Сестра накидывается на меня с криками, как давно меня не видела, и что безумно скучала. Я прижимаю её к себе, смеясь и целуя в волосы, а потом она приветствует Луи, одаряя парня улыбкой. Я иду по саду, осматривая все, как будто впервые нахожусь здесь. Поглаживаю свою любимую яблоню. Дерево успело вырасти ещё больше за два года моего отсутствия, и стать ещё мощнее. Я немного отвлекся, и когда обернулся, не увидел Луи. Кажется, он уже в доме, либо где-то рядом. Я вхожу в дом, осматривая стены, потолок, пол, всё, что можно, на самом деле. Замечаю, что появились новые картины и новая лежанка для нашего кота, а ещё несколько незначительных мелочей. Думаю, что для начала нужно пробраться в свою комнату незамеченным, но моя мама настолько хорошо знает меня, что окликивает из гостиной. Я вздыхаю, вновь оглядываясь по сторонам. И когда я захожу в гостиную, то сразу вспоминаю, как мы все вместе собирались здесь каждую пятницу вечером, рассказывая, что интересного у нас произошло за неделю. Я помню, как мы последний раз пекли яблочный пирог, а потом сидели допоздна, разговаривая о не о чем, а на следующий день поехали в Университет. Довольно странно, что мне вспомнился период моей, наверное, ужасной жизни. Я присаживаюсь рядом с Луи, пристально взглянув на него. Томлинсон выглядит спокойным, а на устах красуется довольная улыбка. Он наклоняется ко мне и шепчет. – Твоей маме понравился подарок. – Ты выиграл эту жизнь. Кто бы мог подумать, что каждоминутные вопросы мамы о жизни и семье Луи могут быть такими... удивительными? Серьёзно, почему она не спросила, сколько раз он занимается сексом и девственник ли он вообще? Ибо, если бы я не остановил её, она бы точно спросила это. Луи проходит в мою комнату, осматривая все быстрым взглядом. А я потираю переносицу, отмечая, что здесь ничего не изменилось. Он ближе подходит к моему дивану, где я спал, а потом смотрит на меня. – Она такая маленькая? Его вопрос меня смешит. – Вообще-то это диван и он раскладывается. Я хочу его поцеловать, подхожу ближе, но в мою комнату врывается мама. – Ох, Луи, совершенно забыла спросить, тебе где постелить? Она смотрит на нас широко открытыми глазами, быстро хлопая ресницами, а Луи сжимает кулаки, от незнания ответа. – Мам, мы бы хотели посмотреть фильм, и, если ты не против... Я подхожу ближе к ней. – Оу, конечно, конечно. Она бросает на меня удивленный взгляд и выходит, а я закрываю комнату на ключ. Выдыхаю, смотрю на Луи. Он облизывает губы, подходя ко мне, и обвивает руками мою талию. – У меня есть идея получше. Он играет бровями, а после впивается в мои губы. Мы сливаемся в едином поцелуе, падая на диван. Наши тела в какой-то степени переплетаются, мы неразборчиво срываем с себя одежду. Наши поцелуи жаркие и страстные, мы не хотим отстраняться друг от друга ни на секунду. Луи снимает с меня джинсы, и теперь мы оба только в боксерах. Он прожигает меня своим ослепительным взглядом при лунном свете и проводит пальцами дорожку от моих ключиц до пупка. Он ждёт моего согласия действовать дальше, и я не дурак, понимаю, чего он хочет. Колеблюсь несколько секунд, прежде чем неуверенно киваю. Луи прикасается к резинке боксеров и аккуратно стягивает их. Мы не разрываем контакт, мы смотрим друг другу в глаза. Томлинсон нежно обхватывает мою плоть пальцами, несильно сжимая, и поглаживает. Я чувствую прилив возбуждения, член реагирует так быстро, что начинает истекать естественной смазкой. Я тяжело дышу, пытаюсь контролировать свои движения, но от чувствительных прикосновений Луи у меня сносит голову, и я издаю приглушенный стон, нарушая тишину вокруг. Луи наклоняется ближе. – Мы должны быть очень тихими. Ты ведь хочешь?.. Он закусывает губу, надавливая на головку, и я откидываю голову назад, сжимая простыни. Чувствую, что Луи не смотрит на меня, он... он смотрит на мой пульсирующий член. Он буквально пожирает его глазами, после чего наклоняется и слизывает смазку. Я пытаюсь не стонать громко, пытаюсь вообще не подавать признаков жизни, но, ах, блять, не получается. Луи надавливает на головку, и от этого я развожу ноги в стороны, а он довольно усмехается. Некоторое время он просто поглаживает член, и от его действий я готов выть. Мысленно молю его, и он, кажется, понимает меня, потому что тянется к своей сумке, достаёт презерватив и смазку. Однако, он предусмотрительный. Томлинсон выдаливает смазку на пальцы, смотрит на меня, медленно поднося к стенкам ануса. Я чувствую некий холод, дрожь пробегает по моему телу, когда Луи вставляет в меня палец. Стон. Закусывая губу, прикрываю глаза, наслаждаясь, как Луи все глубже входит в меня пальцем, и одновременно нежно массирует мой член. Не могу терпеть, поэтому сам насаживаюсь на палец и сразу же чувствую, как Луи резко вводит второй. Громко ахаю, Томлинсон сразу же накрывает мои губы своими, проводя по ним языком. Ну, чёрт, чёрт, чёрт, я готов, да. Тысячу раз готов. Луи в последний раз растягивает меня пальцами, когда я чувствую пустоту и начинаю скулить. Он снимает свои боксеры, откидывая куда-то в сторону, раскатывает презерватив, обильно смазывая член смазкой, и, немного погодя, входит только головкой. От неожиданности издаю крик и сразу же слышу шипение Томлинсона. Пару секунд спустя Луи входит в меня почти до упора. Это довольно странные по началу ощущения... Тебе одновременно немного больно и не привычно, что внутри тебя член, но в ту же минуту, как только ты привыкаешь, порыв страсти накрывает тебя полностью. Мы оба сбивчиво дышим. Комната наполняется едва сдерживающимися стонами, шлепками тел, прерывистыми вздохами, повсюду просто пахнет сексом. В какой-то момент Луи касается чувствительной точки, и я выкрикиваю его имя. Мне едва хватает его прикосновения, как я изливаюсь в его кулак. Луи делает пару толчков, после чего кончает в презерватив и падет на меня. Мы лежим некоторое время, восстанавливаем дыхание, смотрим в блестящие глаза друг друга. Проходит, наверное, целая вечность, когда я приподнимаюсь и накрываю нас одеялом. Луи уже спит, он выглядит умиротворенно, на устах можно заметить лёгкую улыбку. Я провожу рукой по волосам, приобнимаю его за талию и засыпаю.***
Наше утро выдалось довольно приятным. Я проснулся, вспомнив, что этой ночью мы с Луи занимались… любовью? Да, именно ей. Не знаю, почему решил сказать «занимались любовью, а не сексом». Возможно, мы реально так сильно любим друг друга, дорожим, и это было настолько нежно, настолько прекрасно, что не описать все сразу. Луи проснулся сразу после меня. Он смотрел на меня сонными глазами, а после потянулся за поцелуем. Это был уже второй наш утренний поцелуй. Мы быстро оделись и вышли. Мама готовила завтрак, а когда она увидела нас, то улыбнулась, и сказала, что мы слишком громко смотрели фильм... Я чуть не споткнулся о собственные ноги, благо, мама моя понятливая. Мы завтракали моими любимыми блинчиками с вишневым вареньем. Я расспрашивал Джемму обо всем, а Луи разговаривал с мамой. Мы были так увлечены собственными беседами, что я не заметил, как Луи вышел на улицу, и я остался один на один с мамой и сестрой. Мне впервые (а может нет) стало неловко находиться с ними в одной комнате, но ничего сверхъестественного не произошло, они просто сказали, что во второй раз убеждаются, что Луи довольно милый парень. На все это я мог улыбаться, потому что, Луи действительно милый парень, о чем вы. Когда я вышел на улицу, Луи стоял около дерева, рассматривая розы в саду. Я подошел так тихо, что он дернулся, когда обернулся и увидел меня позади. Мы решили, что было бы неплохо погулять по городу, поэтому, предупредив маму, что уходим, пошли пешком к центру. Я показывал Луи все свои любимые места детства, рассказывал, что каждое связано с определенными событиями. Например, что, когда я был маленьким, мы приходили в парк, кормили уток, а когда мне было 15, в один день я просто пришел один. Без причины. Это было довольно странно для меня, ибо я никогда не ходил в парк один, только с мамой, или Джеммой, или мы ходили втроем, но не один. Почему я пришел один так и не сказал ему, ответил, что было грустно без причины, поэтому решил побыть один. На самом деле, в тот день я услышал в свой адрес, что неудачник, что ничего не добьюсь. Меня настолько это задело, что я опустился. У меня упала самооценка, я перестал принимать слова благодарности, я отталкивал всех, кто пытался мне помочь. А через месяц я связался с наркотиками… Короче, эти годы были самыми отстойными. После парка мы зашли в кафетерий, где заказали чай и несколько булочек. Мы сели у окна, а я стал рассказывать (признаю, я много болтаю) смешную историю, произошедшую со мной в 10 лет. Луи сильно смеялся, наверное, до боли в животе, а я просто улыбался, что смеется он. Мы проходили весь день и вернулись домой около пяти вечера.***
На часах 20:15, я звоню Найлу по Skype. Он почти сразу отвечает, и улыбается. Мы обмениваемся приветствием, и я рассказываю, как прошел день. «Ну, а сейчас, где Луи?» Я вздыхаю и смотрю сначала на дверь, потом снова на друга. «Он с Джеммой. На самом деле, я очень волнуюсь, Найл. Я боюсь, что она может сказать… Когда она позвала его к себе, выглядела взволнованной». «Я не думаю, что она скажет ему. Господь, Гарри, она не глупая, и должна понимать, что будет намного лучше, если расскажешь ты, а не она. Понимаешь?» Ну естественно я понимаю! Пониманию и понимаю. Но, блять, проблема в том, что его нет достаточно долгое время. Минут 20. Может больше. Я не знаю, черт. «Гарри, ты слышишь меня? Все будет хорошо. В любом случае, держи меня в курсе, окей?» Киваю головой и хочу что-то сказать, как в комнату входит Луи. Сразу замечаю, что что-то явно не так. Он выглядит обеспокоенным, о чем-то думает – это понятно по его хмурым бровям. Мое сердце начинает учащенно биться, и я говорю тихое «Перезвоню» Найлу. – Лу? Все хорошо? Он пару секунд думает, прежде чем кивает мне. Нет, это не все хорошо. Я же вижу! – Что тебе сказала Джемма? – Чтобы я был осторожен. Прошу прощения? Я вскидываю брови, откладывая ноутбук в сторону. Осторожен? Это новая методика, как меня довести до сгорания, или что? – Осторожен? Его очередь вздыхать. – Она сказала, что ты был зависим в 16 лет… – мое сердце пропускает сотню ударов. – А когда я спросил, от чего, то пожала плечами, – он с болью смотрит мне прямо в глаза, а я мысленно молю сестру, что она все же додумалась, и не сказала больше ничего. – От чего, Гарри? От чего ты был зависим в 16 лет? Я отвожу взгляд в сторону, закрывая глаза. Ненавижу. Всех ненавижу. Как она могла? Как она могла сказать ему об этом СЕЙЧАС? Сейчас, когда у нас все настолько прекрасно, как во сне. Блять, а может быть это и есть сон? Может быть, когда я все расскажу ему, то проснусь, и никакого Луи со мной не будет? Может быть, мне это все привиделось? Глупее отмазки, я, естественно, не нашел. Считаю, что лучшим выходом будет уехать. Прямо сейчас уехать. Поднимаюсь, хватая Mac и сумку. – Мы уезжаем, собирайся. Луи вскакивает за мной, подрывается тут же. – Что? – Не заставляй меня повторять дважды. Я настолько зол, что буквально срываю дверь с петель, когда открываю, и она ударяется о стену. Я выхожу в гостиную, мама смотрит на меня удивленным взглядом. – Господь, Гарри, ты куда? – Возникли непредвиденные обстоятельства, и мы вынуждены уехать прямо сейчас. Я прожигаю взглядом Джемму, она однозначно догадалась, почему я так взорвался. – Гарри, что случилось? – Спроси у Джеммы, мама. И я оставляю их. Иду, почти бегу к машине. На глазах слезы, я почти ничего не вижу. Вдыхаю вечерний воздух, надеясь, что он освежит меня. Я стою около машины и жду Луи. Я не смогу быть за рулем в таком-то состоянии. От накипевшей злости ударяю рядом стоящее дерево кулаком. – Гарри… Слышу робкий голос Томлинсона за спиной. Молча отдаю ему ключи и сажусь в машину. Он некоторое время смотрит куда-то в сторону, и только потом садиться и заводит зажигание. Некоторое время мы едем молча, и я иногда чувствую его взгляд на себе. – Объяснишь? – Нет. И он больше не спрашивает. Ничего. Каждый из нас находится наедине со своими мыслями.