I have loved you since we were 18

Я прихожу домой в восемь вечера. Перед тем, как зайти в квартиру, я пишу Найлу сообщение, где говорю, что приехал и прошу не звонить мне до утра. Думаю, он поймет. Я тихо открываю дверь и ступаю на паркет. В глаза сразу же бросается невыключенный телевизор и вансы около ванной комнаты. Эмм. Телевизор был определенно выключен, когда я уходил, а вот вансы точно не мои. Значит, кто-то был или есть сейчас в квартире. Я прохожу немного дальше, и по моему телу проходит заряд тока. Меня буквально парализует на месте. Я вижу Луи, клубочком лежащего на диване в обнимку с подушкой. Он нервно дергает носом, кажется, он просто дремлет. – Луи. Он что-то бормочет, поворачиваясь ко мне. Облизав свои губы, он открывает свои заплаканные глаза и, когда осознает, что видит меня реального, а не во сне, распахивает их и приподнимается. – Гарри? Его голос ниже обычного. Он отбрасывает подушку и приближается ко мне. – Ты… ты вернулся. Его губы дрожат, и я не могу сказать ни слова. Я безумно скучал по этим глазам, по этим губам и скулам, по его вечно взъерошенным волосам. И сейчас мы стоим напротив друг друга и смотрим в глаза. Я пожимаю плечами, опуская взгляд. – Ты хочешь чай? Ты, наверное, замерз. Наверняка он заметил мои дрожащие пальцы, но это не от холода, скорее, от волнения. Молча сажусь на стул, пока Луи ставит чайник и достает чашки и сахарницу. Он постоянно смотрит на меня, и я улыбаюсь этому. Наверное, он смущается, когда видит мою улыбку, потому что отводит взгляд, наливая кипяток в чашки. Он ставит их на стол и садится напротив меня. Кусаю губы. – Наверное, нам нужно поговорить. Он буквально выдавливает это из себя, ибо я вижу, как тяжело даются ему эти слова. А никто не говорил, что будет легко. И этот разговор тоже не обещает быть легким. Луи смотрит на меня, ибо я молчу долгое время. – А-м, Гарри, если ты не хочешь сейчас, мы можем… – Нет. Чем больше мы оттягиваем, тем больше этот момент неизбежен, не так ли? – Да. Наверное, стоит начать мне. Он смотрит пару секунд куда-то в сторону, а потом переводит взгляд на свой чай. – Мне было 18, и я был на первом курсе. У меня был лучший друг Этан. Мы друзья еще со школы: сидели за одной партой, ходили в один футбольный клуб, даже были в одной команде. И мы оба пошли в один универ, но на разные факультеты. Однажды в августе он попросил меня прийти к нему помочь с каким-то очень важным делом. Естественно, я не мог отказать своему тогдашнему лучшему другу и пришел в назначенное время. Он не торопился объяснять мне идеи или что там нужно было. Сначала мы пили чай. Мне изначально показалось, что с ним что-то не так. Он как-то пристально смотрел на меня. Я встал из-за стола, чтобы помыть чашку, но Этан… он… он дернул меня за руку и прижал к стене. И стал пытаться снять с меня одежду. – Луи едва сдерживает слезы. – Я оттолкнул его и выбежал из квартиры, он еще что-то кричал… А потом на лестнице я столкнулся с тобой. Все, что он сейчас мне рассказал, разбило мое сердце на тысячи мелких осколков. Я обхожу стол и прижимаю Томлинсона к себе. Мы медленно двигаемся к дивану, и я готов в прямом смысле убить этого Этана. Мы несколько минут сидим молча. Я поглаживаю его руку и зарываюсь в волосы, чтобы он максимально чувствовал, что я рядом. – Ты расскажешь? Луи смотрит на меня. – Ты точно хочешь услышать это? Что будет с ним, когда я расскажу ему все? Я же до конца разобью его сердце. – Раз мы уже начали. Он прав. Раз мы уже начали надо это закончить. Выдыхаю. – Отец ушёл от нас, когда мне было 11. Но, несмотря на это, наши отношения остаются теплыми, мы не отстранились. Да, мы стали меньше общаться, созваниваться, но те года были хорошими, даже очень. Пока не случилось то, чего я в особенности не хотел. – Усмехаюсь. Да, Гарри, натворил ты в прошлом дел. – На день рождения одноклассника парни принесли лёгкие наркотики. Пробовали все, даже девочки. Хах. Ну а меня просто заставили, сказав, что будет хуже. Знаешь, меня много раз задевали, пытались оскорбить и унизить. В итоге, домой я пришёл утром весь обдолбанный. Тогда я думал, что это был первый и последний раз. И как же сильно я ошибался. Меня напоили в мой же день рождения в школе, когда мне стукнуло 16. Очнулся уже в больнице. – Тогда ты тоже думал, что это было в последний раз? – Да, но потом пошло все как в тумане. Дозы становились все больше; все больше я зависал на вечеринках и не приходил домой по нескольку дней; я забил на учёбу. – Что заставило тебя измениться? Прости, если задаю много вопросов. – Все хорошо. Я понимаю, что Луи буквально пропускает через себя каждое мое слово и как ему больно, но мы обязаны преодолеть это вместе. – В том же году, в августе, я вновь пришел на вечеринку. Вновь выпивка, наркотики. Я даже какую-то девчонку где-то подцепил. И мне было невыносимо плохо. Очнулся дома. Я даже без понятия, кто меня довез до дома, мама так и не рассказала. Я начал истерить, представляешь? Я ведь миллион раз обещал им, что изменюсь, что скоро будет конец этому дерьму. А потом уснул. И мне приснилось, как я падаю в пропасть. – Падаешь в пропасть? Луи крепче сжимает мою руку, заглядывая в глаза, как бы напоминая, что он рядом. – Да. Все было до безумия реалистично: я шел на свет, вокруг никого не было, но были голоса, и я отчётливо слышал три слова. Три главных слова: «Меняйся», «Меняй», «Жизнь». Луи озадаченно смотрит на меня и кусает губы. – Это значило, что надо менять свою жизнь ко всем чертям. И как только я проснулся, то понял, что, если не изменю сейчас, навсегда упаду в пропасть. На следующий день мы поехали смотреть квартиру. И тогда я впервые встретил тебя. Маленького, заплаканного Луи. – Я не маленький. Луи прижимает руки к груди и надувает губы. – Мой маленький мишка Бу. – Если только твой. Он прижимается ко мне и начинает играть с моими пальцами. – Гарри? – Мм? – Я люблю тебя. – И я тебя люблю.