Его собственность.

Запах женщины всегда притягателен для мужчины. Это особенно касается запаха собственной женщины. Не говоря уже о запахе ее желания. Это был первый раз, когда благородный ёкай почувствовал запах возбуждения, тонкой нитью исходящий от его самки. Этого хватило, чтобы у демона сорвало крышу. Безумие, что накрыло его с головой, было несравнимо с тем, что он испытывал ранее. В этот раз ему захотелось дать женщине то, о чем просит ее тело, не жалея себя. В этот раз ему хотелось сделать все, чтобы женщина почувствовала, на что он готов пойти, чтобы утолить ее желание. Утробно зарычав, Сещемару вскинулся, а его глаза яростно сузились. Почему именно сейчас? Почему именно в тот момент, когда его самка источает этот аромат? Девушка ощутила, как тяжесть прижавшего ее к земле мужчины покинула ее. Она отползла назад, сводя свои ноги вместе и пытаясь судорожно натянуть на себя первое попавшееся под руку – хаори демона. Она не смотрела на него, пока одевалась. Она пыталась унять дрожь, не понимая, что за чудо помогло ей спастись от изнасилования во второй раз. А так ли сильно она этого не хотела? Ужаснувшись внезапной мысли, мико, наконец, вскинула свой взор на ёкая, однако оного там не обнаружила. Когда он успел уйти? В любом случае, это ее шанс. Дрожащие руки спешили, пытаясь облачить школьницу в одежду жрицы как можно скорее, однако пальцы не слушались, а участившееся сердцебиение только сбивало с толку, не давая кареглазой ни нормально действовать, ни здраво мыслить. Наконец, когда со злополучным и криво завязанным поясом было покончено, кареглазая вскочила, торопливо ступая к выходу из пещеры и покидая ее. Прямо здесь, возле камня, она увидела и свое оружие. Странно. Ей казалось, что Сещемару выбросил его еще тогда, когда нес ее сюда. Впрочем, времени на размышления у нее не было. Нужно было действовать. Лук и колчан со стрелами были закреплены на ее теле раньше, чем она, наконец, смогла осознать, что здесь не так. Эта аура… До отвращения знакомая ей злая аура. Аура Нараку. Кажется, на несколько секунд, Хигураши забыла, как дышать, потому как следующий сделанный ею глоток кислорода больно обжог легкие. Сжав свое оружие в руках и перехватив стрелу, девушка медленно зашагала в сторону, откуда исходила эта ужасающая злоба. Ее ноги подкашивались, она до ужаса хотела закричать и убежать отсюда, да так, чтоб только пятки сверкали, однако упрямо шла навстречу своему злейшему врагу. «Зачем?», – можно спросить ее, чтобы услышать горький ответ: «Я не знаю». – Не ожидал, что подобравшим эту шлюху будешь ты, – послышался до боли знакомый голос, от которого колени Кагоме в очередной раз едва не подкосились. – Замолчи, – грозно вымолвил Сещемару, внешне при этом оставаясь абсолютно спокойным. Его правая рука плавно легла на Бакусайгу, в мгновение ока извлекая меч из ножен. Мерзкий смех врага, явно комментирующий этот жест, заставил когтистую руку сжать рукоять сильнее. – Я пришел сюда не драться, – сообщил Нараку, насмешливо фыркнув. – Лишь поглядеть на того, кому достался мой подарок. Слёзы, вмиг подступившие к глазам, было не остановить. Воспоминание о том, что она в один миг потеряла смысл своего существования, потеряла свободу, потеряла друзей и почти потеряла себя, с новой силой ударило по сердцу школьницы, практически разрывая его на две половинки. Шум, поднявшийся в ушах, доносил до сознания мико лишь отрывки фраз, произнесенных исключительно Нараку. Сещемару молчал. – …как она тебе?.. – …наверняка уже разорвал ей все дыры... – …впрочем, эта шлюха слишком криклива для постоянного использования… – …ты так не думаешь?.. – …или же ты используешь исключительно ее рот?.. – …не забыл выбить ей зубки?.. – …зря, многое теряешь… Звон стали выдернул жрицу из угнетенного состояния. Она еще некоторое время стояла, замерев и просто пялясь куда-то перед собой, пытаясь проморгаться и смахнуть пелену слез, что мешала ей видеть. После – сделала шаг. За ним – еще один. И еще. Дрожащие руки медленно заправили стрелу и натянули тетиву, а карие глаза, наблюдающие за скрестившимися в бою мужчинами, пытались быстро определиться с целью. Так в кого же стрелять? Плевать. Они оба являются теми, кто втоптал ее в грязь, кто разрушил ее жизнь и кто пытается сломать ее, раз за разом раня душу и истязая тело. Стрела уже почти слетела с тетивы, собираясь вонзиться в плоть того, кто попадет под нее по счастливой случайности, однако в последний момент рука девушки дрогнула. Теперь священная стрела летела прямиком в ханьо, к своей неудаче, не заметившего мико. Этот удар не был смертельным, однако жрице хватило сил на то, чтобы ранить мужчину. Взгляды обоих устремились на нее: один – гневный и возмущенный, другой – холодный и… благодарный? – Мерзкая жрица! Когда же ты уже сдохнешь!? – прошипел полудемон, хватаясь за обжигающую ладони стрелу и запуская сотней щупалец, вмиг выросших из его тела, прямо к отрешенно наблюдавшей за всем этим школьнице. Сещемару разрубил все разом в один удар, однако не учел одного: Нараку не может быть так прост. Как ёкай мог так просчитаться? Он зарычал, когда увидел, что одно из щупалец, пролетевшее за его спиной, проткнуло Хигураши насквозь. Демон разрубил его, быстро переводя свой взгляд со жрицы на раненого ханьо, что, кажется, собирал силы на то, чтобы поскорее покинуть это место, просто-напросто растворившись в воздухе. Это был первый раз, когда лорд Западных земель мешкался перед стоящим выбором. Наверное, это был единственный шанс, когда он мог без особых затруднений разрубить своего врага пополам, уничтожив разом несколько проблем. Наверное, это был единственный шанс, когда он мог спасти жизнь своей самки. Бакусайга с тихим лязгом была помещена в ножны. Медленно приблизившись к своей женщине, мужчина взял ее на руки, внимательно всматриваясь в ее лицо. До сего момента оно выражало безмятежность, однако, присмотревшись поближе, он заметил, что уголки ее губ приподняты. Жрица рада? Чему? Своей смерти? Ну уж нет. Не для того он упустил шанс уничтожить Нараку, чтобы дать своей самке так просто умереть. Она будет жить. Но она не дышала. Легкий порыв ветра дал знать о том, что ханьо набрал достаточно сил и покинул это место. Вздох Сещемару был тихим, едва слышным. Перехватив свою женщину покрепче, он понес ее в ту же пещеру, где после, положив ее на каменный пол, разрубил посланников смерти, пришедших по ее душу, своей почти бесполезной Тенсейгой. Она будет жить. Ради него. Для него.