***
– Ты сегодня на удивление бодр, Инуяша, – прокомментировал Мироку состояние энергично шагающего перед ними полудемона. Тот, с периодичностью в несколько минут, раздраженно поторапливал своих нерасторопных друзей, то и дело норовясь сорваться с места и оставить их, дабы совершить задуманное им как можно скорее. – То, что Кикио-сама покинула нас, совсем тебя не огорчило? – Помолчите, Мироку-сама, – шикнула Санго, пихнув монаха в бок и многозначительно стрельнув глазами в спину полудемона. – Это не тема для разговоров. – Всё в порядке, – буквально сквозь зубы прошипел ушастый, едва заметно сжимая кулаки. Некоторое время компания шла молча, изредка прерываемая недовольными «кхе» на усталые вздохи товарищей. Однако стоило только мужчине обернуться… – Я собираюсь надрать этому ублюдку его мерзкий благородный зад! – наконец, выплюнул Инуяша, хватаясь за рукоять Тессайги и хмурясь. Монах и охотница переглянулись. Они оба почти сразу же поняли, о ком речь. Они оба возжелали сделать то же самое еще давно. – Мы с тобой, Инуяша! – воскликнул маленький рыжий демоненок, запрыгивая на плечо к серебряноволосому. В последнее время мальчишка редко разговаривал, а друзья часто заставала его одного, рыдающего в голос и избивающего землю кулаками. Санго множество раз убеждала малыша, что в том, что Кагоме покинула их, вовсе нет его вины. В те минуты лисенок подбегал к ней, утыкаясь в колени и тихо воя в ее юбку. Он точно знал, что Кагоме не могла предать их. Он знал, что его добрая и любимая мико, каждый раз приносящая ему вкусняшки из своего мира, просто не могла их предать. И то, что случилось со жрицей – его вина. А в том, что с ней, непременно, что-то случилось, он был уверен. Именно он оставил ее тогда и именно он не придал значения тому, что кареглазая покинула хижину в таком состоянии. Он и только он был виноват в том, что не сделал акцент на позже замеченных отброшенных в сторону стрел и лука и наличие в хижине ее рюкзака, без которого его любимая жрица не ходила никуда. Во всем был виноват Шиппо.***
Это был, наверное, первый раз за столько времени, когда мико уснула так крепко. Ее не разбудили ни разошедшийся буквально за несколько секунд ливень с грозой, ни временный уход Сещемару, который вскоре положил перед ее лицом несколько недозрелых плодов. Кажется, судя по счастливой улыбке, что мелькала у нее на губах, ей снился сон. Но сейчас, впрочем, как и раньше, мужчине было совсем не до человеческих эмоций, что могла испытывать школьница, видя эти бессмысленные картинки, всплывающие перед глазами, которые люди называют сном. Сейчас ёкай был больше озадачен тем, что разглядывал свою левую руку, украшенную двумя яркими алыми полосами. Что это? Это правда рука? Левая? Принадлежащая ему? Его брови сдвинулись к переносице, когда он бросил свой мрачный взгляд на кареглазую. Та продолжала мирно спать, позволяя демону в спокойной обстановке взвесить и хорошо обдумать эту ситуацию. Нужно начать сначала. У него снова появилась вторая рука. Левая. Его собственная. Для того, чтобы убедиться в последнем, он еще раз двинул кистью и медленно сжал ладонь в кулак, упираясь острыми когтями в кожу. Он ее чувствует. Это хорошо. Пальцы правой руки осторожно оголили плечо мужчины и медленно прошлись по белоснежной коже. Шрам на месте. Там и останется. Навсегда. Тогда что с рукой? Священная сила? С каких пор священная сила способна исцелять демонов? Нет, не так. Регенерировать утраченную конечность. Стрела мико попала ему в плечо, прожигая плоть, норовя и вовсе лишить Сещемару обрубка, что остался у него после битвы с Инуяшей и потери правой руки, однако после того, как жрица извлекла эту стрелу… Так… может, дело в этом? В том, что Кагоме сама, добровольно и своею рукой выдернула из тела ёкая ей же засаженную стрелу? Возможно. Его женщина его исцелила. Нет, мужчина не был ей благодарен, совсем. Она не делала этого осознанно. Или делала? Ёкай снова нахмурился, но складка меж его бровями вмиг разгладилась, когда он встретился взглядом с карими глазами. Она тут же отвела их в сторону, натыкаясь на принесенные демоном плоды. Но не притронулась к ним. Школьница медленно поднялась и осторожным шагом подошла к выходу из пещеры, краем глаза косясь на пронзающего ее взглядом мужчину. Капли дождя, попавшие ей на кожу, заставили отшатнуться и сделать маленький шажок назад, чтобы после вновь приблизить девушку к водяной стене так, чтобы она могла вытянуть руку и коснуться тяжелых капель воды пальцами. Сещемару наблюдал за тем, как девушка, изредка косящаяся на него, умывается, задумчивым взглядом, однако от внезапного слабого запаха, что ударил ему в нос, его зрачки вертикально сузились, и он резко поднялся на ноги. Его самка источала запах нежных плодов любви. Запах желания. Кагоме умывала кожу дождевой водой, стараясь смыть краску, что наверняка залила ее лицо. Смущение накрыло ее так внезапно. Почему? Зажмурившись, она вновь увидела перед глазами картину, что привиделась ей во снах. Там, во сне, все было по-другому. Ёкай имел ее, ёкай хотел и брал ее, почти как в прошлые разы, однако… почему ей было так хорошо? Почему она чувствовала себя счастливой? Почему наслаждалась происходящим? Может, потому, что Сещемару к ней прислушивался? Господи, да что за бред!? Этот демон – ее насильник, ее мучитель. Он никогда не… – А… Она вскрикнула, когда ее неожиданно развернули и почти сразу же повалили наземь. Румянец, что сжигал ее щеки до этой секунды, вмиг остыл, когда демон резко сорвал с нее одежду жрицы. Даже не сорвал. Разорвал. Разорвал и подхватил обеими руками под коленями, почти сразу же утыкаясь носом в ее женственность и начиная жадно слизывать капли скудно выделившегося сока. – Моя женщина, – пробормотал ёкай словно в трансе, вытягивая свой язык и проникая им в лоно девушки, заставляя ее выгнуться дугой и застонать. Она текла. Текла, как настоящая сука, и это до безумия возбуждало мужчину, вызывая желание выпить все эти соки, а после взять свою самку так, как он не брал ее никогда. Запах ее слез заставил его присмиреть, но не остановиться. Он отстранился, медленно поднимаясь и пронзая девушку медным взглядом, а после быстро облизал губы, слизывая остатки сока уже с них. – Ч-что ты делаешь? – всхлипнув, пробормотала мико, пытаясь выползти из под нависшего над ней мужчины, однако тот припечатал ее к полу, легким движением развязав пояс хакама и чуть приспустив их, чтобы через мгновение потереться об ее лоно возбужденным стволом. И он бы уже почти вошел в желающую его и желанную им же женщину, если бы его не остановил новый услышанный им запах. Совсем не приятный носу, как запах соков его самки, напротив – этот запах был мерзок. Так пахла жрица, прежде чем он сбил с нее эту вонь. Так пах самец, что посмел прикоснуться к его женщине. Так пах Нараку.