Украденная любовь

 — Мамочка, умоляю тебя, не надо! — по щекам Серенити градом катились слёзы, а голос сел от криков. — Держи её крепче, Эндимион, — даже не взглянув на дочь, королева Селена продолжала смешивать ингредиенты для зелья. С маниакальным упорством Серенити вырывалась, изворачивалась, пыталась укусить или ударить держащего её мертвой хваткой Принца Земли. От её воплей и рыданий у Эндимиона начинала болеть голова, и он мысленно подгонял Селену, чтобы мучительный обряд был скорее завершён. Принцу Земли не хотелось причинять боль хрупкой девушке, но она не оставляла ему выбора. Эндимион умело заломил руки Серенити за спину, и она вскрикнула, но не прекратила своё сопротивление, пусть уже и не столь яростное. Стены небольшой обсерватории вдали от Лунного дворца сотрясались от энергетических атак, заставляя Королеву Луны хмуриться. Запретная церемония должна была пройти в тайне, но Алмаз узнал о замысле Селены и хотел помешать, но опоздал. Она предусмотрительно поставила мощное защитное поле, которое никак не удавалось пробить Принцу Тёмной Луны. В нескольких метрах от импровизированного алтаря, вокруг которого собрались участники древнего таинства, исказилось пространство. Появление незваного гостя сопровождал каскад тысячи мелких искр, которые всего лишь на долю секунды ослепили Алмаза. Но этого времени оказалось достаточно, чтобы Селена заточила вторгшегося без приглашения Принца в трёхметровый хрустальный куб. Эндимион мог только гадать, каким образом Алмаз обошёл защитный купол Селены, но против на вид хрупкого саркофага даже у такого сильного мага, как Алмаз, оружия не было. Гладкие, литые, прозрачные стены, толщиной не меньше тридцати сантиметров, поглощали не только звук, но и любые энергетические атаки. Алмаз оказался в ловушке, где ни физическая сила, ни магия не могли помочь. Да и воздуха, несмотря на внушительные размеры куба, Принцу Тёмной Луны хватило бы ненадолго. — Мама, нет! Пожалуйста, отпусти его! — Серенити сильно дернулась, и Эндимион на мгновение испугался, что сломает ей руку. — Я предупреждала Алмаза, что не допущу вашей свадьбы. Он никогда не получит ни тебя, ни Серебряный Кристалл, ни власть в Альянсе! Но вы решили сделать по-своему! Ты хотела предать собственную мать! Пусть для вас это будет расплата за упрямство, — красивое лицо Королевы Луны исказила гримаса злорадства. — Но мы любим друг друга! — Серенити захлебывалась слезами, с мольбой глядя на Королеву. — Хватит с меня этой чуши! Как ты не понимаешь, что Алмаз всего лишь воспользовался твоей наивностью! Плевать он на тебя хотел, ему нужен Серебряный Кристалл, и ты лёгкий способ его получить! —  в некогда спокойных голубых глазах Селены плескалась злость. — Неправда! — но Королева не желала слушать объяснения дочери и вернулась к приготовлению зелья. Эндимион посмотрел на заточенного Алмаза и растерялся. Всегда хладнокровный, высокомерный, самоуверенный Принц Тёмной Луны с остервенением бил неподдающуюся прозрачную стену. На обычно равнодушном лице Алмаза ясно читалась ярость, но фиалковые глаза были полны боли и отчаяния. Он с упорством сумасшедшего пытался разбить толстую хрустальную стену своей тюрьмы. Эндимион видел, как напрягались мышцы шеи его соперника, и на ней проступали вены, когда он кричал, даже зная, что с другой стороны не услышат ни звука. Принц Земли с любопытством посмотрел на рыдающую Серенити. Что в ней было такого, что могло заставить никогда не теряющего самообладание Алмаза проявить свои чувства, свою слабость? Эндимион всегда поражался и в какой-то мере даже восхищался тем, с каким высокомерным спокойствием Принц Тёмной Луны, будучи всего на пару лет старше него, вел самые жаркие переговоры, грозящие перерасти в военные столкновения между планетами. Казалось, Алмаза невозможно было напугать или спровоцировать. Да даже разозлить его не удавалось. Откровенно презрительный взгляд и нарочито пренебрежительное общение были самыми яркими проявлениям эмоций Алмаза, которые приходилось видеть Принцу Земли до этого момента. — Пей! — Селена поднесла к губам дочери потемневший от времени серебряный кубок с гравировкой на древнем почти забытом языке. Серенити отвернулась и плотно сжала губы. Подгоняемая беспрерывными ударами по защитному куполу, Селена окончательно потеряла терпение и с размаху звонко ударила непокорную дочь по лицу. Затем с силой дёрнув за её длинные светлые волосы, Селена заставила упирающуюся плачущую Серенити повернуть голову и принялась вливать ей в горло свежеприготовленное резко пахнущее зелье. Эндимион крепко сжал зубы. Когда он давал своё согласие на тайный брак с Принцессой Луны, он не думал, что происходящее покажется ему настолько подлым и мерзким. Не то чтобы он не замечал, что величественное спокойствие и доброжелательность Селены были всего лишь маской, за которой скрывалась умная, расчетливая, властная и амбициозная женщина. Но то, с какой жестокостью она обращалась с единственной дочерью, поражало даже Эндимиона, который не понаслышке был знаком с неприглядной стороной жизни. Послышался глухой стук, Эндимион повернул голову и увидел, что Принц Тёмной Луны оторвал крупные алмазные пуговицы, на которых крепился плащ к его кителю, и, зажав их между пальцами, с нечеловеческой силой бил кулаком по стене куба, от чего по ней уже разбежалась тонкая паутина трещин. Фиалковые глаза горели ненавистью. Эндимион не сомневался, что если Алмазу удастся выбраться из ловушки, он голыми руками вырвет сердце Селене и расправится с обидчиком Серенити в лице Принца Земли. Эндимион почувствовал, как напряжённое тело принцессы обмякло. Принцу Земли пришлось взять Серенити на руки, так как самостоятельно стоять она не могла. Заглянув в её лицо, Эндимион увидел, что её заплаканные и покрасневшие, но неизменно прекрасные васильковые глаза смотрели в пустоту, потеряв осмысленность. Пока Селена читала заклинание на почти канувшем в лету языке, удары в стену саркофага становились сильнее и чаще. Трещин становилось всё больше, а попавшая в них кровь из разбитых рук Алмаза создавала на поверхности причудливо зловещий узор. Эндимион не смог скрыть удивления, когда заметил, что по искаженному яростью лицу Алмаза против его воли текли слёзы. Он быстро смахнул предательскую влагу, испачкав лицо и прилипшие платиновые волосы кровью. Затем он ещё раз ударил по стене, вложив все бушевавшие в душе чувства в одно резкое движение. Раздался громкий треск. Приложив ладони к хрустальной поверхности, Алмаз послал мощный энергетический поток, который проник сквозь образовавшиеся щели и расколол хрустальную стену. Разноразмерные осколки градом полетели в стороны, со звоном усыпая пол. Свет от нескольких десятков свечей причудливо преломился в сотнях острых кристаллах. Эндимион инстинктивно прикрыл собой Серенити, чтобы отлетающие осколки её не ранили. — Слишком поздно, — оскалилась в злорадной усмешке Селена, глядя на растрепанного, перепачканного кровью Алмаза. — Благодаря твоей Изумруд, Серенити тебя даже не вспомнит! — Ты не понимаешь, что натворила! — Принц Тёмной Луны еле сдерживал ярость. — Я тебе не малолетняя дура! — взвизгнула Селена. — Ты никогда не получишь мою дочь! Когда я свяжу Серенити и Эндимиона заклятием вечной любви, ни ты, ни твой отец не сможете ничего изменить! — Ты не посмеешь с ней так поступить! — Алмаз едва заметно побледнел, и в его руке фиолетовыми всполохами засверкал энергетический шар. Здание обсерватории ощутимо дрогнуло, с потолка посыпалась отделка — энергетический купол рухнул. Через мгновение рядом с Принцем Тёмной Луны стоял его брат, сестры-преследовательницы, Рубеус и Изумруд. — Плутон! — Селена судорожно схватилась за Серебряный Кристалл и сделала шаг назад. — Ваше Величество, — из густой дымки появилась высокая длинноволосая воительница с причудливым посохом, напоминающим ключ, и вежливо поприветствовала Королеву Луны. — Открой Врата Времени! — Кристалл засиял в руках женщины. — Но… — Сейлор Плутон боялась того, что задумала её Королева. — Ты с ума сошла! — рявкнул Алмаз. — Альянс приговорит тебя к смертной казни, если… — Альянс не узнает, — перебила Селена, и на красивых губах молодой женщины заиграла самодовольная улыбка. Алмаз посмотрел в глаза Эндимиону — его голос был решающим. Но Принц Земли отвёл взгляд, тем самым давая молчаливое согласие на противозаконные действия Королевы Луны. — Простите, — беззвучно, одними губами произнесла Сейлор Плутон, обращаясь к клану Тёмной Луны, и ударила посохом об пол. Никто лучше неё не понимал, на что их обрекала Селена. Неожиданно повеяло пронизывающим до костей холодом. Серебряный Кристалл ярко засиял в руках Королевы Луны. Алмаз стиснул зубы. Он чувствовал мощные искажения пространства и времени, знал, что в случае проигрыша он и его клан окажутся навечно заточенными в беспощадной пустоте безвременья. Обсерватория не выдержала короткой, но ожесточенной схватки — одна из стен рухнула, остальные покрылись крупными трещинами, а крыша грозила обвалиться в любой момент. Селене пришлось использовать всю мощь Кристалла, чтобы справиться с Принцем Тёмной Луны и его приближенными. Когда их поглотила пустота, Королева Луны упала на колени, пытаясь отдышаться и прийти в себя. — С этого дня без моего личного приказа ты не смеешь отлучаться от Врат Времени. Следи в оба, чтобы Алмаз даже близко не подходил к точкам перехода, — Селена ледяным голосом отдала приказ воительнице. — Слушаюсь, Ваше Высочество, — Сейлор Плутон поклонилась, бросила на Эндимиона мимолётный взгляд, полный тоски и отчаяния, и бесшумно исчезла. С трудом вырвавшись из цепких объятий кошмара, Мамору открыл глаза. Несколько минут он неподвижно лежал и бесцельно смотрел в темноту, прислушиваясь к своему частому дыханию и биению сердца. Странные видения стали его мучить, стоило ему очутиться в Хрустальном Токио. Но если из разрозненных картинок, спонтанно вспыхивающих в сознании, цельный сюжет складываться никак не хотел, то сны с легкостью и беспощадностью открыли тайны прошлого. Мамору понял, что ему больше не уснуть. Раз за разом возвращаться в мучительные, вызывающие стыд, боль и раскаяние воспоминание он не мог. Мамору вытер испарину со лба и понял, что в маленькой комнате, любезно предоставленной Рей ему для ночёвки, нестерпимо душно. Бесшумно выбравшись из комнаты, он вышел на улицу. Тёмное, почти чёрное небо начинало едва заметно бледнеть, предвещая наступление нового жаркого летнего дня. Но пока палящее солнце не раскалило асфальт, можно было перевести дух в относительной прохладе ночи, надеясь, что угрызения совести хоть немного отступят. Мамору сделал несколько шагов и замер. Недалеко от входа в комнату, где на ночь расположились девушки, сидела Усаги. Она поджала ноги и положила голову на колени, погрузившись в свои мысли, и, казалось, не замечала ничего вокруг. Неподвижно сидящая девушка меньше всего напоминало Мамору обычно шумную, весёлую, никогда не унывающую, чрезмерно энергичную во всём, что касалось вкусной еды и развлечений Оданго. До того, как все разошлись спать после обрабатывания ссадин, ушибов, синяков и порезов, Мамору смог переброситься с Усаги всего парой фраз, и то в основном о Малышке, оставшейся в будущем. Но даже из столь короткого разговора было понятно, что Усаги была сама не своя, и Мамору терялся в догадках относительно причин. Собственно мотивы Алмаза тоже вызывали ничуть не меньше вопросов. Почему он отпустил свою Принцессу? Ведь в прошлом он готов был за неё убить или умереть. Да и судя по взгляду Принца Тёмной Луны, тёплых чувств к Мамору он не испытывал, скорее наоборот. Неужели всё ради спасения мира? Хотя вряд ли. Несмотря на внешнее хладнокровие, Алмаз оказался из тех, кто рискнёт всем ради любви. В этом они с Усаги были похожи. Мамору вздохнул. Даже не зная истинных причин, он был рад, что Алмаз ничего не сказал Усаги об их прошлом. Сердце больно кололо, когда Мамору пытался представить разочарованный, укоризненный или хуже — потухший взгляд Усаги. Сама того не осознавая, она дарила свет и силы не только своим воительницам, но и ему. Её искренняя любовь к жизни, умение радоваться каждому, даже самому незначительному моменту, её вера в людей и добро в их сердцах давали желание и силу бороться за мир, который так любила самая солнечная девушка, которую он когда-либо встречал в прошлом или в настоящем. Защищать. Защищать ту, что светом души способна осветить вселенную. С этой мыслью умирал Эндимион, и с ней же родился Мамору Чиба. Несмотря на сомнения и угрызения совести, Мамору всё же решился подойти. — Ты чего не спишь? — тихо спросил он, заставив Усаги вздрогнуть. — Не могу уснуть, — она смущённо улыбнулась, хотя в её глазах Мамору заметил тревогу и печаль. — А ты? — В комнате слишком душно, — он предпочел сказать полуправду и присел рядом. — Тебя что-то тревожит? Улыбка исчезла с её лица, и Усаги с тоской посмотрела в светлеющее небо, а затем опустила голову. — Я должна тебе кое в чём признаться, но не знаю как, — промямлила Усаги, опустив ноги и положив сцепленные в замок руки на колени. — Скажи, как есть, я пойму, — Мамору накрыл ладонью руки Усаги. — Я тебя предала, — едва слышно произнесла она. — Я целовалась с Алмазом. Мамору напрягся и сжал зубы. Ему нестерпимо хотелось съездить Принцу Тёмной Луны по физиономии только за то, что он посмел сделать хоть что-то против воли Усаги. Мамору пришлось постараться, чтобы голос не выдал его истинных чувств. — Усаги, тебе не за что себя винить. Я уверен, что если бы от тебя хоть что-то зависело, всё сложилось бы иначе. — Ничего не могу с собой поделать, — Усаги не знала, как описать то тяжёлое, терзающее её чувство, что неподъемным камнем легко на душу, и даже встретив понимание со стороны Мамору, легче почему-то не становилось. Мамору крепко обнял Усаги и прижал к себе. — Алмаз тебя обидел? — он боялся услышать утвердительный ответ, ведь тогда бы он послал Алмаза куда подальше с его военным договором и выбил бы из высокомерного гордеца многовековую дурь. — Нет, ничего такого, о чём ты подумал, — поспешно заверила Усаги и покраснела от некстати нахлынувших воспоминаний. — Но… Она не успела договорить, потому что ощутила сильное дрожание земли. Первой мыслью было землетрясение, но неожиданно потемневшее небо над Токио опровергло её. В считанные секунды зловещие, освещаемые всполохами молний багряно-чёрные облака заволокли небосклон, а над центром города завис огромных размеров переливающийся в отсветах молний обсидиановый кристалл с острыми, как иглы, шипами. Усаги побледнела и облизала неожиданно пересохшие губы. Сердце бешено стучало от страха, а окутавший город холод, смешанный с физически ощутимой безнадёжностью и предчувствием смерти, неотвратимо проникал в душу. — Пора, — Мако озвучила вслух мысли всех присутствующих. Усаги даже не заметила, как её подруги вышли из дома и, встав у неё за спиной, с тревогой вглядывались в даль. Все понимали, что сражение предстояло тяжелое, и для любого из них могло стать последним, но на кону была судьба мира и их будущего.