***
Звуки от шагов тяжелых ботинок по бетонному полу глухо пытались заполнить пространство. Атмосфера в лабиринте в целом отличается от Глэйда, скорее всего, из - за того, что тут нет даже намеков на деревья. Тишина и смерть в одном месте. Странно, что Томас раньше этого не замечал. И Ньют тоже. Когда солнце нагревает тысячетонные блоки, смерть ощущается не так остро. Но когда сумерки, окутывая камни, тихо шепчут о скорой бездонной ночи, страх снова берет верх. Двое глэйдеров, уже безнадежно называя друг друга трупами, шли по пустым каменным коридорам, все меньше и меньше различая лица друг друга. Но каждый из них точно помнил, где у кого какая родинка, веснушка, какие скулы и глаза. Никто из них не забыл. Томас шёл, подхватив Ньюта, который почувствовал себя хуже. Казалось, с каждым шагом ночь тихо и незаметно подкрадывается сзади, чтобы неожиданно напасть во всем своём необыкновении. Совсем скоро так и произошло. Томас покрепче подхватил Ньюта и немного ускорил шаг. Он знал, куда идёт - неподалёку, за следующим поворотом было место, где можно было спрятаться. Своеобразная небольшая пещерка внутри каменной стены, заросшая плющом. Единственное место во всем лабиринте, напоминающее укрытие. Но и Ньют вовсе не забыл то место. Он знал его ещё до того, как Томас прибыл в Глэйд. Гораздо раньше. Ньют запрокинул голову назад от усталости. Какая - то простуда отнимала последние силы. Спустя некоторое время Томас уже посадил Ньюта в укрытие, и, осмотревшись, сам скрылся за плющом. Страх нахлынул новой волной на обоих глэйдеров по непонятной причине. - А ты заметил?.. - Тихо прошептал Ньют, уперевшись лопатками в холодную стену. Его слова сразу же привели Томаса в чувство, и воздух тут же перестал быть похожим на тягучий мёд. - Заметил, что тут небо другое?.. - Пауза. - Далекое и такое настоящее... Томас ничего не ответил. Он не обратил внимания. Мелочь, казалось бы, но сейчас и она чего - то значит. Какая разница, о чем говорить, если фактически ты уже покойник? Прошла минута полного молчания. Было заметно, как напуган Ньют, однако он всеми силами пытался не подавать виду. Откуда - то из далека слышалось, как тяжелые стены лабиринта меняют своё месторасположение, постепенно эти звуки становились все ближе, а вскоре и вовсе рассыпались по всему лабиринту: то слева, то справа, то откуда - то из самой глуши бездонной ночи. Томас шумно вздохнул. В воздухе витало напряжение, похожее на рябь в старом телевизоре. Или, скорее, эта рябь была в головах обоих глэйдеров. Ньют, кажется был больше напуган, чем Томас, но продолжал вести себя как ни в чем не бывало. Старался, по крайней мере. Томас решил хоть как - то попытаться рязрядить обстановку. - Если бы я знал, что умру сегодня, то точно как - нибудь по - крупному напакостил Галли, чтоб его. - Пробурчал Томас и перевёл взгляд с каменного пола, который зачем - то ковырял пальцем, на Ньюта. Шутка явно была неудачной, но Ньют, видимо, был рад, что Томас произнёс хоть что - то. Пусть это что - то даже и было чем - то неважным. Он саркастично ухмыльнулся, приподняв одну бровь. - Например? - Поинтересовался Ньют, поудобнее устроившись около стены. - Ну... Не знаю. Закидал бы его виноградом, наверное?.. Ньют снова натянул секундную улыбку. Чуть позже он опустил голову. - А я бы не хотел умирать так. - Уже совсем с другой интонацией, такой серьезной и холодной произнёс Ньют. Однако, в этих словах было что - то, что заставило Томаса молчать и слушать дальше. Искренность. - Если бы я знал, что нелепо умру от того, что заболею простудой... Это более, чем глупо, Томми. Это ведь действительно смешно. Позорно. - Последнее слово он прошептал, явно ему самому не хотелось этого признавать. Томас ничего не ответил, просто продолжая слушать. - Если бы я знал, что умру так позорно... Я бы снова сделал это. Снова залез бы на ту чёртову стену... И снова бы прыгнул. Только теперь уже точно насмерть. - Ньют говорил тихо и чётко, продолжая смотреть перед собой. Томас ожидал услышать что угодно, но только не это. "Неужели правда? Ньют действительно пытался покончить с собой? И весь этот спектакль со всего лишь сломанной ногой разыграли для того, чтобы никто не узнал о случившемся?" Cказать, что Томас был в шоке - ничего не сказать. - Я жалок, Томми. Я всегда таким был. Может, там, в Глэйде, я ещё и стараюсь держаться, но тут, в лабиринте...- С каждым словом Ньют словно все больше и больше проникался доверием к Томасу. Все, что он говорил, просто кричало о том, что оно должно было быть сказано раньше. Ньют явно говорил это не только потому, что оба умрут, и Томас никому ничего не скажет, но ещё и потому, что он по - настоящему ему доверяет. - Я каждый раз, каждое утро вспоминаю, как запутался в плюще. Как какая - то рыба в сетях или птица... Моя нога в трёх местах была поломана. Затем я все же распутался и упал. Но только этого не хватило. Я и не умер, но и живым меня сложно было назвать. Просто жалкое зрелище. Я лежал и просто смотрел на небо. Тогда я впервые заметил, что с ним что - то не так. Я не кричал, не звал на помощь... Я просто надеялся, что умру. - С каждым словом в его глазах скапливалась все больше и больше слез, которые вот - вот бы уже были готовы начать катиться по его скулам, но Ньют сразу же прекратил их существование, смахнув их рукой. - Но этого не произошло. И теперь вот - пожалуйста - жалкий и хромой работник с плантации, который ещё и умрет от какой - то простуды. - Ньют замолчал. Слезы, которые несколько секунд назад были предположительно убраны, снова подступили к глазам. Ньют уже не стал пытаться их удержать. Томасу почему - то плакать захотелось не меньше. В горле скопился какой - то странный комок, будто хотелось сказать что - то, но Томас знал, что если сейчас раскроет рот, то это только повлечёт за собой ужасно громкий вдох, потому - что в легких явно ощущался вакуум. Когда Томас всхлипнул, рот все же рефлекторное раскрылся, и воздух сразу же наполнил легкие, которые жадно его принимали. - Но зачем, Ньют? - Все же совладав с собой, спросил Томас. Ньют, кажется, как никогда был открыт для разговора. Томас действительно много для него значит. - Я был напуган. Ужасно напуган. И не только тогда, когда только очнулся в Ящике, я обо всем вообще. Ты выглядел напуганным только тогда, когда валялся там, на дне лифта, а потом ты уже был... - Ньют прищурится и снова посмотрел куда - то между густыми зарослями плюща. - Ты словно всегда был здесь. Ты хоть и не влился во всю эту компанию глэйдеров, но ты и не выглядел очень напуганным. Наверное это меня в тебе и привлекло. А я... Я, как только прибыл сюда, страшно шарахался от всех и всего ещё примерно неделю. Я и имя то своё вспомнил не сразу. Это меня и пугало - неизвестность. Я не смог с этим свыкнуться и... Ну а дальше ты уже знаешь. - Темно - карие глаза сверкнули на тусклом свете луны, который еле - еле пробирался через заросли плюща, надеясь на то, что тоже может быть укрыт. Томас поймал взгляд карих глаз и снова непроизвольно всхлипнул. Слова сами просились наружу, и Томас впервые почувствовал, что он не просто может доверять кому - то, но он хочет это делать. - Но я тоже напуган. Ужасно напуган. Меня на следующий же день после прибытия Галли хотел разрубить топором, а ты меня защитил... А потом ещё все это... Мне правда очень страшно... - А по тебе и не скажешь... Тебя всего несколько часов назад чуть не расплющило между двумя стенами... Можно и мне задать тебе тот же вопрос? - Ньют посмотрел на Томаса, но не стал дожидаться согласия. - Почему ты сделал это? Вопрос словно долго доходил до Томаса. Конечно, на него у Томаса есть ответ, но он неправильный. В смысле, он не знает, как ответил бы на такой же вопрос Ньют, но Томас знал одно точно - он сделал это, потому что любит Ньюта. Да, как бы неправильно и странно это не звучало. Искренне надеясь, что Ньют испытывает то же самое, и вообще задал этот вопрос с целью, чтобы Томас наконец признался, шатен напрягся и все же решился сказать. - Я... Томаса прервал шум. Шум стали, которую острым концом вонзили в камень. Это гривер. Атмосфера изменилась сразу же. С каждым ударом стальной ноги гривера об каменный пол страх все больше пропитывал каждую молекулу воздуха. Где - то внутри Томас ужасно был зол на то, что так и не успел признаться Ньюту, а светловолосый, в свою очередь, сразу же подался панике. Его вид изменился прямо за секунду. Он вдруг сразу же побледнел, тонкие руки, на которых сине - зелёными переливами выступают вены, начали трястись, дыхание Ньюта заметно участилось. Томас чуть было тоже не забился в истерике от предчувствия скорейшей смерти, но сразу же понял, что всеми силами должен попытаться успокоиться, а в первую очередь, успокоить Ньюта. Томас сразу же встал с местa, и, согнувшись, направился к Ньюту. Того ужасно лихорадило - его взгляд был устремлён в никуда, стук сердца было слышно даже если не прислушиваться, и билось оно чаще, чем птица машет крыльями, когда взлетает. Вдохи и выдохи прерывисто и неравномерно путались между собой, нарушая ритм дыхания напуганного Ньюта. Сейчас он выглядел совсем не так, как в Глэйде - несильный, неуверенный, напуганный Ньют, который уже давно нуждался в помощи. Томас откуда - то сразу же вспомнил, что нужно задержать дыхание. Судя по звукам, Ньюта и Томаса от гривера отделала лишь одна стена. Один поворот. Ньют бился в приступе паники, как птица, по неосторожности попавшая в клетку. - Ньют, смотри на меня, слышишь? Слушай только меня, никакого гривера, он не найдёт нас, только успокойся, ладно? - Томас то и дело глядел то на заросли плюща, за которыми был гривер, то на Ньюта, который в ужасе пытался руками цепляться за воздух. Совсем скоро Ньют уже цеплялся за плечи Томаса, сидящего перед ним, но все так же продолжал биться в истерике. - Я... Я, я не могу.... - Слова прерывисто слетали с его сухих губ, а дыхание стало ещё более частым и громким. Его взгляд продолжал бегать по просветам между плетями плюща, явно ища гривера. Томас двумя руками повернул голову Ньюта на себя. - Я здесь, слышишь? Смотри только на меня, задержи дыхание, Ньют, задержи дыхание, - Уже уверенне и тише произнёс Томас. На несколько секунд повисла тишина. Звуки от шага гривера больше не слышались. Ньют мало - помалу пытался сосредоточить своё внимание на Томасе и задержать дыхание. Тишина. Если бы так же тихо было ещё несколько секунд, Ньют бы успокоился окончательно, но тут гривер снова начал своё движение. Сталь снова застучала по камню, но уже быстрее и стремительнее. Гривер знал, куда идет. Ньют снова сразу же поддался панике. Взгляд опять потерялся, а трясущиеся руки стали крепче сжимать плечи Томаса. Все вдруг остановилась в голове Томаса, после того, как там что - то переключилось или щелкнуло. Перед ним в панике сидел Ньют, которого он больше никогда может не увидеть. Идея сама посетила голову Томаса, прежде чем он успел подумать о последствиях. Не до конца осознавая происходящее, Томас резко впился в сухие губы Ньюта. Все исчезло сразу же. Больше никаких гриверов, загадок, лабиринтов, глэйдеров... Никакого страха, суеты, никакой паники... Все вдруг провалилось куда - то. Дыхание Ньюта восстановилось почти сразу же. Сердце сначала словно и вовсе перестало биться, а затем снова быстро застучало, но, скорее, уже не от паники, а просто в такт тому, что так же судорожно билось в груди Томаса. Паника превратилась в шок. Этот шок словно током пробежался по венам обоих глэйдеров, заставляя мурашки бегать по спинам. От паники не осталось ни следа. Томас отстранится от Ньюта. Руки того сами собой расцепились, медленно упав с плеч Томаса. Томас с ужасом начал осознавать происходящее, но к его счастью, Ньют не выражал никаких признаков злости. Его лицо сразу же приобрело живой вид, взгляд четко остановился на лице Томаса, а рот сам собой раскрылся от нахлынувшего шока. Гривер приближался, но Ньют, кажется, и вовсе забыл про его присутствие. - Томми, ты... - прошептал Ньют, но не знал, чем закончить фразу. Скорее всего, закончится она должна была чем - то вроде "придурок", но скоро Томас понял, что Ньют собирался просто произнести какую - то очевидную вещь, вроде "поцеловал меня". К огромнейшему счастью Томаса, на лице Ньюта не читалось ни капли злости. Томас, прибывающий в шоке, собирался было уже что - то сказать, но тут гривер снова дал о себе знать. Он был уже совсем близко. Смерть обоих парней находилась всего в каких - то метрах десяти. Томаса посетила ужасная мысль: если гривер обнаружит обоих, то и убьет, соответственно, обоих. Убьет Ньюта. Импульсивная натура Томаса снова дала о себе знать, и он сразу же пришёл в себя. Снова спонтанное решение. Плевать он хотел, что сам же и идёт в лапы смерти. Томас резко встал, насколько это позволяла высота. Ньют сразу почуял неладное. - До рассвета, - Томас на секунду повернулся, и взглядом попытался передать всю ту надежду на то, что сможет дожить до рассвета, что ещё осталась теплиться где - то глубоко в душе. Он собирался отвлечь внимание гривера на себя. Прежде, чем Ньют отошёл от одного шока, он уже пребывал в новом. Томас уже почти покинул укрытие. Ньюта словно парализовало, но он все же нашёл силы прийти в себя. - Томас, нет! - Прокричал Ньют и вытянул вперёд руку, безнадежно пытаясь ухватить Томаса, но было уже слишком поздно. По тонкой руке лишь поверхностно пробежался ветерок от занавеса из плюща, который безмятежно перекачивался туда - сюда от того, что Томас выпорхнул сквозь него наружу. Он немного отбежал от укрытия, и уже там стал громче стучать ботинками по полу, что просто не могло не привлечь внимание гривера. Тварь мгновенно бросилась в погоню за Томасом, а Ньют остался сидеть в полнейшем замешательстве с вытянутой вперёд рукой, на которой плясали блики непонятно откуда взявшейся луны. Страх - это не эгоистичное чувство.***
Ньюта разбудил шум. Шум от двух стен, открывающих проход в лабиринт. Глаза сами собой раскрылись. Занавес из плюща пропускал уже намного больше света. Солнечного света. Это рассвет. Ньют сам не заметил, когда успел уснуть. Не заметил, как перестало болеть горло, как спала температура, как настал рассвет. Что он знал точно - Томаса нет. Ньют вышел из укрытия, оставив плети плюща качаться из стороны в сторону. Коридоры лабиринта уже начинал освещать солнечный свет. Он пережил эту ночь. Ночь в гребаном лабиринте. Но один бы он точно не справился. Прихрамывая, Ньют стал медленно идти в сторону, куда вчера побежал Томас. Ворота в Глэйд были открыты, но Ньют не спешил идти туда. Глэйдер не слышал собственных шагов. Важным казалось лишь одно - во что бы то ни стало продолжать верить в то, что Томас жив. - Какой же идиот... - Вслух проговорил Ньют. Вот - вот слезы должны были начать одна за другой катиться из глаз. - Это ты про меня? На секунду Ньюту показалось, что ему всего лишь послышалось. Что голос Томаса ему уже мерещится, но он звучал слишком правдоподобно. Ньют сразу же развернулся к источнику звука. Сзади стоял Томас. Самый настоящий Томас. Живой. Растрёпанный, потный, с тяжелой отдышкой, трясущимися ногами, но живой. - Господи, Томас... - Ньют с облегчением вздохнул. Томас сразу же подлетел к Ньюту. - Я же сказал "до рассвета". Помнишь? - Спросил Томас после того, как буквально утопил Ньюта в своих объятиях.***
Чак стоял у ворот, которые недавно открылись. В его руках была крепко сжата собственная кофта, которую он мял от волнения. Его единственный друг должен был вернуться. Он верил. - Хватит тебе, Чак... Ты знаешь, что ничего не произойдёт. Не трать время. - Галли хлопнул Чака по плечу, но тот никак не отреагировал. Куратор строителей постоял ещё несколько секунд, а потом скрестил на груди руки и медленно развернувшись, зашагал от ворот. Чак продолжил стоять. Он знал, что Томас должен вернуться. Он ведь его единственный друг. Он обещал. Прошла минута. Для мальчишки она тянулась, словно час. Тут к воротам уже подошёл Минхо. Он долго мялся, перед тем, как что - то сказать. - Чак... Я знаю, вы дружили, но ты же знаешь, что с ними случилось... По - другому не бывает, - Минхо тоже хлопнул парнишку по плечу, но настойчивее. Чак уже и сам начал сомневаться. Он поддался и зашагал от ворот в сторону кухни. Что - то все же заставило его повернуться ещё раз. Последний раз. Как оказалось - не зря. Где - то там, ещё совсем далеко, в конце коридора шли два глэйдера. Глаза Чака округлились и он потёр их руками, чтобы убедиться в том, что зрение его не обманывает. Глэйдеры не исчезли, а наоборот стали ещё реальнее. - Минхо! Минхо! Я один это вижу?! - Чак вдруг запрыгал на месте, пытаясь привлечь как можно больше внимания. Все сразу же начали сбегаться к вратам. Минхо тоже развернулся и с прищуром стал рассматривать движущиеся силуэты. - Святая куча кланка! Чтоб меня! Шанки вернулись! - С радостными возгласами на странном глэйдеровском сленге, Минхо подлетел к вратам. Толпа из множества подростков окружила вход в лабиринт. Каждый хотел убедиться в том, что действительно происходит. Все они кричали, радовались, кто - то просто стоял в шоке. Из толпы то и дело слышалось: "Шанки вернулись!", "Наш салага вытащил Ньюта!". Медики пребывали, кажется, в ещё большем шоке, чем остальные. Ньют, не считая хромой ноги, выглядел совершенно здоровым. Никто не знал, что на него так повлияло. Смена обстановки, стрессовая ситуация? Перед тем, как окончательно покинуть лабиринт, Томас и Ньют снова зачем - то переглянулись. Они вместе сделали то, что ещё никто не делал. Солнце почти сразу же накинулось на лица парней своими лучами, стоило только покинуть лабиринт. Возгласы глэйдеров стали ещё громче, медики сразу же стали осматривать Ньюта. - Он здоров... Алби, он абсолютно здоров, - Медик, имени которого Томас не запомнил, в шоке посмотрел на Алби. Тот, кажется, был абсолютно рад, но удивлён не меньше остальных. Совсем скоро радостные возгласы толпы возобновились. Алби подошёл к Томасу и по - дружески обнял, хлопая парня по спине. - Спасибо, что вытащил его. Я был не в восторге от всего этого. - Алби отстранился от Томаса и похлопал его по плечам, ещё раз с благодарностью посмотрев на бегуна. - Фрайпан! - Как только Алби окликнул глэйдера, тот сразу же появился рядом с ним. - Накорми этих шанков, они наверняка умирают с голода. - Алби подозвал Ньюта рукой. Томас и Ньют, которые действительно просто умирали с голода, радостно зашагали вслед за Фрайпаном, но, естественно, на горизонте просто не мог не нарисоваться Галли. Галли, с невероятно недовольным лицом. - Да? Все так просто? Он ведь нарушил Первое Правило! Вас это вообще никак не колышет?! - Галли стоял с разведёнными в стороны руками, пытаясь доказать свою правоту. Толпа из глэйдеров сразу же замолчала. Все медленно перевели взгляд на Алби. - Естественно, шанк нарушил Правило. Он получит наказание. Но он так же ещё и спас Ньюта, которого мы по ошибке изгнали, Галли. - Алби строго посмотрел на куратора строителей. Тот ещё несколько секунд пребывал в шоке, а затем просто махнул рукой и скорчил невероятную злую физиономию. - Чтоб вас! - фыркнул он и пулей убрался подальше от ворот. Естественно, он был зол. Пока Томаса все считали мертвым, Галли был практически в центре внимания, а теперь Томаса ещё и хвалит сам Алби. Тишину нарушил Чак, который пытался пробиться сквозь толпу высоких подростков к Томасу. - Томас! - Радостный и заплаканный мальчишка, как только вытеснился из толпы, сразу же подошёл к другу. Томас обрадовался и присел на корточки, чтобы сровняться ростом с Чаком. - Рад тебя видеть, Чак, - Томас пожал руку удивленного и радостного мальчишки. Ньют стоял сзади и улыбался, скрестив на груди руки. Вскоре толпа из глэйдеров разошлась, по приказу Алби, а глэйдеры уже сидели на той же самой кухне, за тем же самым столом, с двумя тарелками той же самой картошки. Снаружи сухой, слабый ветер колышел листья высоких деревьев, отовсюду слышались голоса радостных глэйдеров, везде кипела работа. Все в точности напоминало тот день, но изменилось только одно: никто из глэйдеров не опустил глаза, нудно поедая картофель. Ньют и Томас смотрели друг на друга и просто молчали. Никто из них больше не опустил глаза. И никогда не отпустит.