Звезда Индостана

      Небо словно прохудилось, и моросил бесконечный дождь. Джон Уотсон, одной рукой удерживая большой чёрный зонт и трость, другой открыл ключом дверь в прихожую своего лондонского дома. Дом встретил его тишиной, пустотой и сыростью, ставшими его непременными спутниками в последнее время. От входа за ним протянулась вереница мокрых следов, и Джон с досадой вспомнил, что уже неделю забывает купить хоть какой-то коврик, чтобы положить на пол у двери.       Второй месяц Джон улаживал дела с наследством, но конца им, казалось, не предвиделось. Едва он рассчитывался с одним кредитором отца, как находился следующий, который предъявлял новые векселя и расписки, и это продолжалось бесконечно. Пока что единственным положительным итогом его стараний являлся этот особняк, их семейное гнездо, которое удалось выкупить из заклада, но со всей наживаемой десятилетиями обстановкой жилища и старым поместьем в Хэмпшире пришлось расстаться.       Уотсон всё время после своего возвращения в Лондон старался думать только о делах, но это ему не всегда удавалось. Хуже всего было ночами, когда отвратительная английская погода вызывала ноющую боль в ноге и не давала уснуть. Тогда он начинал вспоминать о тёплой Индии, о своём уютном домике и садике с цветами, о плавании на роскошном пароходе и… о Шерлоке… Точнее, о последнем он старательно пытался запретить себе вспоминать. Джон убеждал себя, что заранее знал: так всё и кончится, и глупо страдать из-за его исчезновения; никто из них ничего другому не обещал, и нужно быть просто благодарным судьбе за то, что она преподнесла ему такое невероятное приключение и ту единственную безумную ночь во время бури. Стоило заставить себя относиться ко всему произошедшему как к сказочной истории, что создаются писателями, чтобы удивить и восхитить читателей, но не случаются в реальной жизни. Однако легче было решить, чем сделать.       Джон задумчиво перебирал корреспонденцию, лежавшую на журнальном столике. Счета, счета, приглашение на приём к соседям по случаю помолвки их младшей дочери, снова счета. Неожиданно один из конвертов показался более плотным и тяжелым, чем остальные, и Джон пригляделся повнимательнее. Обратного адреса не было, а его имя на лицевой стороне было написано неизвестным витиеватым почерком. Уотсон проворно вскрыл конверт, и из него тут же выпала толстая пачка банкнот по пятьдесят фунтов. Это было целое состояние! Джон не мог поверить своим глазам! Он потряс конверт, надеясь найти объяснение этому чуду. Кроме денег, внутри лежала аккуратно вырезанная газетная заметка: «Возвращение «Звезды Индостана!» – гласила статья. «Совместными усилиями английского Скотланд-Ярда и частного детектива, пожелавшего остаться неизвестным, бесценный индийский бриллиант был возвращён владельцу. Злоумышленники схвачены, но в целях успеха расследования подробности преступления пока не сообщаются. Вознаграждение, обещанное за камень, выплачено в полном объёме, и теперь раритет хранится в одном из надёжнейших английских банков в подземной сейфовой ячейке и в ближайшее время не будет выставляться на публике. Герцог Кентский выражает благодарность всем, кто принимал участие в этом деле и способствовал восстановлению справедливости и непререкаемому праву частной собственности».       Джон прочёл заметку несколько раз, но так и не понял, что всё это значит. Он помнил это громкое дело о похищении камня, но не знал, при чём тут он и эти деньги. Он всё ещё держал в руках газетную статью, когда раздался стук в дверь.       Кого ещё принесло в такую погоду? Гарри пару дней назад уехала погостить к подруге и вряд ли вернулась бы так быстро. Несмотря на наличие родственной связи, жить вместе им оказалось достаточно сложно. Слишком давно они не виделись и не общались, и, как ни старался Джон сдерживаться и проявлять братскую снисходительность к причудам младшей сестры, они часто ссорились, имея почти на все бытовые и этические вопросы прямо противоположные взгляды.       Кто бы там ни был, заставлять его ждать при такой погоде было по крайней мере невежливо, и Уотсон со всей возможной в своём положении скоростью направился к двери.       На пороге стоял Холмс. В строгом деловом костюме, непромокаемом плаще и шелковом цилиндре, он выглядел непривычно, но от этого не менее впечатляюще. – Ты уже получил моё письмо? – с ходу, без приветствия, спросил он.       Уотсон от неожиданности замер на месте, не зная, как реагировать. Он только, как лишённая дара речи марионетка, неопределённо махнул рукой куда-то в направлении столика с корреспонденцией. – Вижу. Получил, – Холмс бесцеремонно отодвинул доктора с пути и, не дожидаясь приглашения, вошёл в дом, а за ним протянулась мокрая дорожка следов, параллельная той, что оставил Джон. – А у тебя тут неплохо. Но что-то совсем уж пусто. Явно не хватает кресел и ковра. Хотя в слегка спартанской обстановке тоже что-то есть. – Откуда ты взялся? – наконец пришёл в себя Джон. – Ты исчез без всяких объяснений два месяца назад, а теперь появляешься вот так, как ни в чём не бывало, и рассуждаешь об обстановке моего дома!? – Объяснения вместе с извинениями я прислал тебе сегодня утром, – с искренней серьёзностью ответил Шерлок. – Очень надеюсь, что они будут тобой приняты. Но если желаешь выслушать всю историю пропавшего бриллианта и моих его поисков из первых уст, то я готов рассказать её со всеми требуемыми подробностями. Теперь уже можно. – Да, мне нужны подробности! И объяснения! – возмущённо вскричал Уотсон. – И извинения. И, черт побери, всё, что ты сможешь предоставить! Я думал, я сойду с ума, когда ты так исчез. Тебя могли схватить ищейки Блэквуда, подкараулить корабельные бандиты, обнаружить особо въедливые таможенники, да всё, что угодно, могло там случиться, и я даже не был уверен, жив ли ты и смог ли добраться до Англии. Неужели так трудно было хотя бы предупредить, куда ты идёшь?! Написать ещё одну записку. Или взять меня с собой?       Холмс пристыженно отвёл глаза. – Тогда так было нужно. Преступники были очень осторожны и, почувствовав слежку, перенесли бы встречу с перекупщиком. И всё бы пропало. – Поэтому ты решил везде лезть один. Но я почему-то не слишком удивлён… – Джон ещё сердился, но злость его быстро утихала, уступая место радости от такой долгожданной встречи. – Хорошо хоть, как я понял, в этом деле участвовал Скотланд-Ярд. – Ну, если назвать это участием… Надеть наручники на шайку уже пойманных воров.       В глазах Джона сверкнула ярость: – Теперь я снова начинаю злиться! Значит, ты всё-таки рисковал в одиночку, оставив меня в стороне, как ненужный хлам! Неужели я не заслужил хоть капли доверия? – На самом деле, в Порт-Саиде мне ничего не угрожало. Немного слежки, хорошая маскировка – и дело раскрыто. Просто повезло, что я (благодаря тебе) вовремя понял, что камень не повезут в Англию, а попытаются передать заказчику в пути. – И что теперь? – спросил Джон. – Бриллиант найден, вознаграждение получено. Ведь это ты тот загадочный детектив, о котором упоминалось в заметке? – О, если ты переживаешь, что мне теперь нечем заняться и я снова начну «скучать» - можешь не беспокоиться, – торопливо пробормотал Холмс. – За время моего отсутствия в Лондоне преступность неимоверно распоясалась, и накопилось множество криминальных происшествий, которые меня просят расследовать. И в некоторых случаях мне действительно может понадобиться помощь надёжного человека и практикующего врача. За последнее время я пришёл к выводу, что хорошие напарники, в работе и не только, весьма редкая удача, и не стоит её упускать.       Джон широко улыбнулся: – Это замечательно! Нет, не то, что в Лондоне царит преступность, а то, что тебе всё же нужен компаньон! Только пообещай, что ты больше не станешь хранить всё в тайне и, если возникнет какая-нибудь опасность, позволишь мне быть рядом и помочь тебе. – Всё, что захочешь, – покладисто согласился Холмс. – Благодаря тебе я раскрыл это дело, и ты заслужил мою вечную признательность. И герцога Кентского, разумеется, тоже. Думаю, когда с её помощью ты покончишь с наследственными тяжбами, быстро поймёшь, что в жизни можно заниматься не только военной службой или медицинской практикой: есть и более увлекательные сферы. – Ты всё так уверенно расписываешь, что трудно отказаться! –в голосе Джона было не меньше энтузиазма, чем в голосе Шерлока. – Ну вот и не отказывайся! В Лондоне одному достаточно умному и другому чрезвычайно умному джентльмену всегда найдётся чем заняться. А потом, возможно, нам можно будет совершить ещё одно морское путешествие. В Англии зимой просто невыносимый климат, а в Индии у меня остался неоплаченный счёт. Если Блэквуд решил, что ему всё сошло с рук, он очень ошибается. Я никогда не оставляю бандитов без воздаяния. Только теперь, пожалуй, забронируем две большие каюты.       Джон слегка удивлённо взглянул на строящего грандиозные планы Холмса. Слушая его многочисленные предложения, он почему-то обратил внимание только на последние слова: – А почему каюты две? Не помню, чтобы нам на «Принце Уэльском» было особенно тесно. – Но теперь-то всё по-другому! Тогда я путешествовал, так сказать, инкогнито и налегке, а тут, чтобы обустроиться в Индии надолго и в соответствии с моим вкусом, и двадцати чемоданов не хватит. Уверен, у тебя в доме, хоть ты и врач, катастрофическая нехватка химического оборудования и лабораторной посуды. И потом, мне хотелось бы провести несколько экспериментов по изучению распространения лихорадки в тропическом климате. Судя по последним исследованиям …       Шерлок всё говорил и говорил. Наконец, он сделал паузу и поднял глаза на Джона. В глубине прозрачных радужек плескалась немного несвойственная для него неуверенность: – Так ты согласен?       Джон не знал, с какой именно идеей из десятка предложенных Холмсом ему нужно сейчас согласиться: ловить преступников, плыть в Индию, изучать лихорадку или выращивать гибриды лимонов и хурмы, но ответил с уверенностью, которую очень давно в своей жизни не ощущал: – Да. С тобой – всегда.