Мечник Кровавого Тумана

      На небе тускло светила луна, что едва пробивалась сквозь завесу тяжелых облаков. Дрянная, ветренная погода. Никакая видимость. Но мне, сидя на марсе всё еще охраняемого нами корабля, прекрасно было понятно, что вокруг нас, как минимум на километр нет ни одного ниндзя. Тут, в открытом море, моё родство со стихией рождало удивительные на первый взгляд возможности: у меня проявился настоящий дар в сенсорике. Повторюсь: не навык обнаружения, который по большому счёту при должном желании доступен в освоении большинству шиноби, а настоящий дар. К слову, мой талант в поиске противника был замечен еще в академии, меня даже записали на базовый «факультатив», проводимый мастером-сенсором Ао Ёсимото, первым шиноби в потомственной семье самураев.              Внешне спокойный молодой мужчина, они с Джиро были ровесниками, горел идеями новаторства, развития и являлся создателем новой сенсорной техники на стыке с суйтоном, дающей стратегическому штабу пусть искаженную ограничениями водяной сферы, но карту-имитатор области боевых действий. Техника не была идеальной, требовала доработки и наслаивания еще одной-двух поверх основной, над чем создатель работал уже вместе с другими нашими исследователями, но даже так это было огромным достижением. Ведь у Ао получилось создать универсальную технику, которую можно передать любому командиру боевого подразделения и его заместителям, джонинам, владеющим стихией воды на продвинутом уровне. Технику Ао, Суйтон: Канчи Суйкюу, можно было повторить, и это в мире сенсорики, где балом правят кланы с особыми геномами и редкие гении с еще более уникальными способностями, настоящий прорыв.              Мой же дар явно относился к пробужденному наследию крови, Генгецу Хозуки был прекрасным сенсором, способным выслеживать даже Муджина Муу, прозванного Бесплотным за невозможность своего обнаружения сенсорами. И насколько известно, никому кроме моего деда подобное не удавалось. Было бы интересно узнать, а получилось бы такое у Второго Хокаге Тобирамы Сенджу? Этих троих считали равными друг другу, сильнейшими во втором поколении Каге. Забавно, что все они были сенсорами-уникумами, каждый из которых по-своему ощущал окружающий мир. Секреты Муу мне неизвестны, Тобирама, говорят, чувствовал противников, применяя стихию Земли, а вот мой дед, похоже, как и я, использовал своё родство со стихией Воды.              Мне сложно объяснить, но я просто знал, что пройдет еще полчаса, и с неба польёт как из ведра. Знал, что параллельно с нами в двух сотнях метрах по мою правую руку плывёт крупный кит и что чакры у него примерно столько же, сколько у нас с тайчо вместе взятых, то есть на уровне шиноби «Эс» класса. Это не уровень Каге, но всё равно впечатляло. Наверно, с таким зверем можно было бы даже заключить контракт, только я не умел, да и зачем? Чем мне поможет кит? Это же не Великий Моллюск Охамагури, личный призыв моего деда.              Поднявшись на ноги, я вскарабкался на пару метров вверх по мачте, обмотал её тремя нитями лески, привязал к оставшимся в руках концам кунай в качестве грузика и отпустил его вниз. На палубе раздался глухой металлический «цок». Надеюсь, он не потревожил сон Ринго, но распутывать леску руками было откровенно лень. Вообще не понятно, как такую крепкую и тонкую леску делают, но прочность у неё на разрыв превышала полтонны, и она никогда не сворачивалась узлами. И стоила не дёшево, честно сказать.              Вернувшись обратно и достав из сумки, применяемой мной в качестве сидушки, корабельный тент, я снова полез по мачте и закрепил его поверх лески. Легчайшее сальто вниз, и мягкое приземление. По-шутовски я поднял сложенную пальцами уточку как будто спрыгнувшая с перекладины гимнастка и поклонился. Меня, пусть и с памятью Мангецу, всё еще внутренне восхищала акробатика. Я даже улыбнулся, хотя настроения особо не было.              «Так, теперь закрепить леску треугольной пирамидой», — я быстро провернул задуманное и посмотрел на получившийся навес. — «Неплохо».              Пробежавшись вверх по мачте, я залез обратно в воронье гнездо и закрепил края тента против ветра так, чтобы они оставляли небольшой зазор. Потянувшись, я сел и прислонился спиной к дереву, вернувшись к своим размышлениям о встрече с Кагуя.              Мы всё-таки узнали, что охраняли на этой миссии, хотя договор этого не предполагал. Мамору-сан проболтался Амеюри, попавшись на ненавязчивый допрос, который воспринял за флирт. Оказалось, что Кагуя весьма удачно решили напасть на нас: трюм был забит сундуками с броней, оружием и некоторыми свитками, которые были выкуплены для самураев и шиноби, числящихся личной охраной правящей семьи. Так что рисковать было за что, хотя лично я смысла особого в этом не видел, разве что они налетели на нас случайно. Пробегали мимо, например, после какой-нибудь миссии или тренировки, увидели торговый корабль и решили организовать засаду.              Тяжелые капли застучали по брезенту.              Просто зачем клану Кагуя этот груз? По-настоящему редких знаний за деньги не купишь, и секретные техники явно не перевозят на простых торговых кораблях без спецсопровождения. И даже то безусловно качественное вооружение, которое мы передали на руки личной охране правителей, по прочности и лёгкости уступало костям этого странного клана.              «Они ведь даже метательным железом почти не пользуются: заранее заготавливают себе эти чертовы дротики для возможного боя. А попытайся они продать награбленное… Как минимум выгравированная символика выдала бы их причастность к нападению на наш корабль».              Удивительно, что мы с ними могли бы быть товарищами из одной деревни, быть шиноби Тумана и не убивать друг друга. Мой дед ещё задолго до моего рождения предлагал Кагуя стать союзниками, но те отказались. Их не устроило присоединение к Туману на обычных непривилегированных условиях, а других — небольшому клану в пару сотен человек, из которых бойцов чуть больше трети, предлагать никто бы в здравом уме не стал. Для торга нужно было предложить полезные селению умения, а не рассказывать, какие они прекрасные воины. Чтобы разрушать много ума не надо. Гораздо ценнее люди, созидающие что-то. Особенно во времена становления чего-то нового, в данном случае одной из пяти великих деревень шиноби.              Они не были нужны Туману так, как Туман был нужен им. Как минимум это бессмысленное нападение больше похожее на бандитский налёт, прямое тому доказательство. Бессмысленный бой. Бессмысленная смерть. Бессмысленный клан.              «Рано или поздно их бессмысленное существование прервётся из-за очередного бессмысленного поступка. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: в этом регионе основной военной, политической и экономической силой выступает Киригакуре но Сато. Значит, остальным нужно дружить с нами. Либо проваливать, пока целы, и пробовать договариваться с другими селениями раз уж наши условия им не по нраву».              Я зевнул и прикрыл глаза. Вспомнил оскал старшего Кагуя и его черные обезумевшие глаза. Он наверняка знал, кто убил его сына и учеников, раз уж я влез к ним в бой. Вспомнил, каким Ки он по мне вдарил и как отреагировало моё тело. Я непроизвольно нахмурился и сильно сжал челюсти.              «Страх — это нормально, не испытывают его только идиоты», — это чистая правда.              Наверняка, столкнувшись с подобной жаждой крови снова я переборю её сразу и без последствий. Таким бешенным предсмертным Ки можно было большинство чуунинов сломать. Это не мои слова. Ринго почувствовала отголоски и даже похвалила меня за то, что я так быстро преодолел воздействие. И всё равно мне произошедшее не нравилось, что-то с этим сделать было обязательно нужно.              «Ничего, скоро миссия закончится, до порта мы доберемся к рассвету. С докладом Игараси, продажей тел селению и дорогой — к полудню точно будем дома».       

***

      — Рэн, ты уверена? — устало спросил я, просто уже не найдя других слов. Мы находились на личном полигоне нашей семьи. Девочка уже несколько минут упрямо стояла, сложив ладошкой печать противостояния, означавшую вызов на бой, и буравя меня недобрым взглядом на все мои попытки предотвратить крайне неприятные последствия её вспыльчивости. Наша ссора не нравилась мне всё больше и больше, как-то не так я представлял свое возвращение с миссии. — Я вернулся домой, к тебе. Я не хочу с тобой драться.              — Ты меня… Ещё и неуважаешь?! Немедленно прими вызов! — мы были вдвоем, повздорили и ладно, я всегда скептически относился к правилам поведения, которые нам насаждали в Академии, но вот Рэн просто досконально верила всей этой, откровенно говоря, чушне. И эти самые правила гласили, что если я сейчас не сложу эту идиотскую печать, которая начнёт бой, то не признаю её равным себе воином…              «Тьфу ты! Каким воином? Это же моя сестренка! Она столько сделала для меня! Сраные агитаторы! Как мне теперь объяснить ей, что все это просто чушь собачья? И что значит "еще и"? Что я такого до этого "еще и" сделал?!»              — Сестренка, ты же прекрасно знаешь, как я тебя люблю. Ты всегда оберегала меня, ты самая родная, кто у меня есть. Прошу… Не заставляй меня…              Раньше сестра за счёт своего возраста и более долгой подготовки еще могла мне что-то противопоставить, но не сейчас, когда мы уже полгода не тренируемся вместе. Попав в команду с откровенными раздолбаями, она переняла их ленивый подход к саморазвитию, перестала рвать жилы, утратила стремление освоить доставшиеся в наследство дневники, наше наследие. Я давно стал сильнее.              «И, тем не менее, она сразу заметит любые мои поддавки. И не простит. Ну, не бить же мне сестру в конце-то концов?!»              — Живо!              — Хорошо! Никакого оружия! Никаких техник, — чеканил я, сдирая с пояса перевязь и отбрасываяв сторону оплавленный кортик, который после удара молнии в исполнении Ринго утратил изначальную твёрдость и годился разве что для тренировок. — Рэн, знай, я никогда не смогу по-настоящему тебя ударить. Я люблю тебя, — снова повторил я и правой рукой сложил требуемый знак, внимательно приглядываясь к девочке напротив меня. За последние месяцы я резко вытянулся, и мы с сестрой стали примерно одного роста, хотя она была всё-таки повыше меня на пару сантиметров.              «Как похожи!» — Мы на самом деле были чуть ли не копией друг друга: в нас сильно проявили себя гены нашей мамы, Юи Хозуки, любимой наследницы Генгецу Хозуки, ставшей единственным символом его любви к нашей, погибшей при родах, бабушке Саи Кири.              Свои длинные серебристые волосы девочка собрала в высокий хвост, открыв миру маленькие аккуратные ушки. Ясные, пронзительно голубые глаза, которыми она секунду назад изучала меня, были полны какой-то мрачной решимости. Миг, и сестра плавно перетекла в свою любимую стойку. Против моей физической одаренности Рэн всегда ставила девичью гибкость и вёрткость. Вот только помогало ей все это далеко не всегда. Я слишком хорошо знал стиль Кувшинки. Да, женский, но это была память о нашей маме, создавшей его и подарившей селению.              Вот и теперь я видел каждое движение, каждый удар, который сестра старалась нанести. Видел маленькие огрехи, которые мы, казалось, исправили давным-давно. Видел и скупо уводил всё в сторону от своей морды лица, на которой Рэн так зациклилась.              — Получай! — девочка заставила меня подпрыгнуть своей подсечкой, но воспользоваться секундой моего полета не успела, я поймал её за ножку, которой она хотела вдарить мне по груди, приземлился на землю и как метательный диск запустил ее в ближайшие кусты, про себя надеясь, что перешитое мамино кимоно пережило бы и не такое.              — Сестренка, какая ты легкая, — улыбнулся я вылезшей из растительности откровенно злой мордочке. — Ого!.. — я поймал прямой удар ногой в прыжке и крутанувшись повторил бросок. — Нельзя так долго находиться в воздухе, Рэн. Ты же знаешь.              «Да такие ошибки даже малыши-первогодки не совершают! Это нужно заканчивать!»              — Кто же наносит апперкот первым ударом? — легко уйдя за спину девочки после очередной ее попытки ударить меня, я крепко обнял ее и прижал к себе. — Ну, тише-тише, чего разбушевалась? — на удивление сестра застыла, абсолютно не брыкаясь, словно лишилась всех сил.              — Кто ты? — слабый, тихий голос совсем не походил на голос Рэн. — Ты не мой брат.              «Как это не твой брат?!» — я вздрогнул.              — Рэн…              — Дедушка, это ты? — видимо, пробудившиеся способности натолкнули сестру на моё сходство с Генгецу Хозуки.              — Сестренка, ты чего? Это я, Мангецу.              — Нет, ты не он, — раздался первый всхлип. — Тот Мангецу ушел бы к Джиро, оставил бы меня одну. Тот Мангецу не стал бы спасать девчонку Игараси и тем более заступаться за чужих ребят. Тот Мангецу никогда бы не оставил мне записку, что ушел на миссию. Тот Мангецу жестокий и побил бы меня. Но ты не он. Ты добрый и справедливый. Как дедушка Генгецу, — девочка повернулась ко мне заплаканным лицом и совсем обмякла у меня в руках.              — Рэн, я… Я не дедушка, сестренка. Прости меня, Рэн, я никогда больше не сделаю тебе больно. Приложу все свои усилия, — я замолчал, глядя сестре в глаза. Я верил в свои слова, и мне было стыдно. Стыдно за прошлого себя, который пусть и не был мною, но не ценил и не поддерживал свою маленькую светлую малышку. Как бы странно это не звучало.              — Я никуда не уйду. И в своё время я отберу папин Хирамекарей у Джиро. Что сыну талантливейших шиноби поколения, противопоставит «жадный бездарный увалень»? — мне вспомнилась нелестная и довольно обидная, полагаю, характеристика, произнесённая мамой в перепалке с младшим братом нашего отца.              У маленькой потомственной семьи шиноби Касуми, специалистов в управлении стихией Ветра, когда-то даже имевших свой собственный призыв, с разницей в десять лет родилось два совершенно разных сына, младшего из которых Юи Хозуки так же сильно недолюбливала, как любила старшего. Была ли это женская интуиция или простое чтение людей, но как оказалось вовсе не зря она его недолюбливала.              Ичиро Касуми, а позже Ичиро Хозуки, словно оправдывая имена данные братьям при рождении, во всем превосходил Джиро. Отец был красивее, умнее, популярнее. Его уважали и слушали подчиненные. Отца больше любили их родители. В противовес этому довольно угрюмый дядя закрывался сам в себе и игнорировал не самые умелые попытки старшего брата подружится с ним. А еще отец был на порядок сильнее. В мире шиноби порой рождаются люди способные перешагнуть человеческие возможности. Элита. Это случается не слишком часто, но и не редко. Важно понимать, что далеко не все они успевают вырасти и войти в силу: во всём мире не более сотни таких вот уникумов, и наш отец был одним из таких. [1]              Джиро, справедливости ради, не самый плохой джонин в свои двадцать четыре года, он немалого достиг, но на фоне нашего отца он просто серая посредственность. Тот в этом возрасте на равных сражался с некоторыми джинчурики, людьми в которых заключены биджу, настоящие демоны-чакры. В общем, с самого детства дядя завидовал папе. Было чему и, наверно, в этом даже не было бы ничего слишком критичного, если бы Акира Касуми, их отец, умиравший в бреду на руках у младшего сына, не называл того именем старшего брата.              Маленькая царапина, но какие ужасные последствия. Шиноби Суны, с которыми они столкнулись на разведывательной миссии, славятся своими крайне мучительно убивающими ядами. Тот день окончательно поменял Джиро, его зависть к брату превратилась в иступляющую ненависть. Вернувшись из страны Ветра, дядя подался на службу в карательный отряд, где зарекомендовал себя безумно жестоким, но исполнительным псом Второй мировой войны шиноби.              Прошлый Мангецу знал всё это, но понимание произошедшей трагедии в жизни дяди пришло только с моим небольшим жизненным опытом. Джиро в каком-то смысле было жалко, но только не после его слов на погребении родителей. Тогда, напившись, он много высказал нам, неспособным ответить этому бугаю детям. Нас он глубоко презирал.              — Я не дедушка, сестрёнка, но стану таким же. Теперь все будет по другому. Обещаю.              — Дурак, — Рэн всхлипнула, улыбнулась и наконец обняла меня в ответ. — Сам же говорил, что плохо его помнишь.       

***

      От автора: «Глава немного недопилена, чуть позже я поженю две проды в одну главу, но главное, что я снова начал писать. Ребята, не болейте!»        __________