Гиена.

Доктор Шуман признавался: будь гиены красивы и умей они петь и танцевать, он бы простил им, что они — гиены. Но вот вопрос — простили бы они ему, что он — человек? А кстати, кто он такой, чтобы брать на себя смелость даровать прощенье хотя бы и ничтожнейшему из божьих созданий?

      Молодая девушка хмуро вглядывалась в зеркальную поверхность озера и о чем-то сосредоточенно думала. Какие бы мысли не поселились в этой голове, светлыми они точно не были, а лицо то и дело искажалось в гримасе недоверия и злости. Она была не абы кем, в конце концов быть дочерью священнослужителя в их деревне было почетно.       Её отец был довольно богат материально, хоть это было никак не связано с его основной работой, но девушке от этого легче не становилось. Быть младшей из троих детей удовольствия к жизни не добавляло, скорее наоборот, появлялось серьезное желание выделиться. Отец редко появлялся дома, от чего все свободное время младшая в семье любила проводить у озера, ловя солнечные блики лицом.       Сзади нехорошо зашевелилось дерево, своим шумом листвы крича о возможной опасности. Девушка даже не обернулась, а с ветки дерева умело спрыгнул неизвестный. — Скучаешь, Джун?       Джун вздрогнула, когда мужчина оказался прямо перед её лицом, внимательно вглядываясь в него. — А то ты не знаешь. — Ты слишком много думаешь. — А ты за сотни лет явно разучился это делать. — Девушка нагло улыбнулась, взглянув на своего друга, и с неким вызовом вновь уставилась на водную гладь.       Джун ещё не знала страшную тайну своего собеседника, не ведала она и то, что когда-нибудь будет горько рыдать, поливая ствол дерева, с которого впервые спустился незнакомец. Сколько бы не обижалась девушка на язвительные комментарии с его стороны, воспоминания о таких моментах тепло грели её сердце. — Почему же? Просто намного умнее тебя, чтобы думать над каждой мелочью.       Мужчина усмехнулся и спрятал руки в рукавах ханьфу, заставив девушку вопросительно изогнуть бровь от этого жеста. В первую встречу её знакомый представился как дух человека, который погиб в этом лесу очень давно, что вполне объясняло столь традиционный костюм. Хоть мужчина и не договаривал, но его одежда ярко выдала в нем знатного человека, по крайней мере золотые узоры просто так не делают.       Изначально хотелось биться в истерике и бежать жаловаться отцу на странного духа, прося провести какой-нибудь обряд экзорцизма. Любопытство оказалось выше иррационального страха, и Джун, игнорируя голос разума, решила выяснить как можно больше. Дух сам был не против разговоров и честно признался, что постоянно следил не только за девушкой, но и за всей деревенькой. Ему было откровенно скучно, а выйти дальше чем на два километра от леса он не мог. Таким образом Джун развеивала не только свою скуку, но и его. — Не понимаю, о чем ты, Сун.       Имя духа было вполне соответственно человеческому, Сун Лу, что опять наводило на мысли о его непростом родстве и тайне убийства. — Куда тебе меня понять. Ты же, как всегда, гонишься за своей современностью. — Сун оглядел девушку с ног до головы, явно намекая на слишком открытый по его времени наряд, который разительно отличался от традиционного. — Только летом тут и задерживаешься, уезжаешь в большой город. А я тут скучаю.       Джун из-за его слов легко покраснела, а потом кулачком легко ударила по груди мужчины, вызвав у него ухмылку. — Дурак. Это ты слишком отсталый, как будто в платье ходишь, глупый дух.       Однажды она уже спрашивала насчет слишком явной материальности, казалось бы, мифического существа, на что Сун Лу улыбался и объяснял все тем, что дело как раз таки в девушке и её возможности видеть скрытое. Джун до последнего не понимала причем тут способность видеть демонов, зря надеясь когда-нибудь получить от него внятные ответы. — Ты не в настроении, что-то случилось? — Скажи, Сун. — Девушка закусила нижнюю губу от волнения. — Я красиво пою? — Нет.       Ответ был настолько резким и полным уверенности, что кулачок Джун снова врезался в грудь собеседника, но тот не выразил даже малейшего недовольства. — Мог бы и помягче. — Тогда бы ты питала лишние надежды. — Улыбка Сун Лу ужасно раздражала, а девушка была уверенна, что еще чуть-чуть и она наплюет на его теоретическое бессмертие, прошибив голову наглеца камнем. — Я однажды слышал как ты пела. Мне даже пришлось спуститься к тебе, чтобы попросить замолчать.       Джун уже сейчас могла бы получить приз как первый человек, который умудрился подавиться воздухом, но все же взяла себя в руки. — Мне было двенадцать! — Я знаю.       Наверно именно возраст в момент встречи стал ещё одной причиной поверить словам незнакомца. Ведь с тех пор дух ни капли не изменился, даже одежда никогда не менялась и не пачкалась, сохранившись до мелкой складочки. — Я научусь! И спою самую красивую песню в мире! — С твоим голосом. — Мужчина с усмешкой выгнул бровь и наклонил голову, из-за чего казалось, что его странная шапочка не упала только чудом. — Да! — Это пари? — Да! — Что ты ставишь?       Джун на секунду растерялась, но уверенно тыкнула в сторону Сун Лу. — Ты расскажешь мне все! — Ахах. Пойдет, тогда ты выполнишь мое желание, если проиграешь.       Собеседники пожали друг другу руки, закрепляя спор, а потом девушка поняла насколько сильно сглупила, ведь жюри будет выступать именно в роли нахального духа, и теперь он точно не признает свое поражение. С тех самых пор Джун с упорством танка занималась музыкой, лишь бы доказать свою правоту и выяснить все ответы.       Джун с улыбкой и горькими слезами вспоминала как на следующее лето Сун Лу назвал её исполнение древней песни-легенды не более чем фальшивой нотой на страницах истории, хотя все учителя заявляли противоположное. Ох, как она была зла на этого зазнавшегося духа и объявила бойкот, чтобы он больше никогда не услышал её противный голос. — Ну, Джун… Джун… Долго ты еще будешь злиться? — Дух крепко ухватил девушку за плечи и развернул к себе так, что их лица были недалеко друг от друга. — Ну, Джун… Прекращай эти человеческие игры.       Собеседница ничего не ответила, лишь нижняя полоска губ стала уже, из-за привычки закусывать её во время умственной активности. Девушка смотрела на растерянного духа и явно испытывала моральное удовольствие, вот уже почти три дня ей удается держаться и молчать, не обращая внимания на все уговоры. — У меня все ещё есть желание! — Сун Лу улыбнулся и нежно провел по черным волосам Джун, от чего та с непониманием замерла. — Но я не буду тратить его на такую мелочь. Ты все равно не сможешь игнорировать меня вечно.       Девушка фыркнула, а дух весело рассмеялся, продолжая гладить её по голове.       Ах, если бы она поняла все чуть раньше, не пришлось бы идти на такие жертвы. Может именно тогда все могло быть как в сказке, а прекрасный принц прочно осел бы в её жизни. — Д-демон?! — Джун вздохнула, глядя в чистые карие глаза собеседника, будто искала в них опровержение. — Да. — Но как, же тогда тебя занесло в Ассию?       Надежду в сосредоточенном лице Джун не увидел бы только слепой, а стоящий перед ней Сун Лу, если его все ещё можно было так называть, замялся. Он пару раз вздохнул, выдохнул, а потом неспешно начал свой рассказ. — Когда-то я заключил сделку с одним самоуверенным дворянином, который решил, что сможет обмануть меня и сделать своим рабом. Он пожелал быть вечно молодым, а взамен предложил свою душу. — Дай угадаю, сделка была с подвохом. — Девушка улыбнулась, чувствуя как пережитый шок отступает. — Да. — Мужчина неуверенно ответил на улыбку. — Я выполнил свою часть сделки. Его тело бессмертно и молодо, но его душа у меня. А это означает что и контроль над самим телом тоже принадлежал мне. Я был молод, но довольно силен, чтобы заключать такого рода сделки. Мне надоела Геенна, и захотелось погулять по миру людей. — Так почему же ты здесь…? — Мой контрактор оказался не так прост. Тело досталось мне после его смерти. Раньше тут проходила торговая дорога, на ней, не без моей помощи, на него напали бандиты… Он проклял меня… — Обычный человек? — Нет… Не он… — А кто?       Демон как-то неестественно резко повеселел и с усмешкой присел рядом с Джун на траву, заставив её обнять колени. — Прадед твоего отца…       После этих откровений на душе стало легче, а сама младшая дочь священника убедилась в явно необычных корнях своей семьи, до чьих тайн опять приходилось докапываться своими методами. Следующим летом она опять исполнила перед наглецом песню, но снова проиграла ему желание, которым в этот раз мужчина все же воспользовался. — Сун. — Ммм? — Демон лениво приоткрыл глаз, оглядывая с ног до головы собеседницу, и сладко зевнул. — А что ты делаешь здесь зимой? — Отправляюсь обратно в Геенну.       Девушка замолчала смущенно, проводя пальцем по траве, и уставилась куда-то в небо. Она буквально почувствовала то, как лопнуло тонкое стекло тишины, когда её собеседник наконец соизволил заговорить. — Оставайся здесь на зиму, Джун.       И она осталась, бросив все. Осталась в этой, богом забытой, деревне, хотя казалось, что плотное население страны давно достигло и этой глуши. От чего с каждым десятилетием демон развеивал свою скуку просто гуляя по оживающей улице среди домов.       В один роковой день прекрасную историю о девушке и духе начали пересказывать как гуляющую в народе легенду, а сама Джун на веки покинула родные края Китая. Их история закончилась на грустной ноте и жалком понимании, что никто из них больше никогда не ступит ногой на родную поляну. Хотя бы потому, что приходить было просто некому.       В день перед отъездом девушки над гладью озера разносились прекрасные звуки китайской песни, повествующей о старой легенде. Легенде про шального дракона очаровавшего легкомысленную императрицу, чья любовь погубила обоих.