В Лос-Анджелесе пасмурно

Франческа матерится, как последний спившийся рабочий на металлургическом заводе, иначе не сказать. У Франчески километровые круги под глазами, растрёпанные волосы и страшное желание выпить в одиночку бутылку дешёвого виски. Могла бы ведь нормально провести день — что там обычные люди делают? На работу ходят, в кафешки, бухают по выходным с друзьями. А она что? Они сегодня с Войдом выслеживали мелкого демона. Почему именно с Войдом и почему именно демона — Франческа даже задумываться не хочет, получилось так. Никакого Дарка, разумеется, не было и в помине в округе доброго десятка миль, хотя она ему названивала ещё только когда новость узнала. «Подросток-психопат терроризирует одноклассников». Мальчишка совсем психанул в своей старшей школе, вызвал демона. А демон и давай вселяться в мальчишку и гадости творить. Запер ребят на каком-то кирпичном складе и давай сказки про зверей рассказывать. Что пир горой тут устроит и малолетки — главное блюдо. Полиция съехалась, разумеется, психиатры. И Франческа туда же. С Войдом. Вот им дома не сиделось, думает Франческа и пробирается в своих неудобных туфлях по старым коридорам старого склада. Войд их, конечно, перекинул через заграждения полиции, но вот прямиком в комнату с детишками как-то не получилось. Ну, не сработало и всё тут. Ещё и идёт, скабрёзничает, как будто на пикник собрался. А Франческа ругается. Ещё бы ей не ругаться. Дарка не видно и не слышно. Войд — тот ещё подельник, ещё пырнёт ножичком и поминай Франческу как звали. Будет лежать рядом с детишками, а демонёнку закуска на выходной останется. Вообще не то времяпрепровождение, какое она себе намысливала. Ещё и кирпич с потолка свалился, едва не пришиб — хорошо Франческа уже успела пройти самое опасное место, и кирпич как-то по дуге полетел. Бухать хочется, а нельзя пока что. А что делать? Детишки сами себя не спасут. И вот она сидит на старых досках, беседует с демонёнком, зубы ему тихонько заговаривает, а в душе матерится. Дарка нет. Войд детишек спасать не спешит, пантомимы какие-то за спиной демонёнка разыгрывает, дебил. Франческа честно старается быть правильным психологом и задавать правильные вопросы, хотя какие для демонов должны быть правильные вопросы — в душе не знает. И матерится, конечно. И мысли ещё цикличные эти. Задолбало. Мимо уха проносится что-то чёрное. А, ну да. Демонёнок психанул и начал кидаться кинжалами. Прямо из ладоней достаёт — и кидается. Наглец нашёлся. Хорошо не попал, даже причёску не испортил. Зато Войд всполошился, детишек вроде даже вытащил, перетаскивает как может. Он тут, к несчастью, один, кто умеет телепортироваться, засранец зелёный. Теперь Франческе приходится бегать, а хочется бухать и материться. Демонёнок разозлился, опять она неправильные вопросы задавала, психанул, а может это мальчишкина личность психанула — чёрт их разберёт. В неудобных туфлях неудобно прыгать через балки, дырки в полу и разбросанный кирпич, но она честно старается. Во всяком случае, последний пролом перелетела как на крыльях, хотя и лодыжку чуть не подвернула. Ту самую. Как вытаскивать демонёнка из мальчишки — она тоже в душе не знает. Войд, как выясняется, тоже, но хоть держит идиота крепко, не отпускает. Ребятишки все вроде уже на улице, с полицией беседуют. Шума будет… Если Войд им воспоминания не стер, как божится, конечно. С него станется приврать. Приходится звонить Дэну, выясняется, что он у Фила в мортальник и пиво засел, Франческа злится ещё больше, вызванивает Ти Джея, тот старательно, как для идиотки, описывает, что чем чертить и куда пихать. Впрочем, Франческа уже чувствует себя идиоткой. Попробуйте сами найти уголь на заброшенном кирпичном складе и чертить там между упавших балок пентаграммы. Дома хочется бухать ещё больше, но усилием воли Франческа себя останавливает. Ей завтра ещё на работу, клиент не оценит бухого психолога, ему ещё душу этому психологу открывать, а как тут откроешь, когда он бухой. Мысли цикличные. Дарка нет. Войд тоже куда-то смотался. Хорошо хоть материться теперь можно вслух. В конце концов является. Не Войд, Дарк. Видимо, мат вместо заклинаний призыва всё же работает. Ну так, иногда, по выходным и праздникам. Плевать, что сейчас не выходной и не праздник, а по новостям про чудесное спасение школьников рассказывают, и ни слова про неё саму. Теперь Франческа матерится на Дарка. Долго, с чувством. Посылает в разные интересные места. Дарк стоит и молча слушает. Лучше б отвечал. В итоге терпеливо поправляет галстук, называет дурой и обнимает. Франческа стоит и бьёт его кулаками по спине — а что ещё остаётся? Гордость не позволяет просто так взять и растаять в объятиях какого-то там демона. Или не демона, кто он там вообще — не важно. — Ты же не думаешь, что ты сама всех неприятностей избежала? — усмехается и почему-то не отпускает. — Избежала?! Это ты называешь избежала?! — вопит, как поехавшая. А может уже и есть поехавшая, психологи — они такие вообще. — Голову об кирпичи не разбила, демонёнок тебя не убил, ужасной смерти от падения в провал избежала, — деловито перечисляет, даже пальцы загнул. — А ты ещё откуда знаешь? — с недоверием. — Сама-то как думаешь? Уж явно не из новостей. В итоге сидит Франческа с чаем и пледом и дуется. Не верит, конечно же. С чего бы ей верить, что он там был — своими глазами же не видела. Войда вот видела. И демонёнка видела. Правда, кирпич по какой-то странной траектории летел, да и демонёнок явно должен был хорошо целиться, сидела-то она метрах в двух. А когда прыгала — вообще показалось, что легче стала на несколько фунтов. Но всё равно не верит. Дарк, в свою мрачную очередь, сидит напротив и ухмыляется. Ну, а что ему ещё делать? Не говорить же теперь, что из-за этой психанутой бросил все дела и примчался по первому требованию. Не поверит ведь всё равно. Войд сидит за окном и довольно жуёт поп-корн. В отличие от этих идиотов, у него задача была куда сложнее — и демонёнка с собой утащить, и Дарку на глаза не попасться, ни здесь, ни на складе. Попробуй тут, потанцуй меж двух огней и не запачкайся. Демонёнок сидит рядом с Войдом и таскает у него поп-корн. Ему просто весело. Собрались тут какие-то великовозрастные идиоты и между собой что-то порешать не могут. Нашлись, блин, взрослые.