Кровать

Кровать. Обыкновенная с виду односпальная кровать, явно не предназначенная для двух человек. Но, вопреки всему, сейчас на этой кровати, сплетаясь в одно целое, отдыхала пара. Активно и шумно отдыхала друг в друге от назойливого вне. Первой одной на двоих кроватью стала больничная койка святого Мунго. Когда Северус Снейп очнулся, девушка уже была рядом, дремала на краешке постели, крепко вцепившись в его запястье. И ни ругань, ни уговоры вот уже третий месяц не могли заставить эту чокнутую гриффиндорку изменить своей привычке ночевать в его палате. Ей было страшно отпустить его; тогда, той майской ночью она с тяжёлым сердцем вернулась в хижину и, каким-то лишь чудом заметив, что он, пусть и едва, но еще дышит, сделала всё, чтобы спасти, и с тех пор не отпускала его ладонь по ночам. Северус мог разве что раздражённо шипеть, а Гермиона, полностью игнорируя его нежелание слушать, рассказывала обо всём: о новостях волшебного мира, о его перспективах получить орден Мерлина, о школе, о выживших и, наконец, о своих чувствах. В тот день, когда прозвучало её откровение, он так опешил, что даже не подумал сопротивляться, когда ее губы легко коснулись его. Конечно, он и не мог отодвинуться — шея была надежно зафиксирована, но сам факт почему-то не вызвал отторжения. И тут же, словно испугавшись своей смелости, она, смущенная, упорхнула птицей. Он ждал ее, чтобы вновь отругать. Он ждал ее, чтобы снова увидеть. Прошел ужин, село солнце, затихли разговоры. Казалось, она впервые не пришла, но Гермиона Грейнджер и упрямство неразлучны. Снейп проснулся в ее несмелых объятьях. Не прошло и недели после выписки, как он обнаружил ее, неловко переминающуюся с ноги на ногу, на пороге своего дома. Долг жизни был возвращен в течении полугода — именно столько потребовалось времени, чтобы без последствий вернуть память мистеру и миссис Грейнджер. А для того чтобы оказаться в одной постели, времени им понадобилось еще меньше. В канун нового года она потребовала свой подарок — её «хочу тебя» звучало совсем не по-детски. Подарив в ответ не меньше, а может и больше — все что имела. А так как он не смог лечь в постель, где умирала его мать, им с Гермионой осталась лишь его односпальная кровать. Вторая в их жизни. В третьей кровати они лежат сейчас. Слушая песнь горячей крови под кожей, нежась в упоительной сладости. Ещё год понадобился, чтобы утрясти все формальности, купить новый дом и наконец пожениться. Но обустроить новое жилище так и не доходили руки. В целом они неплохо помещались и на такой кровати. Два худощавых тела, спина к спине, или в обнимку на боку, или она, разлёгшаяся на нем или распластанная под ним. Все случилось само собой. Потребовалось только его терпение и ее уверенность. Слухов ходило много, но все это не имело значения, когда они были вдвоем. Поначалу она часто просыпалась среди ночи, ощупывала его шею, приникала ухом к груди, так и засыпала. Он же долгое время нервно сжимал палочку в пальцах, когда приходилось выходить из дома. Но раны затягиваются, прошлое медленно уходит, жизнь продолжается. — После праздников надо будет все-таки выбраться в мебельный магазин, — говорит Гермиона, теснее прижимаясь к мужу зимним вечером. — Если заказывать у магглов, то лучше весной, сейчас к нашему дому не проедет ни одна машина, — он рассуждает логически. — Я думаю, не стоит ждать весны, — она уткнулась носом ему в ухо. — Скоро нам станет тесно. — Гермиона?! — взволнованно уточняет он. — Да, втроем мы здесь уже точно не поместимся. Старенькая односпальная кровать опять заскрипела.