Одна жертва на двоих

Мне было чудовищно интересно, что же такое приключилось с Хелен, что она орала, как резанная. Причём страха в её голосе почти не было. Только паника. — Что случилось, м? — я ленивой походкой спустилась с лестницы. Внизу, уперев руки в бока, стояла Хелен и недовольно глядела на меня. — Ты чё так медленно?! — завелась сестрёнка. — А если бы меня убивали?! — Но не убили же, — фыркнула я, хотя из-за её нелепого предположения моё сердце пропустило удар. Я вдруг поняла, что это вполне имеет право на существование. И что я тогда делать буду? — Так что надо? — Хелп ми! Мне задали написать идиотское сочинение по литературе, которое должно содержать не менее 250 слов. — О, а тема? — Один день из жизни какого-нибудь животного или вещи. — Проще простого! Напиши про себя. — Я прошла на кухню. Желудок настойчиво напоминал, что в последний раз я ела уже довольно-таки давно. — В том-то и дело, что про себя нельзя! — обиженно сопела Хелен за моей спиной, пока я мастерила себе бутерброд. — И вообще про людей нельзя! — Хмм… Тогда пиши про кровать. Или телевизор. Или асфальт. Или про свой рюкзак. — Кейси, это банально! — сестрёнка надула губы и потопала за мной в столовую. Я устало закатила глаза. Что же, в спокойствии покушать мне сегодня не удастся. — Училка сказала, что оценки будет ставить за оригинальность. — Не училка, а миссис Ворм. — Автоматически поправила, откусывая кусок хлеба. — Ну миссис Ворм, как хочешь. Так про что мне писать?! — Хелен в ожидании уставилась на меня. Я задумалась. С виду простое задание, но должно быть что-то нетривиальное. Размышляя, что же такое «необыкновенное» можно описать, я начала вспоминать, что по родному языку нам как бы было велено написать развёрнутое сочинение-рассуждение про свою любимую книгу. Я приуныла. Я вообще не особо люблю читать. Якоб раньше пытался привить ко мне любовь к книгам, но это у него не получилось. В общем говоря, я вообще своё подсознание недолюбливаю. Оно у меня такое своеобразненькое. И эта «оригинальность» заключается в том, что мой мозг выдаёт мне информацию или всю полностью, или не выдаёт вообще. Вот и на этот раз подсознание не ограничилось одним только разочарованием. Я припомнила, по алгебре надо решить около десятка задач на арктангенс и применения уравнения tg x = a. Дальше — хуже: по химии — подготовиться к итоговому тесту (предпоследняя неделя, как-никак), по испанскому — выучить огромное стихотворение, по социальным наукам — подготовить доклад с цветными изображениями. А ещё не стоит забывать, что к пятнице следует подучить реплики Анхелы и докрасить реквизит к пьесе. Ну, блеск. Я от отчаяния стиснула зубы. Хорошо, что я дожевала бутерброд, а не то точно подавилась бы. От такой-то облавы… Судьба на меня ополчилась, это уже очевидно. — Ну так что?! — Хелен приподняла бровь. Вздохнув, я встала из-за стола. — Напиши, что ли, про школьную доску. — Выпалила я. Другое в голову просто-напросто не пришло. — Опиши, как эта доска ждёт начала нового урока, как ученики пытаются решать примеры на ней. Как неаккуратно её моют, и ей обидно. Я не знаю! Когда я была в восьмом классе, нам такие дурацкие задания не давали. — Кейси, ну блин! С языками к тебе не подходи — ты технарь. С алгеброй к тебе не подходи — ты гуманитарий. Чё за дела?! — сестрёнка скрестила руки на груди. Я промолчала. Как там говорится ещё? Молчание — лучший способ ответить на тупой вопрос? Ну так вот. — Может, мне ваще к тебе не лезть, ибо ты — идиотка?! — Ну, можно и так. — Тихо ответила я. — Или попроси Якоба. Он окончил школу с дипломом. — Э, нет. — Тут же начала отнекиваться Хелен. — Такого счастья мне не надо. — Ну вот и всё. Разобрались. Я — в комнату. Мне не мешать. И у меня домашней работы — выше крыши.

***

Часы неминуемо приближались к полуночи. Мои виски наливались свинцом, голова шла кругом, глаза слипались, а руки мелко дрожали, не давая толком держать в руках кисть. Уже семь с половиной часов я делала домашнюю работу на завтра. По ходу событий я обнаружила немало своих хвостов. Пришлось доводить и их до ума. Не хватает ещё в конце семестра нахватать полный карман плохих оценок. В дверь негромко постучали. Я с трудом подняла голову и выдохнула: — Войдите! В комнату вошёл Якоб, оглушительно хлопнув дверью. Я поморщилась от громкого звука. — Не устала, сестрёнка? — заботливо поинтересовался брат, погладив меня по голове. — Устала. — Зевнув, кивнула я. — Но надо доделать всю эту хрень, — я обвела рукой недокрашенную ель. — Э, нет. — Якоб, нагнувшись ко мне, решительно выхватил из моих рук кисточку. Я в недоумении уставилась на него. Брат поспешил пояснить свою позицию. — Доделать можно и завтра. Работа — не волк, в лес не убежит. Поэтому давай-ка вставай и на боковую. Родители уже давно легли спать. И Хелен. Одна ты, как бессмертный пони, сидишь и вкалываешь. — Ну, ла-а-адно. — Кивнула я. — Выступаем только в понедельник. А Джаспер вообще дал мне отпускной на завтра. — Правда? Какой у вас добрый режиссёр! — Якоб скорчил умилительную рожицу. — Он ко всем добрый. — Осадила пыл брата я. Он-то очень хочет свести меня с кем-нибудь. Не дождётся, вот что я скажу. Только после него. — А ты живо покинул мою спальню. — О’кей, о’кей, не кипятись. Спокойных снов, малышка. — Якоб чмокнул меня в лоб и ушёл. — Эх, надеюсь, сегодняшняя ночь действительно будет спокойной. — Вздохнула я. Сил у меня не было. Поэтому я, даже не отмывшись от краски и не переодевшись в пижаму, поплелась в кладовку. Там же стояла такая темень, что тахту мне пришлось искать на ощупь. Но когда я с размаху рухнула на кровать, и моя голова коснулась подушки, я тут же погрузилась в долгожданный сон.