Большой спорт

Миша никогда не чувствовал в себе особых приливов активности. Еще ребенком он любил валяться на кровати без дела, пока отец не припрется в комнату с очередным приступом безумия. Но все же его жизнь была насыщена многими потрясающими событиями, которые бы он сам с превеликим удовольствием предпочел бы игнорировать, а лучше – забыть. Правда, он еще сам не понимал, какие именно отправятся в этот потрясающий список, полный нервных расстройств и прочих душевных мучений. Возможно, он хотел бы забыть, кем являлся. Это было бы лучше, как для него, так и для всех остальных. В принципе, Миша так и сделал ровно восемь лет назад, перед тем, как окончательно перебраться в Лондон. На первый взгляд, он был ничем не примечательный мужчина. На вид ему было лет тридцать пять, может, меньше. Напряженный взгляд и постоянные синяки под глазами от кислородного голодания не давали точно определить его возраст. Все же можно было сказать, что Миша был достаточно молод – седых волос не было, да и по всем остальным признакам он ничем не отличался от мужчин среднего возраста. Надо сказать, что Коллинз всегда выглядел усталым и заезженным. Его помятая одежда, чуть влажная, словно ее только что достали из стиральной машины, только помогала созданию сумасшедшего образа. Свои непослушные и очень густые черные волосы Миша никогда не причесывал, но зато он исправно ходил в парикмахерскую, как только на затылке от вечного лежания образовывались небольшие колтуны. На переносицу Коллинз по надобности напяливал чудного вида очки. Те были слегка покошенными и, чего греха таить, ужасно неудобными, потому что постоянно царапали нежную кожу лица. Стягивая их осторожно с носа, Миша еще несколько минут мучился от острой боли, но вскоре забывал про нее, залепляя ранки небольшими пластырями. Везде с собой он таскал небольшую стандартную тросточку. Она была старой и ужасно покоцанной. Сразу было видно – пользовалось ей не одно поколение. Однако Миша не мог и шагу без нее ступить, и это, пожалуй, было первым пунктом в списке вещей, которые он намеревался забыть навсегда. Вторым номером непременно оказалась бы постоянная болтовня его соседа. Нет, серьезно. Миша снимал квартиру в центре Лондона с одним психанутым французом, который, к тому же, постоянно бегал с места на место с небольшим распылителем в одной руке и пачкой салфеток в другой. Вернее, так было пару лет назад, когда они только-только съехались. Сейчас же Себастиан практически избавился от всех своих недостатков, разве что по-прежнему устраивал дни генеральной уборки каждую неделю, нарушая своим присутствием распорядок дня Миши, а так же болтал. Очень и очень много болтал. Так, что порой Коллинзу казалось, что его не остановить. Себ разговаривал даже во сне, что Мишу бесило больше всего, потому что часто он просыпался посреди ночи именно от его бормотания. Хотелось придушить этого идиота подушкой, которую тот, к тому же слюнявил постоянно. Но Миша держался. И эта его терпимость, скорее всего, была последним пунктом в списке вещей, от которого он собирался избавиться. *** Проснулся Коллинз от резкой вспышки головной боли, которая, словно по инерции, пронзала все его тело. На покосившихся настенных часах он едва разглядел цифры, которые упрямо твердили о том, что наступило утро. Увы, этого Миша не чувствовал, зато точно знал, что пора подниматься с кровати. Правда, выходил он из своих покоев только когда шум воды в соседней ванной комнате, наконец, утихал. Не дай Бог по дороге столкнуться с Себастианом! Поэтому Миша ловко (насколько это было возможно) выныривал из своей обители и быстренько скрывался в душевой кабине. Дверца не закрывалась до конца, а дотянуться до ручки, чтобы опустить небольшую имитацию шторки, Коллинзу не представлялось возможным. Только что принесенная сухая одежда тут же намокала от пара, а полотенце и вовсе насквозь пропитывалось водой. Миша никогда не жаловался: скорее просто наслаждался тем, что имеет. После душа он следовал на кухню, где суетливый Себастиан натирал стол до блеска, перед тем как поставить на него тарелки с едой. Она часто уже остывала, но зато вокруг все скрипело от блеска. Миша наскоро кушал, затем одевался и, вслед за Себом, уходил из квартиры. Сидеть одному дома совершенно не хотелось, поэтому, по обыкновению, Миша провожал француза до северного берега Темзы, где тот садился на автобус и уезжал на работу в школу. Коллинз же после короткой прогулки дворами возвращался домой. Они снимали квартиру в небольшом доме, со стороны больше напоминающем санаторий для душевнобольных. На втором этаже и располагалась их обиталище, что было сущим издевательством по отношению к Коллинзу, потому что лифта в жилище не было, и Миша всегда старался отсрочить тот момент, когда придется встать на тропу войны с высокими ступеньками. Обычно он сидел на маленькой скамеечке рядом с подъездом и рассматривал всех вокруг. Это забавляло его. По-крайней мере, так он чувствовал, что до сих пор остается на одной волне с окружающим миром. В этот раз он лениво прохаживался от одного угла дома к другому, разглядывая прохожих, до тех пор, пока в пределах его зрения не показался ярко-синий форд, который уж точно нарушал все его представления об идиллии. В окна бил солнечный свет, поэтому, при всем своем желании Миша просто не мог рассмотреть, кто сидел за рулем. Вероятно, немолодая женщина, поскольку владелец авто еще несколько долгих минут пытался искать место, где бы припарковаться. Миша тихо хихикал в кулак, но затем понял, что ведет себя, в меньшей мере, неприлично, поэтому и поспешил скрыться в подъезде. Только ему удалось совершить настоящий подвиг – продвинуться на первые пять ступенек вперед, как мимо него пролетел ярко-зеленый вихрь, ослепляющий все на своем пути. Миша неловко пошатнулся, и припал бочком к стенке, чтобы не свалиться с лестничного проема. Когда человек, пробежавший мимо него, наконец, понял, что произошло, Коллинз был на грани сердечного приступа от испуга, который его охватил. Конечно, это было преувеличением, но все же…. – Извините, – тихо прошептал подросток, быстро стаскивая с плеч свои, зеленые до невозможности, баулы. Он подскочил к Коллинзу, поднял трость с пола и всучил ее владельцу. – Я не специально…. – пробормотал парень и, оторвав с трудом прилипшего к стене Коллинза, повел его по ступенькам, посчитав, что человеку требуется помощь. Мише не мешало бы оскорбиться, как он делал это обычно, стоило Себу вмешаться в его реабилитацию, но сейчас он оказался на удивление спокойным. Парень бормотал что-то, неловко извиняясь, и эта болтовня Мишу совершенно не раздражала, в отличие от постоянного щебетания на ломаном французско-английском. Тряхнув головой, Коллинз связал отсутствие реакции с шоком и позволил подростку довести его до квартиры. – Миша, – буркнул он, протягивая руку мальчику. – Но, думаю, тебе будет лучше звать меня мистер Коллинз, – парень, лучезарно улыбаясь, пожал его шероховатую ладонь и тут же дернулся с места за своими баулами. Вздрогнув от неожиданности, Миша тут же похлопал себя по карманам – вроде все было на месте. Значит, не грабитель. Спустя несколько секунд парень, буквально вспорхнул на второй этаж и приютился у соседней с Коллинзом двери. – Я Дженсен, сэр, – гордо выпятив грудь, пояснил подросток, пытаясь отдышаться. Миша улыбнулся во все свои тридцать два (или сколько у него было теперь) и, распахнув свою еле прикрытую дверь, скрылся в квартире. Боже, кажется, у него появился еще один сумасшедший сосед. *** Первые несколько дней Миша слышать не слышал никаких вестей от новенького соседа. Конечно, как любой нормальный человек, вначале он заподозрил неладное, но после очередного «веселого» утра под аккомпанемент ужасающей музыки, Коллинз понял, что все в порядке, и беспокоиться за мальчика не стоит. Вообще, с Дженсеном они виделись крайней редко: тот уходил раньше, чем Миша успевал выскочить на площадку, а возвращался за полночь. «Вот только тусовщика нам в доме не хватало», – расстроено думал Коллинз. Себастиан, кстати говоря, тоже заинтересовался новым соседом и, к тому же, в отличие от Миши пришел в полный восторг от машины, которая теперь исправно сияла ярко-синим пятном прямо под окнами их квартиры. Француз неумолимо продолжал щебетать о новом соседе, даже пару раз порывался наведаться к нему, останавливаемый лишь строгим взглядом Коллинза. Себ был натурой любопытной, поэтому, если в мире оставалось хоть что-то, чего он еще не разузнал, это становилось катастрофой для всех окружающих. Он просто не мог найти себе места, строя все новые и новые теории. В конце концов, дошло до того, что Дженсена вырастили спецслужбы Британии, чтобы наблюдать за всеми французами. Что говорить, Себастиан был довольно впечатлительным. Нельзя сказать, что Миша не интересовался жизнью других людей, просто он не делал это так открыто, как его друг. Возможно, поэтому удача улыбалась именно ему, и теперь Коллинз точно знал расписание молодого соседа. Каждое утро тот выходил на пробежку в своих ужасных ярко-красных шортах и серой футболке. Дженсен никогда не нарушал свое расписание и, даже когда проливной дождь обрушивался на Лондон, тот, шлепая босыми ногами по асфальту, бежал свой привычный маршрут. Затем он забегал на несколько минут обратно и переодевался. Подростка, который теперь выходил из квартиры, было просто не узнать. На нем обычно были рубашки в белую полоску. Они постоянно были разных цветов, но непременно содержали в себе один и тот же рисунок. Красные подтяжки поддерживали чуть зауженные черные брюки, а на ногах были светлые кроссовки. В общем, это была модная катастрофа. Парень садился за руль своего авто и укатывал. До позднего вечера он не появлялся. Миша хотел узнать, где тот пропадает целыми днями, но, честно говоря, он понимал, что это все не его ума дело. Поэтому, спустя несколько дней, проведенных в засаде, Коллинз решил, что больше не будет наблюдать за этим подростком. – Ну, придумал? – весело поинтересовался Себастиан. Миша вздрогнул, словно от удара током и, нахмурившись, кинул озлобленный взгляд на друга. – Придумал что? – его голос был слегка хрипловат, поэтому Себ предпочел хоть как-то смягчиться и даже остановился на месте, чтобы только удержать зрительный контакт. – План по захвату мира, – сияя от улыбки, провозгласил француз, словно это было чем-то очевидным. – Пошел ты, – хмыкнул Коллинз и снова отвернулся к телевизору. Но все же, на его лице витала легкая улыбка. – Я думал не об этом. – А о чем? – тут же спросил Себ, возобновляя свои упражнения. Он занимался йогой по выходным, пока Миша устало щелкал пультом в поисках новостей. – Неважно, – отмахнулся Коллинз и чуть прибавил звук "зомбоящика". Себастиан уже собирался разразиться очередной тирадой, но тут на экране появилась привычная заставка воскресных новостей, поэтому ему пришлось отвлечься. Правительство тем временем спорит, готов ли Лондон к принятию летней Олимпиады-2012… – О, это то, что нужно, – ухмыльнулся Себастиан и плюхнулся рядом. Миша чуть подвинулся в сторону, потому что сидеть рядом с Себом было просто невозможно – тот постоянно елозил туда-сюда. Мир спортивной гимнастики так же претерпевает огромные изменения… Коллинз напрягся, вслушиваясь, и даже стал чем-то похож на одно огромное ухо, которое, как губка впитывало всю информацию. В связи с безвременной кончиной главного тренера сборной – Джеффри Дина Моргана, его место займет, как нам стало известно, недавно возвратившийся в мир большого спорта, знаменитый тренер – Ричард Спейт младший…. Интервью он дать отказался, зато мы уже точно можем сказать: этот год будет насыщенным. Слухи о возвращении Миши Коллинза в Лондон не подтвердились. Миша стремительно покраснел, затем так же смертельно побелел, стискивая в руках пульт до тех пор, пока он не затрещал, опасливо предупреждая владельца о скорой поломке. Коллинз, конечно, не мог этого заметить, а вот Себастиан, который отмер первым, тут же поспешил вытащить почти доломанную коробку с кнопочками из цепких пальцев своего соседа. Миша отказывался как-либо реагировать на происходящее. Себ осторожно потряс его за плечо, но Коллинз не желал подавать признаков жизни. Темные синяки под глазами проступили еще ярче, бледные и чуть суховатые губы затряслись, словно он собирался что-то сказать. Себастиан тут же подскочил с места, торопясь налить Коллинзу стакан воды. Когда француз вернулся на место, Миши уже не было. Это был самый быстрый его старт, который Себ видел когда-либо. *** У Миши было одно особое место, где он мог спрятаться от надоедливого жужжания Себастиана над ухом. Окна их квартиры не выходили на маленький дворик, что располагался за домом. Он был слегка запущен, летом трава порой щекотала щиколотки, а кусты постоянно оставались не стриженными, разрастаясь в стороны сотнями колючих веток. Это место было идеальным укрытием ото всех жителей сумасшедшего дома, в котором Коллинзу посчастливилось снять квартиру. Конечно, часто там носились соседские дети, но стоило взрослым (коим Миша и являлся) появиться на горизонте, ребятню как ветром сдувало. В этот раз ему не то чтобы так сильно хотелось избавиться от общества Себастиана, просто нужно было подумать без внешних раздражителей, которых, к сожалению, было непозволительно много в квартире. Миша лихорадочно соображал, как ему поступать в сложившейся ситуации и что надо сказать своему другу, чтобы тот отстал от него навсегда. Размышлял он достаточно громко, и при близком расстоянии можно было даже расслышать тихий скрип шестеренок. Наверное, поэтому Миша и не расслышал приближающиеся шаги из-за угла…. – Господи! – Дженсен вздрогнул всем телом, выплескивая содержимое стакана прямо на футболку Коллинзу. Миша мгновенно осунулся и даже выругаться толком не успел, как его грудь пронзила ужасающая боль, словно все скручивает внутри и вырывает по маленьким кусочкам. – О, Боже, извините, ради Бога, – скоро затараторил парень, выуживая из карманов брюк смятый носовой платок и намереваясь вытереть огромное кофейное пятно с груди Коллинза. Миша с трудом отлепил от своего тела мокрую ткань, норовившую прилипнуть к нему на веки вечные, и поморщился от яркой вспышки боли, ослепившей его. – Черт возьми… – выдавил он ошалело и, наконец, поднял взгляд на подростка, который с испуганными до смерти глазами пытался хоть как-то исправить положение. – Смотри, куда прешь! – злобно рыкнул Миша и оттолкнул Дженсена от себя. Парень не ожидал такой прыти от Коллинза, поэтому тут же оказался лежащим на асфальте с одиноким стаканчиком в руке. Миша зыркнул на него озлобленно, затем перевел взгляд на футболку – она дымилась, источая не очень приятный запах черного кофе. – Тьфу ты блин… – снова ругнулся он и, кинув напоследок на подростка испепеляющий взгляд, поплелся домой в превратном настроении. Делать нечего: ему предстояло весь вечер выслушивать монолог лучшего друга под названием «Почему Себастиан Роше считает, что тебе надо вернуться в большой спорт». Миша, конечно, не горел желанием даже взглядом встречаться со своим соседом, но выбор стоял довольно жестокий, и ему пришлось выбрать верную смерть от глупых разговоров, а не от кипящего черного кофе. Со всей дури хлопнув железной дверью, Миша оповестил Себастиана о своем возвращении. Француз сидел на своем месте, не шелохнувшись, только нервно постукивал пальцами по тонкой стеклянной поверхности любимой чашки. Коллинз прошел мимо него, не поднимая головы и надеясь, что он не заметит, и юрко проскочил в ванную комнату. К удивлению, Роше не последовал за ним. Так что Миша мог оставаться довольным собой: наконец, что-то в этом доме происходило по его правилам. Миша осторожно выдохнул, аккуратно стягивая с себя мокрую футболку. Грудь ощутимо покалывало прямо в районе ключиц, Мише казалось, что его просто напросто клеймили раскаленным железом. Ухмыляясь, он провел кончиками пальцев по красному пятну на тонкой коже. Так намного легче и совсем не чувствуется боли. Запихнув грязную футболку в машину – Себастиан разберется, что с ней сделать – Миша заскочил к себе в комнату за майкой, дабы не смущать соседа своим обнаженным внешним видом и, понурив голову, направился в гостиную. Роше упрямо восседал на одном месте, всем своим пафосным видом показывая, что полностью готов к поджидавшей его участи. Коллинз аккуратно прошмыгнул мимо него и сел на соседнее, так часто пустующее, кресло. Себ перевел на Мишу осторожный взгляд, словно боясь последующей реакции. Коллинз молчал некоторое время, угрюмо уставившись на крохотные, едва заметные шрамики на своих ладонях, а затем, прикрывшись легкой фальшивой улыбкой, поинтересовался обманчиво-инициативным тоном: – Итак… Что бы ты хотел узнать? *** Миша никогда не думал, что просыпаться в полдень так неприятно и до жути непривычно. Он словно плавал в огромном и противном желе, никак не желая подниматься с кровати. Простыня прилипла к его вспотевшему телу, а солнце, так некстати слепящее прямо в глаза, просто убивало своей оптимистичностью. Короче, Миша никогда не был доволен своим положением. Изящно, насколько это было возможно, Коллинз оттолкнулся локтями от кровати и, выпутавшись из простыни, окинул комнату унылым взглядом. За четыре года в ней ничего так и не поменялось. Стандартная кровать на одного человека, шкаф с одеждой и чуть покосившиеся часы, висящие на кое-как вдолбленном в стенку кривом гвозде. Больше Миша ни в чем не нуждался. Вообще они жили довольно бедно. Впрочем, «жили» – сказано довольно громко. Существовали настолько скудно, насколько позволяла убогая зарплата учителя французского языка. У Миши и Себастиана был своеобразный симбиоз. Коллинз исправно оплачивал квартирные платежки, за счет пособия по инвалидности, Роше же решил тратить свой небольшой бюджет в пользу здорового питания. Мише было полезно его содержать. Со своей довольно полезной болезнью Себастиан был похож на клушу-наседку, так что Коллинз никогда не оставался голодным. Еще четыре года назад, когда они только встретились в больничном проеме, Миша не мог и подумать, что ему придется делить квартиру с этим придурком. Но таково было заключение психолога. Коллинз должен был оградиться вниманием заботливого человека, а Себастиан в свою очередь только и ждал, за кем же начать ухаживать. В общем, довольно скоро их симбиоз начал давать плоды. И если раньше Миша вообще не появлялся на улице, то сейчас он, по крайней мере, не отказывался отправиться на плановую вечернюю прогулку вместе с другом. Себастиан тоже не оказывался в стороне. Примерно через несколько месяцев, уморенный постоянной слежкой за избитым Коллинзом, он решил, что ничего плохого не случится, если он возьмет выходной. В общем, они идеально подходили друг к другу, но, даже не смотря на это…. – Себастиан, черт возьми!!! – раздался душераздирающий крик Миши из ванной, а затем последовал громкий хлопок дверью. Коллинз поспешил выбраться из ванной комнаты поскорее, обернутый в одно лишь полотенце. Естественно, он не мог достать длинноногого француза, особенно это было сложно сделать без трости. Неудачно затормозив, Миша поскользнулся на месте, и тут же, как полагается в жанре кино, развалился прямо в небольшом коридорчике, раскинув руки в стороны. Полотенце тут же начало сползать с острых бедер, но Коллинз не спешил прикрываться, слишком занятый острой болью, пронзившей спину. Стоило ему чуть приподняться на локтях, как входная дверь открылась и, гонимый истерическими криками, в квартиру ворвался Дженсен. – Мистер Коллинз, Вы?.. Оу… – парень резко развернулся к нему спиной, не забывая при этом прикрывать глаза рукой, чтобы, ни дай Бог, не увидеть ничего лишнего. Миша попытался подняться и, кажется, с сотой попытки ему это удалось. Дженсен повернулся, когда опасность миновала, а на Коллинзе помимо небольшого полотенца ютилась одинокая футболка. По крайней мере, его тело было относительно прикрыто. – Как ты здесь вообще оказался? – просипел Миша, недружелюбно отталкивая в сторону и подходя к двери, чтобы закрыть ее. Ходят тут всякие. – Было открыто, а я услышал, что Вы кричали и…. Вы в порядке? – стеснительно поинтересовался Дженсен. Миша не спешил смотреть на него, но был уверен, что того била мелкая дрожь от испытываемого страха. – Я в порядке, а мой сосед – нет. Увидишь его на лестничной площадке – бей, не задумываясь, – весело пробормотал Миша. Лицо Дженсена тут же озарила легкая улыбка. Он сделал неуверенный шаг в сторону Коллинза, который к тому времени уже находился на кухне. – Что еще? – буркнул Миша недовольно, поворачиваясь. – Я… хотел извиниться за испорченную футболку…. В общем, вот, – подросток, отчаянно краснея, протянул ему небольшой пакетик. Миша скептически хмыкнул. – Можешь забрать с собой, – брезгливо поморщился Коллинз, но Дженсен был непреклонен в своем решении. Оставив пакетик на краю стола, он поспешил ретироваться, однако строгий голос Коллинза задержал его в квартире еще на несколько секунд. – Существует не так много вещей, способных меня обидеть. – Я не хотел Вас обидеть, сэр, – спрятав взгляд, пролепетал стеснительно подросток. – Если ты считаешь, что я недостаточно самостоятелен, чтобы покупать себе одежду… – Миша угрюмо обратил внимание парнишки на трость. Глаза Дженсена тут же расширились от страха, и он попятился назад. – Сэр, даже в мыслях такого не было! Я должен заплатить за испорченную вещь, – быстро протараторил он, делая еще один шаг назад. Коллинз подцепил тростью пакет и протянул его подростку. Дженсен покачал головой, поджав губы. – Простите, мистер Коллинз, но я не могу, – выпятив свои неуклюжие ладони вперед, мальчик сорвался с места и, пользуясь положением Миши, выскочил быстро в коридор. Коллинз слышал, как хлопнула входная дверь его квартиры, аккомпанируя его собственному удару кулака о стол. И все же, вечером, прибирая бардак в своей пустой комнате, он аккуратно запихнул пакет в самую даль своего огромного шкафа.