Большой спорт

Вокруг сновали журналисты с телекамерами, мешая врачам продвинуться к снаряду. Каждый стремился запечатлеть распластанное тело первым, и Миша в этот момент возненавидел всех, как никогда. Ричард одним из самых первых вскарабкался на сцену и теперь сидел на коленях перед Джаредом, поглаживая его по щекам. Взгляд тренера был пустым – Коллинз впервые в жизни видел его таким расстроенным, убитым…. Никаким. Хотелось поскорее пробраться сквозь толпу фотографов, чтобы оказать поддержку Ричу. Ему она явно была нужнее, чем Мише. – Пропустите же! – не выдержал Коллинз, распихивая всех людей руками. Через одно мгновение он оказался рядом с тренером, стискивая его плечи пальцами, чтобы оттянуть на себя. Ричард отказывался подниматься самостоятельно, намертво вцепившись в плечи Джареда, который все еще лежал без сознания. Его лицо стало мертвенно бледным, а губы потихоньку начали синеть. «В этот раз все будет по-другому», – так любил повторять Себастиан, чтобы успокоить Мишу, и Коллинз поверил ему. Только теперь у него были сомнения: не значит ли «по-другому», что станет хуже во сто крат?.. – Отойдите от него, – прозвучал строгий голос в паре метров. Миша еще раз попытался потянуть Рича на себя, и в этот раз ему удалось. Тренер поддался ему, но тут же отскочил, предпочитая находиться как можно ближе к Джареду. – Я должен поехать с ним, – поджав губы, прошептал он, словно сдерживая слезы. Миша опустил ладони ему на плечи, но Спейт тут же брезгливо скинул их. – Этого не могло случиться снова, – его голос сорвался окончательно. Миша отчужденно наблюдал за тем, как Ричард следует за бригадой медиков, понурив голову, а затем, нагнав его в несколько шагов, грубо тормознул, вцепившись в тонкие запястья. Рич попытался вырвать руку из захвата, но Коллинз не дал ему этого сделать. Он вглядывался в опустевшие глаза тренера, пытаясь достучаться до него, и, стоило Спейту хоть как-то откликнуться на эти жесты, Миша прошипел: – Не вздумай оставлять его одного. Никогда. Ричард широко распахнул глаза, словно от страха, и сделал неуверенный шаг назад. Миша, довольный проделанной работой, как можно скорее возвратился в зал, где его поджидала команда. Весь тренерский состав склонился над Дженсеном, кто-то что-то кричал, стискивая его плечи, мужчины перекидывали парня из стороны в сторону, как марионетку, как игрушку, и Миша в который раз за сегодня почувствовал приступ ненависти, подступающий к горлу. Не спрашивая разрешения, он схватил Дженса за руку и отвел в коридор, куда запрещали заходить журналистам. Ему стоило переговорить с подростком наедине. Как только они остались одни в слабо освещенном помещении, Миша прижал Дженсена к стенке всем телом, зная, что тот начнет сопротивляться, услышав тему разговора. – Ты не должен выполнять этот прыжок, – его все еще потряхивало от эмоций, испытанных там, на помосте, рядом с разбитым телом Джареда. Теперь он знал, как это выглядит со стороны, и понимал, что не готов увидеть таким же Дженсена. – Что?! – улыбка, которая появилась на его губах, как только Миша завел его в это помещение, пропала. – Ты опять за свое? – непонимающе спросил он. Коллинз поджал губы, отводя взгляд. Как объяснить подростку, насколько сильно Миша боится его потерять? – Я не выдержу, если ты упадешь, – выдавил Миша. Взгляд Дженсена выражал столько тревоги – он точно осознавал, на что идет, и все же Коллинз не мог отпустить его просто так. – Ты – чертов мазохист, – он опустил руки Дженсу на поясницу, утыкаясь лицом в подставленную шею. – Обещай, что останешься со мной, что бы не случилось, – попросил Дженсен, впиваясь пальцами в его плечи. Миша был готов скулить от боли, но он терпел, потому что это то, чего хотел подросток. – Ненавижу тебя, – сквозь зубы, прошипел Коллинз. – Ненавижу настолько сильно, если бы ты только знал. Дженсен успокаивающе гладил его по спине, показывая, что ничего страшного не случилось, что все в порядке. Миша знал, что не он сейчас должен истерить и волноваться, но поделать с собой ничего не мог. Рядом с Дженсом он становился маленькой девочкой-подростком, неожиданно встретившим своего кумира. – Заставляешь чувствовать меня неловко, – продолжил Миша. – Разве так я должен себя вести? – грустно улыбаясь, спросил он. Уголки губ Дженсена дернулись вверх. Он обхватил ладонями лицо Коллинза, стирая капельки слез, скопившиеся в уголках глаз. – Только не расстраивайся, хорошо? Все будет отлично, веришь мне? Миша кивнул, все еще чувствуя себя неловко перед Дженсом. Разрыдался, как герой Санта-Барбары. Он должен быть сильным, и он будет сильным. Только для Дженсена. – Это не очень мужественно с твоей стороны, – чуть откинув голову назад, заявил подросток. Со стороны Миши послышался сдавленный смех. – Помнишь? Тебе не избавиться от меня просто так. Я буду бороться изо всех сил, обещаю, – Дженс еще несколько секунд смотрел на него, а затем сделал шаг в сторону выхода. Коллинз мгновенно вышел из оцепенения, резко прижимаясь к подростку в поцелуе. Дженсен ответил незамедлительно, широко раскрывая рот так, что периодически они сталкивались зубами. Миша улыбался сквозь поцелуй, чувствуя себя полнейшим идиотом. Зато счастливым идиотом. – Ненавижу тебя, – снова повторил он, не в силах справиться с эмоциями. Дженс мягко перебирал волосы на затылке, и это было щекотно. – И это взаимно, тренер Коллинз, – Дженсен коротко поцеловал его и побежал в сторону зала. Когда Миша, успокоившись, присоединился к остальным, гимнаст уже занял свое почетное место на исходной позиции. *** Дженсен чувствует себя неловко в окружении тысяч людей, с упоением его разглядывающих. Кто-то желает ему победы, кто-то – поражения, но Дженса волнует мнение только одного человека, который находится рядом с ним прямо здесь и сейчас – всего в каких-то пяти метрах. Этого достаточно, чтобы чувствовать себя уверенно, чтобы точно знать, что все получится. Дженсен ярко улыбается, растирая между пальцами маленькие катышки канифоли. Он выходит на помост босиком, неуверенно переступая с ноги на ногу. Светлые следы остаются на темно-красном ковре, но это его совершенно не беспокоит. Через несколько минут он станет Олимпийским чемпионом. Разве сейчас его должны волновать какие-то отпечатки? Но все же Дженс с упоением разглядывает их, дожидаясь тихого писка отсчитывающей машины. На небольшой табличке, стоящей рядом высвечивается его фамилия и сложность. Народ в зале успокаивается – Дженсен уже не слышит того привычного рева, и теперь гораздо легче сосредоточиться, настроиться на нужную волну. Он шумно вздыхает, словно застенчиво проводя носком ступни по ковру. Улыбка не сходит с его губ. Кто-то удивленно наблюдает за этим жестом и, пожалуй, в зале только несколько людей, понимающие его значение. Дженсен смотрит на Мишу, не отрывая взгляда. Коллинз одобрительно улыбается, сложив руки на груди, словно в молитве, и Дженс приступает к упражнению. Нужно скорее снять с себя напряжение. «Успокойся, ты уже делал этот прыжок однажды…» – шепчет подросток самому себе и делает неуверенный шаг вперед, не спеша разгоняться перед прыжком. У них с Мишей было всего две недели, чтобы разобраться с винтами, и сейчас Дженс не знает точно, сможет ли выполнить все, как надо. Второй шаг дается на удивление легко, и Дженсен чувствует, как его подгоняют, словно невидимой силой, и он ускоряется за короткий промежуток времени. Уши закладывает от гула толпы, от свиста потоков воздуха, но Дженс не обращает на это внимания. Единственное, что должно интересовать его сейчас – снаряд, до которого остается меньше, чем десять метров. Перед самым отступом он легко выполняет переворот, и вот уже его ладони касаются бархатной поверхности стола. Внутренности поджимает от толчка, что-то хрустнуло. На секунду взгляд Дженса фиксируется на ярко-красной форме тренера, а затем дыхание перехватывает от грубого приземления. Его ноги широко расставлены, однако Дженсен все равно умещается в пределах желтой зоны. Спина проносит ноющую боль сквозь тело, и гимнаст поджимается, вытягиваясь в струну и вскидывая руки вверх. Он сделал это. Звучит писк машины, оповещающий о завершении упражнения, и Дженс опускает руки, делая первый шаг вперед. «Маленький шаг для человека, и огромный шаг для человечества», – устало комментирует подросток самому себе и улыбается. Он, черт возьми, не может не улыбаться! Толпа кричит, подзывает, Дженсен слышит одобрение, чувствует поддержку каждого человека, который сейчас находится на трибунах, и не важно, из какой они страны. Дженс хочет сорваться на бег, чтобы поскорее оказаться там, внизу, где его уже ожидают тренеры. Каждый из них горит желанием поздравить его, обнять, взъерошить волосы, но он жаждет только прикосновений Миши. Остальным не понять, через что ему только что пришлось пройти. Запястье ноет от боли и, кажется, начинает опухать, но Дженсену плевать сейчас. Все закончилось, он понимает это отчетливо, не смотря на то, что результаты еще не объявлены. Сегодня он точно лучше всех – целый балл отделяет его от соперников, что оказывается большим преимуществом, учитывая, что имя подростка все еще светится первым на таблоиде. Дженс легко спрыгивает вниз, придерживая вывихнутое запястье. Его тут же окружают Пеллегрино, Шеппард и Коэн, но подросток не хочет видеть их рядом с собой, хотя по-прежнему улыбается им, как дурак, тряся в воздухе опухшей рукой, показывая, чем далась ему эта победа. Миша оказывается в метре от него, когда первоначальная эйфория сходит на нет. Он ничего не говорит, а сразу нежно берет руки Дженсена в свои, стягивая зеленый напульсник, под которым покоится туго завязанный бинт. Дженсен тоже молчит, благодарно наблюдая за его действиями. Становится легче, когда кровь приливает к запястью и, дождавшись, пока в таблице появится новая оценка за опорный прыжок, он следует за Мишей к медицинскому столу. Голова кружится от ощущений, от звуков – нет сил даже кричать от радости. Дженсен хочет поскорее вернуться домой. К себе, а не в номер в Олимпийской деревне, где он был вынужден кантоваться все свое свободное время. Миша целует его в затылок и оставляет одного на растерзание врачам, которые заботливо обрабатывают его раны. Дженс расслабленно закрывает глаза. Когда он окончательно приходит в себя, Коллинза уже нет в здании. *** – Черт возьми! Я готов просматривать этот момент вечно! – голос Себастиана непонятным набором слов доносился из трубки телефона. Миша улыбался. – Как он это сделал! Как вы это провернули! – он, кажется, готов был кричать о том, что преподавал у Олимпийского чемпиона на весь Лондон. Коллинз никогда не противился его желаниям. – Я сейчас оглохну, Себ, – Миша устало брел по берегу Темзы, решив пройтись пешком. Его дом от спортивного центра разделяла всего пара остановок. Коллинз точно знал, что будет неплохо, если он развеется. Правда, через пятнадцать минут ему стало скучно, поэтому Миша выудил телефон из кармана и набрал Себастиана. Тот находился дома и сейчас смотрел прямую трансляцию. – Слушай, а где ты сейчас прячешься? Камеры так и не засекли тебя, после того, как ты отвел Дженса, – француз потребовал объяснений. – Я иду домой, – просто ответил Коллинз. В трубке воцарилось молчание, а затем: – Ты, что, идиот? – выдал Себастиан наиболее очевидную версию. Миша был полностью согласен с ним. Идиот – слово, которое ярче всего описывало его. – Твой парень стал Олимпийским чемпионом, а ты прогуливаешься? – Дженс не мой парень, – вставил Коллинз, закашлявшись. – Конечно! Тогда я – Королева Великобритании, – заявил Себ. Миша засмеялся, представив друга в розовом костюмчике и шляпе. – Боже, нет, – вырвалось у него. Роше довольно запыхтел в трубку. – Вообще-то, я о другом хотел поговорить, – задумчиво протянул Коллинз, останавливаясь в местечке напротив своего дома. – Перед тем, как ты начнешь эту тираду, я бы хотел сказать в свое оправдание кое-что, – протараторил Себ. Миша замолчал в ожидании, и через несколько секунд услышал пискляво-противное в трубке: – Тебе, значит, можно целовать всех подряд, а мне – нет? Коллинз прыснул от смеха, отнимая телефон от уха. Более изящного бреда он не слышал никогда в своей жизни, даже учитывая четыре года, прожитых в одной квартире с Себастианом. Живот уже начинал болеть от хохота, и Миша вернулся к разговору, когда почувствовал, что может выражаться спокойно. – Коллинз, ты дебил, – послышалось в трубке. Миша хотел сейчас оказаться в своей квартире, чтобы видеть выражение лица своего друга. – Вообще-то я хотел спросить у тебя, что мне делать дальше… – Коллинз сделал вид, что задумался. – Но, раз уж ты поднял эту тему, то знай: в следующий раз получишь в бубен. Я не буду разбираться, есть ли там у тебя какие-то чувства ко мне или ты, как многие, не устоял перед моей неземной красотой… – Ой, заткнись, ради всего святого, – пробурчал Себ. Миша злобно захихикал, обрывая свою «торжественную» речь. – Себастиан… – довольно выдохнул он. – Чего? – в голосе друга все еще звучала обида. – Что бы я делал без тебя? – в трубке послышались гудки, и Коллинз улыбнулся еще шире. У него будет время поговорить с Себастианом, как следует. Тем более, серьезные темы не следовало обсуждать по телефону, поэтому, отправив сообщение о том, что не появится сегодня дома, Миша направился к своему подъезду. В конце концов, не зря же он стащил ключи от квартиры Дженсена? *** Прихожая по-прежнему была неухоженной, но, сравнивая с пустотой, которая встречала Коллинза несколько месяцев назад, маленький коридор оброс мебелью и полками для обуви. Обои теперь не сползали со стен и держались довольно крепко, а на старом гвозде, где раньше Дженс оставлял свою куртку, теперь висела странная картина. Миша не знал, чем она так приглянулась подростку, но отныне, заходя в его квартиру, он постоянно натыкался взглядом на это чертово поле, пестрившее сумасшедшими красками. У Коллинза создавалось впечатление, что художник, нарисовавший это, был обкурен или пьян, потому что в нормальном состоянии такой пейзаж никто не изобразит. Впрочем, это был выбор Дженсена, и Миша, если не одобрял его, то хотя бы не сопротивлялся. В единственной комнате, где Дженс проводил свое время, царил порядок – все вещи стояли на своих местах, даже баулы со старой формой обрели покой под дубовым столом, который Коллинз заставил приобрести подростка насильно. Ноутбук покоился в шкафу на одной из полок, что Миша собственноручно прибил в начале лета. Дженсен, конечно, пытался его остановить, но разве он мог что-то иметь против Коллинза с молотком в руках? Ванная, хоть и не слишком изменилась, но перемены тоже ее коснулись. На полке перед зеркалом покоился мыльный набор с разноцветными флаконами, который Себастиан торжественно вручил подростку на новоселье. Стакан для щеток был «живописно» расписан самим Дженсом и теперь занимал большую часть маленького пространства перед краном. Впрочем, эти вещи были всего лишь вещами, хотя Миша не мог не признать, что находиться в такой комнате уютно – каждая мелочь напоминала о хозяине этой квартиры. Неизменной оставалась лишь кухня, находившаяся в постоянном режиме ремонта. Дженсен не часто оставался поесть дома, поэтому не испытывал необходимости как-то обустраивать это помещение. Миша вошел туда, даже не снимая обуви, потому что был уверен – следы Дженс заметит нескоро. В центре крохотного помещения стоял огромный стол, за которым при желании могла поместиться большая семья из десяти человек. Больше кухонной мебели в комнате не наблюдалось, зато в углу стоял холодильник, а рядом кое-как уместилась плита. Миша подошел к технике и, открыв морозильную камеру, поморщился от резкого запаха, ударившего в нос. Кажется, кто-то давно забил на питание. «Стоит внимательнее следить за его режимом», – подумалось Коллинзу, и он поскорее вернулся обратно в прихожую. Нарушать воцарившийся порядок не хотелось, поэтому Миша расположил все свои вещи там же, где их в прошлый раз оставил Дженсен. Легкая куртка легла поверх весенней кожанки подростка, а пятки кроссовок чуть касались его ботинок. Миша еще раз оглядел прихожую и с улыбкой направился в комнату. В квартире находилось немало вещей, которые могли бы рассказать о Дженсе, как о гимнасте: кубки, медали, покрытые пылью в углу. Но лишь по некоторым деталям можно было определить его характер. Миша не сразу заметил зеленую футболку, подаренную ему подростком, которую он, собственно, умудрился оставить здесь в прошлый раз. Коллинз точно помнил, как снимал ее грязной, зато сейчас Дженсен выстирал ее и аккуратно сложил в углу на самом видном месте. От футболки приятно пахло шампунем подростка, и в груди сразу потеплело от мысли, что Дженс сам занимался стиркой. Особенно учитывая, что до этого подросток пользовался услугами химчисток. Конечно, сам Дженсен в этом никогда не признавался, но Миша давно заметил свою фотографию под кубком, который парень получил после своих первых соревнований. Это было глупо с его стороны и попахивало фанатизмом, к тому же Коллинз дико смущался такого проявления влюбленности, но все же это было мило, и Миша всегда улыбался, вспоминая о маленькой частичке себя, оставленной в этой квартире. В шкафу – на полках – было не так много одежды. Разве что только школьная форма и костюм для выпускного. Но так же с недавнего времени Дженс оставлял некоторое пространство свободным – для Миши. Сейчас там лежала пара полотенец для умываний и прочие средства гигиены. Коллинз улыбнулся, воровато оглядываясь по сторонам. «Ничего, Дженсен мне простит», – подумал он, аккуратно вытаскивая новые вещи. Схватив по пути свою футболку, Миша чуть ли не бегом добрался до ванной. Стоять в душевой кабине одному было чертовски неуютно. Слишком много пространства, которое Коллинз бы с удовольствием разделил с Дженсом. Напор в душе был слабым, зато вода была теплой и, щекоча, струилась по телу. В голове образовался приятный вакуум, и Коллинз несколько секунд отупело наблюдал за каплями, скользящими по своему животу. Гель для душа пах малиной – плюс к девичьей натуре Дженсена, но Миша все равно сходил с ума по этому запаху. Ему вообще нравилось все, что принадлежало подростку. Вскоре аромат загрубел, и Коллинз отвинтил крышку баночки с гелем, осторожно принюхиваясь и стараясь не расплескать заманчиво пахнущую жидкость. Когда до него донесся звук закрывающейся двери, Миша подскочил, быстро расставив все баночки обратно по местам. Ему было слышно, как Дженс стянул свои кроссовки и, кажется, раскидал их по прихожей. Ботинки сильно ударились о дверь ванной, и Коллинз распахнул двери душевой кабины. В ванной Дженсена не наблюдалось. Вообще, честно говоря, Миша не был до конца уверен, что человек, вошедший в квартиру, был Дженсеном. Коллинз знал все о системе награждения, поэтому понимал, что так быстро вернуться домой подросток не мог, и Миша ждал его не раньше полуночи. Сейчас все журналисты желали заполучить Дженса, не только, как первого человека, выполнившего сложнейший прыжок в истории гимнастики (и при этом оставшегося не искалеченным), но и как парня, принесшего первую медаль сборной Англии. Коллинз был уверен, что сейчас вся страна гордится им, и после этого дня не останется ни одного человека, который бы не знал его имени. И ни одного, кто бы так сильно радовался за него, как Миша. Он чувствовал, как груз, давивший на его плечи многие годы, наконец, рухнул, и дышать даже становилось легче. Коллинз больше не считал себя особенным, проклятым, прокаженным – он был простым мужчиной, который воспитал Олимпийского чемпиона. Да, и эту заслугу Миша старался не приписывать себе (хотя мысль об этом грела душу), ведь Дженсен все сделал сам. Убедил всех вокруг, что достоин медали, достоин бороться за победу, и доказал это сегодня, первым взобравшись на пьедестал с золотой медалью Олимпиады-2012 на шее. Мише не терпелось поскорее выйти из душа, чтобы лично поздравить подростка, но вместе с этим желанием добавился страх. Как Дженс отреагирует на него теперь? Миша наслаждался душем еще около получаса, просто переводя воду, наслаждаясь слабым напором. Дженсен (если это был он) несомненно подождет его в квартире, а затем…. Миша предпочитал не думать, что будет после этого. Когда вода затихла, Коллинз услышал, как работает ноутбук в соседней комнате – кто-то смотрел новости. Возможно, Дженс, а может, Себастиан, который чувствовал себя, как дома в любой квартире. Миша бы не удивился, если бы встретил там своего друга. Несмотря на то, что Коллинз воспользовался полотенцем, футболка все еще прилипала к телу, хотя и была больше на несколько размеров. Боксеры он одолжил у Дженса в шкафу, а они, наоборот, были чуть уже, поэтому Мише пришлось повозиться, прежде чем удобно натянуть их. Вытирая волосы, тем самым приводя их в творческий беспорядок, Коллинз вышел из ванной комнаты. Температура в прихожей была на порядок ниже, и тело Миши покрылось мурашками от холода. С волос все еще стекала вода, которая неприятно щелкала по носу, заставляя Коллинза морщиться. Он закинул полотенце на шею, чтобы не намочить одежду, и зашел в спальню к Дженсу. Подросток сидел к нему спиной, за столом, и просматривал какие-то документы на компьютере. Дженсен словно не замечал Мишиного присутствия, и оставался безразличным ко всему происходящему. Коллинз, не торопясь, прошествовал к шкафу, повесив полотенце на дверные ручки, словно делал это всю свою жизнь, а затем с таким же довольным видом, плюхнулся на знакомую кровать. Лежать одному на ней было просто прекрасно, особенно после тех ночей, которые они провели с Дженсом вместе. Миша поставил в голове галочку, что, если он собирается остаться с подростком, то им стоит подумать о более удобном спальном месте. Хлопнула крышка ноутбука, и Дженсен повернулся к нему, не слезая со стула. Миша несколько секунд рассматривал его с легкой улыбкой. Усталый и измученный взгляд, залегшие синяки под глазами, но выражение лица умиротворенное и довольное. Запястье заботливо перебинтовано мед. работниками и сейчас Дженс потирал его, словно бинт приносил ему неудобство. Коллинз пообещал себе осмотреть рану, но немного позже. – Привет, – чуть хрипя, выдавил он. – Привет, – вторил ему подросток, опуская подбородок на спинку стула. – Я первый, – довольно выдал он, спустя несколько секунд. – И что ты чувствуешь? – спросил Миша, хотя точно знал ответ. – Честно? – Дженс поджал губы, поднимаясь с места. Коллинз принял сидячее положение на кровати, когда между ними осталась всего пара метров. Дженсен расстегнул ворот олимпийки, под которой показалась фиолетовая лента, что держала медаль. Он осторожно снял ее с себя и, прежде чем Миша успел что-то понять, награда уже блестела на его шее. Коллинз удивленно склонил голову на бок. – Теперь я спокоен, – улыбнувшись, ответил он. Дженс склонился над ним, даря невесомый поцелуй в лоб. Миша с силой вцепился в его бедра, притягивая к себе. Подросток с удовольствием разместился у него на коленях, обхватывая ногами талию мужчины. Коллинз умиротворенно вздохнул, утыкаясь лицом Дженсену в шею. – На этот раз до конца? – деловито поинтересовался подросток, но весь его пафос спал, как только он посмотрел на Мишу. В глазах Коллинза отражалось безмерное обожание, наслаждение и спокойствие, которого ему так не хватало последнее время. Он переплел их пальцы, чуть сжимая ладонь, прежде чем неуверенно выдохнуть: – До конца. Губы Дженсена были мягкими, как и всегда, и целовали нежно, медленно. Миша чувствовал влажный язык, соприкасающийся со своим, и всякий раз норовил перехватить инициативу, но отступал, млея от прикосновений подростка. Дженс ерзал у него на коленях, прижимаясь сильнее, и Миша снова ощутил потребность в том, чтобы увидеть парня без одежды. Тот, словно услышав его, скинул расстегнутую олимпийку на пол, оставшись в майке, в которой и выступал. Миша спустился поцелуями по шее к ключице и, не сдержавшись, коснулся губами рельефной надписи его имени. Дженсен тихо засмеялся. – Давай, избавимся от всего этого? – предложил Коллинз, стягивая майку с подростка. Он не был уверен в том, что говорил сейчас только об одежде, но Дженс только судорожно кивнул, освобождая Мишу от приятной тяжести своего тела. Коллинз протянул ему медаль, попутно погладив пальцами израненное запястье, а затем освободился от футболки. К многочисленным медалям Дженсена, стоявшим на полке, присоединилась еще одна, и тут Миша вспомнил: – И убери мою фотографию оттуда. Если захочешь, поставим общую на стол, но только не сотвори мне алтарь. Дженс стремительно покраснел, возвращаясь к кровати. – Как будто у тебя нет моей фотографии, – пробурчал он, возвращаясь к Коллинзу на колени. Миша хотел сказать что-то еще, но передумал, когда губы Дженсена начали сминать кожу на шее. Он откинулся спиной на стенку, подальше забираясь на неудобную кровать, и опустил ладони вниз, где под спортивными штанами подростка отчетливо проступал полувозбужденный член. Миша поглаживал его там, отмечая, как потяжелело дыхание Дженса, и тут же попытался снять с него последний элемент одежды. Дженсен отстранился от него с недовольным стоном. Миша одобряюще улыбнулся уголками губ и приподнял парня, чтобы избавить его от натирающей части одежды. Дженс нисколько не помогал ему в этом, а наоборот, только мешал, поэтому Коллинзу пришлось повозиться, прежде чем парень оказался полностью обнаженным. Его тело всегда восхищало Мишу – стройное, сильное и крепкое. Кожа была смуглой, с несколькими родинками, к которым так и хотелось прикоснуться губами. Коллинз никогда не отказывал себе в желании исследовать языком мягкие впадинки между твердыми мышцами живота, чтобы затем спуститься ниже, к лобковым косточкам, где виднелись темные жесткие волосы. – Так нечестно, – простонал Миша в этот раз, жадно разглядывая подростка. Дженс поджал губы, смешно морща нос. Коллинз поглаживал пальцами гладкую кожу в районе яичек, не в силах оторвать взгляда от возбужденного члена подростка. Его тело было гладко выбрито в паховой области, и Миша тут же поспешил лизнуть языком нежную кожу на внутренней стороне бедра. Нет, он не собирался так быстро расправляться с этой задачей, сперва уделяя внимание поджавшимся яичкам, втягивая сначала одно, затем другое. Дженсен неторопливо перебирал волосы на его затылке, иногда вздрагивая от неожиданных прикосновений. Миша любил аромат геля, которым пользовался подросток, но даже он не мог сравниться с терпким запахом возбужденного тела, который сводил Коллинза с ума от переизбытка ощущений. Он бы непременно набросился на Дженса прямо сейчас, если бы не щекочущее чувство внутри, приятно согревавшее все тело. Миша был готов растечься лужицей по этой кровати от осознания того, что теперь Дженсен принадлежал только ему. Он размашисто провел языком по его члену, от яичек до крохотного отверстия на головке, заставив подростка вздрогнуть от неожиданности. Миша, словно нехотя, водил ладонью по стволу, не сжимая, и поцеловал крайнюю плоть, чуть оттянув ее губами. Дженс шумно вздохнул, опуская ладони себе на живот, чтобы было удобнее наблюдать за действиями мужчины. Миша самозабвенно вылизывал бархатную головку, игнорируя чувствительно местечко под ней, просто скользя вокруг отверстия и сглатывая соленую смазку. Дженсен неосознанно толкнулся ему в рот, неуверенный, что может так делать. Миша расслабил горло, до конца насаживаясь на чуть подрагивающий ствол, вырвав у подростка сдавленный стон, тут же заглушенный ладонью. Дженс продолжил двигать бедрами. Головка члена щекотала горло, раздвигая упругие стенки, доставляя Мише удовольствие. Коллинз втягивал щеки, когда Дженсен двигался назад, на что тот реагировал тихими совсем немужественными стонами. Ладони Миши скользнули вниз, раздвигая сжатые ягодицы подростка. Тот сразу же расслабился, перестав толкаться в горло, наслаждаясь жарким напряжением вокруг его члена. Коллинз чуть надавил на тугое колечко мышц, выпуская возбужденную плоть изо рта. Дженс выдал сдавленный стон, широко раздвигая ноги в стороны, опускаясь обратно ему на колени. Он покрывал лицо Миши короткими поцелуями, подолгу задерживаясь на влажных губах. Коллинз лизнул его язык, оставляя на нем солоноватый привкус смазки. Дженс не дернулся от отвращения, наоборот, продолжая ласкать его рот и губы, поглаживая пальцами щеки. Миша быстро подрачивал его член, собирая на головке капельки смазки. Дженсен подавался вперед, подмахивая резким движениям. Он покусывал губы мужчины, когда темп сбивался и снова возвращался к медленному, а затем отстранился, почувствовав пальцы, проникающие внутрь тела. – Все нормально? – уточнил Коллинз, чуть сильнее надавливая на отверстие. Дженс смотрел на него ничего непонимающим взглядом, а затем, кивнув, продолжил целовать его шею, больно впиваясь пальцами в плечи. Эта часть Мише нравилась больше всего, когда кольцо мышц плотно обхватывает его пальцы, еле заметно пульсируя – Дженсен старался расслабиться, но собственное тело не было с ним согласно. Коллинз неспешно двигал кистью, внимательно следя за реакцией подростка. Он морщился, но не просил остановиться. Когда внутри свободно скользил первый палец, парень замер на мгновение, а затем плавно качнул бедрами, насаживаясь чуть глубже. Миша счел это за хороший знак, стараясь расслабить все еще сжатое кольцо мышц. – Миш… – тихо заскулил Дженсен ему на ухо и тут же принялся посасывать кожу на его шее, чуть сильнее подаваясь назад. Миша поворачивал палец внутри, стремясь найти точку, от прикосновения к которой раньше сам извивался, не в силах терпеть. Дженс подрагивал, прогибаясь в пояснице, и опустил ладонь вниз, сжимая свой член. Он прижался губами к губам Коллинза, когда пальцы нащупали простату. Миша перехватил инициативу, сглатывая его сдавленный стон, вибрацией прошедшийся по его телу. Дженсен задвигал рукой сильнее, размашисто трахая свой кулак, и неосознанно шепча имя своего любовника в перерывах между поцелуями. Миша накрыл его ладонь своей, не останавливая, но замедляя темп. Дженс сорвался с ритма, до конца насаживаясь на два пальца, которые «ножницами» растягивали его отверстие. Коллинз продолжил двигать рукой внутри, пытаясь изогнуться так, чтобы стянуть с себя злосчастные трусы, на которых проступило пятно смазки. Под ними было влажно и тесно, поэтому Мише не составляло труда спустить в них, как какому-то мальчишке. На губах Дженсена повисла блаженная улыбка, когда он заметил свои боксеры на Коллинзе. – Ты… – начал подросток, но тут же заткнулся, когда Миша несколько раз подряд коснулся его простаты. Терпеть эти прикосновения было просто невозможно. Коллинз спустил трусы до колен, и его член тут же ударился головкой о живот. Миша тихо застонал, когда Дженс прижался к нему, сжимая ладонью член. – Дженс… – тихо проскулил он, смазано целуя подростка в щеку. Тот, воспользовавшись моментом, соскочил с его пальцев, устраиваясь так, чтобы головка утыкалась в расслабленное колечко мышц. Миша широко раскрыл глаза, почувствовав, как оно сжимается вокруг его члена. Дженсен зашипел, опускаясь ниже. Коллинз придерживал его за бедра. – Не торопись, – останавливал он, хотя самому хотелось вбиваться в узкое отверстие, раздвигая стенки головкой, трахая до крови. Дженс нервно выдохнул, насадившись до конца, и нетерпеливо покружил бедрами, стремясь ощутить в себе чужой член сильнее. Миша успокаивающе целовал его в шею, поглаживал поясницу, наслаждаясь тем, как сжимается Дженсен. Головка ощутимо пульсировала, и подросток то и дело всхлипывал в такт этим толчкам. Миша стиснул его бедра, призывая двигаться, потому что терпеть было нереально, но Дженс удержался на месте, намертво вцепляясь в его плечи. Коллинз тихо застонал, откидывая голову назад. Дженсен начал двигаться на его члене медленно, еле заметно. Волосы его прилипли ко лбу, щеки покраснели, и он старался избегать встречи с глазами Миши. Дженс осторожно поднимался вверх, и Коллинз чувствовал, как головка его члена меняет положение, проходясь по простате, и подросток тут же нетерпеливо насаживался обратно, до конца, неприятно морщась от боли. Темп был рваным, непривычным, и Миша старался контролировать его, опустив руки на талию. Дженсен не давался ему, решая сам двигаться, как ему удобно. В конце концов, Миша перестал сопротивляться, наслаждаясь редкими скольжениями тугого отверстия вокруг его члена. Дженс громче задышал, поймав нужный ему темп, который все еще оставался медленным. Он чуть дрожал от напряжения, а его член попеременно ударялся то о его, то о Мишин живот, растягивая капли тягучей смазки. Дженсен старался ускорить движения, и в такие моменты он напрягался всем телом, вырывая громкие стоны из горла мужчины. Миша откидывал голову назад, позволяя острым зубам впиться в кожу в районе подбородка. Дженс опустил руку вниз, увеличивая между ними расстояние, чтобы Миша мог наблюдать за его движениями. Все стеснение подростка мгновенно пропало, когда Коллинз припал губами к его возбужденным соскам. Миша перекатывал острую горошину языком, едва заметно покусывая их зубами. Его взгляд то и дело стремился вниз, где ладонь Дженсена быстро двигалась, скользя по члену. Розовая головка периодически показывалась из плена его пальцев, и Миша опустил руки вниз, застывая в паре миллиметров от члена так, что уздечка скользила по центру ладони. Дженс замер на мгновение, а затем продолжил остервенело двигаться. Его дыхание становилось все более рваным, живот подрагивал. Отверстие резко сокращалось, до боли стискивая Мишин член. Дженсен сжал яички в своей руке, стимулируя их. Миша вцепился ладонями в его бедра, подаваясь навстречу, толкаясь глубоко настолько, насколько это было возможно. Дженс задрожал всем телом, и следом сперма начала выплескиваться ему на живот. Гортанный стон пронесся по комнате, и подросток обмяк, обвивая руки вокруг шеи Коллинза. Миша продолжил вбиваться внутрь, причиняя неудобство Дженсену, и тот вскоре остановил его движения, соскальзывая с члена, не смотря на то, что до оргазма тому оставалось совсем чуть-чуть. Грубая ладонь подростка нежно погладила напряженный член, и Коллинз тихо выдохнул, выматерившись сквозь зубы. Дженс просто издевался над ним! Он касался губами его шеи, подбородка, сжатых скул, тут же отстраняясь и не давая утянуть себя в настоящий поцелуй. Миша впивался пальцами в одеяло, не решаясь подаваться бедрами вперед, удерживая себя на месте. Дженсен игрался с головкой, пропуская ее между подушечками, или потирая уздечку, чуть царапая ее ноготком. – Черт, Дженс, пожалуйста… – не выдержал Миша, накрывая его ладонь своей. Дженсен задвигал рукой быстрее, легко покусывая губы мужчины. Миша тихо стонал ему в рот, не стесняясь. В глазах потемнело, словно кто-то выключил свет, голова закружилась от переизбытка ощущений, а затем он почувствовал, как его отпускает. Воздуха в комнате стало больше, и Миша ловил его ртом, но вместо вздоха получались лишь стоны. Дженсен успокаивающе целовал его куда попало, а он ощущал лишь влажную сперму на своей руке и животе. Миша шумно дышал ему в ухо, не желая отпускать от себя разгоряченное и влажное от пота и спермы тело. Дженс умиротворенно утыкался лбом ему в шею, иногда целуя солоноватую кожу. – Я… – первым нарушил тишину Коллинз, но Дженсен прислонил пальцы к его губам, призывая заткнуться. Миша тут же провел по ним языком. – Ничего не говори, – попросил подросток, толкая мужчину в бок, чтобы тот повалился на подушку. Дженс опустился на него, прижимаясь всем телом, чувствуя, как все еще возбужденные соски касались его груди. – Как ты себя чувствуешь? – все же решился спросить Миша, когда дыхание восстановилось окончательно. Дженсен потерся носом о его скулу. – Нормально, – усмехнулся подросток, возвращая голову обратно, ложась ухом на грудь Коллинза, где отчетливо слышались быстрые стуки сердца. – Твое лицо выражает столько эмоций, а все, что ты можешь сказать: «Нормально»? – шутливо возмутился Миша, пихая Дженса в плечо. Тот засмеялся, снова приподнимаясь на локтях над Коллинзом. Они разглядывали друг друга несколько долгих мгновений, прежде чем взгляд Дженсена посерьезнел окончательно. – Знаешь, я тут подумал… – задумчиво протянул он. Коллинз заботливо откинул влажные волосы со лба, взъерошивая прическу Дженсена. – Я уйду из большого спорта, – совсем тихо заявил он, и на мгновение Мише показалось, что тот ничего не говорил. – Зачем? Парень не ответил, укладываясь обратно. – Ты уверен? – все же спросил Коллинз напоследок. Дженсен обвил его тело руками и ногами. – Ну, свою награду я уже получил, – его голос был добрым и спокойным. – Точно? – засмеялся Миша. Дженсен глубоко вздохнул, будто бы задумываясь в последний раз, после чего поднял на Мишу глаза и уверенно, с улыбкой на губах ответил: – Да. Точно.

ЦЕНОК