Блюстители Чистоты

Мышцы лица свело, среагировав на раздражающе долгий звонок будильника, что настойчиво кричал, словно подбитая птица, рвущая глотку. Рассказывающая всем о своей неизбежной гибели. Замолк. Ровно через пять минут пытка повторилась, а я так и не встала, пропустив её сквозь себя. Если бы я не пыталась закрыть глаза на собственные неприятности, я бы не потеряла теплые чувства. Теперь же мне нужно было что-то действенное, чтобы заполнить пустоту внутри, которая с каждым прожитым днем обрастала коркой льда. Мне стало холодно. Я лежала под толстым одеялом, почувствовав, как на футболке в районе спины расплылось темное пятно, ткань прилипала, но я продолжила дрожать. Мерзли стопы. Ладони также покрылись ледяными капельками пота, поэтому провела ими по гладкой ткани, вытерев. Холодно. Но я продолжила лежать, сжав пальцами простыню и крепко закрыв глаза, когда режущая уши птица вернулась. Напряженное тело продолжило неконтролируемо дрожать. Раскрыла губы, глубоко и громко вобрав воздух, да так, что легкие заполнились до предела. Не дышала. Дала себе время прийти в норму. Сейчас должно было стать легче, я начну жить, почувствую легкость и тепло, струящееся по венам, и всё-всё наладится. Выдохнула, когда под закрытыми глазами уже начали скапливаться слезы от нехватки кислорода. Всё это было так неправильно. Так не должно было быть, но чертова житейская ловушка, непоколебимая уверенность, что все изменится, наладится, продолжала жить внутри меня. Существовать как отдельный организм, который плевать хотел на то, что все мы были лишь пустым сосудом для хранения ошибок этого мира. Скрип. — И долго это будет продолжаться? — женский голос. Раскрыла глаза, повернув голову в сторону мамы с идеально собранной на затылке прической, из которой предусмотрительно было вытащено пару волнистых прядок, чтобы показать, словно ты и не трудился над волосами битый час, рассматривая своё отражение. Деловое темно-зеленое платье обтягивало ноги ниже колена. — На работу? — хрипло поинтересовалась. Мама сложила руки на груди, прижавшись боком к дверному косяку: — На работу. А ты, если не хочешь идти пешком, немедленно собирайся. Проследила за тем, как она отлипла от двери, проходя в комнату и направляясь… в мою сторону? Хотела подойти впервые после ссоры? Наладить контакт? Не смогла сдержать теплоты внутри, неожиданно найдя в себе силы вылезти из-под одеяла и приподняться на локтях, но, что-то пошло не так. — Всё ещё глючит? — хмуро наклонила голову в сторону, подняв мой телефон с прикроватной тумбочки. В шаге от меня. — Д-да, — кивнула, опершись одной рукой в матрас, — ещё глючит. — Выключи, — протянула мобильник, отвернувшись в сторону окна. Поджала губы, забрав нагретый аппарат, который продолжал попытки разбудить меня. Провела пальцем по светлому экрану, попутно вытащив волосы со рта и убрав их за ухо. Черный крестик поступательными движениями показывал для особо одаренных, в какую сторону нужно было провести, чтобы отключить будильник, но ни черта не происходило. Я начала стучать по дисплею. Меня не раздражал звук, просто, отношения с мамой недавно наладились и я боялась, что не выполнив её просьбу, вновь поругаюсь. Крик замолк и я облегченно выдохнула: — Выключила. Хруст штор. Непонятное чувство провело костлявыми пальцами по спине, когда лучи солнца пробрались в мою комнату, освещая ее. Белый свет мазал стену впереди, захватывая половину ковра, и я уже слышала, как раскрывают окно за спиной, и испуганно обернулась: — Нет! Не открывай, — почти крикнула, но ловкими движениями мама раскрыла окно, которое не напрягало меня именно в закрытом состоянии, и бросила через плечо: — Почему? В комнате дышать нечем, нужно проветрить. Обошла кровать, развернувшись ко мне спиной. Вердикт был вынесен и обжалованию не подлежал. Проводила взглядом маму, с силой сжав губы. Только не перечить. Двери за ней закрылись. Задумчивый взгляд опустила в пол, прислушиваясь к звукам за спиной. Шум улицы был переполнен свистом ветра, редким визгом машин и навеянным беспокойством. Влажный воздух, знакомый аромат старого дуба, тихое пение птиц. За окном новый день. Ни чем не отличающийся от тех, что я провела в своей комнате в течение уже двух недель. Обернулась, подняв взгляд в сторону слегка поднимающейся от ветра прозрачной тюли, сквозь которую можно было разглядеть голубое небо. Окно раскрыто. По телу прошел липкий разряд тока, покалывающий кончики пальцев. Волнение. Провела ладонью по холодному лбу, вытирая капли пота, и откинула одеяло, оголяя ноги. Прохладный воздух наконец-то нашел доступ к влажной спине, проникая под футболку и вызывая мурашки, пока я шла в ванную. Мне не нравилось, что в переломные моменты, когда я не понимала, что со мной происходит, когда я действительно не знала что делать, в моей комнате кто-то появлялся. Нарушал личное пространство, узнавал что-то сокровенное, а потом даже не смотрел на меня. Хотя, это даже хорошо, что Дилан не заострял на этом внимание, избегал меня в школе. Но вдруг, он кому-то рассказал обо мне? Останавливаюсь напротив ванной, сжав в руках холодную дверную ручку. Краем глаз посмотрела в сторону окна, не поднимая головы. Ветви высокого дуба переплетались между собой, цеплялись, словно кривые пальцы. В нервном ожидании прикусила нижнюю губу. Нет. Хватит. За тобой никто не следил, Эмилия. Самой не смешно? — Смешно, — еле раскрываю рот, прошептав. Нервная улыбка коснулась губ, а голова непроизвольно качнулась. Никто не пролезет к тебе. Ведь за эти две недели Дилан больше не пролезал к тебе. *** Сжала ручку рюкзака, плавно двигаясь через толпу. За определенное время я научилась ходить по школьным коридорам так, что оставалась невредимой и при этом никому не навредила сама. Здесь всегда людно, но среди людей, в шуме, который они создавали, можно было почувствовать себя живым. Смехом можно заразиться, перенять его на себя и улыбнуться, хоть я и не чувствовала радости. Я просто пыталась вылить на внутреннюю пустоту чужие краски. Чувства. Не важно, что в скором времени эти пестрые цвета смешивались в черное месиво и заполняли с новой силой каждую клеточку тела, поражая её. Плевать, ведь на секунду я чувствовала жизнь, струящуюся по венам. Утекающую сквозь пальцы. Остановилась напротив шкафчика, что находился почти в самом конце коридора, и опустила рюкзак к ногам. Принялась стягивать рукава кофты, свободной рукой поднимая её края к лицу. Выпуталась из вязаного плена, к которому потянулись мои волосы. Смех. В паре метрах. Осмотрелась, поджав губы, и оглядела одноклассников, с некоторыми из которых уже успела познакомиться. Они стояли у шкафчиков, ожидая пока один из них достанет нужные вещи. Купер, Линдси и, кажется Райан, да, так его звали. — Знаешь, что будет с гномом, если ударить его током? — Купер игриво закусил губу, смотря на друзей. — Бро-о, — Райан, застонал, — только не это… — Короткое замыкание. Слабо улыбнулась, перенимая веселое настроение у этих ребят, хоть оно и было направлено совсем не на меня, скорее на стоявшую ко мне спиной девушку, чьи плечи начали дрожать. Она смеялась. Линдси, девушка с короткими розовыми волосами, держалась одной рукой за угол железной дверцы, а второй дружески хлопнула по плечу Купера. Ничего особенного, пока он не стал хитро улыбаться, перетянув Линдси в свою сторону и подхватив ее. Рукой скользнул по спине, обнимая, чтобы быть ближе. Касания. Резко отвела взгляд, потерянно уставившись в пол. Мне были нужны чувства, я хотела ощущать тепло, но от такого его проявления, меня невольно передергивало. Словно во мне стоял невидимый барьер, не допускающий чего-то большего, чем просто разговоры. Обычное общение без намека на телесный контакт. Это нормально? Вздрогнула от грохота, посмотрев на закрывшую шкафчик Линдси. Она поправила короткие волосы и взяла Купера за руку. Я пропустила тройку друзей, отступив спиной к шкафчику и сильнее прижав свитер к груди. Без улыбки проводила их взглядом. Они тоже могли чувствовать себя потерянными, или только я? Не поняла, что чувствую, когда заметила О’брайена. Он стоял рядом с углом, фактически теряясь в толпе. Слушал рассказы Кори, или делал вид что слушал. Кивал, отвечая со знакомой холодностью, видно, что желание общаться с кем-то у него отсутствовало. По крайней мере, в данный момент. Я посмотрела на его черные волосы, спустившись к рукавам бордовой кофты, не заметила, как начала вертеть в руках медальон. Почему он не снимал кофту? В помещении тепло, вряд ли, что он боялся замерзнуть. Или причина в другом? Приоткрыла губы, неожиданно встретившись с равнодушным взглядом О’брайена. Развернулась спиной, судорожно начав вводить код к шкафчику. Глупая Эмилия. Раскрыла, забросив кофту на полку, и тут же закрыла, поднимая с пола рюкзак. Тело покрыла неприятная дрожь, словно меня продолжали изучать. Глупаяглупаяглупаяглупая Двинулась в противоположную от Дилана сторону, ускоряясь. *** — Ты в порядке? — Элли озадаченно посмотрела на мое покрасневшее от быстрой ходьбы лицо, — выглядишь уставшей. Положила на парту конспекты и отмахнулась: — Просто не выспалась. Элли недоверчиво нахмурила брови, но не решила возразить. Я опустилась на стул, двигаясь ближе к парте, чтобы не было возможности согнуться. В последнее время, мама начала упрекать меня за сутулость. — Ты ведь не забыла предупредить родителей, верно? — Предупредить? — переспросила я. — Ну да, — глаза её засверкали, — ты же сегодня идешь ко мне, мы договорились об этом три дня назад. *** Голоса учеников остались далеко за нашими спинами, сменившись на размеренный гул машин. Мы остались с Элли в окружении полупустой улицы, двигаясь в сторону остановки. — А родители где? — Отец в другом городе на собрании, а мама улетела на сборы. Знаешь, она ужасно помешена на спорте, — Элли тепло улыбнулась, останавливаясь перед светофором, — уговорила отца и Джареда бегать с ней по утрам, папа правда сдался на второй день, притворившись больным, а вот Джаред бегает до сих пор… зеленый. Пошли. Я поспешила вслед за подругой, придерживая края юбки. Машины остановились с правой стороны, пропуская пешеходов. — А ты бегаешь? — поинтересовалась, вызвав смешанные эмоции на лице Элли. Это проблемная тема? — Я? Думаешь, стоит начать? — Элли остановилась, странно осматривая себя. Проходящий мимо мужчина озадаченно посмотрел на неё и обошел, за ним последовали другие, что-то проворчав. — Ты идеально выглядишь,— подала голос, в попытке схватить Элли за запястье, — нас сейчас задавят, пошли. — Точно, — обеспокоенно улыбнулась та, оглянувшись на светофор, мигающий красным, — я просто волнуюсь. — Я думала это мне нужно волноваться, не каждый же день я хожу к тебе в гости. — Нет. Просто, знаешь, как Джаред реагировал на людей вокруг меня? Он был грубым не только со мной, но и с ними. Я боюсь, что Джар обидит тебя, и ты как-то пострадаешь или… — Ну, всё, я поняла. А теперь послушай, — протянула я, развернувшись к Элли, когда мы перешли дорогу, — наше общение больше не зависит от твоего брата. У него свои друзья, у тебя свои. Поняла? — растянула губы в ответ на слабый кивок Элли, которая с каждой секундой набиралась уверенности, — Так-то лучше, не убирай с себя этой милой улыбки и кто-нибудь в неё влюбится. Элли смущенно прикрыла лицо ладонями, пытаясь скрыть краснеющие щеки. Я улыбнулась в ответ, прижав пальцы к губам. На протяжении трех недель, прожитых в Брэйвинге, Элли была первым человеком, рядом с которым я чувствовала легкость. Нам удалось найти общий язык. — Если родители уехали, значит, вы с Джаредом в доме одни? — поинтересовалась спустя время, выходя из автобуса, двери которого плотно закрылись за мной. — Нет, с нами Нина. — Нина? — Ага, — кивнула, свернув за высокое каменное ограждение, — Нина работает у нас, как я помню, с нашего рождения. — Домработница? — уточнила, двигаясь вдоль высокого забора из желтого камня. — Фу, какое слово не красивое. Она хоть и убирается по дому, но в остальном нянчиться со мной и Джаредом. Нина единственный член семьи, который может отшлепать брата за плохое поведение. — Отшлепать? Уже не терпится познакомиться с этой храброй женщиной, — засмеялась, впервые за последние дни. Не верится, что Джареда мог кто-то приструнить. — Сейчас познакомлю. Элли остановилась у железных ворот, что уходили метра на два ввысь. — Что ты… — запнулась, когда она спокойно надавила на железное искусство, и оно поддалось, — Это твой дом? — на выдохе спросила, не в силах справиться с накатившим восторгом. — Ага, ты проходи. Давай же, Эмилия. Не будешь же ты стоять у ворот, Нина нас неправильно поймет. Сглотнула скопившуюся во рту воду, сделав шаг. Элли закрыла за мной двери, которые слегка скрипели. — Ну что, пошли в дом. — Пошли, — на выдохе прошептала, осматривая зеленое пространство по обе стороны от нас. Спокойная гладь маленького пруда, рядом с которым деревянными дощечками был выложен мостик. Чуть поодаль стояли футбольные ворота, и на газоне одиноко покоился мяч. В основном, всё пространство занимал трехэтажный дом, с большими окнами, под каждым из которых росли ярко-красные цветы. Маки. С другой стороны из зеленых растений стояло что-то на подобии стены с двумя входами, неужели лабиринт? — Элли, а что… — Входи. Подняла глаза на подругу, продолжая указывать пальцем в сторону лабиринта, но сверкающая глянцевая поверхность впереди заставила невольно ослабнуть, опустив руку. Как под гипнозом поднялась к двери и прошла в ярко освещенную солнечным светом гостиную. — Разувайся, а я сейчас найду Нину, — улыбнулась она, взволновано потирая ладони о ткань черного платья. На зеркальном потолке висела громадная люстра с сотнями, нет, тысячами мелких стеклышек в форме капель. Наклонилась, отставив обувь в сторону, чтобы её ненароком не затоптали, но голову не опустила, всматриваясь в своё отражение на потолке. Всё сияло, отражая огромную комнату. Вазы стояли в каждом углу на вырезанных из дерева тумбах. Они были щедро покрыты лаком и блестели под солнцем. Нарастающий шорох заставил прикрыть рот, выпрямившись. — Я думала вы придете позже, совсем забегалась, не успела приготовить, но она ведь задержится? — Нина, — тихое хихиканье и вот из дверного проема правее меня показалась Элли и, по всей видимости, Нина. — Здравствуйте, — не смогла сдержать неловкой улыбки, когда пухлая женщина заметила меня, вскинув вверх чем-то присыпанные руки. Мука. — Батюшки, какая худенькая, куда ж это родители смотрят? Элли, быстро проведи подругу за стол. — Нина, перед тем как кормить, нужно хотя бы узнать, кого ты кормишь. — А я разве не… нет? — недоуменно поинтересовалась она и обернулась ко мне, — Как тебя зовут, деточка? — Эмилия. — А меня просто Нина, вот и познакомились, — хлопнула в ладони, тут же начав кашлять из-за белого облака муки перед носом. — Аккуратнее, — засмеялась Элли, прикрыв рот, когда Нина выругалась на каком-то неизвестном мне языке. Понятие неловкости у Нины полностью отсутствовало, от чего возникло теплое ощущение, словно мы давно знакомы. — Совсем забыла про тесто, — опомнилась она, поправляя желтый фартук. Среди этих глянцевых поверхностей она выглядела такой домашней, — Эмилия, ты любишь шарлотку? — Да, конечно. — Тогда ты точно должна попробовать мой особый рецепт, — и добавила, развернувшись, — Не хотите кофе? Элли перевела на меня вопросительный взгляд, не сдерживая улыбки, но я отрицательно качнула головой. С детства не переношу кофеин. — Нет, спасибо, мы пока в комнате посидим, — сказала чуть громче Элли, чтобы Нина услышала её с кухни, после посмотрела на меня, подзывая, — нам на второй. Шаркнула ногами по блестящему полу, осматривая широкую лестницу впереди. — Ты ей понравилась. — Правда? — Конечно, — кивнула Элли, — она не кормит неприятных ей людей. Смущенно поджала губы, чтобы те не расплылись слишком широко, иначе щеки начнут болеть от давления. Второй этаж оказался менее изысканным, больше походя на обжитую часть этого дома. Темные обои вдоль коридора, расходящегося по обе стороны от лестницы, запах корицы и цитрусов. Махровый ковер распластался от стены до стены и в нем приятно тонули ноги. — Готова? — взволнованно спросила Элли, когда мы остановились напротив закрытой комнаты. — Ты же не держишь там сорок котов? — Нет, — улыбнулась она и раскрыла двери, — нечто другое. Светлое помещение сразу же озарило часть коридора столпом света, отчего я зажмурилась, пока переступала порог. Запах. Распахнула глаза, невольно раскрыв рот от удивления. Слабый запах ацетона проник в нос, начав щекотать, добрался до горла. Огромные холсты стояли вдоль стен, пугая своими размерами. Рядом с рабочим местом лежала гитара, кисти и яблоко. В ряд было выстроено несусветное множество баночек с красками. — Это ты сделала? — спросила, подходя к стене. Пальцем подцепила шершавый кусочек журнальной вырезки, наклеенной на стену. — Я, — тихий голос позади. Это панорама моря. — На всю стену?! — Я просто люблю волны, — пожала плечами Элли и встала сбоку от меня. Она поправила пальцем отошедший из-за меня кусочек вырезки, прижимая его к стене. Таких вырезок множество, и все они были наложены друг на друга, образуя рисунок. — Элли, твоё творчество, оно превосходно. Здесь действительно очень красиво и, не смотря на творческий беспорядок, очень уютно. — Думаешь, я не зря рисую? — замялась она. Неужели я первый человек, который оценил эти творения? Обернулась, сжав её теплые ладони в своих: — Я думаю, что ты потрясающе рисуешь. Когда ты водила меня по школьным клубам, ты ведь сама хотела вступить, верно? — Джаред не пустит меня. — Плевать на Джареда, у нас есть Нина, которая отшлепает его в нужный момент. Элли засмеялась, слегка согнувшись: — А ты права. *** За окном начало темнеть, но в комнате, благодаря настольной лампе, витал уютный приглушенный свет. С каждым сказанным словом мы с Элли ближе узнавали друг друга, развивая всё новые темы. Она лежала на кровати, рассматривая потолок усыпанный звездами, которые сама и нарисовала. — И всё-таки, — прошептала Элли, зевая, — мистер Клейтон не плохой учитель, согласись. — Не знаю, — лениво протянула, — кажется с ним невозможно найти общий язык. — Достаточно часто выходить к доске и не попадаться на глаза во время его дежурства по школе. — Я как-то попалась. — Правда? — Ага, — прикрыла глаза, положив ладони на живот, и вспомнила, как пришла в джинсах, чтобы скрыть ссадины на коленях. Прошло достаточно времени, синяки сошли с лица, ссадин не осталось, следов фактически не было... кроме, пожалуй, постоянно всплывающих в подсознании рук Кори. — Голова болит? Раскрыла глаза, посмотрев на приподнявшуюся на локтях Элли. Она хмурилась. Качнула головой, удобнее устраиваясь у стены. Я не любитель лежать на чужих кроватях, поэтому села на край, прижавшись к холодной стене. К запаху ацетона давно привыкла, и он больше не кружил голову. Матрас скрипнул от того как Элли поднялась, усаживаясь в позу йога на середине кровати. Заглянула в мои глаза, взволнованно хмуря брови: — Я хочу сказать тебе кое-что важное, Эмилия, обещай что выслушаешь. — Так, уже интерес… — Обещай. — Хорошо, — киваю, потерянно улыбаясь, — я обещаю, что выслушаю. Плечи Элли медленно опустились, словно она выдохнула напряжение. Секрет, похоже, действительно был важен, раз она заговорила только спустя пару минут тишины: — Есть человек, — следила за моей реакцией, продолжая, — с которым меня связывают серьезные отношения. — Какого рода отношения? — Серьезные. Мы с ним спим. Раскрыла рот от удивления, подскакивая на месте от внезапно охватившей меня энергии. Черт возьми. — Я… я-я не знаю, что сказать. Джаред о нем знает? Боже, кто тот человек, которому удалось завоевать твоё сердце? — Ты его знаешь, — замялась Элли, слабо улыбнувшись, — Кори Ховард. Замерла. Я говорила энергия? Так нет. Меня словно окатили ледяной водой, которая разрезала кожу, оставляя на ней раны, сводила пальцы. Никакой энергии. Кори Ховард. Она действительно сказала его имя. Парень, который трогал меня в машине, заставил вновь почувствовать себя куском мяса, вернул меня в мой ночной кошмар, так просто спал с Элли Мэтьюс? Так просто завел отношения, когда меня выворачивало при одном касании… или эти отношения уже существовали? — Эмилия, — вздрогнула, отдернув плечо, глаза слезились, — т-ты чего? Тебе плохо? Боже. Он напомнил мне, какого быть вещью, после спал с тобой, Элли. Ты понимаешь? Отодвинулась к краю, не смотря на Элли: — Мне нужно домой. — Ты разве не останешься на ночь? — она всполошилась. — Нет, мне пора. Ты не понимаешь. Он изменял тебе, пользовался твоим телом, а я… я знала об этом, но не могла сказать. Не могла рассказать какой Кори ублюдок, потому что во мне не было сил. Я пуста и мне ужасно плохо, холодно, страшно, черт возьми, и с каждым словом, прокрученным в голове, я готова блевать. Меня тошнило от того, что это происходило со мной, что я такая жалкая и так долго храню боль, не в силах простить человека, не в силах поделиться с кем-то. — Эмилия, подожди, — она говорила всё это время, пытаясь понять что случилось, — я что-то не так сделала? Эмилия! Остановилась у двери, сжав в руках портфель, взгляд скользнул по деревянному полу. — Я не знаю, что тебя так задело. Я-я просто чувствую, что должна рассказать об этом Джареду, но его возможная реакция меня пугает. Поэтому я рассказала тебе. Прости если чем-то задела. — Все нормально, — выдохнула, своим поведением заставляя голос Элли дрожать: — Так, ты останешься? Вот она. Надежда. Она заполняла комнату, преграждая путь к кислороду, мешая сделать вдох без слез, подкативших к глотке. Житейская ошибка, что всё будет хорошо. Надежда, что всё будет хорошо. — Мне нужно домой, — сказала, а в голове с бешеной скоростью крутилось только одно. Прости, Элли. Скрип кровати за спиной прозвучал как толчок, побуждающий раскрыть дверь, выбежав в темный коридор. Смутно различала куда бегу, пока спускалась по лестнице на первый этаж, держась за перила. Большая прихожая была ярко освещена, свет люстры отражался от всех глянцевых поверхностей, слепя и без того покрасневшие глаза. Громко шаркнула ногами, подбежав к двери и выискивая обувь. — Эмилия? Замерла, надев второй кроссовок. — Ты уже уходишь? А как же шарлотка? Чертчертчертчертчерт. — Простите, мне нужно домой, — громко извинилась, не поднимая глаза на Нину, которая ничего не понимала. Мне нужно было просто покинуть этот дом. Выбежала, закрыв за собой двери. Холодный ветер ударил в лицо, заставив волосы подлететь, спутаться. Побежала вдоль еле различимой тропинки к выходу. Домой. Я хочу домой. Надавила ладонью на покрывшиеся слоем машинного масла ворота, раскрыв их. Буквально вывалилась на улицу, тяжело дыша. За спиной громко щелкнуло железо, намекая, что двери закрыты и больше я не войду. Мне и не нужно. Не сейчас. Не сегодня. Шмыгнула носом, обнимая себя дрожащими руками, сильнее кутаясь в серую кофту. Нужно сесть на автобус, Эмилия. Почему всё шло не так? Не хочу связываться с Джаредом, его сестра становится моей подругой. Прошу больше не касаться моего тела, Кори лезет под юбку. Пытаюсь выбросить его из головы, Элли рассказывает о своих отношениях. Почему? Я делаю что-то не так? Не смогу врать Элли, держать в секрете то, что касалось теперь и её, но я и не смогу раскрыть рот. Гребаное ощущение, словно я участник самого масштабного заговора против Элли Мэтьюс. Я теперь такая же, как Кори? Буду обманывать хороших людей? Сдерживала дрожь по всему телу, сворачивая к остановке, но эта пустота напрягала. Осмотрелась, хмурясь сильнее. Щеки начали покалывать от морозного воздуха, когда я прошла к расписанию. В кармане нащупала телефон, включив его. Подняла глаза на доску с временем, убеждаясь. Последний автобус ушел час назад. — Без паники, — прошептала дрожащим голосом, пытаясь успокоить себя, но чувство нарастающей истерики уже подкатывало к горлу. Вновь включила телефон, с целью позвонить отцу, но из-за слез, все значки расплывались. Грубо вытерла лицо шерстяным рукавом, шмыгая носом. Провела пальцем по дисплею, почувствовав, как сердце замирает над пропастью. — Нет, — попросила, когда на телефоне замигала заставка, — нет-нет-нет, не сейчас, — щелкнула пальцами по экрану, но он погас, отключаясь, — нет! Не сейчас, пожалуйста, не сейчас. Нет, — сжала его с силой в руках, запрокинув голову, и захныкала. Почему это происходило со мной? Необоснованная ярость накрыла и я, не видя ничего, с размаха пнула железный мусорный бак, привинченный к бетонному полу. Пискнула, сгибаясь. Опустилась на корточки, обняв дрожащими пальцами правую ногу. Больно. Мне больно. Выдохнула, прикусив губу, чтобы не привлечь внимание проходящих мимо мужчин. Они шатались при ходьбе и громко смеялись. *** Вечерний ветер пробирал до костей, оставлял на траве влажные капли. Машины гудели, проезжая по дороге слева от меня, мельком освещали фарами, тут же скрываясь в темноте. Небо позади забрало последние лучи солнца, унося его, накрывая город волной бушующего тьмой океана. Она прятала дома, таблички с названием улиц, заставляла людей быстрее разбежаться по домам, чтобы не замерзнуть. А я еле перебирала ногами, сжимая в руке злосчастный телефон. Из приоткрытых губ вырвалось белое облачко, и я в очередной раз поднесла застывшие пальцы ближе ко рту, начав дышать на них. С каждым разом, выдох становился более рванным и горло сводило. Слезы раздражали глаза, пока я брела в неизвестном направлении, всё медленнее переставляя ноги. Ветер толкал из стороны в сторону, ступни зудели от пройденных километров, но что ещё страшнее, я была готова сдаться. Я мать вашу была готова рухнуть на этой бетонной дорожке от тяжести, казалось бы, легкого рюкзака, от страха, от неизвестности. Готова рухнуть, но заметила знакомые очертания. Силуэт, выплывший из-за поворота. Он вышел боком ко мне, поправляя спортивную сумку и собираясь перейти дорогу. Эта походка. Остановилась, с трудом напрягая зрение. — Дилан! — крикнула, а сухое горло болезненно сжалось, — Дилан О’брайен! Двинулась в его сторону, пытаясь перейти на бег, но всё тело настолько обмякло, что я просто свалилась на колени. Уткнулась ладонями в неровность асфальта, помогая себе подняться: — Дилан, — шептала, — подожди, Дилан. Мелкие камешки прилипли к коже. Выпрямилась, собираясь сделать шаг, но остановилась, заметив перед собой Дилана. Красная толстовка с капюшоном, волосы взлохмаченные, влажные, на лбу виднелись капли пота. После тех часов в неизвестности, на меня нахлынуло облегчение при виде знакомого лица. Страх не отпустил меня, но стало гораздо легче дышать. Успела заметить как брови О’брайена сошлись на переносице, прежде чем я упала в его сторону, уткнувшись носом в твердую грудь. Мне было больно, но я прижалась сильнее, тяжело дыша. Глаза защипало, но слез не было, я чувствовала жар, исходящий от него, и невольно подтянула ладони ближе к его груди. Прилипла к нему — Что ты делаешь? — прохрипел. Раскрыла глаза, когда Дилан сжал мои плечи и оттянул от себя. Посмотрел мне в глаза, а я качала головой из стороны в сторону, не в силах больше стоять. — Ты под чем-то? — Нет, — шепнула, выпустив облачко пара. Меня тянуло к источнику тепла, но я знала, что пожалею, поэтому не двигалась. — Ты пила? — Нет. Он осмотрел меня, скользнув взглядом к ногам, после к нему вернулось уже знакомое мне равнодушие. — Ты опять не в себе? — устало выдохнул он. Я удивленно посмотрела на него. Да, я перенервничала, челюсть дрожала от холода и от этого я боялась прикусить язык. Но почему я постоянно должна быть не в себе? — Идём, — приказал он спустя минуту тишины. — Куда? Проследила за отдаляющейся спиной Дилана, на которой висела огромная спортивная сумка. — Отведу тебя домой, — бросил он через плечо, собираясь перейти дорогу. Ноги приросли к земле, налились свинцом, но страх темноты, подбирающийся к спине, заставил двигаться. Мы идем домой. Подошла к Дилану, встав с боку. Он молча осмотрелся, после перешел дорогу, всё это время я следовала за ним. — Что ты делал здесь так поздно? — спросила, ведь одиночество и страх развязали язык, заставляя убеждать сознание, что я уже была не одна. Подняла глаза на Дилана, отметив про себя большое скопление родинок на бледной коже лица. Его скулы четко выделялись под тусклым светом уличного фонаря. — Ты занимался спортом? Что-то внутри сжалось, когда О’брайен покосился в мою сторону, изучая. — У тебя спортивная сумка за плечом. Тренировался? — А у тебя школьный портфель. Школу прогуливала? — спросил в ответ, — Или это ролевая игра, где ты плохая ученица? Я обиженно отвернулась, на что Дилан ухмыльнулся, прошептав: — Ребёнок. Проигнорировала, закатив глаза. Ясно дала понять, что общаться больше не намерена. Он шел в сторону дома, а я шла за ним. Листья высоких деревьев шелестели при каждом дуновении ветра, ветки шатались, цепляясь друг за друга кривыми пальцами. Мы прошли парк, в котором ярко горели отдаленные друг от друга железные фонари, освещая лавочки. Плечи ныли от тяжести рюкзака, ноги гудели, а Дилан продолжал ускоряться. Мы шли полчаса в полном молчании, будто играя вперегонки. Ещё через пятнадцать минут я перестала следить за дорогой, уткнувшись взглядом в носки кроссовок, поочередно мелькавших перед глазами. Луна вышла на небо, разгоняя тьму вокруг. Шорох шагов стих, пока я медленно продолжала двигаться, обнимая своё тело. Ноги сковал тихий холод. Щелчок. Заторможено подняла голову, остановившись у знакомой груди. Странно, что он был таким высоким. — Эй, — начал Дилан, а я проследила за его рукой, — дом там, — медленно перевела взгляд сначала на раскидистый дуб, страшно перебирающий свои ветви в темноте, затем на яркий свет из окна кухни, падающий квадратом на влажную траву. Подняла взгляд на спокойное лицо Дилана, который смотрел на меня своими карими глазами. Хмурился, осматривая то, как вымученно я пыталась улыбнуться. Вымученно, но благодарно. — Иди в дом, — сказал он, отходя на пару шагов назад. — Спасибо, — кивнула, направившись в сторону двери. Влажная трава хрустела под ногами, пока я преодолевала оставшиеся метры, поднималась по ступенькам. Обернулась, заметив Дилана на том же месте, до которого не доставал свет уличного фонаря. Он стоял, засунув руки в карманы, и можно было догадаться, что он смотрел на меня. Ждал пока зайду? Да. Ему уже надоело нянчить меня, поэтому решил убедиться, что на сегодня наши встречи закончены. Раскрыла двери, впустив прохладный воздух в неосвещенную прихожую. Хлопнула, пытаясь привлечь взрослых, голоса которых доносились из светлой кухни. Шмыгнула носом, сжав пальцы. От резкой смены температуры кожу пощипывало, а кости неприятно ломило. — Эмилия? — голос отца донесся отдаленно, — Это ты? — Да пап, — ответила, добавив шепотом, — это я. Поднесла красные пальцы к разгоряченной щеке, пока родители перешептывались. Шаги. — Ты на часы смотрела? Сощурила глаза, прикрыв их ладонью, когда мама включила свет в коридоре, осматривая меня: — Почему так поздно? — не грубо, скорее обеспокоенно. — Автобус задержался, — шмыгнула носом, издеваясь над краями кофты. Если мама волновалась, значит, я не имела права пугать её своими похождениями. Но почему тогда я продолжала дрожать?