Блюстители Чистоты

Практически пустая улица выглядела уныло. Перед ногами ветер пронес пожелтевшие листья. Где-то в стороне зашло солнце, и Джаред словил его последние лучи. Он шел по тротуару, спрятав руки в карманах куртки, и с каждым шагом его голова опускалась все ниже. Джаред всегда был нерешителен, особенно, когда дело касалось чувств. Ему не нравилось ощущение, возникающее глубоко внутри, поэтому каждый раз, когда он собирался заговорить с нужным человеком, дыхание его прерывалось и вместо обычного разговора выходила агрессия. Он осознал это не сразу, также как и не сразу понял, что боится быть отвергнутым. Но с каждым новым заданием и стремлением попасть в ряды «Правых» один человек оставался рядом, поддерживал. Он помогал советами, действиями, иногда мог положить руку на плечо, по-дружески, конечно. Почему Джаред позволил этому влечению созреть в столь сильные чувства? Он с силой сжал ладони, остановив поток мыслей в голове. Ему было необходимо собраться, чтобы поделиться с единственным человеком, на чей суд он готов был отдаться. Джаред завернул на брусчатую тропинку и вскоре вошел на участок дома. Долго искать не пришлось, он наткнулся на Элли в начале лабиринта из зеленой изгороди. Она сидела на лавочке, укутанная в толстый плед, и пустыми глазами смотрела в зеленую «стену». Несколько дней она отказывалась выходить из комнаты, общаться со всеми и просто кушать. Такое состояние пугало Джареда, откуда ни пойми появившаяся совесть изнывала внутри, винила во всем своего хозяина. — Элли, — позвал он сестру, но та даже не обернулась, лишь сильнее вжала голову в плечи, — я знаю, что ты слышишь меня, Эл. Джаред подошел ближе, преодолев расстояние и опустившись на лавочку рядом с сестрой. Он шмыгнул носом, и так же уставился в зеленую изгородь. Какое-то время они молчали. Вдалеке разносился шум от машин, ветер колыхал голые деревья, иногда поднимая плед, в который Элли укуталась. — Почему ты так разозлился? — её голос не дрожал, он был ровным и не выдавал никакой заинтересованности в ответе. От этого отчаяние сильнее накатило на Джареда, и он поджал губы, отводя взгляд в сторону. На сердце что-то царапало когтями, причиняя боль, и он накрыл лицо руками, тяжело дыша. — Ладно, можешь не отвечать… — не успела Элли договорить, как он перебил её: — Нет, — нервно, но решительно, — я отвечу. Всё не так просто, как ты думаешь. — Конечно, — Элли скривилась, — ты на всё мне так отвечаешь. — Но в этот раз я не вру, Элли, пойми… — он прикусил губу, прерываясь. Запустил руку в блондинистые волосы, взъерошив идеальную прическу и всё-таки сознался, — Он мне нравится. — Кто? — Кори. — Не смешно. — Я и не шучу, Элли. Месяц назад я заходил к тебе в комнату, дверь была приоткрыта и жутко воняло ацетоном. Я хотел узнать, чем ты занята на этот раз, но застал ваш поцелуй. Боже, я был так зол на вас, но подумал, что ты всего лишь увлечение. Элли удивленно посмотрела на Джареда, а тот продолжил говорить, словно он был гранатой, которой сорвало чеку и больше ничего не мешало взорваться. Порог был пройден: — Я не хотел позволять своим чувствам расти, я отрицал их, но, когда ты сказала, что вы пара, — Джаред скривил лицо, с силой сжав ладони, — меня током прошибло. Не знаю, что за эмоциональный коктейль это был, но с каждым ударом я хотел выбить лицо Кори из своей памяти, а вместе с ним и это чувство, понимаешь? Я бил его не потому, что у тебя появился парень и я супер опекающий брат, а потому, что к твоему парню у меня сильное влечение. Вот и всё. Повисло напряженное молчание. Джаред ощутил некое облегчение после исповеди перед сестрой, а Элли не могла разобраться в своих чувствах. — Н-но, — начала она, запнувшись, — ты никогда не говорил, что тебе нравятся парни. — Парни, девушки, какая разница? — пожал он плечами, — Мне понравился человек. Элли тяжело вздохнула, прикрыв глаза. — Я не зна-аю, — простонала она, подняв руки к вискам. Голова гудела. — Не знаешь что? — Не знаю, как тебе верить. Ты столько лет знаком с Кори, но решился признаться в чувствах только сейчас. Почему тогда, когда мы решили объявить об отношениях? Ты опять убираешь людей вокруг меня? — Нет, я говорю правду, — Джаред развернулся к Элли, заглянув в её покрасневшие глаза, — послушай, если бы я мог исправить ситуацию, я бы сделал это. Не общался бы с Кори, не привязался бы к нему, но все произошло именно так. Я открыл тебе душу… — Если она у тебя есть, — перебила Элли, шмыгнув холодным носом. — Ты злишься и это нормально, но не стоит того. О моих чувствах знаешь только ты. Кори я ничего не расскажу и больше не трону его. Вы можете, — его зубы скрипнули, — можете начать… Ох, нет, я это не выговорю, но ты меня поняла. Я дал свое согласие. Джаред замолчал. Тяжкий взгляд сестры давил на него непосильным грузом, он видел в нем жалость, недоверие и боль. Отражение собственной души, ведь он дал согласие на союз Элли и Кори. Кори и Элли. Сестры и Любимого человека. POV Дилан Они сидели за столом в небольшой кухне. Друг против друга. Посреди стояла тарелка с теплыми, блестящими от масла блинами. Сладкий аромат щекотал нос. Желудок Эмилии добродушно забурчал, на что она поспешно засунула блин в рот. — Ну как, вкусно? — спросила Клаудия, взволнованно улыбнувшись, — Я делала по собственному рецепту. — Ага, — кивнула Эмилия, — очень вкусно, я съела так много, что почти наелась… — не успела закончить мысль, ведь на опустевшую тарелку положили новую порцию блинов. Дилан и бровью не повел, когда убийственный взгляд Эмилии врезался в него, словно рикошетная пуля. Он свернул еще один блин в конвертик и попытался положить его на тарелку Эмилии. — Правильно Дилан, поухаживай, — подбодрила его Клаудия, наблюдая за Эмилией, что рассеяно закрывала тарелку от нападений, и за Диланом, опускающего новый блин, — а ты не смущайся, кушай, я для вас и готовила. — Спасибо, — прошептала Эмилия, старательно ругая Дилана в мыслях. В такой обстановке они просидели некоторое время, пока голод не исчез, а приятное чувство, возникающее после вкусной, только приготовленной еды, не заполнило тело. Дилан вылез со стола. Загремела посуда, он забрал опустевший стакан кофе у Эмилии и принялся мыть все, что скопилось в раковине. Его мама положила подбородок на сомкнутые в замок руки, глаза её забегали: — Мне очень неловко, но хочу задать вопрос. — Задавайте, — кивнула Эмилия. — Тебе нравится Дилан? Тот вздрогнул, обернувшись на закашлявшуюся Эмилию. Её лицо покраснело. — О боже, тебе помочь? — тут же спохватилась Клаудия, привстав со стула, но Эмилия вытянула руку, как бы уверив, что справится сама, — Ты не торопись, кушай аккуратно. — Конечно, — прохрипела Эмилия, проглотив вставший поперек блин. Её жалостливый взгляд набрел на замершего Дилана. В глазах того плясали смешинки, но Эмилия на мгновение показалось, что она увидела в них искренний интерес. Или это были упавшие с окна солнечные лучи, что играли на очертаниях его лица замысловатый танец. — Ваши взгляды, — спустя пару секунд подала голос Клаудия, — они говорят громче любых слов. Дилан с Эмилией тут же отвели глаза, уткнувшись на свои руки. Странное, тревожащее чувство затрепетало в груди. — Боюсь, вы ошиблись, — не выдержала Эмилия, бегло посмотрев сквозь опущенные ресницы на Дилана, стараясь поверить в то, что говорит, — мы друзья. Он хороший человек, внимательный, но, между нами, ничего нет. — Не все друзья — просто друзья. Но оно и к лучшему, я бы не хотела конфликтов с соседями. Эмилия отодвинула тарелку, посмотрев на поднявшуюся из-за стола Клаудию: — О каких конфликтах вы говорите? — Когда мы были у вас в гостях, твоя мама сказала, что серьезно относится к твоему воспитанию. Для тебя главное учеба, и ты не пойдешь ни на какие отношения с мальчиками. Ты даже заключила пари, вроде как. Пари. Эмилия вздрогнула. Воспоминания болезненной вспышкой выловили болотные глаза. Клаудия продолжила говорить под размеренный шум воды: — Да, твоя мама рассказывала о пари с каким-то родственником, что до восемнадцати лет у тебя не будет парня. Это не мое дело, но твоя мама поддержала спор. Раздался звон. Уши словно заложило песком, отрезав от остального мира. Голоса отдалились, несчастные блины мозолили глаза, а в груди защемило. — Простите меня, — прошептала Эмилия, поднявшись из-за стола на подрагивающих руках, и выбежала с кухни. Она помнила этот давний спор. Только Эмилия хотела выиграть торт-мороженное, а её дядя ограничить общение с мальчиками. Хотел контролировать, словно так мог приберечь для себя. Нетронутой. Ноги сами собой повели в единственное место, где ей удавалось справиться с паникой. Топот ног на лестнице, шум в голове и вот Эмилия ввалилась в комнату Дилана. Мышцы покалывало от злости и негодования. Оказалось, это было так легко. Развести Эмилию под соусом легкой игры и заставить делать то, что хотелось другим. Неужели она никогда не контролировала свою жизнь? Ничего не решала? Скрип дверей. С очередным разворотом Эмилия бросила нервный взгляд на заглянувшего внутрь Дилана. Он просунул голову в комнату: — Ты как? Эмилия лишь фыркнула, насупив брови, но метания по комнате не остановила. Дилан полностью вошел, прикрыв за собой двери. Чтобы не попасть Милк под ноги, он сел на кровать. Сосредоточив на ней взгляд своих карих глаз, он просто наблюдал. Дикое, неприрученное животное, готовое лягнуть каждого, кто подступит к нему ближе, чем на метр. Вот кем она была. Ожесточенная, злая, но, что главное, напуганная. Брови сошлись на переносице, кулаки сжаты, а в глазах страх. Эмилия бродила по комнате, нервно заламывая пальцы и кусая сухую кожицу на нижней губе. Со всех сил сдерживала желание убежать, закричать или носиться с места на место просто для того, чтобы избавиться от переполняющей энергии и злости. Дилан смотрел на неё исподлобья, находясь в самом темном углу, куда не падал свет. Солнце освещало его комнату хорошо, поэтому разглядеть возбужденные глаза Эмилии было проще простого. — Ты должна выплеснуть энергию, Милк, — прохрипел Дилан, а она слишком резко остановилась, метнув взгляд на него, — ты как ходячая бомба, понимаешь? И она поняла, если сейчас хоть что-то не предпримет, её разорвет. Если сама не возьмет свою жизнь под контроль, то все полетит к чертям. Что там хотел её дядя? Стать первым мужчиной в её жизни? В воспаленном мозгу пронеслась странная мысль и Эмилия озвучила её раньше, чем осмыслила: — Поцелуй меня! Проглотив скопившуюся во рту жидкость, она внимательно посмотрела на застывшего Дилана, почти не моргая. Его лицо не изменилось, только взгляд стал серьезнее. Глубже. Скрип. Он сел на кровати одним резким движением: — Повтори, — потребовал, заглянув прямо в глаза. Эмилия забыла, как дышать. В страхе выдать себя, она опустила взгляд, невольно остановив его на приоткрытых губах. Губах О’брайена. В воспаленном мозгу тут же пронеслись картинки. Эмилия тут же представила, как подходит к краю кровати, нависает над Диланом и ловит его горячее дыхание. Смотрит в карие глаза и… Кровать скрипнула. Дилан быстро, но при этом плавно, встал на ноги и оказался напротив Эмилии. Голова его чуть наклонилась, а взгляд цеплял малейшие изменения на её лице. — Повтори, — произнес он совсем близко. Нос Эмилии кольнул аромат его кофейного шампуня. Комок необузданных эмоций вдруг стал таким маленьким и забился в дальнем уголке под внимательным напором карих глаз. Эмилия проглотила ком в горле и тихо попросила: — Поцелуй меня. Он смотрел так, словно она должна добавить «пожалуйста». Но и первые слова дались с большим трудом. Заглянув в раскрасневшиеся глаза, что Милк так старательно прятала, Дилан наклонился ближе. Его дыхание обожгло щеку, от чего Эмилия вздрогнула, зажмурив глаза. Волнение кольнуло кончики пальцев, когда щеку мягко чмокнули, оставив после себя дорожку теплого воздуха до кончика носа. Накрыв внезапно опустевшее пространство рукой, Эмилия раскрыла глаза, с удивлением посмотрев на Дилана. От былой серьезности ничего не осталось, он стоял в шаге от Эмилии, и удовлетворенная ухмылка блестела на его лице. — Н-но как… — Эмилия запнулась от смущения и непонятной обиды, — и это все? Смех Дилана вдруг накрыл комнату. У его глаз прорезались милые морщинки, а улыбка казалась такой искренней, что злость Эмилии куда-то пропала. — Боже, Милк, а чего ты ждала? — Поцелуя. — А я что сделал? — Поцеловал. Но я хотела, не в щеку. — А куда? — спросил он и задорно выгнул бровь. Эмилия вспыхнула и раскрыла рот, но ничего произнести так и не смогла. Жар в груди разрастался, заставив щеки покрыться румянцем. — Ох, Милк, — произнес Дилан и протянул к ней руку, пригладив шелковистые волосы, — ты еще не готова к настоящему поцелую. Эмилия дернула головой, словно боднув руку Дилана. Он усмехнулся и развернулся, направившись к шкафу с одеждой, чтобы наконец-то сменить футболку после сна. Взволнованный голос раздался за его спиной: — А вот и готова, тебе-то откуда знать?! Ничего не ответив, Дилан стянул с себя свободную футболку и отбросил её в дальний угол шкафа. Солнечные лучи жадно скользнули по мышцам на его спине. В комнате тут же стало тихо. Эмилия прикусила язык, рассматривая покрытое мелкими ссадинами тело Дилана. Потемневшие следы от маленьких и круглых ожогов, тонкие линии бордового цвета. Следы были разбросаны по лопаткам, вдоль позвоночника, но Эмилия не успела поднять свой взгляд выше, когда Дилан обернулся к ней. Худой, но накаченный торс заставил Эмилию задержать глаза. Она резко, словно от удара хлыстом, подняла глаза выше, встретившись с темным взглядом Дилана. С интересом, в поисках страха или отвращения, именно так он смотрел на Эмилию. Но увидел только трепыхающуюся птичку в клетке. Он тут же шагнул ближе, сократив расстояние до минимума и не отрывая взгляда от Эмилии. Милк под таким напором отступила, врезавшись во что-то. Испуганно обернулась на письменный стол и ахнула, тут же развернувшись к Дилану. В комнате стало жарко, либо оголенная кожа Дилана была так близко, что Эмилия вздрогнула. Уперевшись в стол она чуть отклонилась от нависшего над ней Дилана. Черные волосы в полном хаосе, круги под глазами и внимательный, изучающий взгляд. Вдруг рука Дилана коснулась талии Эмилии и она пискнула, тут же прикусив губу и… с изумлением посмотрела на отпрянувшего Дилана. Он сжал в руке черный свитер, что взял со стола, и поднял его выше. Странный блеск в глазах и еле заметная дрожь в пальцах показывали, что ему тяжело себя контролировать. Голос его был тяжелым: — Сейчас ты не готова. Но когда попросишь в следующий раз, — он на секунду замер, с трудом подняв взгляд от губ Эмилии, — я поцелую тебя по-настоящему. Сердце Эмилии бешено колотилось, и как только Дилан отвернулся к шкафу, она накрыла лицо ладонями. Щеки горели, дыхание никак не могло наладиться. Что с её телом? Ответа она не знала. Накинув свитер и взяв спортивную сумку, что аккуратно лежала в углу комнаты, Дилан спустился вниз вместе с Эмилией. Они вышли на улицу, вдохнув свежего, но прохладного воздуха. Наконец-то оба могли охладить свои возбужденные тела. Дилан незаметно осмотрелся, как делал всегда перед делом. — Ты на тренировку? — спросила Эмилия, прикрыв глаза от яркого солнца. — Да, — соврал он, и встал перед Милк, загородив от солнца, — а ты домой? — Я хотела позвонить папе, — призналась она, — нужно рассказать про то, что вчера случилось. — Про то, что ты приняла наркотики или про парней, что гнались за нами? — Я не принимала наркотики, — ответила она со вздохом и посмотрела на пожухшую, вялую траву, — все, что я приняла на вечеринке это стакан с алкоголем, но и то, мне его дала Элли. — Она бы не стала тебя травить. — Знаю, — кивнула Эмилия, с новым дуновением ветра приятный запах кофе все больше дурманил мозг. Запах Дилана казался особенным, — я расскажу только про парней, хочу узнать, что случилось с тем, кого сбила машина. Дилан кивнул, но предостережения все-таки вырвались из него: — Ограничься его самочувствием, не капай больше. Эмилия подняла заинтересованный взгляд. — Почему? — Скажем так, я наслышан об этих ребятах, с ними связываться не следует. Тем более тебе, поняла? Эмилия отступила на шаг, рассматривая серьезное лицо Дилана. Он не шутил. — Ты знаком с ними, не так ли? — спросила она, но в груди что-то предостерегающе сжалось, словно она не хотела знать ответа. — Наслышан. — И что это значит?! — Это значит, что тебе пора домой, а мне на тренировку, — произнес он, взъерошив волосы. Он не отвел взгляд под напором Эмилии, наоборот, позволил искать в нем ответы. Но тяжело искать то, во что не хочешь верить. Поэтому Эмилия отступила. — Увидимся, Милк. И он ушел, оставив стоять одну, между двух одинаковых, но таких разных домов. Ни один сейчас не казался Эмилии дружелюбным. Звон. Эмилия вздрогнула, услышав знакомую трель мобильника. Она достала телефон и позволила себе выдохнуть напряжение, прежде чем ответить: — Привет, пап. *** В полицейском участке было шумно. Люди в форме ходили между столов, трясли какими-то бланками. Звон телефонов становился обычной мелодией в этом душном здании. Как только Эмилия прошла досмотр и вошла в главную комнату, она поймала на себе множество прожигающих, озлобленных взглядов. Так казалось поначалу, пока Эмилия не почувствовала эмоцию, так хорошо знакомую ей. В комнате царил страх. Полицейские боялись чего-то, от того срывались на проходящих, словно цепные псы. — Эмилия! Дверь в конце комнаты раскрылась, и Эмилия заметила отца. Она радостно пошла к нему на встречу, но не успела обнять. Её тут же затащили внутрь. Когда двери захлопнулись, отгородив от внешнего шума и спрятав от чужих глаз, отец наклонился ближе, сжал плечи и руки Эмилии, осмотрел её голову. — Пап, ты чего? — Ты в порядке? Тебя никто в школе не трогал? — голос его был серьезен, в морщинках у глаз залегла тревога, как у человека лишившегося сна и покоя. — Никто ничего не сделал, — произнесла Эмилия и, заметив тревогу отца, перехватила его руки, заглянув в глаза, — я волновалась за тебя, пап. И скучала. — Моя девочка, — прохрипел он, пока взгляд метался по лицу дочери, и обнял её, — я тоже скучал. Когда отец выпрямился и сел за стол, заваленный бумагами и желтыми папками, Эмилия с тревогой отметила, как он изменился. Гладкое лицо обросло щетиной, волосы на голове выцвели. Отец осунулся, плечи его опустились, словно он нес большой груз. — Как дома дела? — спросил он тихо, не поднимая глаз. Эмилия присела на диванчик, найдя свободный от бумаг островок, и также тихо ответила: — Маме плохо без тебя. Ты сегодня вернешься? — Эм-м, — он замялся, — мне нужно закончить дела, прежде чем я вернусь домой. Надеюсь, это будет мое последнее дело, после чего меня переведут от дел к бумагам. Так будет спокойнее. — Спокойнее? А что случилось? Ты что-то нашел, когда ездил в другой город? Свет в комнате дрогнул, и Эмилия подняла взгляд на одиноко висящую лампу посреди кабинета. Окна были зашторены, да и солнце уже село, а лампа не давала достаточно света. Только нагнетала, еле видно покачиваясь. Эмилия опустила взгляд на осунувшегося отца. Он смотрел на неё, собираясь что-то сказать, и с его словами в комнате стало холоднее, тревожнее. — Помнишь, мы только переехали в Брейвинг. Это был твой первый день в этом городе, ты спустилась с лестницы, чтобы позавтракать, но увидела меня с каким-то мужчиной? Он просил найти его сына, — Эмилия кивнула под усталым взглядом отца, — я не смог ему помочь тогда. Отец вздохнул, проведя ладонью по лицу. Ему было тяжело говорить. — Ты нашел его, — догадалась Эмилия. Он кивнул: — Нашел, закопанного в земле. Не так далеко лежал и его друг. Их долго мучали, Эмилия, — скривился отец, — кто-то пытал их, а затем сотворил ужасное. Я не могу рассказать всех подробностей, да и не хочу. Мне нужно лишь твое участие. — Участие? — Да, ты должна рассказать мне об этих людях. С этими словами отец взял со стола несколько папок и протянул их Эмилии. Она нерешительно заглянула внутрь и тут же, словно ошпаренная, подняла взгляд на отца: — Почему они? — голос её дрогнул, когда фотографии Дилана, Джареда и Кори оказались у неё на руках. — На это есть причины, поверь мне. Кто-то из них точно причастен к тем ужасам, что произошли с Джошем и Эштоном. Я прекрасно понимаю, что это всего лишь школьники, и они не могли спланировать все самостоятельно, тем более наладить такой бизнес, — последнее отец произнес под нос, больше для себя, чем для Эмилии, — кто-то стоит за ними, и когда я выясню кто, тогда и разрушу эту империю лжи. — Пап, — протянула Эмилия, перебирая пальцами фотографии из папки. В голосе её слышалась боль, — это же я. Она вытянула несколько фотографий, на которых были запечатлены Дилан, его джип и она сама у торгового центра. Это фото было сделано недавно, но были и более поздние, со школьной поляны, стоянки. Везде Эмилия была в компании кого-то из парней, где-то мелькал Кори. Она подняла взгляд на отца, ощутив странный укол в груди, словно предательство: — Что это, пап? Ты следил за мной? — Не я, но следил, да и не столько за тобой, сколько за этими парнями. Мне нужно было узнать про них больше, найти информацию, узнать их расписание. Понять, в чем они замешаны. — Н-но… ты же просил меня, — слова давались тяжело, словно воздуха не хватало, — я должна была рассказывать тебе про них. Это ты просил? Получается, я следила за ними. — Надзирала. «Надзирательница» Эмилия вздрогнула, выпрямившись, словно по позвоночнику прошел разряд тока. Во рту стало сухо, но ладони вдруг стали влажными. — Это правда, — прошептала Эмилия, вспомнив первый день в Брейвинге. Джаред назвал её «Надзирательницей». Получается, он догадывался, что её отец роет под него. Не только под него, но под всех. Значит Дилан тоже замешан в этом, и он… нет. Он не мог убить кого-то. Или мог? — Эмилия, ты в порядке? Отец оказался рядом, сев напротив дочери, и накрыл её руки своими. Эмилия вздрогнула, только сейчас увидев отца. В глазах её блестели слезы. Что-то терзало душу, причиняло странную, ноющую боль, и она не могла справиться с ней. — Ты думаешь, я использовал тебя? — спросил он, но не успел услышать ответа, как телефон в кармане штанов завибрировал. — Прости, — сказал он, прежде чем ответить на звонок. Эмилия проглотила неприятное чувство, подняв взгляд на отца, что уже встал на ноги и накинул полицейскую куртку. Родной человек опять куда-то уходил, когда ей нужна была поддержка. В то время как чужой человек всегда находился рядом при срывах. Он не мог сделать ей плохо, не мог смотреть с таким теплом и думать о том, как недавно убил или помог убить человека. Умывая её лицо, он не мог причинить вреда. Не мог воспользоваться, даже когда Эмилия предлагала себя как вещь. Он не мог быть плохим человеком. Дилан не такой. — Не уходи, я скоро вернусь, — бегло произнес отец и выскочил из кабинета, словно нашел важную зацепку, которая вот-вот поможет раскрыть дело. Двери раскрылись. На миг шум людей вернул Эмилию к жизни, и она успела выхватить спину убегающего отца, но двери тут же хлопнули. Сжав в руке желтую папку, Эмилия достала из неё бумаги. Это было досье на каждого из четверых парней. Никко, Кори, Джаред и, сердце пропустило удар, Дилан. Отложив папки на диван, Эмилия взяла в руки одно из дел, проведя пальцем по шершавой бумаге с надписью «Дилан О’брайен». Открыть было страшно, но не знать, что внутри еще страшнее. С тихим шелестом Эмилия листала страницы, пока не нашла короткую справку о семье Дилана, написанную карандашом: «Мать — Клаудия О’брайен, 39 лет, работает медицинской сестрой в центральной больнице города Брейвинг. Отец — Роберт О’брайен, 42 года. Информация засекречена. Мертв. Кладбище Уокер, окраина Саспент-стрит». Моргнув, Эмилия еще раз прочла запись. Ошибок быть не могло, запись действительно гласила, что отец Дилана мертв. — Боже, — прошептала Эмилия, дрожащей рукой достав телефон и сфоткав дело. *** Солнце еще не село за горизонт, от чего небо словно заливала оранжевая полоса света с красными прожилками — облаками. Даже ветер не дул так сильно, боясь спугнуть редкое осеннее тепло. Дилан шел по тропинке. Его кровь кипела. Из головы не выходил образ Эмилии. Её просьба. Его чувства. Рядом с ней он ощущал жизнь. Энергетический вампир, втягивающий в конфликт любого, лишь бы впитать его эмоции, исчез в Дилане. Пустота в душе заполнялась чем-то действительно важным рядом с Эмилией. Через прикосновения к Эмилии по его пальцам струилась жизнь, дышать становилось легче. Да, ситуация вокруг не изменилась. Кристофер, Правые, поиски отца, все это давило. Морально сжимало костлявые руки на шее, словно ожидая услышать тихий хруст, но теперь, это обрело больший смыл. Не далекую и благородную цель, а реальную, близкую, иногда спящую в его комнате. Она искала защиты. Он отвергал всех и каждого. Но их встреча внесла свои коррективы. Двери в маленьком, неприметном доме на окраине города были не заперты. Поднявшись по лестнице Дилан оглянулся, прежде чем войти внутрь. Ничего подозрительного не было, лысые деревья, пожелтевшие поляны и железные баки, где по ночам бездомные разжигали костры. Войдя внутрь, Дилан прошел по коридору, остановившись рядом с темной дверью. Она вела в подвал, но сейчас на ней висел замок, ключ от которого был только у хозяина дома. Кожу на затылке Дилана неприятно кольнуло, словно кто-то внимательно следил за ним. — Я думал ты опоздаешь, — признался Кори, когда Дилан нашел его взглядом. Тот подпирал стену плечом и, сложив руки на груди, внимательно разглядывал Дилана, — ты не особо любишь заходить в подвал, я это давно заметил. — Я там не отдыхаю, как ты знаешь, — ответил Дилан и очертил в воздухе лицо, — за что он тебя так? Кори поджал губы, печально усмехнувшись. Глаза его были опущены, словно он стыдился смотреть на собеседника, либо пытался выдумать нормальную причину, по которой Джаред избил его. Половица рядом скрипнула и из комнаты, стену которой подпирал Кори, вышел Никко. Взгляд его быстро нашел Дилана и стал тревожнее, чем обычно: — Джаред сказал тебе? — нервно начал он, — Кристофер нашел одного из ублюдков! Джаред скоро приведет его в дом, чтобы узнать про партию, которую они украли в начале осени. — Да, поэтому я здесь. Никко стремительно приблизился к Дилану, заглянув в его глаза, словно искал что-то важное. — Ты будешь, — он перешел на шепот, с трудом выговорив, — пытать его? — Боже! — взвыл за их спинами Кори, — Конечно кому-то придется выбивать правду, ты как в первый раз, Никко. — Я считаю это неправильным! — резко ответил последний, бросив на Кори предостерегающий взгляд, — История с Джошем и Эштоном ничем хорошим не закончилась. — Всем плевать на твое мнение. Дилан обязан сделать это, так сказал Кристофер, а он Правый. Хочешь быть среди них и жить — выполняй поручения. Хочешь выживать на дне выгребной канавы — уходи. Лично мне надоело смотреть на твои метания. Никко сжал пальцы до тихого хруста. Ему стоило больших усилий отойти от Дилана и спокойно встать напротив Кори. Спины парней напряглись, выпрямились. Атмосфера накалилась. — Я не убегаю от проблем, — сдержанно сказал Никко, смотря в бегающие глаза Кори, — если что-то меня не устраивает, то я это решаю. Но откуда тебе знать, что такое здоровое решение проблем, Кори? Ты начинаешь то, что делать нельзя, скрываешь это, а затем убегаешь. Позорно, словно крыса. Ведь так ты поступил с Элли. Я прав? — А тебе то что? — наигранно хмыкнул Кори, нервно улыбнувшись, — Злишься, что она спала со мной, а не с тобой? На мгновение в коридоре стало тяжело дышать. Воздух был сухим, горячим. Еще немного и он бы заискрился от взглядов парней. Но в этот момент за дверью послышались шаги, и через секунду она раскрылась, ударив по стене. Парни посмотрели на вошедших. На пороге появился Джаред. Он крепко держал какого-то парня азиатской наружности под локоть. Чуть повернувшись, чтобы закрыть дверь, он оголил рукоять пистолета, дуло которого держал у спины парня. — Почему сюда? — раздался дрожащий голос, а испуганные глаза заметались от Джареда к парням, что стояли в полном оцепенении, также смотря на него, — Т-ты говорил мы просто поговорим! Только поговорим… — Заткнись! — рявкнул Джаред, когда закрыл дверь. Азиат тут же втянул воздух через нос и прикусил дрожащую губу. Он не сдержал писка, когда Джаред толкнул его дулом пистолета, — Не стой! — Пожалуйста, я ничего не знаю! Ничего! Отпустите, я никому не расскажу! Щелчок. Никко вздрогнул, смотря на то, как Джаред наотмашь ударил парня по затылку. С характерным грохотом тот упал на пол, потеряв сознание. Никко тут же оказался у дверей, опустившись рядом с упавшим и рассматривая его затылок. — Он достал меня, — бросил Джаред, когда встретился с разочарованным взглядом Дилана, — лучше открой подвал, привяжем его пока. Как придет в себя — расспросим. Поборов внутри странное сопротивление, Дилан достал ключи. Зазвенела цепь, выпутывая из своих объятий дверную ручку. Как только двери открыли, обнажив затопленную глухой тьмой комнату, Дилан почувствовал холод. Он коснулся его запястьев, окутав их словно кандалы. Этот подвал был личной тюрьмой Дилана О’брайена. Он в ней и страж, и заключенный. У дверей копошились Джаред с Никко, поднимая азиата и протискивая по коридору. Его голова повисла, а ноги безвольными нитями касались пола. В подвале тихо задребезжала лампа, рассеяв кромешную тьму, и осветила старую, деревянную лестницу. — Тут крысы! — вскрикнул Никко, отпихнув ногой пищащее, мохнатое недоразумение. Они уже спустились в подвал, и Джаред привязал к стулу парня в отключке. Его голова повалилась набок, а по виску стекла небольшая капля крови. Отряхнув руки от пыли и паутины, Джаред поднялся по лестнице, посмотрев на Дилана: — Теперь твой ход. Дилан ничего не ответил. Внутри он оттягивал момент, когда ему пришлось бы спуститься в подвал. Вернувшееся желание жить мешало с привычным холодом смотреть на все происходящее. Запустив руки в карманы джинс, Дилан нащупал обжигающий металлический кастет. С ленивым выражением лица он ступил на шаткую лестницу и закрыл за собой двери, перерезав все пути отступления. Но внутри что-то билось о грудные стенки, сопротивляясь каждому шагу. Никко все еще стоял рядом со связанным парнем, пытаясь привести его в сознание. Подготавливая, словно перед операцией, где лечащим врачом, а точнее калечащим, будет Дилан. — Я должен, — прохрипел он, когда набрел на недоверчивый взгляд Никко, — каждый из нас пачкает руки. Это гарантия для Правых, что мы не сдадим их. По-другому нас не примут, но и сейчас уже не выпустят. — Знаю, иначе бы давно ушел, — буркнул Никко как можно тише, — в любом случае, только тебя вынудили замарать руки в крови. Иногда мне кажется, что Правые видят в тебе угрозу и боятся, что ты их сдашь. А если я ошибаюсь, то почему ты вынужден делать такое? — с этими словами Никко обвел руками подвал. — Я догадываюсь. — Но мне не расскажешь, — вздохнул Никко и встал с пола, — я схожу за водой, чтобы привести этого в чувства. Когда за спиной раздался скрип хлипкой, деревянной лестницы, словно жалобный плач ребенка, Дилан все-таки окликнул Никко: — Стой, — посмотрел на друга, — ты не хочешь в банду? Никко замер. Казалось, он боялся, что любой жест выдаст его с потрохами. Было страшно сознаваться, что то, чем ты занимался несколько лет только разрушало жизнь и от того не могло построить новую и безопасную. Дилан почувствовал это, по старой привычке впитав этот страх. — Что у них на тебя? — Нет, — качнул головой Никко, прикусив до боли губу. — Что. У. Них. На. Тебя? — отчеканил он каждое слово. Втянув голову, словно гусеница, Никко скривил лицо: — Они посадят моего отца, — прошептал он, — по началу это было весело, я вступил к Правым, потому что вступил Джаред. Уже потом я узнал, что он, мой друг детства, завербовал меня не просто так — это стало его первым заданием. Вижу по твоему лицу, тебе не понятно почему именно я? Хороший вопрос, Дилан. Я долго думал, пока не понял в чем дело. А дело в работе моего отца. Правым потребовался человек близкий к больнице, который может спокойно её посещать и который не вызовет подозрений, ведь его все знают там с детства. Таким человеком стал я. Правые давали мне списки медикаментов, говорили, как вынести их так, чтобы никто не заметил. По началу это были антибиотики, лекарства широкого спектра, затем их желания возросли. — Наркотики? — спросил Дилан, с сочувствием смотря на друга. Тот кивнул. — Когда я осознал масштабы, то захотел уйти. Но мне ясно дали понять, что если я попытаюсь что-то предпринять, то меня пристрелят, а моего отца посадят за кражу лекарственных препаратов, ведь я крал в его смену и все нити ведут к нему, — закончил свой рассказ Никко, мышцы его покалывало от желания сбежать, от чего он нервно тер пальцы рук, — я за водой. С этими словами он быстро вышел из подвала, оставив Дилана наедине со связанным парнем. *** Резкий холод. Пробуждение. Парень со свистом втянул воздух, дернувшись. Запястья прожгла острая боль от веревок. Взгляд заметался по комнате, пытаясь выловить хоть что-то, но все было мутным, расплывчатым. Дилан отставил ведро с тихим звоном, наблюдая как с парня стекают струи воды и как заведено он крутит головой из стороны в сторону. — Г-где я? — с придыханием спросил он, отплевывая капли воды. От него вверх шел пар. Зубы щелкали друг об друга, грозясь сломаться, — Что происходит? Где я? Где? Дилан подошел ближе и наклонился так, чтобы парень наконец увидел его. — Кто вы? — дернулся азиат и зашипел, ощутив режущую боль на запястьях, — Зачем я вам? Я ничего не знаю! — Совсем ничего? — спокойно спросил Дилан, с интересом разглядывая брыкания парня, — Даже имени своего не знаешь? — Джин… — он прервался, откашливаясь, — Джин Су. — А как здесь оказался знаешь, Джин Су? Азиат дернул головой, чтобы смахнуть мокрые и прилипшие ко лбу волосы. В глазах тут же засела тревога, когда темные, деревянные стены без окон предстали перед ним. Углы комнаты не освещались, и тьма в них клубилась, словно дикий зверь, готовясь в любой момент нарушить территорию. Лестница, которую перекрывал Дилан, уходила куда-то вверх, но её основание также тонуло во тьме. Затхлый запах непроветриваемого подвала пугал. Его стены, сдерживающие промерзлую, сырую землю, в любой момент могли лопнуть, похоронив всех заживо. — Вижу ты испуган, Джин Су, — спокойно начал Дилан, сев на лестничную ступеньку. Тихий писк тут же раздался где-то за лестницей, — чем быстрее мы разберемся в ситуации, тем быстрее это закончится. — Вы отпустите меня? — с каким-то недоверием спросил Джин Су и более осознанно посмотрел на своего похитителя. Но Дилан молчал, от чего Джин Су сжал челюсть до скрипа и повторил громче. — Вы отпустите меня?! Дилан нахмурился. С только ему заметным смятением он достал из кармана кастет и медленно надел его на длинные пальцы. В комнате стало холоднее. Под испуганные возгласы, Дилан подошел к парню и встал сбоку от него. — Где наркотики? Джин Су удивленно покосился на Дилана. Глаза его расширились, но он ничего не ответил, тут же пожалев об этом. Дилан пнул стул в бок. Не успев крикнуть Джин Су упал на бетонный пол, запястья прорезала жгучая боль. Кожа щеки запылала от мелких камешков и грязи, что впились в кожу при ударе. Дилан сел на корточки рядом, подняв из грязной лужи голову Джин Су: — Где наркотики? Джин Су дрожал, растерянным, невидящим взглядом осматривая комнату. Он резко вскрикнул, когда Дилан сильнее сжал его волосы и дернул их на себя: — Что вы сделали с партией? Где наркотики?! — Я ничего не знаю! — Где они?! Дилан с новой силой дернул за волосы, от чего Джин Су взвыл: — Я не знаю… — Хорошо, — неожиданно спокойно произнес. Расслабив хватку, он отпустил волосы Джин Су и поднял его с пола. Даже дружески отряхнул его кофту, бросив беглую улыбку. Стул вновь встал на четыре ножки, а пленник с трудом оторвал подбородок от груди. Следующие двадцать минут они играли в игру под названием «не знаю». Дилан задавал вопросы, а Джин Су сквозь страх отвечал привычное «не знаю». Почему-то силы быстро покидали его высокое, худощавое тело. Разлепив глаза, он посмотрел на сосредоточенного над ним Дилана. Тот словно что-то обдумывал, сосредоточенно поджав губы. И правда, через пару секунд он задал новый вопрос: — Где ты был вчера ночью, Джин Су? Парень стиснул зубы и отвернул голову в бок, насколько это позволяли силы. — Я знаю тебя, — начал Дилан, отойдя на шаг, — видел тебя в школе, и как над тобой издеваются тоже видел. Ты привык к боли, Джин Су. Но я никогда не видел, чтобы ты отвечал тем же своим обидчикам, поэтому ответь мне на вопрос и убеди в том, что тебя привели в этот подвал по ошибке. Где ты был вчера ночью, Джин Су? — В больнице, — прохрипел он через время, когда Дилан уже не ожидал услышать ответа, — я был в больнице всю ночь. Нервно стукнув костяшками пальцев по бедру, Дилан вновь прокрутил в голове воспоминания прошлой ночи. Одного из Ублюдков сбила машина, наверняка его увезли на скорой. — Почему ты был в больнице? — спросил Дилан, но не дождался ответа, от чего задал вопрос еще раз, уже громче. — Моя мама больна. Вчера её состояние ухудшилось и мне пришлось вызвать скорую. Я был с ней до самого утра, пока твой друг не выловил меня на улице и не приставил дуло к спине. — Ты был только с мамой? Больше никого не навещал? — Я не отходил от неё всю ночь. Кого еще я мог навестить? — Друга? — предложил Дилан, на что Джин Су хмыкнул: — У меня нет друзей. Я всегда один. И это было похоже на правду. Как бы Дилан не напрягал мозги, он не мог вспомнить Джин Су среди Ублюдков, что вчера напали на него и Эмилию. Но если тот говорил правду и действительно не входил в ряды Ублюдков, то почему Кристофер указал на него? Зачем Кристоферу врать? Дилан посмотрел последний раз на ослабевшего Джин Су. Желтый механический свет выделял его опухшую, покрасневшую кожу. Губа была разбита, волосы грязной, слипшейся соломой свисали на лоб. В глазах не было злости, только страх. — К-куда ты? — спохватился Джин Су, когда Дилан отвернулся и ступил на лестницу, — Ты уходишь? Замерев на секунду, Дилан ощутил спиной всю тревогу парня. Ничего не ответив, он поднялся по лестнице и вышел из подвала. На скрип в коридоре появился Кори и Никко, оба выглядели крайне взволнованно. Джареда с ними не было. — Можешь увозить его, — кинул Дилан стоящему неподалеку Кори, но тот ничего не ответил, лишь дернувшийся глаз выдал какую-то беспокойность, — что не так? Кори проглотил скопившийся в горле ком и нетвердой походкой вышел в коридор. Не отводя взгляд от Дилана, он протянул ему дрожащей рукой сверток и прохрипел: — Кристофер приказал… приказал… — не смог закончить, поджав губы, и пересилив себя кивнул на сверток. Дилан опустил на него глаза. Взяв в руки увесистый предмет, сознание тут же пробила шальная мысль. Он догадался, что держал в руке, но отказывался верить, пока не откинул серую ткань. Черный, невероятно тяжелый пистолет лежал в его руке. Не для запугивания, на этот раз нет. Беглый взгляд Дилана скользнул на лица друзей: — Я должен убить его? Никко хрустнул пальцами, оттолкнувшись от стены, и вновь прижался к ней, словно не находил себе места. Кори только кивнул. — Почему я? — Это станет твоим последним заданием, — ответил Кори. Он не прятал взгляд, но говорить ему давалось с трудом, — потом ты станешь Правым. Сжав удобнее пистолет, Дилан ощутил странную неуверенность. Жизнь Джин Су была в его руках. Судьба поисков отца, были в его руках. Убив этого парня, он наконец-то вступит в ряды Правых и на этих правах узнает, что произошло. Спустя столько лет. — Что будет, если я откажусь? — Они убьют тебя, — ответил Кори, накрыв лицо руками, — а этого парня все равно кто-то застрелит. Так сказал Кристофер по телефону Джареду. — А где он? — Ушел. У него другое задание. Посмотрев на друзей исподлобья, Дилан крепче сжал пистолет в своей руке. Никко сомневался больше всех, его сердце словно обхватила ледяная рука, когда Дилан развернулся и скрылся в подвале. Пару минут ничего не происходило, потом резко раздался крик. Никко услышал, как заскрипели ножки стула, пока пленник дергался, как надрывался его голос. Затем раздался выстрел. Громкий. И все прекратилось. Словно оглушенные этим звуком, парни потеряли слух. Только Никко смотрел на закрытые двери, а в груди колотилось сердце. Тук. Тук. Биение становилось громче, пока двери не приоткрылись и Никко не понял. Это Дилан поднимался по лестнице, неся на себя тяжкое бремя вины. — Не входите туда, — прохрипел он, прижавшись к двери и сжимая в руке пистолет, — я сам вывезу тело. *** Следующего дня Эмилия ждала с большим нетерпением. Её руки чесались, а глаза скакали со строки на строку и занять себя чтением или учебой не получалось. На утро Эмилия так спешила в школу, что даже не обратила внимание на странное поведение матери, что протирала все столовые приборы и затеяла уборку в первый день недели. Придя раньше, чем обычно, ей даже не пришлось пробиваться сквозь толпу. Школьные коридоры, освещенные ярким светом, что падал на глянцевый кафельный пол ярким квадратом, были почти пусты. Ковыряя заусенец и подперев собой шкафчик Дилана, Эмилия простояла так почти до звонка. Она уже успела подумать, что парень прогуляет школу, но его темная фигура появилась в опустевшем коридоре. Он выглядел как обычно, только взгляд метался от стены к стене, реагируя на резкие звуки. Дилан был напряжен, словно зверь перед прыжком, но старательно маскировал это за непроницаемым выражением лица. Он так был занят самоконтролем, что не заметил перегородившую ему дорогу Эмилию. — Привет! — чуть ли не вскрикнула она и тут же прикусила язык. Выгнула пальцы рук, пытаясь сдержать себя и свое нетерпение в руках, — У тебя есть минутка? Это очень важно. — Что-то случилось? — хрипло спросил Дилан, оглядываясь. Совсем рядом стоял какой-то парень, складывая свои учебники в шкафчик, — Может отойдем? Эмилия кивнула и шагнула ближе к Дилану. Они направились вдоль коридора к главному выходу, где было меньше всего народу. — Я хотела спросить, — начала она, смотря в пол, — что тебя связывает с Джаредом и Кори? — Они мои старые друзья. — Хорошо, — кивнула Эмилия. — А те вырезки из газет, у тебя в комнате. Зачем ты их собираешь? — А откуда такой интерес? — Просто ответь, Дилан, — попросила она, но не успела продолжить. Неожиданное касание сбило её с мысли. Дилан взял Эмилию за руку, мягко коснувшись ладони, от чего неконтролируемый ток прошел по её коже. Она удивленно моргнула. Одним движением он потянул её на себя, заставив поменяться с ним местами, тем самым освободил площадку для выбежавших из-за угла школьников. Они опаздывали на урок и Дилан заметил их еще из окна. — Спасибо, — прошептала Эмилия и посмотрела в смягчившиеся глаза Дилана. Он остановился у окна. Не выпустил руку Эмилии из своей и потянул к себе. Глупое сердце было не остановить. От одного касания оно продолжало трепыхаться в клетке, грезя о свободе, пока Дилан не отпустил руку. Незаметно от Эмилии он с силой выпрямил пальцы, напрягая их, словно отпустить её руку стоило ему больших усилий. — Я уже рассказывал тебе, Милк, — начал Дилан, чуть зажмурившись от солнечных лучей, осветивших его бледную кожу, — я ищу отца, а эти вырезки должны мне помочь. — Ты правда не знаешь, где он? Дилан печально хмыкнул: — Если бы я знал, то все было бы куда проще. Его глаза устремились в окно, словно на поиски чего-то. Эти карие глаза казались янтарными при солнечном свете. Его родинки на скулах, образующие созвездие, и тяжелый, задумчивый взгляд. Она смотрела на него сверху вниз. Правда рвалась наружу, но она бы разбила Дилана на тысячу осколков, которых потом было бы не собрать. Эмилия позволила себе еще минуту посмотреть на сдержанный, все контролирующий взгляд Дилана О’брайена, прежде чем произнести: — Дилан, я знаю, где твой… — Твой отец, — перебил её Дилан. — Что? — Говорю, твой отец, — тут же спохватился он, провожая кого-то взглядом через окно, — это не он входит в школу? — Я не… — Эмилия обернулась к выходу, выглянув из-за угла. — не знаю. Вряд-ли, что ему здесь делать? Двери раскрылись. Освещенные солнечными лучами в школу вошел отец Эмилии и двое полицейских, сопровождающих его. Они остановились у охранника, что-то сказав ему и тот испуганно вытянул руку в сторону коридора, где стояла Эмилия. Кивнув охране, отец Эмилии и двое сопровождающих пошли по указанному пути. Не сняв черные очки, двое полицейских держались за пояс на штанах, к которому была прицеплена кобура. Вид их был угрожающим. — Папа, — прошептала Эмилия, когда их взгляды встретились. Из ниоткуда за спиной Эмилии возник Дилан. Взгляд её отца скользнул по О’брайену, в мгновения став серьезным. Морщины прорезали лоб. Он тут же кивнул двоим полицейским. Над ухом зазвенел звонок. Дилан видел, что полицейские ускорили шаг, что их взгляды сосредоточены на нем, но по привычке. По странной привычке он не побежал в другую сторону, наоборот, вышел вперед, закрыв собой Эмилию. Ей ничего не угрожало, но так ему было спокойнее. — Что происходит? — взволнованно сказала она за его спиной, выглядывая на подошедшего отца и полицейских, вставших сбоку от Дилана. — Иди на урок, — серьезно сказал отец, осматривая коридор. — Зачем вы окружаете его, пап? Что они делают? — крикнула Эмилия, когда Дилана попытались взять под локти, но он дернулся, остановив полицейских взглядом. На крики Эмилии двери кабинетов открылись. Неуспевшие на урок ученики скапливались вокруг них. Дежурный учитель выбежал в самый центр, задавая вопросы. Голоса смешались в настоящую какофонию. Эмилия не сводила испуганного взгляда с Дилана.