Пару дней назад
Посмотрев на друзей исподлобья, Дилан крепче сжал пистолет в руке. Он готовил себя к самому худшему еще давно, но сейчас, когда приказали застрелить человека, у него появились сомнения. Что-то грызло изнутри. Пазл не складывался. Дилан развернулся и скрылся в подвале. Двери за ним хлопнули, а из темноты показался испуганный взгляд. Джин Су чуть поморщился, когда желтый свет вновь мазнул по деревянным стенам и врезался в глаза. Дилан спустился по лестнице. Подошел ближе к пленнику и тихо произнес: — Ты знаешь Кристофера? Только отвечай шепотом. — Я не… — Джин Су замялся, шмыгнув носом, — не понимаю о ком ты. Когда он говорил это, его взгляд нервно забегал по бетонному полу, и это не скрылось от Дилана. — Врешь. Но я все равно не верю, что ты причастен к краже наркотиков. Тогда почему ты здесь? — Я ни в чем не виноват. На этих словах Дилан достал из-за спины пистолет. Его блеск отразился в испуганных глазах Джин Су. Парень резко поднял ноги, словно собираясь убежать, но те были связаны. Он вжал голову в плечи. Его глаза шире открылись, перескакивая с рук Дилана на лицо. — Не надо! Я правда ничего не знаю. Это ошибка. Щелчок. Дилан снял с предохранителя, направив пистолет на вытянутой руке в сторону Джин Су. Заскрипели ножки стула, на котором он задергался. Резко закричал, надрывая горло: — Все! Я все расскажу! Не стреляй! Я не могу оставить маму! Все расскажу, не стреляй… Выстрел. Он раздался так громко, что Джин Су чуть не сломал зубы, сжав челюсть до скрипа. Зажмурившись, он даже прекратил дышать. Прежде чем открыть глаза, тихий голос коснулся его слуха: — Не подавай признаков жизни, иначе тебя действительно убьют. Я вернусь через час и помогу сбежать, чтобы Кристофер не нашел. Раскрыв глаз, он увидел замершего Дилана с бледным, но серьезным лицом. Губы его были поджаты, в опущенных руках блестел пистолет. Он выглядел как ангел смерти в своей черной, облегающей худой торс кофте. — П-почему меня? — почти беззвучно спросил Джин Су, боясь сделать вдох. Но под тяжелым взглядом Дилана все-таки ответил себе сам, — Потому что я отказался вывести новую формулу для его наркотиков? С прошлой партии мне заплатили достаточно, этого хватило на лечение мамы, мне больше и не нужно. Ничего не ответив, Дилан лишь прижал палец к губам и развернулся. Под скрип старой, пыльной лестницы он поднялся наверх и вынырнул из подвала, тут же прикрыв за собой двери. — Не входите туда, — прохрипел, стараясь выглядеть напуганным, — я сам вывезу тело.Наши дни
Дилан вернулся в комнату, тихо прикрыв за собой двери. Его взгляд скользил от стены к стене, пока не нашел Эмилию. Она сидела на кровати в полной темноте, обняв свои колени и поставив на них подбородок, взгляд был устремлен в пустоту. Щелкнув выключателем, после чего свет настольной лампы осветил окружающее их пространство, Дилан поставил две кружки с дымящимся напитком на стол. Эмилия еле заметно вздрогнула, когда кровать прогнулась по весом Дилана. Он подсел ближе, спиной уперевшись в изголовье кровати, и соприкоснулся с плечом Эмилии. Такое случайное касание вызвало бурю эмоций, в голове всплыл их первый поцелуй, буквально пару часов назад. Её решительность. Его сильные руки. Грудная клетка Эмилии расширилась, когда она со свистом вдохнула через нос. Словно ощутила тот же разряд тока. Нервно посмотрела на Дилана сквозь опущенные ресницы. Перехватила его взгляд и посмотрела более открыто. Не было смысла прятать свой интерес. Тем более, когда Дилан тут же реагировал на любое изменение в её лице, эмоциях. — Как ты? — спросил он и горячее дыхание обожгло её висок. — Жалеешь? — Просто лекарство, которое мне ввели, перестает действовать. — Да? — заинтересовался Дилан. — И что ты сейчас чувствуешь? Она проглотила скопившуюся во рту жидкость, с трудом отведя взгляд от родинок на скулах Дилана и прислушалась к себе. Зажмурилась, прикусив щеку изнутри: — Тревогу, она словно комок в моем животе, от неё сводит мышцы. А еще волнение и странное… — она открыла глаза, посмотрев на лицо Дилана, что было совсем близко, — хотя, не важно. — Все твои чувства важны, Милк. Он произнес это так доверительно, что весь мир сузился до затемненного угла в комнате, до небольшой кровати, на которой они сидели, касаясь друг друга плечами. Воздух вокруг изменился. Наэлектризовался, и дышать опять стало тяжело. — Я просто чувствую, что только сейчас пришла в себя от укола и наш поцелуй, — совсем тихо выдохнула она, старательно пряча взгляд, — он был ненастоящим. Словно не со мной, а с кем-то другим. — Я бы не поцеловал кого-то другого, — заверил Дилан, перехватив её взгляд, — можем проверить. И он поддался вперед, медленно, чтобы не спугнуть Эмилию. Мышцы тут же напряглись, словно струны, ожидая прикосновения. Эмилия прикрыла глаза, когда горячее дыхание обожгло лица. Дилан прикоснулся кончиком носа к виску, вдохнув такой знакомый аромат. Ему нравилось. Он растянул губы в еле заметной улыбке, скользнув кончиком носа ниже и оставляя едва ощутимую дорожку из поцелуев. Развернулся к Эмилии всем телом, соприкоснувшись головами. Дыхания соединились, ловя друг друга и Дилан больше не выдержал. Впился в губы Эмилии с таким желанием, словно давно мечтал это сделать. Поднял руку выше, зарываясь пальцами в мягкие волосы на затылке Эмилии и притянул ближе. Целовал так, словно залечивал раны. Эмилия растворилась в приятной истоме, вздрагивала от каждого прикосновения. Его рука спустилась к Эмилии на талию, чуть надавив, и она тут же позволила командовать собой. Ахнула, когда Дилан резко перехватил талию двумя руками, подняв в воздух и посадив к себе на колени. Она оказалась выше, а Дилан ослабил напор, словно позволял теперь Эмилии решать, чего она хочет. Но руки его сомкнулись на её шее, которую он вдруг усеял поцелуями, словно безумец, наконец-то получивший то, что так долго желал. Страсть переполняла такого холодного прежде Дилана, и он даже не задумывался, нужна ли Эмилии передышка. А она уже готова была задохнуться. Эмилия испугалась, что ещё чуть-чуть и она просто рухнет, но Дилан крепко сжимал её талию. Не позволил бы упасть, но услышав тихое мычание резко отстранился. Эмилия вдруг ощутила пустоту и растерянно раскрыла глаза. Дилан наблюдал за неё с легкой усмешкой, но тяжело дышал: — Все еще не по-настоящему? — только и спросил он, огладив плечо Эмилии. Она резко покраснела, прижавшись к Дилану, и спрятала свое лицо в его шее. Сжала ткань футболки, что-то промычав. Смотреть в глаза не могла. Её мысли пугали своей переменчивостью и настойчивостью. — Милк, — прохрипел Дилан в мягкие волосы, — если ты хочешь взять перерыв, то лучше не сиди на мне. Я немного, — он замялся, когда Эмилия выпрямилась, непонимающе заглянув в его глаза, — ничего криминального, но лучше тебе пересесть. И он сам снял со своих коленей Эмилию, уложив на кровать. Опустился рядом, притянув её к себе за талию. Зарылся носом в волосы, вдыхая аромат, и прикрыл глаза. Сам не верил, что это происходит в реальности, поэтому запоминал каждую секунду, ведь такое блаженство могло закончиться в любой миг.***
Спустя какое-то время, под мерное сопение Эмилии, Дилан раскрыл глаза. Подбородок щекотали мягкие волосы, а под рукой спала Эмилия, сжавшись калачиком. За окном солнце разгоняло мрак, боязливо проникая в комнату. Приподнявшись, Дилан хотел подвинуться, но ощутил, что Милк спала на его вытянутой руке. Она вдруг наморщила нос, начав чавкать. — Ч-ш-ш, — прошипел, опустившись обратно на подушку и погладив плечо Эмилии. Она успокоилась, так и не проснувшись. А Дилан не смог. Он лежал, растворившись в моменте, и мир почему-то казался до безумия правильным. Он словно не существовал до этого момента, и сейчас жизнь остановилась. Торопиться было некуда. От обычного соприкосновения на душе было легко. Даже покалывания в руке не ощущались так болезненно. В какой-то момент Дилан подумал, что если руку ампутируют, то будет не так страшно, лишь бы Эмилия не исчезала. Поэтому он обнял её со спины сильнее, боясь, что она мираж. А миражам принято развеиваться. В таком положении его и застал стук. Отдаленный, он доносился все громче через приоткрытое окно. Эмилия рядом что-то захрипела. — Спи, — прошептал Дилан, аккуратно приподнимая её с плеча и опуская на подушку. Руки потянулись смахнуть пряди белых волос с лица, но стук стал громче. Дилан встал с кровати. Взгляд его на мгновение выцепил пистолет, лежавший в углу комнаты. Ладони вспотели, но Дилан отвлек себя, тут же выйдя из комнаты. Спустился на первый этаж, где стуки были еще громче, требовательнее, и открыл дверь. Утренняя прохлада ворвалась в дом. За дверью тут же вздрогнул высокий человек, потерянно посмотрев на Дилана. Его рост, широкие плечи, все могло говорить о силе, но взгляд был беспомощным. — Мистер Стилфорд, — кивнул Дилан, не опустив руку с двери, чем преградил вход. Взгляд мужчины тут же нырнул в коридор, выискивая дочь. — Где Эмилия? — взволнованно спросил он. — Спит, — сухо ответил Дилан, но заметив, как мужчина нервно сжал ладони, какой он бледный и, судя по глубоким теням под глазами, не спавший, Дилан сжалился, — с ней все в порядке. Она не кричала, кошмары не снились. — Правда? Наверняка это укол. — Вряд ли. Эмилия сказала, что лекарство уже выветрилось. — А она говорила что-то о доме? — начал Говард дрогнувшим голосом. — Почему отказалась идти туда? — Вы полицейский, неужели не видите опасность под носом? Говард вдруг выпрямился, хмуро посмотрев на ленивое выражение Дилана, с которым он это произнес. Брови Говарда выгнулись: — Поэтому я и не понимаю, как Эмилия могла пойти к тебе. — Я не про себя говорю, а про того мужчину, от которого Эмилия в ужасе. — Арон? — Да, её дядя. — Он её родственник, не обидит, — возмутился Говард, задумавшись. Все время он винил себя в срывах дочери, ведь первый приступ произошел после его ссоры с женой и ухода из дома. Но только сейчас он вспомнил, что тогда Арон и приехал к ним. Неужели он что-то сделал Эмилии? Резкий взгляд Говарда наполнился подозрением, — Эмилия что-то рассказывала про Арона? — Нет. Но пока он гостит у вас, она точно не вернется. — Это ты так решил? Я её отец и если посчитаю нужным, то заберу её. Только я могу заботиться о ней. — И где вы были, когда Эмилия кричала по ночам? — вдруг вышел на порог Дилан, шагнув к Говарду. Лицо не выражало эмоций, но в глазах засела угроза, — Запирали её в комнате как нашкодившего котенка? Так поступают отцы? — Это не мое решение, — отступил Говард. Голос его дрогнул, — в клинике моей жене сказали ограничить передвижение Эмилии во время ночных галлюцинаций. Иначе она как лунатик просто убежит из дома. — Вы уверены, что ваша жена не наврала вам? Иначе что это за клиника такая? Говард оперся на перила, опустив голову. Она вдруг стала раскалываться. Говард вдохнул морозный воздух и глухо произнес: — Ты даже не знаешь, что с Эмилией, — с этими словами он достал из кармана баночку и протянул её Дилану, даже не посмотрев на него, — это нужно пить три раза в день, чтобы не спровоцировать новые галлюцинации. — Новые? — Да. Сначала у неё были во время пробуждения, позавчера уже и в обычной жизни. Эмилия больна, Дилан, — заверил Говард с тяжелым сердцем, — если что-то травмирует её, то ситуация усугубится. Возможно, она не поправится никогда. Поэтому… — он выпрямился, взял руку Дилана и вложил баночку, — поэтому её нужно уговорить лечь в клинику. Я не успел, но может, получится у тебя. — А она знает? — Про болезнь? Догадывается, но не осознает масштабов. Если что-то случится, она лишится рассудка. Забудет кто такая и потеряется во снах. Дилан сжал лекарство, нервно застучав костяшками пальцев по бедру. Он хотел зарыться в волосы, чтобы навести беспорядок, но что-то сдерживало. Сейчас как никогда, он должен был контролировать этот порядок. — И еще, — сказал Говард, развернувшись, — я отправил Эмилии на телефон фото рецепта. Она сможет купить остальные лекарства, если понадобится. Дилан кивнул, встретившись с таким же подавленным взглядом отца Эмилии. Обоим было тяжело. На этой ноте они разошлись. Вертя баночку в руках, Дилан вздохнул. Мысли собирались в кучу и вдруг разбегались как муравьи в разные стороны. Нужно было дать Эмилии лекарство. Он чувствовал и до этого, что она не в порядке, но услышать это от кого-то другого, казалось невыносимым. Это подтверждало его подозрение и становилось реальностью. Дилан тут же поднялся к себе в комнату и аккуратно заглянул внутрь. Эмилия спала на кровати, растянувшись во весь рост. Её губы были приоткрыты, а глаза метались под веками. Ей что-то снилось, но судя по расслабленному выражению лица, ничего пугающего. Подойдя к кровати, Дилан нашел телефон Эмилии. Он сжал его вместе с баночкой с лекарствами и бесцельно разблокировал. Тот чуть завис, прежде чем включиться. В мессенджерах значилось одно новое сообщение. Это были фотографии рецепта с лекарствами. Первое фото чуть смазанное, поэтому Дилан листнул дальше, тут же перейдя в галерею. Сев на пол, у самой кровати, он вчитался в рецепт. Там было знакомое успокоительное и, кажется, что-то для сна, но почерк был скверным. Дилан листнул фото еще раз. Кадр переменился и на экране показалось фото какого-то документа. Собравшись листнуть обратно, его взгляд выцепил знакомую фамилию. Отложив баночку Дилан тут же выпрямил спину, и увеличил фото. Моргнул, не поверив в то, что было написано. Он все-таки зарылся в волосы одной рукой и покосился на спящую рядом Эмилию. Не было сомнений, это она сфоткала. В груди вдруг защемило, но лицо Дилана осталось неизменным. Он даже усмехнулся, прочитав еще раз то, что было написано. Это была нервная усмешка. Где-то за спиной зашевелилась Эмилия. Она раскрыла слипшиеся глаза и тут же уткнулась взглядом в спину Дилана. Он сидел совсем близко, в пол оборота, кусая сухую кожицу губ. Мышцы его были напряжены, а глаза смотрели в пустоту. — Дилан, — тихо позвала она, приподнявшись на кровати. Он тут же повернулся к ней, подняв экран телефона, и тихо, опустошенно спросил: — Это правда? Мой отец мертв? Кричать не было смысла, но гнев и отторжение окутали сознание. Если Эмилия знала все о поисках отца, то почему не сказала раньше? Почему так поступила?***
Из-за решетки, которая ограничивала передвижение Кори дальше камеры, было не уютно. Он сидел на лавочке, бесцельно смотря на свои пальцы. Ждал. В полицейском участке были отдельные камеры для подозреваемых, которых еще не перевели в тюрьму. Они находились вдоль стены большой комнаты и решетки служили оградительной стеной, через которую каждый мог видеть то, чем занимаются заключенные. Там держали и Кори. Вот уже на протяжении трех дней его допрашивали. Обвиняли в похищении Квон Джин Су, к которому он не был причастен. О чем он и заявлял, но полицейские даже не записывали его показания. Послышались шаги. Кори поднял голову, посмотрев на появившегося охранника исподлобья. — Вставай, — грубо произнес тот, крутя на пальцах наручники, — вытяни руки. Кори выполнил то, что просили, после чего двери раскрылись. Охранник взял Кори под плечо, уцепившись за свободную ткань кофты, и потянул в сторону. — Куда мы? — спросил Кори, озираясь по сторонам. Близился вечер и в участке людей становилось все меньше. Даже по далекому шуму было понятно, что участок почти пуст. Это казалось подозрительным, поэтому Кори вдруг остановился, когда охранник завернул с ним за угол. — Куда вы ведете? — Ты хочешь в туалет, — прохрипел охранник, грубо подпихнув Кори в спину, чтобы тот двигался. — В туалет? Я не хочу. — Хочешь, — произнес охранник за спиной Кори и пройдя пару поворотов остановился. Кори следил за тем, как мужчина воровато оглядывается, остановив свой взгляд в углу коридора. Посмотрев туда же, Кори заметил мигающую красным камеру, но через секунду она потухла. Началось копошение. — Руки, — кратко приказал охранник, и освободил Кори от наручников. — За поворотом двери. Выйдешь через них и быстро сядешь в стоящую рядом машину. Теперь ударь меня. Кори чуть вжался в стену позади, непонимающе смотря на охранника. Тот казался серьезно настроен. Да и мышцы выпирали из-под офицерской рубашки, вряд ли Кори мог действительно нанести ему вред. — Ты что, не слышал? Ударь меня! — тверже произнес охранник. — Я всегда слышу, когда меня просят ударить, но раньше это было шуткой. — Малец, не тупи, иначе камеры скоро включат. Поджав губы, Кори кивнул сам себе. Размахнувшись, он ударил мужчину прямо в челюсть, но удар съехал в плечо. Пальцы Кори вдруг так сильно заболели, что он взвыл, схватившись за руку. Охранник рядом прижался к стене. Не смотря на удар, в его глазах блестело странное разочарование, словно Кори нужно было приложить больше сил, иначе никто не поверит в легенду о побеге. Бросив последний взгляд на мужчину, Кори рванул за угол. В неосвещенном коридоре он быстро нащупал дверную ручку и вырвался наружу. Это была задняя часть полицейского участка. Она выходила в небольшой двор и переулок. Фонари тут не горели, улица тонула в темноте. Кори остановился на пороге, обдуваемый морозным ветром. Глаза рыскали по дороге в поисках машины, пока совсем близко вдруг не зажглись фары. Спустившись на асфальтированный участок и постоянно оглядываясь, как бы не устроили погоню, Кори запрыгнул на заднее сидение. Резкий запах ментола окутал его вместе с облаком дыма. В нем Кори и заметил горящие глаза Кристофера. Стукнув по креслу впереди, Кристофер подал знак и машина тронулась. Чуть вжавшись в кресло, Кори посмотрел на своего спутника: — З-здравствуйте… — прохрипел он, вдруг потеряв дар речи. Он почти не виделся с Кристофером до этого, все общение происходило чрез Джареда или Дилана. Да что врать, Кори до последнего верил, что не смотря на все его выкрутасы, в машине среди спасителей будут сидеть его друзья, а не Кристофер. — Ты растерян. Ожидал увидеть кого-то другого? — словно прочитав мысли спросил Кристофер, вальяжно положив руку на плечо Кори. Тот почувствовал себя еще неудобнее. Тело прошибло холодным потом. Кристофер ведь не мог читать мысли? — Н-нет, я просто рад, что вышел из участка. — Тебя бы не выпустили, поэтому официально, ты сбежал. — Но разве они скоро не снимут подозрений? Я ведь не убивал того парня. — Знаю, — заверительно кивнул Кристофер, затянувшись сигаретой и выдохнув на собеседника дым, — и в полиции это знают, но им нужен козел отпущения. Кто-то должен стать разменной монетой в этом состязании. — Меня станут искать? — в панике спросил Кори. — Конечно, как и меня когда-то. Но в этом есть и свои плюсы. Да, ты больше не сможешь ходить в школу, спокойно жить в своем доме и встречаться с друзьями, но перед тобой открывается новый, подпольный мир, — постучав по перегородке, отделяющей салон от водительского места, Кристофер указал на появившегося в зоне видимости водителя. — Это Марк, твой связной. Если появятся какие-то проблемы, то ты сможешь звонить ему первое время. Кори вдруг схватился за голову. На его милом, почти детском личике появился страх. Глаза заметались по полу. Он нервно прикусил губу, вдруг начав выламывать себе руки. Неужели он теперь преступник? — Нет, — прыснул Кори, покосившись на до ужаса спокойного Кристофера, — а как же мое будущее? Универ? Банда? Я должен был стать правым. Смерив водителя особым взглядом, Кристофер дождался когда перегородка поднимется и расстроенно посмотрел на Кори: — Мне жаль, но твои друзья предали тебя. — Что? — Ты можешь винить во всем Джареда, желание стать Правым застелило ему глаза. Он буквально сдал тебя с потрохами в участке, — сказал Кристофер и его губы все-таки дернулись в презрительной усмешке. Но Кори так удивился, что не заметил этого. Его спина согнулась словно под весом информации. Перед глазами возник яростный взгляд Джареда, когда тот избивал его. Но Кори отказывался верить, что его единственный друг мог лишить его будущего и сдать полиции. — Он не мог, — качнул головой Кори, — я не верю. — Увы, но это он все подстроил. Практически сломал твою жизнь. Глаза стало жечь, а сердце сдавило, словно от горькой правды. Кори качнул головой, но уже не так уверенно. — Он бы не подставил меня так серьезно. Он ведь… мы ведь друзья. Под тяжелый вздох Кристофер припустил окно и выкинул дымящуюся сигарету. Взволнованно, но наигранно, он порылся по карманам и достал телефон. Голос его был пропитан сочувствием: — Мне жаль, но когда я пытался узнать, что происходит, то увидел эту запись. Не знаю, что произошло между тобой и Джаредом, но он повел себя как крыса. Что-то смахнув на телефоне Кристофер подал его Кори. На экране появилась запись с камер видеонаблюдения. Прищурившись, Кори не мог понять, кто же сидит на стуле, пока знакомый голос не нарушил тишину: " — Какой Кори Ховард человек? Он может совершить что-то ужасное?» В кадре тут же появился Джаред. Он закинул голову, а Кори замер, ожидая ответа. " — Кори жестокий человек и он может совершить преступление» И мир рухнул. Кори даже не слышал дальнейших слов, словно его окутал мыльный пузырь. Только шум и как на повторе слова Джареда. Он отдал телефон, тут же вытерев вспотевшие ладони о ткань джинс. — Почему? — только и спросил он, сдерживая гнев и разочарование. Покачивался на сидении. Кристофер спрятал довольную улыбку, участно заглянув в глаза Кори: — Не знаю точно, но я бы никогда так не поступил с настоящим другом. И тем более не поддался бы на уговоры О’брайена. Резкий взгляд тут же уперся в Кристофера. — Дилана? — Да, — кивнул Кристофер, добивая, — это ведь он убил Джин Су. Наверняка испугался и уговорил Джареда выставить тебя виноватым. Это не удивительно, они никогда не считали тебя за своего. Думали, что ты самый слабый и не подходишь им. С тяжелым сердцем, набухшим от разочарования словно свинец, Кори посмотрел на свои руки. Все вдруг сложилось. Они ведь и правда относились к нему с пренебрежением. Не давали решать самому. Приказывали. — Вы правы, — произнес он под нос, сжав от злости зубы до скрипа, — из-за них я лишился нормальной жизни. — Но еще не все потеряно. Ты можешь вернуть им должок, Кори. Я помогу.***
Многоэтажное здание высилось в самом центре Брейвинга. Было его сердцем, от которого ручейками крови вытекали огромные суммы денег. Там подписывали контракты с основными структурными организациями города, в том числе на содержание школ, облагораживание города и инфраструктуру. Но денег в городском фонде не хватило бы на покрытия и части расходов. Все знали это, поэтому позволяли и покрывали торговлю наркотиками, перевозку оружия и даже продажу органов на черном рынке. Это было нелицеприятной стороной Брейвинга, но пока отчисления от продажи шли как благотворительность в городской бюджет, можно было закрывать глаза. Благие цели на кровавые цены. Таков слоган главных бизнесменов города, в том числе и Мэтьюса старшего. Он так боялся потерять контроль над бизнесом и городом, что из коммерческих целей послал сына в банду к Кристоферу. Если бы у последнего была бы дочь, он может и заключил брак по расчету, лишь бы спасти свой бизнес от нестабильного главаря местной банды. Теперь Джаред стал Правым. Выполнил поручения отца, но не получил от этого удовлетворения. Даже похвалы не досталось. Только одинокий кабинет с видом на город, который затягивал всех словно болото и не оставлял место нормальной жизни. Атмосфера в кабинете была нервной. Джаред пытался проглотить переживания и спрятать их далеко в своем сознании. И это удавалось первое время, пока тело не начало ломить, а живот не свело. Комок нервов стал живым организмом. Когда очередной звонок разрезал тишину, Джаред резко поднялся от переполняемой энергии. Ответил на звонок, нервно обведя взглядом свой кабинет, но ничего важного не услышал. С раздражением бросил трубку и опустился на кресло. Накрыл лицо руками. Тихое тиканье часов успокаивало. Оно как бы напоминала, что жизнь не стоит на месте, поэтому и человек не должен останавливаться на проблемах. Все когда-нибудь будет хорошо. Джареду почти удалось убедить себя в этом, когда двери в его кабинет резко открылись и на пороге появился адвокат. — Здравствуйте, мистер Мэтьюс, — поздоровался тот, поспешно закрывая за собой двери. Джаред убрал руки от лица и тут же выпрямился за столом. Его костюм немного сковывал движения и врезался в горло, но наверняка это неудобство причиняли подавленные эмоции, а не дорогая одежда. — У тебя есть новости? — спросил Джаред, когда адвокат сел напротив него за стол, держа в руках свой пиджак, словно крыса сыр, — Получилось выполнить мою просьбу? — Я не успел. — Как не успел? Чем ты был занят? — Дело не в этом, — торопливо сказал адвокат с широко раскрытыми бегающими глазами, — я пришел в участок чтобы передать улики. Тайно, как вы и просили, чтобы Кори Ховарда больше не содержали под стражей, но я опоздал. Он покинул здание участка вчера вечером. Джаред наклонился через стол к адвокату, уперевшись руками в столешницу так, чтобы не потерять равновесие, ведь мир на мгновение пошатнулся: — Как покинул? Его куда-то перевезли? В тюрьму? — Нет. Он сбежал. — Что? — Джаред замер с раскрытым ртом, перебирая в голове все сказанное. Но мысли как песок вымывались из-под ног. — Да, камеры записали как его вели в туалет, но по пути он напал на охранника и скрылся через задний ход. Это было во время пересменки, здание почти пустое. Удивительно как человек, не знакомый с порядками участка, так легко подобрал правильное время и не попал под камеры. Наверняка ему кто-то помогал. Испытующий взгляд адвоката переместился на Джареда и тот тяжело вздохнул: — Ты думаешь это я? — Не думаю, но вы мой клиент и если как-то к этому причастны, то расскажите мне, я должен знать. Помогать вам моя работа. Под тихое тиканье часов Джаред отрицательно качнул головой, откинувшись на спинку кресла в растерянности. — Это не я. — Хорошо, значит нечего переживать. — А что будет с Кори, если его поймают? — Он сбежал из-под стражи. Даже если он не виновен в том, в чем его обвиняли, то за побег он точно понесет наказание. Но самое страшное здесь другое. — Что? Адвокат почесал подбородок, на мгновение отведя взгляд в панорамное окно, что находилось в кабинете Джареда. Темные тучи сгущались над городом, грозя проливным дождем. А адвокат словно раздумывал, стоит ли рассказывать такую неприятную информацию. — Вы все равно узнаете, — начал он, мысленно вернувшись к Джареду, — сегодня пропало еще два человека. Оба школьники с северной части города. Одного нашли рядом с лесной полосой, но он был уже мертв. Я краем уха услышал, что возможная причина смерти отравление наркотическими веществами. Второго еще не нашли. Но все это плохо влияет на дело Кори. — Причем тут он? — Кори уже обвиняют в похищении школьника. И вдруг, на следующий день, после того как он сбегает из-под стражи, пропадают еще школьники. Полиции это все кажется подозрительным, поэтому, — адвокат достал конверт и протянул его через стол обратно Джареду, — ваши улики сейчас никому не помогут. Приберегите их на тот случай, если вашего друга поймают. Голос Джареда пропал где-то внутри. Надломился. — И ч-что будет, если на него повесят убийство? — Осудят. Ничего хорошего. Отвернувшись от адвоката, Джаред с силой сжал ладони. Глаза застелила странная агрессия с примесью вины. Злость на Кори, который не только оказался отвратительным другом и предал его, но и сбежал, не дав исправить ситуацию. Решил действовать сам, впервые за все время их дружбы. Это и злило Джареда. Кто-то другой теперь помогал Кори, а тот так легко выкинул Джареда из своей жизни. Что это было? Ревность? Вряд ли. Скорее разочарование. Звонок. Джаред резко поднял трубку, грубо ответив: — Слушаю. — Я стою рядом с фирмой. — Элли? — тут же изменился в голосе он, встав из-за стола. — Зайди в холл, я сейчас спущусь. Ничего не ответив, Элли сбросила звонок. Джаред был уже настолько разбит, что это его не обидело. Он просто сосредоточил все свое внимание на долге перед семьей. — У вас все? — спросил он, заставив себя выпрямиться. — Да. Спасибо, что выслушали. Бегло кивнув, Джаред проводил адвоката взглядом и поднялся следом за ним. Спрятав конверт в нижний шкафчик и заперев его на замок, он накинул пиджак и вышел из кабинета. Голос секретарши настиг у самых дверей, но Джаред с улыбкой перебил её: — Если отец спросит, скажи я отлучился по делам. Не убирая улыбки, он зашел в лифт и нажал кнопку первого этажа. Пару раз лифт останавливался, впуская новых людей, от чего становилось душно и неприятно. Когда же он остановился в своей конечной точке, с раскрытыми дверями на Джареда обрушился шум голосов и шелест обуви. Все куда-то спешили, разговаривали по телефону, при этом приятная музыка тихо играла на фоне в большом холле. Оглядевшись, Джаред заметил у самого входа на диванчике две знакомые фигуры. Элли сидела в темном платье, обтягивающем худое тело, а рядом, почти не сводя с неё глаз сидел Никко. Он держал в руках свою куртку и пальто Элли, бережно сложив их, как джентльмен. Они что-то обсуждали. Больше говорил Никко, а Элли слабо улыбалась, но взгляд её был пустой. При улыбке чуть просвечивающая кожа обтягивала кости — Привет Джаред, — поздоровался Никко, первым заметив возвысившегося над ними друга. Они пожали друг другу руки, а Элли только кивнула, тут же отвернувшись. Её голос казался тихим: — Папа что-то хотел? — спросила, на что Джаред спрятал руки в карманах брюк, отрицательно качнув головой. — Тогда зачем ты позвал меня? Недолго думая, он сел на диван, разделив Никко и Элли. Пихнул их бедром, заставив недовольно посмотреть на себя. — Мы едем в больницу, — спокойно сказал он, — Никко поможет нам. Договорится со своим отцом и проводит в нужные кабинеты, чтобы тебя осмотрели. — Я отказываюсь. В Элли бурлило недовольство, но как Джаред и надеялся, она была достаточно воспитана, чтобы не послать его на глазах друга. От части для этого Никко и нужен был здесь, в роли щита. — Элли, это просто осмотр, — вмешался Никко, выглянув из-за Джареда, — тебе нечего бояться, твой брат и я будем рядом. — Но я не хотела бы утруждать вас собой. — Что за бред, — бросил Джаред, но Никко его перебил, мягко улыбнувшись: — Ты не утруждаешь, я буду только рад, если смогу помочь. Образовалась тишина. Элли смотрела на Никко с какой-то недоверчивой благодарностью, как зашуганный, но верящий в людей котенок. Только Джаред неловко поерзал на месте. Он медленно наклонился вперед, перекрыв Никко и заставив Элли посмотреть на него. — Я тоже только рад, — повторил он, на что Элли еле заметно фыркнула и отвернулась. Джаред непонимающе обернулся на Никко, а тот пожал плечами, заставив друга вспыхнуть, — короче, меньше слов. Я вызову машину, и мы поедем в больницу прямо сейчас. Элли, ты никуда не отходи. Никко, пойдем со мной. Раздав указания, Джаред отвел друга чуть в сторону, где сестра не могла их услышать. Нервно оглядевшись, он зашептал: — Кори сбежал. Никко удивился, вытянувшись по струнке. По его лицу было понятно, что в голове вертится рой мыслей. — Это ты помог ему? — Что? Нет. Не после того, что он сделал с Элли. — Получается, он сам? — Либо ему кто-то помог. — Кто-то из Правых? Джаред кивнул, краем глаз найдя сидящую на месте Элли. Её болезненный вид пугал его сильнее любой угрозы от отца или Правых. Она была единственным, что Джаред не мог позволить себе потерять. — Ты расскажешь Кристоферу? — спросил Никко. — Нет. Я отведу сестру в больницу. Остальное не мои заботы.***
Кухня освещалась желтым механическим светом, что исходил от ламп и изредка дребезжал. Тишина полупустого дома нарушалась размеренным звоном чайных ложек. Эмилия, подперев голову рукой, отрешенно следила за оставшейся на дне стакана молочной пенкой. — Ты допила? — голос Дилана был холоден. Он еще не избавился от обиды и недосказанности. Эмилия прикрыла глаза, пытаясь проглотить тревогу, но та всё равно клубилась в груди темной дымкой. Смотреть на Дилана было больно, ведь его чувства словно зеркало отражались на её самочувствии. — Милк, ты… — вновь позвал Дилан, но не успел закончить, как скрежет деревянных ножек по паркету перебил его. Эмилия резко поднялась из-за стола, сжимая в руках пустую кружку. — Да, — отчеканила она, подняв на Дилана твердый взгляд, — я допила, ты доволен? Вопрос был риторический и Дилан осознал это также быстро, как и свою ошибку, однако было уже поздно. Эмилия как-то резко повернулась, направившись к раковине, руки её дрожали от напряжения. Она копировала Дилана. — Черт, — протянул он, — прости. Шум воды, под который Эмилия ополаскивала кружку, заглушил шаги за спиной. Крепкие руки опустились на её плечи, слегка сжимая их: — Прости, — повторил, не зная куда девать себя, поэтому просто прижался к её спине, прячась, — я не знаю, что мне делать. Ведь я так долго искал его, а оказалось… Эмилия отставила кружку, но так и не повернулась к Дилану. Боялась спугнуть того, кто только учил выражать свои чувства. — Неужели все, что я делал, чтобы найти отца, было зря? Все это время он был мертв. А я творил такие вещи, от которых он бы возненавидел меня. Я стал отвратительным сыном. Он тяжело вздохнул. От приказов Кристофера его душа зачерствела, отстранилась. Мрак окутывал сознание, звал к себе и иногда не казался таким уж отвратительным. Манящий, поглощающий все живое. Из-за этого Дилан боялся, что бродит на краю огромной воронки. Шаг не туда, и он упадет, больше никогда не отмоет свои руки от крови. Странный голос в голове кричал, допускал на мгновение, что если он отступится ему это понравится. Дилан боялся стать плохим. А страхам суждено сбываться. — Эмилия, — прохрипел он, — вдруг я прикрывался поисками отца? Что, если я просто жестокий человек? Она вдруг шевельнулась, попытавшись обернуться, но Дилан резко отстранился. Отвернулся, чтобы скрыть свое лицо, и опустился на пол. Бежать было бессмысленно. Поэтому он просто обнял свои колени, закрывшись. В том числе и от Эмилии. Мысли пожирали его. Мягкое касание. — Люди меняются. Ты мог быть жестоким тогда, но каким быть сейчас, это твой выбор. И Эмилия опустилась рядом, обняв его со спины. Прижалась щекой к его плечу, и успокаивающе погладила большими пальцами по запястьям Дилана. Так они и сидели какое-то время, немного раскачиваясь и скорбя. Поглощенные чувствами и мыслями, разрешившие друг другу коснуться души и оставить на ней след. — Ты должен съездить на кладбище и найти могилу отца. Положишь ему цветов и тебе станет легче, — прошептала Эмилия спустя время. Дилан тут же выпрямился, посмотрев на сидевшую позади него Эмилию. В свете желтых лучей она казалась на редкость спокойной. — Я не оставлю тебя одну, — заверил он, — и на кладбище не возьму, это не место для реабилитации. — Но ты не сможешь охранять меня вечно. Я должна сама справиться со своими кошмарами, — она наклонила голову, мягко смотря на Дилана, а у него в груди сердце подозрительно сжалось, — ты сам говорил мне, что в моей жизни будет еще куча проблем и я не должна убегать от них. Должна научиться решать их. — Решать их на кладбище не получится. — Я могу не ехать с тобой. Схожу в это время домой. Дилан кашлянул, резко развернувшись к Эмилии. Он вдруг прижал руку к её лбу, насупив брови. — Ты что делаешь? — непонимающе спросила она. — Проверяю нет ли у тебя жара. На здоровую голову такие мысли не приходят. — Дилан! — вспыхнула Эмилия, скинув его руку и встретившись с недовольным взглядом, — Я не могу остаться у тебя на всю жизнь. — Почему нет? Эмилия замерла с раскрытым ртом, собираясь что-то сказать, но серьезность, с которой на неё смотрел Дилан, выбивала почву из- под ног. Обезоруживала. — Ты хочешь, чтобы я осталась? — Я не хочу, чтобы кто-нибудь сделал тебе хуже. В клинику ты не хочешь, а значит я в ответе за тебя. — Спасибо. — За что? — С тобой я начинаю верить в себя. Хоть ты и сидишь недовольный и нахмуренный, я чувствую, что ты готов защитить меня. А я тебя. Поэтому я пойду сегодня домой и возьму немного одежды и школьную сумку. Не буду больше убегать, ведь теперь я не одна. Дилан посмотрел на неё исподлобья, над чем-то раздумывая. Через секунду он резко поднялся, выйдя из кухни. В коридоре раздался шум, а затем звон, словно что-то искали. Когда звуки затихли, Дилан вернулся на кухню, сосредоточив взгляд своих карих глаз на сидевшей на полу Эмилии. Он протянул ей руку, помогая подняться. Она встала, оказавшись близко к Дилану. Чувствуя его дыхание на своем виске. Взяв её руку, покрывшуюся мурашками, он вложил в ладонь что-то холодное. — Это ключи, — тихо сказал он, встретившись взглядами, — как только почувствуешь, что что-то не так, возвращайся ко мне. — А ты? — Я съезжу на кладбище, затем вернусь сюда. Буду ждать тебя. Если что, звони. Затаив дыхание Эмилия вновь прижалась к Дилану, встав на носочки. Он обнял её, положив подбородок на ее голову и вдохнув аромат волос. Все это успокаивало, заставляло ощутить мир правильным. Сейчас он и был правильным.***
После громкого стука двери открылись. С порога на неё посмотрели уставшие глаза, тут же преобразившись. — Эмилия? — оживившись вскрикнула мама, пропустив дочь в дом. Ничего не ответив, Эмилия вошла внутрь. Сняла обувь, в это время осматривая беспорядок, царивший в коридоре. Чьи-то кроссовки были перевернуты и лежали по отдельности от пары. Куртка валялась на полу, словно спала с вешалки. — Что происходит? — спросила Эмилия, выпрямившись. На голоса вышел мужчина, но заметив девушку тут же вернулся на кухню, сдерживая презрительный взгляд. Его мелкие, болотные глаза блестели и дергались, словно их обладатель был потерян. — Арон уезжает домой, — ответила мама, приблизившись к дочери, и скривила лицо, — теперь ты довольна? Ты добилась чего хотела, твой отец выгнал его. Эмилия подняла настороженный взгляд на мать и тихо, чтобы слышала только она, произнесла: — Я не рассказала папе ничего, как ты и просила, поэтому не обвиняй меня. — Да, ты поступила еще хуже. Ты устроила истерику, а твой друг разбил Арону нос ни за что. — Мама, — протянула Эмилия, прикрыв глаза, но грудь вдруг зажгло от непосильной обиды, разъедающей каждую клеточку, — помнишь, ты сказала мне, что, если я вру, ты никогда не простишь меня? — Я устала затрагивать эту тему. Хватит её мусолить и… — Помнишь? Сложив руки на груди и выпрямившись, мать Эмилии кивнула, поджав губы так, чтобы показать всю степень своего недовольства. Но даже увидев это, Эмилия не остановилась, наконец-то выпустив то, что так долго держала в себе. — Ты сказала, что не простишь меня. А его? Ты же знаешь, что я не наврала тебе, но тогда почему ты так легко простила его? Почему он не понес наказания за то, что совершил со мной? — Он не успел ничего… Эмилия перебила: — Это не важно. Он сломал мою жизнь, а ты встала на его сторону. Предала меня. — Боже, Эмилия, я не предавала тебя. Ты даже не знаешь, как я тебя защищала и угрожала ему. Сказала, что если он еще хоть пальцем тебя тронет, то я порву его. — Но при этом он здесь, мам! Ты не должна была его прощать, как пригрозила мне, но при этом он опять ходит в нашем доме, а ты готовишь ему кушать и ухаживаешь за ним. Ты все также любишь его. Мать Эмилии закачала головой, накрыв лицо руками. Она отошла чуть в бок, тяжело вздыхая, словно устала от того, что Эмилия вновь и вновь поднимает эту тему. — Тебе нравится вспоминать это, Эмилия? Мы уже сто раз обсуждали, поэтому хватит. Я так больше не вынесу. — Нет мам, мы не обсуждали. Ты каждый раз закрывала мне рот и запрещала рассказывать отцу. Ты оправдывала Арона тем, что он не успел ничего сделать, но знаешь что? Изнасилование, это не только проникновение! И смирись с этим, твой брат педофил, а дочь жертва изнасилования. Поэтому прости, что я не могу быть удобной и позволять тебе и дальше манипулировать мной, — Эмилия проглотила скопившуюся во рту жидкость, крича на мать так отчаянно, словно это была последняя попытка достучаться, — это ты должна была выгнать его из дома, а не папа. Но ты вновь позвала его к нам. Ты сделала выбор и теперь, — Эмилия выпрямила спину, смотря матери прямо в глаза, — теперь я сделаю свой. Вскинув подбородок, Эмилия направилась на кухню, где за столом сидел её главный предатель. Арон сгорбил спину, откинувшись на спинку стула, и его блуждающий, стеклянный взгляд нашел Эмилию. Он презрительно хмыкнул, и рука его потянулась за бутылкой, налив в стакан перед собой немного алкоголя. Его красное лицо не выказывало каких-то особых эмоций, но залегавшая в глазах тень обличала неуверенность. Сжав ладони до побеления, Эмилия сбросила скорость. Она размеренно подошла к шкафчикам. Под тихий звон достала стеклянный стакан, как в ту ночь, и поставила его на стол. Зная, что Арон наблюдает за её действиями, она раскрыла холодильник и достала бутылку молока. Подошла к столу и подняла глаза на Арона, встретившись с ним. Внутри все свело от желания убежать, но Эмилия не подала виду, тонкой струйкой налив молоко в стакан. Словно совершала обряд. Не прерывая зрительный контакт, она села за стол и сделала небольшие глотки. Слышала, как у входа на кухню остановилась мама, как нервно стучал по столу Арон, но она чувствовала себя уверенней, пока пила молоко. Это стало символом силы. Еще с детства, когда бабушка наливала Эмилии теплое молоко на ночь, чтобы та легче уснула, это было для неё особым ритуалом. Год назад, когда она смогла отбиться стаканом от молока от родного дяди, это стало необходимостью. Пить молоко — это напоминать себе даже в самые трудные моменты, что ты сможешь противостоять этому миру, даже если он восстанет против тебя. Отбилась тогда, значит сможешь и сейчас. Вытерев рот, Эмилия пренебрежительно скривила лицо: — Я знаю, что творится в твоей голове. Ты думаешь, что имеешь надо мной власть, но это не так. — Эмилия, — пискнула за спиной мать, предостерегая. — Я больше не боюсь тебя, Арон. Ты совершил отвратительный поступок и моего прощения не получишь. Арон поднял тяжелую голову, его язык заплетался: — Это ты не получишь прощения. Сама ходила в коротких шортах, я не виноват ни в чем. А вот ты сломала всю семью, испортила жизнь матери, мне. Ты разрушила брак родителей, — и он поднял стакан, выпив за один глоток остатки его содержимого. Даже не скривился, но взгляд стал еще мутнее. И он еле как сосредоточился на племяннице, — ты отвратительная, Эмилия. — Я это я. И когда-нибудь я стану счастливой не смотря на все, что было. А ты не найдешь спасение даже в своей бутылке. — Это я в бутылке? Да это ты шлюха, не найдешь спасение. Это ты виновата в моем состоянии. Мразь. С этими словами Эмилия поднялась из-за стола. Она контролировала каждую мышцу, чтобы сдержать внутреннюю дрожь. Все оскорбления врезались в спину и отлетали от неё как осколки стекла от стены. На негнущихся, ватных ногах она развернулась и тут же встретилась с раскрасневшимися глазами матери, её нижняя губа дрожала. Скрипнули ножки стула и мать Эмилии тут же бросилась к Арону, успокаивая его. Пронеслась мимо Эмилии, заставив ту проглотить обиду. — Ты сделала свой выбор, — прошептала Эмилия и вышла из кухни. Словно пьяная она добралась до своей комнаты и тут же скатилась по двери. Прикрыла глаза, позволяя себе сбросить все, что копилось внутри так долго. Это должно было произойти именно здесь. Эмилия готова была оставить все плохое в этой комнате. Белые, пустые стены создавали впечатление незавершенности. На них не висели картины, семейные фото, словно человек и вовсе не жил здесь. Кровать, расположенная в самом углу была её сердцем. Больше в комнате ничего не было. Голые стены и такой же пол, с маленьким миром в самом углу, чтобы остальным было тяжело добраться. Комната была такой же пустой, как и хозяйка. Не искала встречи с другими, отгородилась от мира. Поверила, что внутри такая же бесполезная, пока кто-то не ворвался через окно и не заставил выглянуть из своего заточения. Благодаря ему, сейчас Эмилия чувствовала себя свободной. Но ссора вытянула остатки сил, поэтому она позволила себе просидеть калачиком у двери долгое время. В какой-то момент Эмилия задремала, но стук выдернул её из сна. Оторвав голову от коленей, она осмотрела комнату, в которой уже потемнело. Опустился вечер. Створка окна была поднята и белые тюли развивались на ветру. Кажется раньше они были закрыты. Поднявшись с пола, Эмилия обняла себя за плечи, чуть поежившись от холода. Подошла к окну, чтобы закрыть створку, но в лунных лучах, на самом подоконнике стояла небольшая коробочка. Подавив резко возникшее желание сбежать, Эмилия замерла. Оглядев комнату, кроме потонувшей в темноте кровати она ничего не заметила. Шторки все также поднимались, словно звали к себе. — Я больше не убегаю, — шепотом напомнила себе Эмилия и подняла подбородок. Подошла к окну, не сводя взгляд от подарочной коробки, которая в этот раз была меньше, но с огромным синим бантом. Кожа запястья покрылась мурашками от морозного ветра. Он тут же высушил мокрые дорожки на щеках. Эмилия с удивлением поняла, что плакала во сне. Может она все еще спит? С силой ущипнула себя за руку, ощутив резкую боль. Перевела взгляд на подарок, отблескивающий под лунными лучами. Он не мог быть галлюцинацией. Вытянув к нему руку, Эмилия коснулась вполне реальной, шершавой упаковки пальцами. Сняла подарочный бант и приподняла крышку, заглянув внутрь. Она тут же вздрогнула, проглотив резкое желание закричать. Крышка упала на пол вместе с лежавшим внутри коробки языком. Он был розовый, но покрыт какой-то мутной пленкой. — Твою ж мать, — прошептала Эмилия, отряхивая руки. Она присела, включив фонарик на телефоне, и оглядела выпавший на пол язык. На глаза попалась бумажка. Скривив лицо, Эмилия подцепила её пальцами и поднесла ближе к лицу, прочитав надпись. «Дилан много говорит. Успеешь ему помочь?» Ток прошелся по спине. Липкий, разъедающий все живое. Эмилия посмотрела в окно, но темнота уже опустилась на город, окутав все улицы так бережно, словно мать, подоткнувшая одеяло перед сном. Бросившись измерять шагами комнату, Эмилия набрала в дрожащих руках номер Дилана. Мысль, что это не галлюцинации и с парнем что-то случилось не покидала, а с каждой прожитой минутой и бесконечными гудками в телефоне крепла в сознании всё сильнее. — Ну-у же, — простонала Эмилия, ненавидящим взглядом уставившись в телефон, — возьми чертову трубку, Дилан. Возьми! После длинных гудков линия сбросилась, и Эмилия с ненавистью швырнула телефон в сторону кровати. — Черт-черт-черт! — вскрикнула она и тут же набрала другой номер. — Эмилия? — Пап! Что-то происходит. На подоконнике стоит подарок, там язык и угроза Дилану, а он не отвечает на звонок и… — Дочь. Стой. Что-то с Диланом? — Я не знаю, но в подарке чей-то язык и я очень волнуюсь. Дилан не отвечает на звонки. Я сейчас дома и не знаю где он. А этот подарок, там настоящий язык! — Ты опять видишь подарок? Эмилия вдруг замерла. Моргнула, убрав телефон от уха и посмотрела на освещенный лунными лучами подарок. Отец не верил ей. Его голос раздавался из динамика, задавая вопросы о самочувствии, поэтому Эмилия сбросила звонок. Ноги подкашивались от переизбытка негативных эмоций, голова кружилась. Эмилия запустила руки в волосы, крепко сжимая и оттягивая пряди, пока боль не стала отрезвляющей. В сознании неожиданно промелькнула мысль, что если она не сделает хоть что-то прямо сейчас, то не простит себе этого никогда. Потребовалось меньше двух минут, чтобы спуститься по лестнице, выскочить из дома и перебежать на соседний участок, принадлежащий семье Дилана. Кожа покрылась противными мурашками, когда ледяной ветер пробрался под ткань теплого свитера, обжигая кожу. Контролируя дрожь в коленях, Эмилия поднялась по крыльцу, и остановилась напротив двери. Свет уличного фонаря был слишком далеким и не освещал нужное пространство, что уж говорить о крыльце. — Прошу, будь здесь, — прошептала она самой себе и, больно прикусив нижнюю губу, постучалась в дверь. Дыхание замерло практически на минуту в ожидании чего-то, но ответа не последовало. Эмилия с сомнением опустила взгляд на дверную ручку. Недолго думая, она достала ключи. Раздался громкий щелчок, после чего дверь со скрипом медленно раскрылась. Мир сузился до погруженного в темноту коридора и ведущей на второй этаж лестницы. Время остановилось, только сердце бешено билось в ушах. Сжав в вспотевших ладонях телефон, Эмилия включила фонарик. Её храбрости не хватило на то, чтобы зажечь свет во всем доме и, тем самым, объявить о своем присутствии. Ведь помимо Дилана в доме должен был быть и тот, кто оставлял подарки. Белый свет мазанул ближайшую стену и осветил коридор. Эмилия вошла внутрь дома, прикрыв за собой дверь. Осторожно пройдя по коридору, она заглянула на кухню, освещая пространство, но там ничего не изменилось с сегодняшнего утра. Почти. Эмилия прищурилась, заметив на столе белую кружку Дилана, в которой он постоянно заваривает себе кофе. Пытаясь издавать как можно меньше звуков, она прошла к столу и с удивлением заметила, что кружка не пустая, а напиток в ней довольно теплый. Дилан был здесь совсем недавно? Или это не он? Скрип. Эмилия резко повернулась. Осветила коридор, но он был пуст. Дрожащими руками она подняла со стола нож для масла и крепко сжала его палцами. Дыхание сводило от напряжения. Эмилия вернулась в коридор. Соседняя дверь в комнату отчима Дилана оказалась запертой, и она подняла ненавистный взгляд на темную лестницу. Даже освещенная белым светом телефонного фонарика лестница казалась пугающей. Когда она ступила на неё, скрип деревянных половиц разрушил одинокую тишину дома. Внутри всё сжалось. Эмилия вытянула голову, пока поднималась по лестнице, и пыталась разглядеть хоть что-нибудь на втором этаже. Сознание вырисовывало ужасные фигуры, вплоть до распластавшегося на полу бездыханного тела Дилана. Скрип. Метнув взгляд на коридор второго этажа, она замерла. Никого. Но двери в комнату Дилана раскрыты. Словно приглашая войти. Сердце на секунду остановилось. Кожа на спине похолодела и покрылась противными мурашками. Сжав сильнее нож, Эмилия пошла вдоль стены к комнате. Заглянула внутрь и тут же включила свет. Под тихое дребезжание комната осветилась. Проглотив скопившуюся во рту жидкость, Эмилия осмотрелась. За спиной скользнула тень, выбираясь из-за двери. Свист. Она даже не успела осмыслить происходящее, как резкая боль раздалась в голове, повалив на пол. Все тут же погрузилось во мрак. Эмилия потеряла сознание от удара, свалившись в ноги к Кристоферу. Его быстрый, цепляющийся за все взгляд радостно заискрился. — Ты заставила меня ждать, — дрожащим голосом произнес он, откидывая деревянную биту. Опустившись рядом с Эмилией, он подцепил пальцами её белые пряди и смахнул с лица, — ты должна проснуться. Я не хочу играть в молчанку. Его руки тряслись от эйфории и долгого ожидания. Взяв тело Эмилии под руки, он поднял его и пронес к стулу. Ноги её зацепились за палас, подминая его, но Кристофер лишь сильнее дернул на себя. Усадил Эмилию в кресло. Её тело чуть скатилось. а голова опрокинулась. По лбу потекла струйка крови. — Ну и где же твой бойкий язычок, — разочарованно цокнул Кристофер, приблизившись к бессознательному лицу Эмилии. Он коснулся пальцем стекающей по лицу тонкой струйки крови, и положил палец себе в рот, мечтательно закрыв глаза. Его плечи передернуло. Глаза тут же распахнулись и в них блеснуло недовольство. Под свое тихое дыхание он достал шприц. Откинул волосы Эмилии и поднес укол. Игла блеснула под механическим светом и тут же вонзилась в шею. — Вот та-ак, — протянул он, введя содержимое, — сейчас ты должна проснуться. Нам еще нужно столько обговорить, прежде чем я отрежу тебе язык и подарю его твоему отцу. Или Дилану. Я даже не знаю, кому ты трепалась больше, — серьезно заявил он. Взгляд его тут же сосредоточился на магнитной доске у самой стены, на которой Дилан выстраивал поиски отца. Что-то в этом напрягало Кристофера и он хотел быстрее обсудить с Эмилией. Но не прошло и минуты, как его телефон зазвенел. Скривив лицо, Кристофер выслушал человека на другом проводе. Взгляд его резко заметался по сидевшей в отключке Эмилии. — Ну нет, — цокнул он, тут же перекидывая Эмилию себе на плечо, — хоть Дилан и приехал раньше, мы с тобой даже не начали разговор. Ты пойдешь со мной. Руки Эмилии повисли вместе с головой, когда Кристофер перекинул её через плечо. Не выключая свет в комнате, он пошел к выходу, пока Дилан еще не успел повернуть на свою улицу.