Блюстители Чистоты

Сердце стучало в ушах Говарда. Руки, что вцепились в руль, потряхивало. Ладони противно вспотели. Страх клокотал в жилах, а тревога туманила разум. Одним поворотом руля машина въехала на газон дома, осветив фарами погрязший в темноте толстый ствол дуба. Говард выпал из машины, хлопнув дверьми. Его тревожная фигура царапнула луч блеклого света и тут же скрылась за дверьми родного дома. Удивленные голоса жены и Арона настигли Говарда уже на лестничном пролете второго этажа. Так быстро он мчался в комнату дочери. Но перед самой дверью что-то заставило остановиться. Накрыв дрожащей рукой дверную ручку, он провернул её и заглянул в темную, пустую комнату. Открыл двери шире, позвав: — Дочка? Ответа не последовало. Только лунный свет, что квадратом падал через открытое окно, тревожно встрепенулся, подозвав. Говард пересек комнату и заглянул в прилегающую ванную. С тихим щелчком загорелся свет. — Эмилия? Было пусто. Не погасив свет, он вернулся к комнате, заметив в лунном сияние прибереженную коробочку. «Пап! Что-то происходит. На подоконнике стоит подарок, там язык…» Испуганные слова дочери прозвучали только в голове Говарда, но показались такими реальными, что он испуганно обернулся на дверь позади. Резкий взгляд вернулся к неизвестной коробке и лежавшему совсем близко неизвестному предмету. Опустившись рядом с ним, Говард присвистнул. Влажными ладонями он прикрыл рот и дрожащей рукой вытер капли пота, что стекали по вискам. Прямо у его ног лежал человеческий язык, с четким надрезом. Он не был вырван. Кто-то специально отрезал его и прислал в эту комнату. Словно собака ищейка Говард расправил плечи. Брови сошлись на переносице, пока он бегло цеплял взглядом богатую коробочку, ленту и отброшенную крышечку. Чуть в стороне был комочек грязи. Выпрямившись, Говард подошел к окну. Наклонив голову, словно знал, что ищет, он разглядел под лунным светом грязный след от обуви. На улице было влажно из-за висевшего в воздухе дождя. Если кто-то пробрался в комнату Эмилии через окно, то наверняка оставил следы не только внутри, но и под окнами. Говард выглянул на улицу. Морозный ветер защипал его вспотевшее лицо, но зоркий взгляд все равно рыскал вдоль дома, пока не наткнулся на шевелящуюся в темноте фигуру. Она медленно, словно надсмехаясь, двигалась по соседней тропинке к дому. Туда, где Говард в последний раз видел свою дочь. Он тут же рванул обратно, по пути набирая номер дочери. Гудки в очередной раз стали единственным собеседником. Словно услышав топот от ног, мать Эмилии вышла в коридор. Заметив красного, испуганного мужа, она раскрыла руки, словно сети, надеясь поймать в них рыбку. — Пропусти! — вскрикнул Говард, приковав взгляд к дверям. — Нет, нам нужно обсудить многое. Я знаю, что Эмилия опять тебе наговорила кучу всего, но неужели ты веришь в её бредни, Говард? — со слегка заплетающимся языком проговорила она и уткнула руки в грудь мужа, что от нервов сжал зубы до скрипа. — Посмотри на меня. Я же вечно у неё плохая, Эмилия вообще хочет выжить меня из этого дома и лишить семьи… Говард вдруг опустил на жену взгляд, пригвоздив им к стене: — Что ты несешь? — прошипел. — Она и есть твоя семья! — Я могу нарожать еще, даже более благодарных. Но ты такой один. Ты мой муж. — Нет, — качнув головой, Говард решительно стянул со своего пальца обручальное кольцо и протянул его матери своего ребенка, — не после твоих слов. Я развожусь с тобой, Дарина. — Н-но, — голос её задрожал, а пальцы сжали чужое кольцо, — ты не можешь. Ничего не ответив, Говард обошел уже бывшую жену и двинулся к двери. У самых ступенек о его спину, точно сотня осколков, разбился крик: — Я никогда не дам развода! Я заберу у тебя дочь! Ты больше никогда её не увидишь. Слышишь? Никогда! Проглотив ком в горле, Говард развернулся к Дарине, что схватилась за волосы. Её рот вдруг исказила истерическая ухмылка. — Ты не разведешься со мной никогда, — прошипела она прежде, чем громкий хлопок двери отрезал её от остального мира. Говард закрыл входные двери. Но освободил сердце. Морозный ветер заставил опомниться. Тут же набрав номер дочери, он собрался спуститься с порога, как вдруг гудки прервались. Кто-то поднял трубку. — Эмилия?! Дочь, ты где? Что случилось? Почему ты… — Её нет. Голос Говарда ослаб. Он услышал ответ не только в телефоне, но и совсем близко, буквально в паре метров. Обернувшись, встретился с замершим на своем участке Диланом. Парень выглядел болезненно, но был собран. Спина прямая, а в глазах странный, опасный блеск. Качнув головой, он опустил руку от уха и отключил звонок. За пару шагов Дилан и Говард оказались на пересечении их участков. — Что случилось? — спросил Говард, выглянув из-за спины парня, но дочь не увидел. — Почему у тебя её телефон? Глаза Дилана также заметались, он поднес руку к губам, кусая косточки, и тихо ответил: — Её забрал Кристофер, он один из правых. Не удивляйтесь, я знаю, что вы следили за мной. Но вряд ли вы добрались до главных и знаете о Кристофере… — Знаю. — Знаете? — удивился Дилан, но это чувство быстро сменилось тревогой, — Тогда вы знаете, на что он способен. Говард отвернулся к дороге, сжав ладони в кулаки. Слова давались с трудом, в голове вырисовывалась картинка с пытками его дочери. — Ты знаешь куда он её увез? — Нет, — ответил Дилан, нервно переминаясь с ноги на ногу, — но я объеду все места, что знаю. Кристофер не мог увезти её далеко. Говард кивнул, подтвердив догадки Дилана. Взгляд его опустился на сжатый в руке телефон, а затем перешел на напряженного парня, чьи волосы разметались в панике. Смешались с тьмой вокруг. И эта тьма засела под глазами О’брайена, в уголках его губ, словно вырисовывая дьявола. Он хотел сорваться на поиски, но заметил, как медлит отец Эмилии. — Вы что-то знаете, — догадался Дилан, подступив Говарду, — вы знаете, куда он повез Эмилию? — Догадываюсь. — Куда? Куда он её повез?! — Дилан сжал ворот рубашки Говарда, не сдержавшись, — скажите мне. — Зачем? — Я вытащу её. Пожалуйста, — смягчился Дилан, словно хватаясь за последнюю соломинку, — прошу вас, скажите куда. На мгновение Говард увидел искреннее волнение. Неужели Дилан готов рискнуть собой, чтобы спасти Эмилию? — Если я скажу, то ты поедешь туда. — Конечно! — вскрикнул Дилан и отпустил воротник Говарда. — В этом и проблема. Мне нужно отдать одно указание, чтобы начать операцию по штурму здания, и я накрою Кристофера, спасу Эмилию. Если тебя поймают на том месте, то арестуют. Надолго, Дилан. Моя дочь, по всей видимости, любит тебя, а я не хочу, чтобы она страдала. Взгляд Дилана изменился. Он отступил на пару шагов назад, словно его пнули в живот. — Но Кристофер может убить её, как только услышит вас. Я как член банды смогу пройти незаметно для него. Взгляд Дилана заметался по тонувшей во тьме улице. Освещенный фарами толстый ствол дуба разделял мир на две части. Это была метафора. Он мог рискнуть своей свободой и спасти Эмилию. А мог вернуться домой и доверить жизнь его девушки полиции. Выбор. Мир во тьме, где все мечты взрываются мириадами звезд и исчезают навечно, где все, что от тебя остается, это пустое тело без души. Или светлый, но одинокий мир, где никто не поймет твоей боли, не откажется пить кофе и не спасет своим присутствием. Мир без Эмилии. — Говорите место, — решительно сказал Дилан, подняв темный взгляд на Говарда. Тот удивленно моргнул: — Ты готов рискнуть своей жизнью, чтобы спасти её? — Она моя душа. А я — тело. Иногда приходится жертвовать телом, чтобы сохранить душу. И на губах Дилана скользнула печальная улыбка. *** Где-то далеко раздался шум. С каждой секундой он приближался, принося отрезвляющую боль. Голова опухла и сосуды в ней так напряглись, что грозились лопнуть. Под тяжелые веки не проникал свет, но Эмилия чувствовала, как нагрелась её кожа, словно от сильной лампы. Что-то громыхнуло. Совсем рядом. Ресницы Эмилии затрепетали, и она приоткрыла глаза, сморщившись от яркого света над головой. Резкая боль тут же ударила по виску и наверняка бы сбила с ног, если бы Эмилия уже не лежала на чем-то мягком. Она зашипела, накрыв рукой больной участок, но пальцы погрузились во что-то влажное, соскользнув. Прикрывшись рукой, словно козырьком, она отстранено посмотрела на свои окровавленные пальцы, и рука тут же безвольно упала. Эмилия лежала на кушетке, под спиной была расстелена тонкая пеленка. Пахло больницей, формалином. От этого запаха во рту стало сухо, словно кучу бинтов запихали в глотку, да так глубоко, что слезы выступили. Эмилия приподняла голову, осматриваясь. Она была в короткой больничной рубахе, слегка прикрывающей колени. Высокие бетонные стены окружали её. Окна находились у самого потолка, отрезая от внешнего мира. Небольшая комната походила на операционную. Справа от Эмилии стоял стол с различными медицинскими предметами и большой черной коробкой, а слева еще пара кушеток. Но это не было больницей. Бетонный пол, промерзлые стены и висевшая на проводе где-то в углу одинокая лампа. Ветер гулял по коридорам, насвистывая. Шелестел. Голос. Это был не ветер. Эмилия тут же прикрыла глаза, безвольно опустив руки вдоль тела. В комнате тут же послышались шаги и два грубых голоса. — Я не могу взять печень. Ты сам сказал, что она принимает таблетки, а это влияет на организм. — А что получится? — это был Кристофер. Шорох от ног затих у самой кушетки, и тишина стала оценивающей. Эмилия чувствовала, как препарирующий взгляд проходит по её телу. Неожиданно чьи-то пальцы коснулись подбородка, наклонив голову в сторону. Наклони они её к себе, то увидели бы, как затрепетали ресницы и поджались губы. «Пронесло» — подумала Эмилия, тут же осознав, что ошиблась. — У нас висит заказ на роговицу, думаю можно попробовать продать этот экземпляр. — Глаза? — в предвкушении спросил голос, напоминающий Кристофера. Его вопрос завис где-то в воздухе. Ответ растворился в накрывшем девушку шуме. Больничная рубаха прилипла к спине Эмилии. Губы задрожали. — Она шевелится? Её плечо тут же сжали, развернув к себе. Горячее дыхание коснулось носа, словно кто-то навис над лицом. — Эмилия, ты очнулась, милая? — протянул Кристофер близко. — Дай я посмотрю. С этими словами хватка на плече исчезла и уже другая тень нависла над Эмилией. Запястье мягко накрыли пальцами, считывая пульс. Тихий кашель раздался совсем близко. Эмилия знала, что давление бьет по вискам, она напугана и пульс у неё наверняка бешеный. Если тот, кто осматривает её, осознает это, то тут же расскажет Кристоферу или убьет сам. Ладони вспотели. Ужас клокотал внутри. Нужно бежать. Она должна спастись. Резко раскрыв глаза, Эмилия с ужасом дрогнула, подавив крик. Большие, черные глаза смотрели прямо на неё, проникая в душу. Пригвоздили к кушетке. — Она дернулась? — спросил за спиной Кристофер. Шорох. Мужчина, чье лицо обрамляли лучи нависшей над ним лампы, резко накрыл раскрытые глаза Эмилии широкой, сухой ладонью. — Нет, — задумчиво ответил он, отвернув лицо Эмилии в сторону от Кристофера, — видишь эту рану? Она довольно глубокая, сомневаюсь, что девушка вообще придет в сознание. — Ты уверен? Может я… — Уверен. Рана обширная, крови много, да и пульс еле бьется. — Черт, — расстроено прошипели рядом. Послышался отдаляющий шорох, словно Кристофер пошел мерить комнату шагами. На лицо Эмилии вновь надавили, разворачивая. Ладонь убрали с лица, и Эмилия тут же раскрыла глаза. Мужчина приложил палец к своим губам, словно просил молчать. Но почему он не выдал её? Эмилия проглотила ком в горле, бросив беглый взгляд на расхаживающего вдоль стены Кристофера. Он что-то шептал под нос. — Я должен подготовить операционную, — громко сказал мужчина, загородив голову Эмилии своим грузным телом, — нужно достать роговицу, пока она не умерла, иначе понизится в цене. — Ну-у, — протянул Кристофер, сомневаясь, — ладно. Делай что хочешь, но потом оставь скальпель и девку, — сердце Эмилии сжалось, — уж больно бойкий у неё был язычок. Отправлю его в подарок её отцу. — Как хочешь, но сначала я должен выполнить свою часть, — с этими словами он двинулся к Кристоферу, — только помоги разобраться с докладной. Я никак не могу найти полис этой девушки. — Хэммилтон, ты врач или кто? Я не должен помогать с бумажками. Эмилия вздрогнула, уткнув растерянный взгляд в спину уходивших. Хэммилтон! Это же фамилия Никко. Точно. Доктор Хэммилтон — это отец Никко, он же и принимал Эмилию, когда та в очередном припадке вывалилась с окна. Неужели он узнал её и поэтому спас? Шаги растворились в гудении бетонных стен. Точнее, дал шанс на спасение. Эмилия оторвала голову от кушетки и посмотрела в опустевший коридор. Адреналин тек по венам, разжижал кровь. Она слезла с кушетки, наступив оголенными стопами на бетонный пол. Холод неприятно кольнул. Воровато оглядевшись, Эмилия приблизилась к стене. Словно прилипнув к ней, она выглянула в коридор. Где-то далеко из комнат падал свет, освещая. Совсем близко было разветвление. Наклонившись, Эмилия скользнула за угол, под собственное биение сердца двигаясь вдоль сырых стен. Почти беззвучно она приблизилась к первой комнате, из которой несло ментолом и потом. Заглянув внутрь, Эмилия увидела просторную комнату с огромными полками вдоль стен. Опасно отблескивая, на полках висело оружие. В другом углу виднелась дверь. Комната была проходной. Шлепок. Эмилия молниеносно спряталась за стеной. — Все! Теперь я раздаю. — Да мне без разницы, — знакомый голос разрезал кожу на спине. — Ага, конечно. Вижу я по твоим глазам, как ты карты метишь! — Просто ты не умеешь играть. Послышался шорох. Эмилия аккуратно выглянула и тут же вернулась, прижавшись спиной к стене. Безвольно сползла по ней. Там был Кори. Он сидел за столом и играл в карты с каким-то бугаем. Но лицо его изменилось, больше никакого самодовольства и уверенности, только злость. Он напоминал Дилана в самые его отчаянные моменты. Кори должен был сорваться. Он сидел на краю стула, устало опустив голову. Его спина всегда была чуть сгорбленной, словно на своих плечах он носил тяжкий груз и в какой-то момент сломался. Пальцы рук были переплетены, демонстрируя его внутреннее состояние. Запутавшийся, когда-то сломленный, он потянулся за бутылкой пива и еле заметным движением вытер горлышко. — Сейчас я надеру твой зад, Ховард! С этими словами Эмилия подавила тяжелый вздох и посмотрела в конец коридора. Но здание, по всей видимости, было прямоугольным и каждый «конец» его коридора оказывался очередным поворотом. Лабиринтом страха. Но не так далеко столб лунного света освещал тонкую нить коридора. Значит там было окно, ближайший способ выбраться наружу. Резкий крик обрушился на здание. Эмилия прижалась к стене, задержав дыхание и втянув голову. Её взгляд в панике вернулся в ту часть коридора, из которой она бежала. Чей-то крик эхом донесся до неё, изрезав тело мурашками. От него даже пыль поднялась в воздух. — Что-то происходит, — раздалось за стеной, к которой прижалась Эмилия, — хватай пушку! Суетливый топот ног. Скрип двери. Кто-то выбежал через другой ход. Эмилия так и не встала в полный рост. Не отряхивая колени от мелких камешков и пыли, она мышкой пронеслась вдоль коридора, прямиком к дальнему окну. Она надеялась, что осталась незамеченной, но Кори, что бросился к полке у стены, неожиданно замер. Странная ледяная дрожь охватила его тело. Пот выступил на лбу, когда он заметил блеклое пятно, промчавшееся мимо. Он протер глаза, слыша очередной крик в дальних комнатах. Неуверенная улыбка скользнула по его влажным губам, пальцы дрогнули. Неужели он видел её? В этот момент Эмилия перелезла через старое окно с выбитыми стеклами. Выпала на улицу, чуть не поскользнувшись в грязи. Времени не было. Она тут же рванула куда-то в бок, спотыкаясь. Глотала ледяной воздух, пока голова не надулась словно шар. Осмотреться было некогда, главное бежать. Шум сердца в ушах. Ночь. Эмилия вдруг остановилась, уперев руки в колени. Зашлась кашлем, сплевывая что-то. Может кровь. В ушах шумело. Она без сил осмотрелась, тут же пискнув. Шорох листьев заполнил собой окружающую темноту. Ветер пронзил до костей, заставив обнять собственное тело. От очередного дуновения белая больничная рубашка поднялась, оголив колени. Дрожь. Сырая, морозная земля под ногами, которая кусками прилипла к стопам. — Это сон? — одними губами спросила Эмилия, выпрямившись, — Нет, не может быть. Во сне всегда был дождь, а сейчас… Плечи покрылись мурашками, когда леденящие капли разрезали кожу. Она подняла лицо к небу, выпуская белый пар. Пошел дождь. — Нет, — почти на грани истерики прошептала Эмилия, — это сон. Сон. Это сон. Потерла плечи обледеневшими пальцами, с ужасом подняв взгляд на здание впереди себя. Все как во сне. Железная сетка, ограждающая территорию, была вколочена в землю, но местами разрывалась. Выбитые окна. Почти на каждом из трех этажей видны лишь огромный по величине осколки, торчащие из проемов, словно шипы. Шипы, которые сдерут её кожу, если она не проснется. А что если, тот врач не спас её? Вдруг он ввел что-то и уже начал свою операцию, а мозг отнес Эмилию в место, где она вынуждена бежать, чтобы спастись, ведь в реальной жизни, уже не сможет этого сделать? Свист ветра и вот, по ней словно кнутом захлестали уже крупные капли дождя. Нижняя челюсть задрожала, когда Эмилия упала в лужу, с силой ударив по земле кулаками. Брызги грязи попали на лицо и больничное платье. Звериный, гортанный крик вырвался из неё, потонув в разбушевавшейся стихии. Она поглощала её боль. Волосы свисали грязными жгутами, а вода стекала по носу. Эмилия кричала, вдруг прервавшись рыданиями. Даже после смерти, она ощущала все тот же ужас и боль, леденящую тело и сознание. — Эмилия! — крикнули рядом, заставив её замолчать. Она плотно сжала губы, дернувшись вперед. Взгляд карих глаз зацепился за фигуру, что стояла совсем близко. — Дилан? — спросила она, выплюнув воду, — Это ты? Поднявшись с земли, она всмотрелась в тень, что маячила совсем близко. Покачивалась от сильного ветра. — Пожалуйста, Дилан… — взмолилась она, сделав шаг к фигуре, как вдруг та подняла руку. Эмилия смутно различила впереди себя парня, волосы которого прилипли ко лбу. По его скулам стекала вода. Вдалеке сверкнула молния, осветив звериную улыбку Кори Ховарда и пистолет, направленный прямо на Эмилию. — Эт-то сон? — Сон? — переспросил Кори с придыханием. Раздался щелчок, словно пистолет сняли с предохранителя. — Я надеюсь, что нет. Не опуская пистолет, он приблизился к замершей Эмилии, медленно обойдя её со спины. Вдавил дуло в её спину, заставив вздрогнуть. Его нос коснулся уха Эмилии: — Я бы убил тебя, только приказ другой. Но если мне разрешат убить тебя на глазах О’брайена, я стану самым счастливым. А когда Дилан настрадается, я прикончу и его. На этих словах он подтолкнул Эмилию дулом пистолета. Они прошли вдоль здания, там, где сетка обрывалась. Вошли в освещенный коридор, не такой пыльный как тот, из которого бежала Эмилия. Проходя босыми ногами вдоль просторных комнат, Эмилия оставляла влажные следы грязи. Как хлебные крошки. Из соседней комнаты доносился шорох и когда Кори подвел побледневшую Эмилию к дверному проему, они чуть не врезались носом в какого-то мужчину. Он недовольно ругнулся, но вдруг в голосе послышалось облегчение: — Это её ищет Кристофер? — Да, я веду к нему. — Нет. Ты уже достаточно сделал, я сам отведу её. Дай мне. На этих словах Эмилию сжали за плечо, дернув к себе. Но этот взрослый мужчина с трехдневной щетиной замер. — Ты не выслужишься за мой счет, понял? — прошипел Кори и боковым зрением Эмилия увидела, как он направил пистолет на мужчину, — Уйди в сторону, Питерсон. — Я запомнил это, — ответил он и убрал хватку. Эмилия отвела взгляд от недовольного мужчины в освещенную комнату. Прежде чем Кори толкнул её, чтобы идти дальше, она заприметила длинный металлический стол, склянки и множество подписанных колбочек с неизвестным содержимым. Запах был специфический, резкий. Это было что-то типа лаборатории. В следующей комнате находилась такая же лаборатория, но помимо колбочек на столе лежали сосательные конфеты, большинство отдельно от обертки. Толчок. — Чего пялишься? — рявкнул Кори, оторвав дуло пистолета от спины и вдавив его в затылок Эмилии. — Даже перед смертью все разнюхиваешь, надзирательница? Иди давай! Сжав зубы, Эмилия прошла дальше, выйдя в восточную часть здания. Окна поднялись к самому потолку. В конце и так темного коридора клубилась тьма, а пыль оседала в носу и легких. Пару раз свернув по темным развилкам, Эмилия с дрожью осознала, куда её привел Кори. Она вдруг услышала липкий голос Кристофера, что обволок ледяное, продрогшее тело. Он сидел на краю кушетки, где еще совсем недавно лежала Эмилия. Заметив её, Кристофер облегчено вздохнул и на губах его даже появилась ласковая улыбка: — Вот ты где, милая, а я ведь поверил, что почти убил тебя, — он спрыгнул с кушетки и за пару секунд оказался совсем близко к Эмилии. Его пальцы мягко коснулись её щеки, но Эмилия дернулась, с яростным блеском посмотрев на Кристофера, — ну надо же, грязная, униженная, промокшая до костей, но все равно скалишь зубки! — Я нашел её у леса, — вдруг вмешался Кори, — она пыталась убежать. Кристофер отвлекся, переведя на него участливый взгляд. — Спасибо, Кори. Ты оказываешься куда полезнее, чем мне заявляли О’брайен и Мэттьюс. Я могу на тебя положиться и сейчас? — Конечно. Что нужно? — Я подготовил стул для своей гостьи. Усади её туда. Взгляд Эмилии нашел стул на металлических ножка, с подлокотников которого свисали завязки. Он казался прочным. — Не тронь! — вскрикнула Эмилия, когда Кори схватил её под локоть и потянул к стулу. Она стряхнула его руку, поморщившись от резкого движения. В глазах на мгновение потемнело, но, когда свет вернулся, взгляд тут же сфокусировался на черном дуле пистолета, направленном в её сторону. — Я пристрелю тебя, — прошептал Кори и наклонил голову в бок, как это делал Дилан, когда намерения его были серьезны. Эмилия проглотила ком в горле. Перевела взгляд на замершего в стороне Кристофера, что с интересом наблюдал за ней. Замерзшей от холода бетонных стен, в прилипшей к спине медицинской рубахе. С трудом державшейся на краю сознания, пока в голове было за что держаться. Точнее за кого. Лицо Кристофера удовлетворенно вытянулось, когда Эмилия резко развернулась к нему лицом. Щелчок. Кори снял пистолет с предохранителя и придавил к виску девушки, где была рана. Она лишь сжала ладони, чтобы не выдать боли. Кровь из раны на голове тонкой струйкой вновь потекла по виску. — Где Дилан? — прохрипела Эмилия сорвавшимся голосом. — Замолчи и двигай, надзи… Кори не договорил, ведь Эмилия перебила его, почти крича: — Что ты сделал с ним?! Шлепок. В глазах потемнело от боли, что горячей струей обрушилась на лицо. Эмилия упала на бетонный пол, успев подставить только одну руку. Второй схватилась за пылающую щеку. Челюсть свело от больной пощечины. В тело от резкого движения словно вонзилось несколько тысяч игл. Кровь в голове зашумела и от этого Эмилия даже не услышала, как Кори поднял её на ноги и усадил в кресло. Её голова опрокинулась вперед, а со рта стекла ниточка крови вместе со слюнями. Дышать вдруг стало так больно. Она не слышала, как резко высказался Кристофер, заставив Кори пожалеть о своей пощечине. Но тот и сам не верил, что поднял на неё руку. Поднял её на кого-то. Он молча встал в угол, позволив Кристоферу привести Эмилию в сознание. Неприятный запах кольнул нос, от чего голова Эмилии резко отпрянула. Перед глазами появились тени. Одна из них что-то говорила и щелкала рядом с лицом. Прищурившись, Эмилия различила взволнованный взгляд её одноклассника. Никко словно пытался вытащить её из этого кошмара. — Ну что? — спросил Кристофер, выглядывая из-за спины доктора Хэммилтона. — Она приходит в себя. Еще пара ударов и я не смогу её вытащить. — Этого и не требуется. — Но как врач я… — начал он, но тихий лепет Эмилии заставил прикусить язык. — Никко… Помоги, Никко… — Она уже говорит. Дайте ей еще раз понюхать вашу ватку! Подчинившись, доктор Хэммилтон подсунул под нос Эмилии нашатырь. Руки его ослабли и дрожали. Кристофер заметил это и с раздражением оттолкнул врача, сев напротив Эмилии. Ткнул в её нос ватку. — Идите, — обратился он к доктору, — сегодня операция не потребуется. Возьмем роговицы в следующий раз у другого донора. — Но девушке нужно хотя бы обработать раны, — он попытался возразить, как Кори направил на него пистолет: — Вас попросили уйти, — настойчиво повторил он. Эмилия услышала только замешкавшиеся шаги, а затем вновь ощутила резкий запах. Дернула головой, заметив из-под ресниц предвкушающее лицо Кристофера. — Я вижу, что ты пришла в себя. Открывай глазки, Эмилия. И она открыла, встретившись с монстром. Свет от лампы мазал его черты лица, превращая их в одну сплошную издевку. Когда он заговорил вновь, его глаз задергался: — Я восхищен твоей храбростью, но разочарован глупостью. Истратить последние силы на вопросы о каком-то парнишке, для которого ты просто задание. — Не правда. Он больше не выполняет твои приказы. — О-о, — протянул Кристофер и поднялся к столу с инструментами. Его руки ловко начали перебирать шприцы и достали из кармана конфету, — ты даже не знаешь, с кем связалась. Дилан настоящий убийца. Думаешь ты его приручила? Как бы не так. После того, как он оставил тебя сегодня одну, он сразу направился ко мне. Удивлена? Эмилия задержала дыхание. Кристофер продолжил: — По глазам вижу, что удивлена. Не знаю, что именно потребовалось Дилану, ведь я все это время наблюдал за тобой, подготавливал подарок. — П-подарок? Так он настоящий? — Конечно! Я подделки не дарю. Да и ты достойна только самого лучшего. Знаешь сколько такой язык стоит на черном рынке? О-о, тебе хватило бы на первый курс учебы в одном из лучших колледжей. — А уши? — Заячьи уши? Прости, на тот момент в ассортименте были только такие. — Глаза? — прохрипела Эмилия, вспоминая как лопались маленькие шарики под её коленями. Кристофер раздробил конфету в порошок и смешал с какой-то жидкостью. Плечи его напряглись, но улыбка не сходила с лица. Он даже не заметил, как вжался в стену Кори, слушая это все. — Так вот что ты увидела, — прошептал он себе под нос и воткнул иглу в небольшую бутылочку с жидкостью, — боюсь расстроить тебя Эмилия, но видимо мой первый подарок возымел на тебя такой эффект, что твоя психика при моем приближении придумала еще один подарок. — Значит, подарка не было? Постучав по шприцу ноготком, Кристофер вернулся к Эмилии. Он сел совсем близко, посмотрев на её оголенную руку. — В ту ночь я хотел покончить с тобой, а ты словно овечка еще и бродила по городу до вечера. Но твой труп должен был стать подарком для твоего отца и обнаружить его он должен был на пороге. Однако, как только ты заметила меня в кустах, то начала смеяться. Наши взгляды встретились на секунду, а паники ты подняла на несколько дней. К такому я не привык, но убить тебя стало наградой для меня. Не просто предупреждением для отца. Поэтому я попытался еще раз, но ты спала у двери, не показывала страха. Насладиться победой не получилось, и я назначил встречу у Дилана. — Что ты делаешь? — перебила Эмилия, покосившись на то, как Кристофер искал вену на её руке. Она была привязана к стулу, поэтому не могла пошевелиться, — Что это? — Это? — Кристофер поднял шприц выше. — Это наркотики. Я вколю их тебе, а потом вскрою вены, как делал со всеми Блюстителями чистоты. — Как ты сделал это с моим отцом?! Громкий, стальной голос покарябал стены. Эмилия перевела взгляд на парня, что появился в темном дверном проходе. Его голова была опущена, волосы прикрывали лицо, но по широким плечам и походке, с которой он вышел на свет, в нем признали Дилана. — О’брайен? — опешил Кори, когда их взгляды встретились. Дилан тут же поднял руку с пистолетом, но его друг промедлил. Пальцы затряслись, а злость перекрыла неуверенность. В дрожащих руках Кори поднял пистолет, прищурившись, чтобы взять бывшего напарника на мушку. — Ты нашел меня? — удивленно спросил Кристофер и отвернулся от Эмилии. Прикрыл её собой и все, что успел выхватить Дилан, это окровавленный висок и взгляд, полный ужаса. — Я пришел за Эмилией. Не тобой. — Ты больше не обязан с ней общаться, Дилан. Свое задание ты выполнил. Да и будь добр, опусти пистолет, — попросил Кристофер примирительно, но Дилан с оглушающим щелчком снял пистолет с предохранителя. — Опусти! — вмешался Кори, выходя на середину комнаты. Пистолет в его руках тихо щелкнул. — Шутки кончились, Дилан! Взгляды встретились. Кори смахнул со лба прилипшие пряди. Тело его словно дымилось от нарастающей ярости. Он накручивал себя, вспоминал, чего лишили его друзья. Спокойной жизни. Права на свободу. Вспоминал, но странная слабость сковала пальцы и не позволяла возвести курок. Оглядев двух парней, Кристофер развернулся к Эмилии и поднял на уровень головы шприц с наркотиками. Хотел вновь стукнуть по нему ноготком, но раздался оглушительный выстрел. Шприц лопнул прямо в руках. Пуля врезалась в бетонную стену. — Ты что творишь?! — заорал Кристофер, развернувшись. — Не тронь её. Не пугай её. Не смотри на неё, — почти выплюнул это Дилан, — общайся только со мной. Это наше дело. Кристофер сначала бросил презрительный взгляд на съёжившегося от страха Кори, который все еще не мог возвести курок, затем на потемневший взгляд О’брайена. — Ты хочешь убить меня? — спросил Кристофер, отходя от кресла. — Больше не боишься потерять самообладание? — Как это сделал ты с моим отцом? — А кто твой отец? — невинно спросил Кристофер, чем заставил Дилан угрожающе поджать губы и двинуться на него. — Давай! Убей меня и никогда не узнаешь, где твой отец… — Мой отец мертв. — перебил его Дилан, остановившись. Ему потребовалось пару секунд, чтобы вновь заговорить. — И ты знаешь, что с ним случилось. Комнату разрезал громкий смех. Покачивая головой, Кристофер подошел ближе к кушетке и с улыбкой посмотрел на Дилана. Голос его с насмешливого перетек в угрожающий: — Я не успел и тронуть твоего отца. Когда мы узнали, что он Блюститель, то след его уже простыл. Подозреваю, что копы забрали его к себе и отправили в другой штат по программе защиты свидетелей. Вижу, ты не веришь мне. — Не знаю почему, но ты врешь. Мой отец похоронен на кладбище, и я видел его могилу своими глазами. — Да я буду только рад, если этот урод окажется дохлым! От этих слов вены на бледной шее Дилана вздулись. Он перехватил пистолет двумя руками и направил в голову Кристофера. — Хотя, — насмешливо протянул он, не думая останавливаться, — жаль, что я не приложил руку к его смерти. — Заткнись! — Дилан, — предостерегающе прошипел Кори, — опусти пистолет! Началась суматоха. Голоса смешались в какофонию. — Стреляй, Дилан, — заманивал Кристофер. — Опусти пистолет… — Стреляй в меня! — Не смей, Дилан! — Стреляй! — с очередным криком красное лицо Кристофера исказилось ужасающей гримасой. Он неожиданно схватил со стола скальпель и взмахом длинных рук прижал его к пульсирующей венке на шее Эмилии, что сидела на стуле в паре шагов от него. Она сжалась от страха и криков, но ощутив у шеи что-то острое, тут же открыла глаза. Все смолкли. Взгляды приковались к пискнувшей Эмилии. Она отпрянула от Кристофера настолько, насколько позволяли веревки на кресле. — Ты уже убил человека, Дилан, но не можешь выстрелить в меня. Неужели боишься, что потеряешь контроль? — Дилан… — жалобно прошептала Эмилия. Он тут же нашел её взгляд. Во рту пересохло. — Кори, — позвал его Кристофер, — приставь пистолет к её виску. — Дилан… — всхлипнула Эмилия, прикрыв опухшие глаза, — помоги. — Послушай её Дилан! Она нуждается в помощи. Дуло уткнулось в раненный висок, и Эмилия дернулась, слегка напоровшись на скальпель. Она потеряла все самообладание, а обжигающие слезы потекли по щекам. Больше не было слышно слов Дилана или приказы Кристофера. Только когда тугие веревки спали с её рук, а тело заставили подняться, она раскрыла глаза. — У тебя есть выбор, Дилан. Спаси Эмилию или останови меня, — хрипло проговорил Кристофер, следя за реакцией парня. Он убрал лезвие от её шеи, но дуло никуда не делось. Наоборот, Кори притянул Эмилию за бок, крепко обняв. Его руки сдерживали от побега, а дуло приковывало стопы к земле. С легкой улыбкой Кристофер прошел к выходу, совсем близко к Дилану, но тот не мог позволить себе оторвать взгляд от Кори и Эмилии, повисшей на его руках. Резкая боль разрезала плечо. Кристофер с удовлетворением посмотрел на окровавленный скальпель, словно вновь оставил метку. С тихим звоном лезвие упало на бетон. Времени наслаждаться болью Дилана не было, поэтому он бросил на Кори последний взгляд: — Помни, кто лишил тебя свободы. Кори прикусил губу. Кивнул сам себе и тверже прижал дуло к Эмилии. Она вскрикнула. Вцепилась пальцами в его вспотевшую руку, но сил оттолкнуть не было. — Ты не станешь стрелять, — вступился Дилан под шум удалявшихся шагов. Они остались одни в бетонной комнате, освещенной желтым механическим светом. — Стану. Убийство её на твоих глазах будет приятным отмщением, — начал Кори, но голос его дрожал. — Отмщением? — Не прикидывайся! Вы никогда не ставили меня на равных. Ты и Джаред. А когда появилась эта девчонка, — он тряхнул Эмилию в руках, заставив Дилана опасно шагнуть навстречу, — стоять! После её появления ты вообще стал относится ко мне как к грязи под ногтями. — Отпусти её, Кори. Давай поговорим. Я помогу тебе. — Как ты поступил со мной, когда я попросил помощи? Выставил меня посмешищем только потому, что эта сучка сама приставала ко мне в машине! — выплюнул он. Глаза налились кровью. — Опусти пистолет, Кори! — Ты всегда считал, что у меня кишка тонка кого-то покалечить. Возомнил себя самым жестоким! Но знаешь что? Это я! Я самый жестокий! И я. Могу. Выстрелить. Кори взвел курок. Хлопок. Выстрел обрушился на здание, сотряс стены. Безвольное тело упало к ногам, словно мешок с картошкой. А Эмилия проглотила крик, широко открытыми глазами уставившись на Дилана. И он предстал перед ней в совершенно другом обличие. Черные, как смоль, растрепанные волосы отражали теперь не только хаос, обитавший в душе хозяина. Испачканные в чем-то, они свисали на лоб подобно сосулькам, пока с них медленно стекали густые капли. Его холодный, как всегда изучающий взгляд стал отрешенным. Дилан не выглядел яростным или сорвавшимся на эмоциях человеком, его механический блеск в глазах как бы намекал, что насилие стало давно отточенным делом. Из пореза на руке сочилась кровь, стекая к пальцам, которыми Дилан крепко сжимал пистолет, готовясь в любой момент вновь воспользоваться им. Он выглядел как ангел мщения, с бледной кожей и убийственными рефлексами. Эмилия прикрыла рот, разбирая отчетливый привкус метала на кончике языка. Всё её тело тряслось от леденящего ужаса, по спине прошлись противные мурашки. Моргнув в очередной раз, она опустила взгляд себе под ноги, где в неестественной позе лежал Кори, друг Дилана и по совместительству её похититель. Его руки были выгнуты вверх, а голова повернута к Эмилии, словно даже после смерти, Кори пытался ворваться в её душу и перевернуть там всё. Пустые глаза уставились в никуда, а лужица бордовой крови медленно расплывалась под телом, настигая её босые ноги. Она сделала глубокий вдох через нос, задерживая дыхание и на негнущихся ногах отступила. Рядом раздался шорох, и Эмилия вперила взгляд в Дилана, шагнувшего в её сторону. — Стой! — сорвалась на крик, выставив вперед руку так резко, что реакция Дилана сработала незамедлительно и он тут же поднял пистолет. И направил его на неё. Эмилия споткнулась о собственную ногу и потеряла равновесие, упав на бетон. Копчик разрезала острая боль, но та лишь тихо пискнула, не оторвав взгляд от Дилана. Брови поползли вверх, а взгляд скакал от черного дула пистолета к родному взгляду карих глаз, который она больше не узнавала. Он потерял человечность. Его рука не дрогнула, а черная кофта облегала худой торс. Он больше не наступал, но рассматривал Эмилию тем же препарирующем взглядом, что и Кори секунду назад. — Это не ты, Дилан! — прохрипела, не опуская руку, но на лице парня не дрогнул ни один мускул, — Дилан, не становись таким. Ты не Кристофер… ты не потеряешь себя. Глаза застелила пелена слез, но Эмилия не обращала на неё внимания, продолжая настаивать на своем. Молила его вспомнить, кто он, но что-то внутри Дилана погибло. Как только он нажал на курок, часть его человечности умерла, но только часть. — Ты не убийца, Дилан. Ты защищал меня, — перешла она на шепот, глотая слезы, — прошу тебя, Дилан. Вспомни кто ты. Дилан моргнул. Во лбу прорезались мимические морщины. Он с силой сжал челюсть и с ненавистью посмотрел на свои руки. — Дилан, — позвала Эмилия, шмыгнув носом, и он поднял на неё взгляд. Растерянно заморгав, Дилан сосредоточился на Эмилии и весь его убийственный настрой рухнул. — М-милк, — его голос дрогнул, а рука без сил опустилась вдоль тела. Пистолет выпал к ногам, глухо прозвенев от удара о бетон. Глаза заблестели, когда он обвел взглядом помещение и Эмилия не смогла подавить собственное рыдание. Дилан выглядел раздавленным. Он поднял руку, зарываясь в свои волосы и оттягивая их до боли. — Дилан, ты… — начала она, но резкий вой сирен перебил. Она оглянулась, хватаясь руками за бетон, но окно находилось у потолка и разглядеть, что на улице, не получалось. Крик. Эмилия тут же повернулась на звук, где раздались выстрелы. Топот ног словно топот копыт настиг их. Над головой раздался треск и из маленького окна что-то упало на пол, источая дым. Он тут же заполнил угол комнаты. — Дилан? — прохрипела она. Горло зачесалось изнутри, когда Эмилия вдохнула дым, но чьи-то крепкие руки потянули вверх. Дилан поднял Эмилию с пола и положил на кушетку. — Это твой отец. Все будет хорошо. Хорошо, — перехватывая её руки, он сжал Эмилию в объятиях. Прижался, стараясь закрыть её от того, что творилось в коридоре, — Все хорошо. Тебя спасут. Ты справишься. Прежде, чем потерять сознание от дыма, Эмилия почувствовала, с каким грубым рывком Дилана оторвали от неё. Мир вокруг заледенел. Голоса накрыли комнату. — Морду в пол! Морду в пол! — Д-дил… — Эмилия зашлась в кашле, потянувшись к парню. — Всем в пол! К Эмилии подбежал человек в маске, но она видела только как резко Дилану заламывают руки и укладывают головой в пол. Его лицо покраснело, из последних сил он поднял голову. Позволил придавить себя ногой к земле. В глазах блеснули слезы толи от дыма, толи от отчаянного взгляда Эмилии. — Я вернусь, — выкрикнул он и голос эхом разнесся в голове Эмилии. В глазах потемнело. Она упала в бездну, где от стенок отталкивался и вибрировал голос О’брайена. «Я вернусь». *** Тело окаменело. Тяжелое и неподвижное оно медленно плыло вдоль реки. Чем дольше это происходило, тем громче становился писк комаров. В какой-то момент писк окружил и неожиданно река растворилась, вытолкнув тело в реальность. Эмилия приоткрыла глаза, ощутив, как по виску скатилась слеза. Странная пелена закрыла обзор и через секунду сознание вновь пропало. Она приходила в себя несколько раз в течении недели, но на короткое время. Взгляд Эмилии тогда метался по комнате, словно в поиске кого-то, но так его и не находя его, она впадала в беспамятство. В одну из ночей, когда Говард проводил время у больничной койки дочери, она вдруг заговорила. Веки были плотно сжаты, на лбу выступил пот, но с губ сорвалось тихое: — Дилан. — Что? — переспросил Роберт, опустившись ближе к лицу дочери, но она не ответила. Только всхлипнула, мотанув головой, как от кошмара. — Медсестра! Кто-нибудь! — Говард взял дочь за влажную ладонь, ведь её тело начало биться словно в конвульсиях, и закричал в коридор. — У пациента опять приступ! Медсестра! С той ночи прошла еще одна неделя. Эмилия пришла в себя, и в один из дней, кушая больничную еду, их взгляды с отцом встретились. — Ты знал? — спросила она осипшим голосом. — Что? — Говард тут же отложил ложку, которой кормил дочь, — Не говори громко, тебе еще нельзя напрягаться. Он не успел договорить, ведь Эмилия перебила: — Дилан. Ты знал, что он поехал спасти меня? Образовалась тишина. Только приборы пищали на фоне, отражая сердечный ритм пациента. Попав под тяжелый, измученный взгляд Эмилии, Говард кивнул. Он понял, к чему она вела. — Ты знал, но даже после этого арестовал его? — Он знал о последствиях, — тяжело произнес Роберт, накрыв ладонь Эмилии своей, но она отдернула руку. С того дня Эмилия не издавала и звука днем, но кричала по ночам. После изматывающего кошмара она отказывалась видеться со всеми, кто приходил её навещать. В основном это был отец, но пару раз заглядывал и Никко. Возможно Никко не знал о том, чем занимается его отец, но видеть его сейчас казалось страшным напоминанием о той ночи, когда её чуть не убили. Мать так и не приходила. Когда к концу подходила четвертая неделя, Эмилию собрались выписывать. С бледным лицом и синяками под глазами она собирала вещи, ужасаясь мысли, что, выйдя из этой больницы, отец пошлет её в клинику для психованных. Запрет там на несколько лет, и она никогда не увидит Дилана. Скрип отвлек её от размышлений. Обернувшись, Эмилия заметила в дверном проеме девушку в больничной рубашке. Её худая, обтянутая кожей рука держала штатив с капельницей, что по тонкому проводу впивалась в вену. Блондинистые волосы соломой свисали вдоль четко выделенных скул. Тревога усилилась, нагнав тьму в сознании. Губы Эмилии вдруг задрожали, а слезы, словно разблокированные воспоминания, скатились к подбородку. С трудом бывшая подруга сделала шаг вперед, войдя внутрь. Элли была точно неприкаянная душа. Забрела в палату, и сама не знала, чего хочет. Что ждет от девушки, из-за которой убили её любимого? — Прости, — прохрипела Эмилия, вытерев ладонью лицо, но зарыдала сильнее, — прости-прости-прости меня, Элли. Я недолжна была вообще приезжать в этот город. Прости… Преодолев расстояние, она хотела коснуться подруги, но та отпрянула. Ноги Эмилии подкосились и она опустилась на пол, продолжив просить прощение. На рыдание в палату вбежали медсестры, поднимая с пола пациента. Через секунду вбежал и Никко, который оглядел палату так, словно что-то потерял. Заметив отпрянувшую в угол Элли, которая еще пару минут назад попросила помощи, чтобы сходить в туалет, Никко тут же вывел её из палаты. Элли не отрывала взгляда от рыдающей на полу Эмилии до последней секунды, пока не оказалась в коридоре. Через время в палату к Эмилии вновь постучались. Она сидела на койке, обняв себя за колени и положив на них подбородок. Услышав стук, Эмилия стрельнула взглядом в вошедшего Никко. — Как ты? — сочувственно спросил он, опустившись на край больничной койки. — Как она? — Ну-у, — протянул Никко, отвернувшись к окну, за которым падали первые снежинки, — все счета её семьи арестованы, отца заключили под стражу и обвиняют в финансировании продажи органов. Парень, которого она любила мертв, брат бегает по судам, навещая её только к ночи. Элли держится благодаря матери. — И тебе, — приглушенно произнесла Эмилия, слабо улыбнувшись, — ты ведь заботишься о ней? — Я не… Она весит тридцать девять килограмм. Сколько бы она не ела, вес стоял на месте, а после смерти Кори начал уходить. Я стараюсь быть рядом, но мне страшно за её жизнь. Скрип матраса. Никко опустил взгляд на ладонь Эмилии, которой она накрыла его ладонь. — Спасибо, — поблагодарил он и накрыл второй рукой ладонь Эмилии, — тебе лучше? — Я не знаю. — Кристофера и всех главарей арестовали, сошки разбежались по округе и вряд ли предпримут что-то. Тебе нечего бояться, больше на тебя никто не нападет. — А Дилан? Ты не знаешь, что с ним? Он все еще под арестом? — Его уже перевели в тюрьму. Это дело слишком громкое, поэтому всех участников переправили в такие камеры, из которых им не сбежать. — А если Кристофер встретит там Дилана? Он же убьет его! — Успокойся, — мягко начал Никко, заметив тревогу в глазах Эмилии, — у них разные обвинения, потому и разные тюрьмы. Кристофера перевели туда, где сидят особо опасные преступники, многих приговаривают к смертной казни. Дилану это не светит. — А что с ним будет? Отец отказывается говорить. Никко замялся, отведя взгляд к окну, но настойчивый голос Эмилии заставил ответить: — Его посадят, Эмилия, как бы ни старался его отец. — Его отец?! — Да, — кивнул Никко, — он все это время сотрудничал с копами и, получается, с твоим отцом. В ту ночь они вместе накрыли Кристофера. — Н-но он ведь, неужели жив? — К счастью да. Помнишь тот день, когда Дилана из школы увели в камеру, но кто-то внес залог и его отпустили? Это был его отец. Оказывается, он еще десять лет назад пытался остановить продажу органов, которую прикрывали торговлей наркотиками. За пару суток до того, как операция должна была закончится, отца Дилана раскрыли и склад с производством наркотиков перевезли. ФБР было вынуждено зашифровать данные о Говарде и, чтобы не потерять наживку, отправить его в другой штат. Эмилия взялась за голову, ощутив, как та кружится от новой информации. — Так это он был напарником моего отца? — Напарником? — Да. Перед каждым переездом в новый город отцу выдавали что-то наподобие связного, чтобы скорее распутать дело. Я все боялась, что в этот раз он справляется самостоятельно, но… видимо помощь О‘брайенов в нашей семье не редкость. Повисла тишина. Каждый обдумывал сказанное, а потом и просто боялся нарушить мысли другого. Перед тем, как за Эмилией зашел отец, Никко вложил в её ладонь свернутую бумажку. — Что это? — она подняла от бумажки взгляд на парня, что пожал плечами. — Не знаю, попросили передать, — остановившись у дверей, Никко еще раз посмотрел на Эмилию. — И еще. Я не знал, чем занимается отец, до вчерашнего дня. Он попросил передать тебе, что ему угрожали моей смертью, поэтому он сотрудничал с Кристофером. Ему очень жаль, но он благодарен, что ты не выдала его полиции. Эмилия не успела ничего сказать, как Никко уже скрылся за дверьми. Но от этих слов она ощутила странное тепло. Доктор Хэммилтон возможно спас ей жизнь, поэтому она рада, что он ушел раньше, чем на склад нагрянула полиция. Опустив взгляд на бумажку, Эмилия развернула её. «Ты не виновна ни в чем, но мне больно каждый раз, когда я тебя вижу. Прошу, больше не появляйся в моей жизни». Сердце защемило, когда она разобрала текст. Поняла, от кого он. Еще с первого дня в новой школе, когда они познакомились через записки, почерк Элли не изменился. *** Прошел еще один месяц. Темные волосы спадали на руки, пока голова упиралась в охлаждающую деревянную поверхность. От бессилия не было возможности собраться с мыслями и хоть что-то сделать. Учебник по истории так и лежал не тронутым, а листки с недавними лекциями мирно покоились в стопочке. Возможно, это Эмилии пора было уже налить стопочку и утопить свое горе в алкоголе, но отцу это бы не понравилось. И плевать, что мотель, который он снял в центре города не нравился самой Эмилии, как и это тупое дистанционное обучение. Как и ужасный запрет на выход из дома и табу на любые вопросы о Дилане. Кофе больше не помогало подниматься с постели, телефон не загорался от взволнованных сообщений, ведь с его уходом, ей больше никто не писал. Как только Дилан оставил Эмилию, всё её пребывание в этом городе потеряло смысл. Прикусила сухую корочку на губах, сжав раздраженные глаза, в которых больше не было слез. Руки дрожали, таблетки не помогали, кошмары усиливались, а пожирающее чувство пустоты отрезало Эмилию от неё же самой. Она больше не ощущала себя прежнюю, и не знала, где найти силы сопротивляться кружащим над ней мыслям. Может Дилан прав? Может её действительно стоило перестать бегать от проблем? Нужно было лечь в клинику. Но будет ли это означать, что она сдалась и не справилась сама? Дернула корочку на нижней губе, больше не морщась от слабой боли, и с растрепанными волосами поднялась над столом. Или это будет означать, что она нашла в себе силы довериться и сделала первый шаг к своему спасению? Ведь она была обязана справиться с кошмарами и галлюцинациями, потому что Дилан обещал вернуться.