Блюстители Чистоты

6 лет спустя

Писк оглушил округу. Тяжелые ворота раскрылись и выплюнули в круговорот событий человека, чья жизнь шесть лет стояла на паузе. — Удачи, О’брайен, — с улыбкой произнес седой мужчина в фуражке и похлопал по плечу. — Не обижайся Стив, но больше в гости меня не жди. — Ну а как же, ты свое отсидел. Улыбнувшись на прощанье, Дилан переступил ранее запретную линию. Даже дышалось тут по-другому и солнце светило ярче, отражаясь от небольших сугробов. Ветер словно приветствуя мягко лизнул оголенную шею и по привычке хотел взъерошить волосы, но прическа не позволила. Дилан сбрил волосы еще при распределении в колонию и вынужден был поддерживать короткую длину. Через дорогу стояло несколько машин. У одной из них нервно, словно в ожидании, топтался человек. Когда он заприметил легко одетого Дилана, сердце его кольнуло отцовской печалью. Роберт тут же бросился через дорогу. — Пап? Дилан не успел удивиться, как оказался смятым в объятиях. Не выпустив сумку с небольшими пожитками из рук, он похлопал отца по спине. — Привет, пап, — произнес тихо, чтобы не выдать слабость. — Мой мальчик, как я рад что вижу тебе не через стекло! Как я рад, так рад, — Роберт отстранился от сына и добавил. — Не ищи её взглядом, сынок. — Кого? — удивился Дилан, но действительно опустил рыскающий вдоль дороги взгляд. — Маму. Она ждет тебя дома, поехали скорее. И он повел сына к машине. Дорога была долгой, ехать пришлось несколько часов и все это время в салоне играла музыка. В начале Роберт пытался разговаривать и говорил он много, словно испытывая стыд и тревогу за то, что ему пришлось покинуть семью. Но Дилан молча смотрел в окно и сердце его было наполнено ожиданием. Машина замедлила ход, повернув на знакомую улицу и такую же поляну. Внутри Дилана все натянулось, точно струны, и он вышел из машины. Снег захрустел под ногами, а от тяжелого вздоха белое облачко пара поднялось вверх. Тот же дом, тропинка знакомая почти всю жизнь. Окно на втором этаже и выступ, по которому он забирался в это окно. Как ожившая картинка, но неправильная. Не точная. Дело было даже не в огромном дубе, ветви которого срезали. — Дилан, ты идешь в дом? Просто в воспоминаниях был человек, ради которого хотелось возвращаться сюда, а сейчас он стал воспоминанием. И это было до ужаса неправильно, ведь все нутро продолжало реагировать так, словно шторы на втором этаже сейчас раздвинутся и покажется блондинистая голова с доверчивым, настырным взглядом. — В этом доме уже живут другие люди, Дилан, — тихо произнес Роберт, заметив тяжелый взгляд сына, — там семья с двумя детьми. Очень порядочные люди. — А Стилфорд? Куда они переехали? — Я вижу твою боль, сынок. Но правда не знаю, где они сейчас находятся. Прошло уже столько лет, наверняка они уехали далеко и живут счастливо. Эта семья многим пожертвовала, чтобы зажить спокойно. Наконец и мы сможем это сделать. Дилан прикрыл глаза в попытке остановить поток воспоминаний, так больно ворошащих сознание. — Письма? — сдавленно спросил он, — Никто не присылал письма на мое имя? Но отец промолчал. И молчание это словно удар заставило вынырнуть из прошлого и окунутся в настоящее. Встретиться с матерью, которая больше не носила платки на шее, чтобы скрыть побои. Которая расцвела в присутствии отца, хоть и простила ему все не сразу. Дилан даже смог посмотреть с отцом несколько матчей на телевизоре и отвлечь себя обычными делами, без конвоя. — Милый, ты сегодня опять будешь спать в зале? Дилан посмотрел на застывшую в дверях маму, что держала какие-то вещи в руках, и коротко кивнул, вернувшись к поиску работы в интернете. — Но прошло уже пару недель, а ты ни разу не вошел в неё. Что-то случилось? — Нет, мне просто удобно в зале, — заученно ответил Дилан, ведь его комната, стол и кровать, все было пропитано воспоминаниями. Пропитано Эмилией. Мама не должна была понять его скорбь, поэтому он добавил, — в камере не было телевизора, а тут он огромный. — Мы можем купить такой и тебе в комнату, — с улыбкой произнесла Клаудия и подошла к сыну. — Я закинула твои спальные вещи в стирку, но в шкафу нашла подходящую футболку, можешь пока поспать в ней. — Не нужно, мам. Я сам постираю свои вещи и… И голос его пропал, когда на глаза попалась серая, широкая футболка. Воспоминание о стоящей в его футболке Эмилии словно молния пронзила тело. Она вдруг оказалась такой реальной, до дрожи доверчивой и смущенной, что сердце защемило. Дилан как завороженный взял футболку. Сомневаясь, он поднес её к лицу и вдохнул аромат. Несмотря на то, что Клаудия перестирала все его вещи, он чувствовал фантомный аромат кофе и мятной пасты, которой Эмилия чистила зубы. Он придумал этот запах, как и образ улыбающейся Эмилии, стоявшей совсем рядом. Но что еще оставалось делать человеку, который шесть лет своей жизни поставил на паузу и существовал только в прошлом? — Дилан, все хорошо? — взволнованно спросила Клаудия, когда сын скрипнул челюстью и с небывалым усилием отдал футболку обратно, — Почему у тебя дрожат руки, дорогой? — Я стараюсь. — Над чем стараешься? Ты так волнуешься, что не найдешь работу? Дилан, не волнуйся, — и Клаудия накрыла его ладонь своей, вздрогнув, — ты замерз? Почему твои ладони ледяные и дрожат? Расскажи мне, я попробую помочь. Я выслушаю себя. Повисла пауза, где-то на фоне говорил телевизор, а на экране ноутбука отражались вакансии по работе. Что-то решив для себя, Дилан признал: — Я не знал, что будет так тяжело. Эмилия… — он впервые произнес имя вслух, -… она ничего мне не должна, и я счастлив, что она забыла ужасное прошлое и живет другой жизнью. Я правда рад. Но это ужасное прошлое для неё было одним из счастливейших времен для меня. И я не могу быть там, где все напоминает об Эмилии. Просто не могу начать жить своей жизнью. — Дорогой, — произнесла Клаудия, мягко обняв сына, — ты все еще любишь её? — Это не важно. Мы были порознь шесть лет, Эмилия ни разу мне не написала. Значит она решила двигаться дальше. Но я не знал, что быть чьим-то прошлым так больно. Клаудия прижалась к сыну, обняв его словно маленького. Как любая мать она хотела забрать боль своего дитя и душа её рвалась от осознания того, сколько он пережил. Качнувшись, она тихо запела песенку, которой укладывала маленького сорванца спать. Её легкие, нежные поглаживания по голове казались утешающими. Когда глаза Дилана закрылись, а руки перестали дрожать, Клаудия решилась нарушить обещание, данное четыре года назад: — У тебя будет своя жизнь. И если суждено, ты вновь увидишь Эмилию. Нужно только подождать и довериться судьбе. А пока ждешь, попробуй поступить в колледж. Твой отец скопил достаточно, чтобы у тебя была такая возможность, дорогой. На этом измученный мыслями Дилан уснул. Он позволил дать себе слабину в последний раз. Привыкший все контролировать, Дилан тратил много времени на тренировки и учебу, чтобы обуздать мысли и боль прошлого. Во многом с этим помог старенький джип, который они вместе с отцом обмотали изолентой и поставили на четыре колеса. И это сработало. Когда Клаудия подложила Дилану листовку с днем открытых дверей в одном из колледжей, он почти полностью оправился от отравляющих душу воспоминаний. — До поступления еще несколько месяцев, да и колледж этот находится далеко. Вы уверенны, что мне нужно ехать на этот день дверей? — спросил Дилан, когда они ужинали в семейном кругу. Клаудия как-то странно пересеклась со взглядом Роберта и кивнула, словно самой себе: — Если хочешь начать новую жизнь, то лучше вдали от Брейвинга. На этом тему закрыли и ночью Дилан выехал на джипе в сторону колледжа, мама настояла на срочности. Дорога заняла семь часов и к утру джип припарковался у ворот огромного комплекса, огражденного высоким забором. Припорошенные снегом обочины словно указатели вели прямо ко входу на территорию колледжа. Большого пространства со своими общежитиями, парками и комплексами. Дилану пришлось спросить дорогу у пары ребят, что шли к студенческому городку. Им было не по пути, но они дружелюбно указали пальцем в сторону длинного, словно распахнувшиеся крылья ворона, здание. Удивляясь масштабам, Дилан остановился у ступенек. Взгляд его оценивал виды, открывающиеся с этой стороны. Заледенелые и промерзшие тропинки и горы снега вдоль них. Множество студентов, идущих по своим делам. Их жизнь овеяна спокойствием и книгами. Если Дилан сможет поступить в этот колледж, то жизнь начнется с чистого листа. Толчок. Кто-то пискнул, врезавшись в плечо Дилана. Он успел лишь обернуться, как увидел мелькнувшие перед носом пальцы и голову в шапке. Она поскользнулся совсем близко и утянула за собой на землю. Дилан по инерции перехватил руки девушки, прижавшись к ней. Сдавил шапку на затылке. Через секунду тупой, сродный с толчком, приступ боли охватил кисть. Кто-то от страха сжал между пальцев его куртку и зашипел. — Сильно ушиблись? — спросил Дилан, когда девушка под ним начала трепыхаться. Он раскрыл глаза, приподнявшись, и замер. Сердце глухо ударило в ушах и тут же забилось, словно птичка в клетке. Дилан готов был упасть еще раз, встретившись с этими испуганными глазами, но он уже лежал на земле. Навис над девушкой, чье дыхание стало прерывистым, а длинные волосы прилипли к влажным губам. — Дилан? — прохрипела она и горячее дыхание коснулось его виска. Словно не веря в то, что видит, Эмилия протянула руку к усыпанным родинками скулам. Коснулась его теплой кожи и тут же отпрянула, уставившись в изучающие её глаза. Он был настоящим. Ничего не произнеся, он поднялся на ноги. Подал руку Эмилии, но она встала сама, не приняв помощь. Чуть поодаль лежал конверт и Дилан потянулся, чтобы поднять его и вернуть владельцу, но невольно вчитался. — Что это? Эмилия попыталась забрать конверт, но руки её ослабли и опустились. так и не коснувшись Дилана. — Письмо, — на выдохе ответила она, — для тебя. Взгляд Дилана тут же врезался в замершую напротив него девушку: — Ты решила написать мне?! — Написать тебе? — губы Эмилии печально дрогнули. — Я пишу тебе каждую неделю на протяжении шести лет. Первые два года отправляла из клиники через папу, а когда меня вылечили и выпустили оттуда, то смогла отправлять сама. — Но куда ты их отправляла? — К тебе домой. Я пыталась узнать место заключения, но папа не позволил. Повисло молчание, во время которого Эмилия испытующе смотрела на тень пошлого. Дилан словно переваривал все эти шесть лет, за которые письма не находили своего адресата. Но само их существование меняло его мир. И Дилан вдруг заметил рядом с собой почтовый ящик, к которому видимо и спешила Эмилия, прежде чем поскользнулась. Неужели спустя столько лет, она все равно помнила о нем? — Один ответ, — тихо произнесла Эмилия, но голос её все равно дрогнул, — я ждала хотя бы один ответ. Но ты отказался от меня. — Эмилия, — он сделал шаг, но она отступила назад, уязвленно подняв подбородок, — я не получил ни одного письма. И сам не знал куда писать, ведь ты переехала. — Я переехала или ты решил забыть меня? — Это не правда… Он хотел сказать что-то еще, но покрасневшие глаза Эмилии вывели его из равновесия. Он так долго хранил её в воспоминаниях, что забыл, что действовать нужно в настоящем. Сократив расстояние за один большой шаг Дилан, успел поймать дернувшуюся в бок Эмилю в охапку и прижать к себе. Она попыталась вырваться, ударив Дилана кулаком по груди. Голос дрожал от слез. — Ты обещал вернуться… Он обнял сильнее, вдыхая до боли знакомый аромат. Наконец-то он чувствовал, а не собирал по крупинкам из воспоминаний: — Не плачь. — Ты сказал, что вернешься и ушел на несколько жизней, Дилан! — Я вернулся, — прошептал на ухо, приглушая громкие рыдания. — Вернулся к тебе, Милк. И больше не оставлю. И он обнял сильнее, проживая с Эмилией всю горечь, пока её руки наконец-то не обвили его талию. Обняли в ответ. В этот миг и на всю оставшуюся жизнь, тело обрело душу.