***
Фелисити проснулась. Комната утопает в темноте, и только маленькие намёки лунного света пробиваются через толстые занавески, висящие на одной из стен. Фелисити приподнимается; её голова стучит тупой болью ввиду того, что она слишком много выпила накануне вечером. Перед её глазами пляшут пятна, когда она осматривается, собирая по крупицам то, что происходило вчера вечером. Бар, текила, Оливер… И всё расплывчато. Она помнит обрывки того, как они ехали домой на такси глубокой ночью. Небрежные поцелуи, блуждающие руки в темном, тесном пространстве. Помнит чувство рук Оливера вокруг неё, когда они скользили друг против друга. Фелисити улыбается: головная боль — малая плата за счастье в её грудной клетке. Оливер шевелится рядом с ней; его тело переворачивается на простынях, и рука слепо протягивается к ней; глаза всё ещё закрыты. Фелисити прикусывает губу, чтобы сдержать улыбку; её сердце сильно бьётся в груди. Она проводит ладонью вверх и вниз по его руке, улыбаясь, а затем он открывает один глаз. — Привет, — тихо говорит она. Он с нежностью смотрит на неё; его голос резок, когда он отвечает: — Эй, а ты чего встала? Вернись. Удивительно, насколько они знакомы. Конечно, они были близки бесчисленное количество раз за последние шесть недель. Но даже сейчас, после событий этих семи дней и того факта, что они избегали обсуждение проблем, они вернулись в комфорт друг с другом. Это не должно было быть так просто, но это так. Фелисити позволяет затянуть себя обратно на мягкие, атласные простыни, и её тело сразу же окунается в его тепло. Её рука беспокойно продолжает свои движения вверх-вниз по позвоночнику для ощущения его, наслаждаясь маленькой дрожью, которая проходит по его телу. Он обнимает её, даже когда слегка отстраняется, чтобы поцеловать её. Их губы встречаются и скользят мягко, не торопясь. Фелисити зарывается рукой в его волосы, просто отдыхая в прядях. Когда Оливер вновь отступает, она даёт ему трепетную улыбку. У неё всё ещё пульсирует голова, но это не преуменьшает серьёзность момента для неё. — Это… хорошо. Я имею в виду вернуться сюда. С тобой. Грудь Фелисти сжимается при виде счастливого облегчения в его глазах. Не впервые она задумывается, почему ей было так тяжело просто… уступить этому мужчине. На мгновение она задаётся вопросом, как проходили бы последние недели, если бы она смогла быть полностью открытой с ним и просто признать… что у неё к нему есть чувства. Ответ настолько ослепительно очевидный для неё сейчас: возможно, тем самым она уберегла бы их обоих от боли и неприятностей. Щелчок — и она вспоминает свой сон и его прошёптанное признание в любви. Неужели это был всего лишь сон? Она не знает — её воспоминания о прошедшей ночи слишком размыты, и она не может проплыть через них, чтобы прийти к выводу, что она уверена. Но всё ощущалось слишком реалистично. Оливер не даёт ей долго заострять на этом внимание: — Я знаю, что ты вчера хотела вынести на обсуждение, — начинает он, глубоко вздохнув, прежде чем продолжить: — Но если ты не против, я хотел бы сказать кое-что. Она только кивает, потому как слова потеряны для неё в этот момент. Оливер качает головой; его глаза на секунду заглядывают ей через плечо, когда он пытается собраться с мыслями. — Я должен признаться, Фелисити, — начинает он. Она смотрит на него, жестикулируя, чтобы он продолжил. Смоук старается не замечать, как грохочет её сердце в груди. — Когда мы пересеклись в кафе в тот день, это был не первый раз, когда я тебя видел. — Что? Оливер откашливается, выглядя немного неуверенным. — Я видел тебя в КК несколько раз до этого. Ты ходила по коридору туда-сюда, и мы пользовались лифтом один раз. Ты заинтриговала меня. Ты представилась мне такой… красивой девушкой в месте, которое я привык ассоциировать только с раздражением и горем из-за того, что не занимаю своё «законное место» в компании. Всё, что у меня было, — это мимолётные взгляды, но ты полностью скрашивала мои визиты, и я понятия не имел, кто ты. После того момента в кафе я убедился, что должен это выяснить. Она чувствует, как кровь приливает к её ушам, когда смотрит на него, принимая его слова. Это… это было не то, чего она ожидала. Если бы она не провела последние шесть недель, знакомясь с Оливером, она бы ему не поверила. В конце концов, она не представляла из себя ничего особенного — просто была стажёром в КК. Как он мог настолько заинтересоваться ей? Но теперь… после знакомства с ним, чёрт возьми, всё, что потребовалось ей, — это увидеть его один раз, чтобы полностью отдаться — и получить его. — Я не напугал тебя, ведь правда? — проговаривает он, торопясь объясниться. — Я же не преследовал тебя или что-то ещё, Фелисити, я… — Оливер, заткнись, — перебивает она, протягивая руку, чтобы поцеловать его. В тот момент, когда их губы лихорадочно касаются, её тело зудит, чтобы приблизиться к нему. Но спустя минуту она позволяет поцелую завершиться, зная, что им нужно закончить разговор, прежде чем «бросаться необдуманно в колодец». Она знает, что её следующие слова могут быть нехорошо приняты — она сама не очень в них верит, — но ей нужно знать больше: — Так… кем я была для тебя? Тогда, я имею в виду. Добыча? — Честно говоря, я не знаю, что ответить на это. Сначала это была непреодолимая потребность понять, почему какая-то девушка полностью перевернула мою голову вверх тормашками. Что в тебе такого особенного? А потом мы поговорили и потребность стала физической, что сейчас не столь важно… Потому что сейчас всё… потрясающе. Но… узнав тебя, Фелисити, — выдыхает он, его глаза мрачны от убеждения, — это оправдало всё. Мне просто нужно, чтобы ты прекратила убегать. Фелисити вздыхает; её внутренности превратились словно в желе. — Я не знаю, что сказать. Оливер застенчиво улыбается. — Просто… скажи, что чувствуешь то же самое. Останься здесь, со мной. Не убегай. Не надо снова. Воздух, что их окружает, кажется тяжёлым — их слова наполнили комнату невидимым весом. Она уже знает, что чувствует то же самое. Она уже признавалась себе в этом раньше. — Я не знаю, — выдавливает Фелисити, её голос смешан с толикой юмора. — Я могу дать тебе ответ позже? Он рычит, переворачивает её в своих объятиях, чтобы она лежала под ним. Хохот выходит из неё, когда он атакует, — кусает и сосёт её шею и челюсть. Движения Оливера быстры: он уделяет внимание каждой части её лица по два раза за тридцать секунд, ни разу не унимаясь. — Прекрати! Оли… Оливер, прекрати! — хрипит она, руками упираясь в его плечи. Отступив, он вопросительно смотрит на неё. — Скажи мне, Фелисити, — требует он со счастливым блеском в глазах. Ему не терпится узнать ответ, чтобы склонить чашу весов в свою пользу. — Хорошо, хорошо, — смеётся она, протягивая руку, чтобы положить на его щёку. — Оливер, я знаю, что была… ну, упрямой. Но я просто пыталась защитить себя и свою карьеру. Теперь я уверена, что это было бесполезным занятием. Ты полностью перевернул мой мир. Я чувствую то же самое. У меня есть чувства к тебе, Оливер. Ответная улыбка, которую получает Фелисити, стоит каждой унции боли и непонимания, с которыми они сталкивались. Они знают, что это будет нелегко, но они найдут способ.***
Через час Фелисити решает, что пора вставать. Вслед за тем, как Оливер нерешительно сообщил ей, что они находятся в его особняке, у неё был краткий момент неконтролируемой паники. Она не злилась на него — они оба не были в надлежащем состоянии прошлой ночью, — но последнее, что ей нужно было сделать, это попасть в дом Роберта Куина на следующий день после того, как он предложил ей работу. К счастью, ещё очень рано, и она думает, что сможет спокойно уйти. Как бы там ни было, Фелисити надеется. Собрав одежду, что беспорядочно разбросана по комнате, Оливер, надевая рубашку и брюки, нехотя соглашается отвезти её домой, несмотря на собственное похмелье. Он протестует, но постоянная улыбка, дёргающая уголки его рта, говорит ей, что он действительно не возражает. Они не хотят расставаться после достигнутого прогресса, но момент требует этого, поэтому им приходится повиноваться. Пока они одеваются, он обсуждает возможность встретиться позже. За ужином. Как Оливер утверждает, он хочет сделать всё «правильно». Фелисити и не думала, что они обычно делали что-то не так, но это мило, что он решил попробовать, поэтому она соглашается с этим. Не то чтобы это большое испытание. С мягким поцелуем и сжатием рук они покидают тихое убежище комнаты Оливера. Он берёт на себя инициативу — тянет её за руки. Залы всё ещё тусклые, но Фелисити принимает то, что ее окружает. По её мнению, его дом действительно очень красив. Разумеется, это же особняк, поэтому она не уверена, зачем вообще когда-либо об этом думала. И сочетание классической изысканности и семейных портретов то тут, то там создают домашний уют, несмотря на величие конструкции. Они спустились с винтовой лестницы, собираются повернуть за угол, когда в гостиной раздаётся голос: — Оливер? Это ты? — Чёрт, — ругается Оливер, а желудок Фелисити сжимается. Она должна была знать, что у них не получится выбраться отсюда, не столкнувшись с какими-то неприятностями. Слово «неизбежно» всплывает в её голове эхом мыслей этого месяца. Он оглядывается на неё с извиняющимся хмурым взглядом. — Прости меня, Фелисити. — Все в порядке, — говорит она, будучи не уверенная, что верит в это, но она старается убедить себя, что всё будет хорошо. «Что мы будем делать? Так и не расскажем, что начали встречаться? Поженимся втайне и будем жить отдельно? В смысле, не то чтобы мы собирались пожениться в ближайшее время или когда-нибудь, но, пожалуйста, не стесняйтесь остановить меня в любое время». Оливер улыбается, сдавливает её руку и тащит в гостиную. Её убеждения и близко не стоят с готовностью смотреть в лицо реалиям — на Роберта Куина в его гостиной в семь утра, прежде чем весь остальной мир проснётся. Глаза Роберта вспыхивают признанием. — Доброе утро, Оливер… мисс Смоук. Она улыбается в ответ, борясь с желанием вырвать прямо на красивое ковровое покрытие особняка Куин. Что определённо не принесёт ей никаких очков. Свободная рука Оливера скользит в карман брюк, в то время как он ёрзает рядом с Фелисити, готовясь выступить в её защиту. — Пап, послушай, я понимаю, что это, вероятно, неожиданность для тебя. Также это не выглядит очень хорошо, но я надеюсь, что то, что ты увидел нас с Фелисити, не отразится на её профессиональных возможностях. Потому что она отлично справляется. Она потрясающая. Роберт кивает, ничего не говоря в ответ, когда украдкой поглядывает на них. Фелисити не может сказать, предпочла бы она драть глотку, будь на его месте, и сложившаяся ситуация, правда, чудеснейшим образом не влияет на её психику на данный момент. — Мистер Куин, мне действительно очень жаль. Это ужасно неуместно, особенно учитывая, что Вы только вчера предложили мне работу. Боже, это и впрямь не звучит здорово, когда говоришь вслух, но я уверяю Вас, что мои чувства к Оливеру никак не повлияют на мой потенциал к работе. — И каковы Ваши намерения относительно моего сына, мисс Смоук? Фелисити открывает рот и не знает, что сказать. — Мои — что? — Всё, что она смогла произнести. — Перестань, пап, — протестует Оливер. — Мне кажется, она может сама отвечать за себя, Оливер. Она умная молодая женщина, — добавляет Роберт. Смоук краснеет, чувствуя гордость, прежде чем понять, что Оливер и Роберт теперь смотрят на нее. — Эм, мистер Куин, сэр, я не… — Она колеблется. Качая головой, она успокаивает себя, зная, что сейчас ей это необходимо. Сделав глубокий вдох, Фелисити начинает вновь: — Мистер Куин, у меня нет скрытых мотивов относительно Вашего сына или какой-либо должности в Куин Консолидейтед. На самом деле, именно по этой причине я изначально пыталась сделать все возможное, чтобы Оливер перестал ухаживать за мной. Но я не могла отрицать того, что между нами было, и больше не хочу. Я надеюсь, у нас получится обойти это, потому что мне действительно нравится работать в Вашей компании. Оливер сжимает ее руку сильнее, показывая, что согласен с ней. — Что именно происходит между вами двумя? — спрашивает Роберт. — Ну, — Фелисити открывает рот, чтобы ответить, но Оливер опережает ее: — Я люблю ее, — говорит он. Она поворачивает голову, открывая рот в изумлении. Ее переполняет счастье, которое даже напряжение в комнате не может сдержать. — Оливер, — задыхается она, — что?.. Ты уверен? Прошел всего лишь месяц. Он смеется, качая головой. — Фелисити, когда ты знаешь — ты знаешь. Я не собирался говорить это сейчас. Понимаешь, я хотел сводить тебя на свидание и все исправить. Но… — Он просто замолкает. — Эта ночь… Я думала, что сплю, когда слышала тебя. — Она больше не может ничего сказать. — Это был не сон, — пылко произносит Оливер. Фелисити не знает, что делать. Она знает, чего хочет. Привлечь Оливера к себе и зацеловать его всего. Но момент неподходящий, и она, несмотря на свою склонность слишком много говорить, не может найти нужных слов для ответа. Она тоже любит его? Смоук уверена, что её чувства к нему превыше всего, что она испытывала раньше. Но любовь ли это? — Я горжусь тобой, сынок, — вмешивается Роберт. Их головы одновременно обращаются к нему. Как правило стоик, Роберт Куин сидит сейчас с кривой улыбкой на лице и искоркой гордости. Ни один из них не сказал ни слова, — влюблённые потрясены словами и пытаются выяснить, что именно здесь вообще творится. — Ты думал, я не догадываюсь, что между вами происходит? — добавляет он. Оливер сначала смотрит на отца, затем на Фелисити в поиске ответов. У неё их нет. Взамен Смоук просто пожимает плечами. Роберт смеётся. — Оливер, тебя все равно что клещами было не затащить в КК. Я пытался в течение нескольких месяцев, даже лет, завлечь тебя, чтобы ты набрался опыта по вопросам бизнеса. И вдруг ты приходишь несколько раз в неделю? Я не вчера родился, сын. Оливер не может сдержать смешок, почёсывая затылок. — Наверное, я не был слишком скрытным, да? — говорит он. Роберт продолжает: — Сначала я подозревал. А потом я застал тебя в лифте со Смоук. Ты не умеешь врать, никогда не умел. Оливер выпускает стон, проводя рукой по лицу, прежде чем засмеяться. — Так ты не против? Фелисити ожидает ответа, у неё перехватило дыхание в горле. После всего, что… всё, кажется, обернулось в их пользу. Каким-то образом. Но она не может в это поверить. — Сынок, я не тиран, — хохочет он, — я горжусь тобой, ты взрослеешь. С момента твоего возвращения из колледжа в тебе произошли изменения. И сейчас… Я знаю, ты не рвёшься присоединиться к семейному бизнесу, но всё же у меня есть надежда. Я больше не буду давить на тебя — от этого не будет проку. Но это обязательство — хороший шаг в том, кем ты станешь как мужчина. И у мисс Смоук впереди очень светлое будущее. Я не могу позволить ей уйти. Нет… Думаю, это сработает нам на руку. Роберт Куин не только прощает их, но и даёт им своё благословение? Фелисити думает, что упадёт в обморок. Ладно, это немного преувеличение. Но после всех утренних событий — признания Оливера в любви и непрекращающейся головной боли, которая вернулась к ней с удвоенной силой, — она готова принять душ и выпить чашечку кофе в тишине своей квартиры. — Спасибо, мистер Куин. Повторюсь: я очень ценю эту возможность, — говорит Фелисити. Он качает головой, вставая со своего места в кресле с кофейной чашкой в руке. — Уверен, мы будем часто видеться, Фелисити, — проговаривает Роберт, кивая Оливеру, прежде чем покинуть комнату и оставить их наедине. — Так… Я этого не ожидала, — смеётся она, поворачиваясь к Оливеру. Он улыбается, хватая её за руки и прижимая к себе. Удерживая её близко, он шепчет: — Я знал, что это сработает. Она кладёт голову на его плечо, закатывая глаза от самодовольной уверенности в его голосе. Может, он и повзрослеет, но никогда не изменится. — Оливер, — произносит она приглушённым голосом. — Да? — отвечает он. Фелисити улыбается ему в плечо. — Мне кажется, я тоже влюблена в тебя. Оливер смеётся, затем медленно отдаляется, чтобы поцеловать её. Сразу после этого он зарывает голову в её шею, целуя пульс, а потом его губы ползут к её уху, оттягивая мочку. — Я также это знал.